Да не мой вышел расклад. Выпало мне под нож, а что я им, баран? Вырвался, убежал. Теперь ловят. Галку звонить заставляют, домой звать, – он схватился за голову. – А я ж чувствую, что у нее голос неживой! Все равно их кончат, хоть со мной, хоть без меня!… – клок белых волос остался у него в кулаке. – И что мне теперь? Одному спасаться, или идти, втроем подыхать?!Некоторое время все, кто был в комнате, молчали. Только у двери надсадно кашлял старик, уткнув лицо в шапку.Однако, что же это мы сидим, подумал я. Какие бы ни были тут трагедии и драмы, а факт остается фактом: человек, заявившийся после нас, уже прошел собеседование! Действовать, действовать надо! Найти управдома, пусть нас тоже ведет! А то я его и без автомата последнего глаза лишу!– Будь наготове, – шепнул я Марине. – Как только мигну от двери, выбирайтесь с Гошкой незаметно.– А ты куда? – испуганно спросила она.– Не бойся. Просто потолкую с управдомом…На площадке, к моему удивлению, царило лихорадочное оживление. Железная дверь была распахнута, напротив нее стоял грузовик с откинутым бортом. Какие-то серые, оборванные люди торопливо снимали с грузовика тяжелые ящики, затаскивали их в подъезд и спускали в подвал. На крыльце стоял управдом и делал отметки на клочке бумажки.– Может, помочь? – деловито спросил я.Управдом скользнул по мне глазом.– Да нет, заканчиваем уже.– А что это за ящики?Он ответил не сразу.– Тридцать два, тридцать три… все, последний! Закрывай!Вдвоем с управдомом мы закрыли борт, грузовик развернулся и укатил под гору.– Это что, продукты? – снова спросил я.– Да какое там! – он рассмеялся. – Чудик один явился вместе с коллекцией каких-то камней! Всю жизнь собирал. Цены, говорит, нет! А мне – куда их? Хорошо хоть, в подвал поместились! А то пришлось бы на улице бросить. Никак народ не поймет, что туда, – он значительно посмотрел на меня, – ничего с собой не возьмешь! Ни еды, ни денег, ни оружия…– Вот как раз об этом у меня к вам разговор! – подхватил я. – Того парня с автоматом вы на собеседование уже пропустили, а я с семьей все еще жду…– Собеседований больше не будет, – сказал он, входя в подъезд.– Как не будет?! – я чуть не грохнулся на пороге, но догнал его и схватил за рукав.– А так, – он добродушно похлопал меня по руке. – Не нужны они больше…– А мы? Мы что, тоже… не нужны?! – перед глазами у меня плавали каие-то рваные клочья.Управдом вдруг расхохотался.– Ну чего побелел-то? Не ссы! Всех берем! Безо всяких собеседований! Кто поверил и пришел – все спасутся!– В каком смысле – все? – Я все еще боялся выпустить его рукав.– Да в таком! Что ж ты думал, на улицу кого-то выгоним? Так всем табором и поедем! Хозяева тоже сердце имеют!– Чьи хозяева? – я чувствовал, что плохо соображаю.– Корабельные, чьи! И наши с тобой теперь, поскольку поступаем к ним на довольствие на неопределенный срок! Ну что, рад? – управдом усмехнулся. – Не помри только от счастья!– А к-когда… мы поедем…. пойдем… попадем на корабль? – я с трудом собирал в кучу разбредающиеся слова.– Вот придурок-человек! – управдом хлопнул себя по ляжкам. – Ты что же, так ничего и не понял?! Ну, пойдем, объясню…В квартире номер два стояла мертвая тишина. Все, даже дети, слушали меня, боясь упустить хоть слово. Только иногда кто-нибудь из особо непонятливых поднимал руку и осторожно задавал вопрос.– Так что же, выходит, вот это все и есть – корабль?– Да, – сказал я. – Упрощенно говоря, корабль – это дом, где мы находимся. А точнее – область пространства, внутри которой находится дом. Эта область будет перенесена в другой мир… ну, в другое место. Вместе с нашими телами. Понимаете, перенесутся только живые тела, все вещи и даже сам дом останется здесь.– Так мы там голые, что ли, будем? – спросил кто-то.Я кивнул.– Голые. По крайней мере, пока не обзаведемся новой одеждой.– Да ладно! Шмотки – дело наживное, – подали голос от окна. – Ты скажи главное: точно – всех берут?– Всех! Всех! Не волнуйтесь. Я же объясняю: переносятся все живые существа, находящиеся в пределах этой области пространства. Сколько будет этих существ – им безразлично.– А кому это – им? – спросил пыльный мужчина в очках. – Не тем ли, с кем мы воюем?– Да… – я в раздумье прошелся вдоль стены.Для меня торопливо организовали проход, подбирая ноги.– Да. Это та же цивилизация, что нас уничтожает. Тот же вид… народ, что ли. Но другое племя. Понимаете? Они воюют между собой. Одни хотят нас истребить, а другие – спасти.– Да можно ли им доверять? – вздохнул кто-то. – Куда они нас завезут? И что с нами сделают?– Этого я не знаю. Но разве у нас есть выход?На некоторое время снова установилась тишина.– М-да… – признес кто-то. – Сомнительно все это…– А я верю! – у двери вскочил вдруг мальчишка лет семнадцати. – Мы там наладим нормальную жизнь, детей нарожаем! И когда-нибудь вернемся. Только надо побольше народу захватить! Смотрите, сколько места еще! На лестницах, на площадках – везде свободно! Надо набить дом народом!– Поздно, – сказал я. – Пока мы отправимся собирать народ, пройдет куча времени. Телефоны отключены, другой связи нет…– Надо знак подать! – крикнул мальчишка.– О! Придумал!Он выскочил за дверь. Некоторое время все недоуменно переглядывались, затем потянулись к выходу вслед за мальчишкой.– Оставайтесь здесь, – сказал я Марине. – Гошку никуда не пускай. Не дай бог – давка!На крыльце толпился народ. Паренек, выбежавший первым, возился возле Анальгинова джипа. Крышка с бензобака была сбита, из отверстия торчала длинная узорчатая полоска, скорее всего – галстук.– Отходи! – крикнул мальчишка и чиркнул зажигалкой.Синий огонек стремительно побежал к горловине бензобака. На крыльце вдруг появился сам Анальгин.– Ты что это делаешь, гад?… – недоуменно начал он, но в этот момент грохнуло.Всех, кто не успел спрятаться в подъезде, окатило волной жара. Облако голубого пламени оторвалось от крыши машины и унеслось в небо. Джип запылал, как факел.– Нормально! – кричал паренек, потирая опаленные брови. – Сейчас сами набегут посмотреть!– Ах ты ж… – Анальгин налетел на него, сбил с ног и с размаху пнул в зубы. – Ты че, в натуре?! Отморозок гребаный!Я прыгнул на белобрысого сзади, обхватил, пытаясь оттащить от мальчишки.– Не смей! Дурак! На черта тебе теперь твой джип?! Туда его не возьмешь!Анальгин больно ударил меня затылком по переносице, но я вцепился в него намертво.– По херу мне джип! – визжал он в истерике. – У меня семья в городе осталась! А он чужих зовет! А мои… Дениска!!…Анальгин вырвался, оставив у меня в руках клочья одежды. Он упал на колени возле оглушенного мальчишки, закрыл лицо руками и разрыдался, перекрикивая рев пламени…Прошел час. Во всех квартирах, на всех этажах, на лестничных пролетах и в лифте плотной толпой стояли люди. Детей держали на руках. Было невыносимо душно, но никто не жаловался. Мы ждали. Гошка сидел у меня на плечах. Это место он предпочитал, пожалуй, всем остальным местам на земле. На Земле… Именно на Земле-то для нас больше нет места…Толпа вдруг качнулась.Пронесся сдавленный крик: «Управдом?! Где управдом?! Нету! Сбежал!»– Там женщина какая-то голосит, – сказали от двери.– Тихо! Дайте послушать!Опять не слава Богу, подумал я. Но что, черт их раздери, означают эти вопли?!– Да я сама на карьере работала! – звучал где-то вдалеке пронзительный голос, – если на ящиках треугольник, значит это динамит!Я сразу вспомнил тридцать три ящика, привезенных сегодня и сгруженных в подвал. Но был ли на них треугольник?– Люди! Это обман! – закричал кто-то отчаянно. – Нас хотят взорвать!!!– Дверь! Дверь откройте! Выходите все! На улицу!– Не открывается дверь! Заклинило! Снаружи приперто, что ли…– Пустите меня!!! А-а!!! Я боюсь!!Толпа задвигалась, в ней возникали приливы и отливы, промоины и валы, накатывающие так, что люди едва могли держаться на ногах.– Чего она там кричит, дура?! – заорал я. – Детей из-за нее передавим! Пускай сама в подвал спустится и посмотрит, что там за ящики!– Все двери закрыты! – отозвались с площадки. – И в подвал, и на улицу! И управдом пропал!– Да куда он денется! – мне с трудом удавалось перекрикивать нарастающий вой. – Прекратить панику! Стоять всем на месте! Управдом на верхних этажах! А ну, пропустите! Я, прямо с испуганным Гошкой на плечах, стал продвигаться к двери. Марина, крепко ухватив меня за ремень, шла следом.На площадке людские волны бесновались еще сильнее. Кто-то бился на полу в истерике. Сразу несколько ног вразнобой ударяли во входную дверь и в дверь подвала. Подвальная рухнула первой. Несколько человек, вместе с женщиной, поднявшей панику, ринулись вниз по лестнице.– Пропустите меня! – кричал старичок с кургузой бородкой. – Я специалист! Я профессор химии!Его пропустили, и он тоже исчез в темном проломе. Оттуда уже доносились какие-то звуки – не то истерические вскрики, не то визг выдираемых из ящиков гвоздей.– Да успокойтесь вы! Сейчас все скажут! Сейчас все выяснится! – выкрикивал я, поворачиваясь направо и налево, пока меня самого не ткнули в бок:– Тихо!На площадке и в квартирах установилась относительная тишина. Сразу стали слышны шаги на подвальной лестнице. В развороченном проеме показался старичок профессор. Все смотрели на него и молчали, ни у кого не хватало духу задать первый и единственный вопрос. Маринина ладонь как-то незаметно оказалась в моей.Старичок обвел нас растерянным взглядом, посмотрел зачем-то на часы… Наконец, до него дошло, чего все ждут.– Нет, нет, – глухо произнес он. – Все в порядке. Никакой опасности…– А динамит? – всхлипнул кто-то.– Да какой там динамит! – старичок снова бросил вороватый взгляд на часы. – Все в полном порядке. Сейчас стартуем…– А ты откуда знаешь? – вперед выдвинулся крепенький невысокий парень с боксерской стрижкой.– А там, как раз, это…– профессор неопределенно поводил рукой. – Стартовый пульт, да.– А ну, дай, я посмотрю, – парень шагнул к подвальной двери.– Нет! – старичок испуганно расставил руки, будто пытался закрыть собой пролом. – Поймите, это бессмысленно! Уже начался отсчет времени! Собственно, пошли последние секунды. Вот…Он поднес часы к подслеповатым глазам.– Десять. Девять. Восемь. Семь…И все, кто стоял на площадке, и дальше, на лестнице, и выше, на всех этажах унылого серого дома, медленно отсчитали про себя:Шесть…Пять…Четыре…Три…Два…Один…Старт.

1 2