Помощник штурмбаннфюрера оказался маленьким щуплым человечком. Он едва доставал Галке до плеча. Большой у него была только голова с оттопыренными розовыми ушами.
— Доктор философии Август Норте. В прошлом доцент кафедры психологии Геттингенского университета Георгии Августы, — поднимаясь на носки, отчеканил он звонким детским голосом.
Галка подумала, что он весь похож на болезненного, обиженного ребенка, которого, шутки ради, заставили притворяться взрослым.
— Август, — обратился к нему Хюбе, — госпожа Ортынская интересуется работой отдела. Расскажите ей в общих чертах о наших методах.
Большеголовый человечек нисколько не удивился. Он выпятил узкую птичью грудь и, заложив руку за борт мундира, прошелся по комнате, смешно расставляя тонкие ноги. У него были повадки завзятого лектора.
— Вы спросите меня: что общего между наукой о психических явлениях и деятельностью полиции безопасности? Вы смущены? Значит, я угадал ваш вопрос!
Он сделал замысловатый пируэт и назидательно поднял палец.
— Изучить психологию противника, а тем более противника тайного, значит наполовину победить его. Но изучить мало, надо определить уязвимость его психических свойств и соответствующим образом использовать это. Здесь важен индивидуальный подход. Приведу несколько примеров.
Я вижу, что подследственный трусит, но тем не менее продолжает упорствовать. В этом случае к нему можно применить демонстрацию расстрела. Справа и слева от него падают казненные. Его страх достигает апогея, и он начинает давать показания. Другой пример. Добропорядочный обыватель, как правило, сентиментален и привязан к семье. Он может быть очень упрямым человеком, но когда угроза активной репрессии нависает над кем-то из его близких, он обычно пасует. Дальше. Некоторые молодые дамы и девушки страдают болезненной стыдливостью. Стоит отвести их в заведение для солдат и пригрозить оставить там, как они становятся разговорчивее. Учтите, все это делается без какого-либо физического воздействия. Однако все это академические примеры. Мы их относим к методам первой степени. В работе иногда сталкиваешься с более сложными явлениями.
— Август, вы прекрасный лектор, но плохой хозяин, — воспользовавшись паузой, заметил Хюбе.
Норте непонимающе уставился на штурмбаннфюрера.
— Вы стали скрягой, милый доктор. Или у вас кончился запас шоколада?
Норте засуетился. Он открыл небольшой шкафчик, и перед Галкой появились красочная бонбоньерка с шоколадными конфетами, ваза с фруктами и бутылка вина.
— Прошу извинения, — расшаркался маленький гестаповец, придвигая к девушке фрукты. — Я был так польщен вашим вниманием, что забыл обо всем.
Вначале Галка хотела отказаться от угощения, но, заметив, что Норте, явно жадничая, не торопится открывать бонбоньерку, решительно придвинула конфеты к себе. Норте даже переменился в лице.
— Продолжайте, Август, — пряча улыбку, сказал Хюбе. Он подошел к столу, взял несколько конфет и, подмигнув Галке, вернулся на диван.
Маленький Норте снова засеменил по комнате, искоса бросая на девушку тревожные взгляды. Бонбоньерка пустела с удивительной быстротой.
— Э… э… э… На чем мы остановились? Ах, да! Последнее время нам приходится сталкиваться с фанатически настроенными элементами. Как правило, эти люди с поразительным хладнокровием относятся к своей участи. Вместе с тем у них, как это ни странно, чрезвычайно развито чувство собственного достоинства. Они им прикрываются как щитом. Выбейте этот щит, и они станут мягкими, как воск. Методы первой степени здесь бессильны. Мой коллега — гауптштурмфюрер Рейнмайер полагает, что к таким субъектам следует применять метод чисто физического воздействия. Но я стою на иной точке зрения. Безусловно, Рейнмайер специалист нашего дела, однако его методы несколько рискованны. Я не буду останавливаться на них.
— Зачем вы мне все это говорите? — спросила Галка.
— Вы хотели познакомиться с нашей работой, — хмыкнул за ее спиной Хюбе.
— Я ничего не хотела.
Но Норте не слушал ее или сделал вид, что не слышит. Он продолжал:
— В отличие от Рейнмайера, я применяю методы, которые мы относим ко второй степени. Эти методы не исключают применения умеренного физического воздействия, однако здесь основным моментом является опять-таки воздействие психологического порядка. Вот один из примеров. Подследственного сажают в невысокий ящик, в котором он может расположиться только на четвереньках. В одной из боковых стенок делаются отверстия, в которых неподвижно крепятся голова и кисти рук. После трех—четырех дней пребывании в таком положении подследственный становится безразличным ко всему, кроме еды. Если этого недостаточно, то через равные промежутки времени, скажем, через каждые два часа, ему наносят серию ударов средней степени. Тут опять-таки главное не сама боль, а ожидание ее. Это ожидание усугубляется тем, что перед подследственным стоят часы с громким ходом. Тик-так, тик-так. Каждая секунда приближает очередную экзекуцию…
Галка не слышала, как за ее спиной открылась и закрылась дверь. Ковер скрыл медленные шаги.
— Ортынская рассказала о вашей деятельности, госпожа Адамова, — услышала она вкрадчивый голос Хюбе.
Галка резко обернулась и увидела Зинаиду Григорьевну. В тот же миг ваза с фруктами упала на пол. Девушка успела заметить, что вазу опрокинул Норте. Но только позже она поняла, что гестаповец сделал это умышленно, сделал так, чтобы со стороны казалось, будто вазу опрокинула растерявшаяся Галка. Норте не зря хвастал своим «психологическим» методом. Он учел все: и беззвучно открывшуюся дверь, и опрокинутую вазу, и даже конфету, застывшую в Галкиной руке. Гестаповцы, видимо, не надеялись, что очная ставка поколеблет упорство «хозяйки ателье», они только хотели проверить свои подозрения. Одно слово измученной десятидневной пыткой женщины решало Галкину участь. Достаточно было Зинаиде Григорьевне на какую-то долю секунды поверить в ее предательство, достаточно было негодующего взгляда арестованной — одного только взгляда — и Галка уже бы не вышла отсюда.
— Ортынская просила уволить ее от встречи с вами, — глядя на Галку, продолжал штурмбаннфюрер. — Но мы были вынуждены прибегнуть к очной ставке. Надеюсь, Галина Алексеевна извинит нас.
У Галки пересохло в горле. Она хотела что-то сказать, но язык не поворачивался. Она не могла отвести взгляда от Зинаиды Григорьевны, от ее осунувшегося, необычно бледного лица с глубоко запавшими воспаленными глазами.
— Вы повторяетесь, Хюбе, и довольно неудачно, — тихо, но уверенно сказала Адамова. — Эта девчонка — не лучший ваш агент. Я ей не верила с самого начала. Не пойму, зачем вам было приставлять ко мне второго шпика. Первый вполне справился со своей ролью. Не в пример этой девке, он был прекрасным артистом. До самого ареста я даже не подозревала, что старый крановщик…
— Молчать!!! — Маленький Норте подскочил к Адамовой и, подпрыгнув, ударил ее кулаком в лицо. — Конвой! — взвизгнул он. — Отвести ее к Рейнмайеру!
Вбежавший на его крик рослый унтер-офицер схватил Адамову за руки.
— Вы, кажется, боитесь, что я убегу? — слабо усмехнулась Зинаида Григорьевна.
Норте рассмеялся ей в лицо.
— Отсюда вы можете убежать только на тот свет. Шарфюрер, отпустите эту гусыню. Она желает проследовать на живодерню своим ходом. Укажите ей дорогу.
Зинаида Григорьевна выпрямилась и медленно вышла из кабинета.
Хюбе, который безучастно наблюдал за всей этой сценой, поднялся с дивана.
— Норте, мне неприятно делать вам замечание в присутствии гостьи, но все же я должен заметить, что вы невыдержанны. Разве можно так пугать подследственных? Галина Алексеевна подумает, что мы действительно собираемся пытать Адамову.
Маленький гестаповец непонимающе уставился на своего начальника,
— Вам недостает чувства меры, милый доктор, — паясничал Хюбе. — Галина Алексеевна приняла все за чистую монету…
Выстрел за дверью заставил вздрогнуть всех троих. Хюбе прыжком выскочил в зал. Норте вытащил из кобуры пистолет и неуверенно засеменил за начальником.
Галке казалось, что все это происходит в каком-то кошмарном сне. В висках гулко стучала кровь, а перед глазами плыл туман. Возможно, это был просто дым — Хюбе порядком накурил в комнате, — но ей казалось, что все вокруг покрыто пеленой липкого тумана. Через непритворенную дверь, как сквозь вату, она услышала быстрый топот сапог, ругательства и дрожащий от ярости голос Хюбе.
— Скотина! Я с тебя сдеру шкуру!
Кто-то заикаясь оправдывался:
— Я н-не думал, что она б-бросится вниз. Она к-как к-кошка п-перемахнула через п-перила.
— Насмерть, — сказал третий. — Внизу железобетонный пол.
Дверь захлопнулась, и Галка больше ничего не услышала. Она сидела одна в большом мрачном кабинете. У ног ее на ковре лежали раздавленные персики и осколки разбитой вазы. Но ей казалось, что перед ней зияет пропасть каменного колодца, на дне которого горит электрическая лампочка. И туда вниз, оторвавшись от перил, летит тело…
Галка утратила представление о времени. Прошло пять или десять, а может и тридцать минут. В кабинет вернулся Хюбе. Внешне он казался спокойным. Он даже улыбнулся. Но его улыбка была похожа на гримасу.
— Галина Алексеевна, я должен извиниться. Признаюсь, хотел разыграть вас. Но шутка получилась очень глупой. Норте оказался гораздо большим болваном, чем я предполагал. Он хотел только припугнуть Адамову, но, как говорится, переборщил. Не придавайте значения тому, что говорилось здесь.
Галка молча глядела себе под ноги. Хюбе подошел и заглянул ей в лицо.
— Прошу вас, забудьте о том, что видели и слышали здесь, так будет лучше в первую очередь для вас самой. — Голос его стал жестким. — И еще. Ваша дружба с итальянскими моряками у многих вызывает недоумение. Это не те карты, на которые в вашем положении следует ставить. Мой совет: ищите друзей в другом месте.
Валерия Александровна ждала Галку у калитки.
— Явилась наконец, — сердито начала она, но тут же испуганно всплеснула руками: — Что случилось? На тебе лица нет.
— Ничего, бабушка. Просто я плохо себя чувствую. Должно быть, простудилась.
Они вошли в дом, и Валерия Александровна чуть ли не силой уложила Галку в кровать и заставила принять какие-то горькие порошки. Галка послушно приняла лекарство, выпила стакан горячего чая с засахаренным вареньем — ее действительно знобило, но уснуть не могла. Она только притворилась спящей. А когда бабушка тихо вышла из комнаты, Галка села в кровати и обхватила руками коленки.
Она до каждой мелочи старалась припомнить все, что видела и слышала в гестапо. И тот страшный крик в коридоре, и окровавленного человека в зале, и приторно-вежливую улыбку Хюбе, и угасший, но спокойный взгляд Зинаиды Григорьевны… Сегодня она поняла, что все рассказы о гестапо, которые она слышала, были, пожалуй, слишком осторожны. Теперь она уже точно знала, что такое гестапо, знала, что ждет ее, если она попадет в руки Хюбе. Раньше она представляла все это слишком уж отвлеченно. Боится ли она Хюбе? Галка уже несколько раз задавала себе этот вопрос. Сейчас, наедине с собой, она могла не кривить душой и не храбриться. Ну, откровенно, честно! Нет, штурмбаннфюреру не удалось ее запугать. Она не обманывает себя, не пытается успокоиться. Она не может бояться Хюбе и то подручных, всех этих самоуверенных негодяев с молниями петлицах потому, что она ненавидит их, и эта ненависть вошла в ее кровь, в мозг, в каждую клетку тела; потому что она должна отомстить им. Не только Хюбе и кривоногому Норте тот страшный крик, за окровавленного человека в зале, за Адамову, а им всем — за горе и страдания, которые они принесли ее стране, ее народу.
Немного успокоившись, Галка откинулась на подушку и закрыла глаза. Так она пролежала несколько минут и, вдруг вспомнив, что сегодня может прийти Гордеев, вскочила с кровати. Босиком вышла в столовую, подкралась к двери бабушкиной комнаты и прислушалась. Тихо. Бабушка, наверно, уже спит. Галка выскользнула в прихожую и, стараясь не звенеть ключами, открыла парадную дверь. Потом бегом возвратилась к себе и, не снимая халата, зарылась в постель. Только сейчас она почувствовала, как устала за день, как ломит спину, как стучит кровь в висках.
Она уже начала дремать, когда тихий скрип заставил ее встрепенуться. Галка села, в темноте нащупала коробок и чиркнула спичкой.
— Не надо. Потуши, — услышала она знакомый хриплый голос.
Луч карманного фонаря скользнул по комнате и замер на коврике у кровати.
Гордеев взял стул, придвинул его к Галкиной кровати и сел.
— Какие новости, синьорина?
— Георгиос убит при задержании. Его выследили, когда он подавал какие-то сигналы в сторону моря.
— В кофейне что-нибудь нашли?
— Рацию и сигнальные фонари.
— И все?
— Как будто — все.
— Н-да… — Гордеев достал трубку и, не зажигая ее, сунул в рот. — А что известно о румынских офицерах?
— Двое погибли, один бежал… Дядя Леня, кто они, эти трое?
— Они шли на подмогу Георгиосу. Оттуда — из-за линии фронта.
— А почему вы не предупредили их?
— «Почему», «почему», — проворчал Гордеев. — Я сам узнал об этом только позавчера. Ты лучше скажи, что говорят о том, которому удалось скрыться.
— За его поимку обещана большая награда. Но даже в тайной полиции сомневаются в успехе. Этот «румын», безусловно, перестал быть румыном и, очевидно, уже стал на якорь в надежном месте.
— Боюсь, что в городе для него не приготовлены надежные стоянки.
— Вы что-нибудь знаете о нем? — встрепенулась Галка.
— Даже те, кто его послал, не имеют о нем никаких сведений. Ну, хватит об этом. Теперь расскажи, куда ты ездила с начальником морского отдела гестапо.
— Откуда вы знаете?
— Весь базар уже знает об этом.
— Дядя Леня, они убили Зинаиду Григорьевну.
— Что?! — Гордеев вскочил, но в темноте натолкнулся на тумбочку, чертыхнулся, снова сел, достал спички и, не спросив разрешения, закурил трубку.
Пока Галка рассказывала о встрече с Хюбе, о гестапо, о плюгавом палаче с оттопыренными ушами, Гордеев молчал. Только в темноте сердито мигал огонек его трубки. Но когда девушка подошла к очной ставке, он перебил ее:
— Теперь подробнее. Вспомни все, что говорила Адамова.
Галке не нужно было напрягать память. Наверно, и через десять лет она бы смогла повторить все, что сказала Зинаида Григорьевна, слово в слово.
— Ты не ошиблась? — снова перебил ее Леонид Борисович, — Она так и сказала: «старый крановщик»?
— Да. Как только она это сказала, Норте ударил ее по лицу.
— Старый крановщик, — пробормотал Гордеев. — Старый крановщик Федор Плющев. Теперь понятно, почему связные не возвращались из порта.
Галка вздрогнула — она вспомнила парня-связного, его веселую улыбку, его гордую смерть…
Гордеев потушил трубку, спрятал ее в карман, поднялся, скрипнув стулом.
— Надо немедленно восстановить связь с портом и предупредить товарищей о предателе. Сделаешь это ты.
Часть третья. МЕСТО В СТРО
До войны Галка мечтала о том дне, когда она впервые через служебный ход войдет в театр, бросив седобородому швейцару короткое: «На репетицию», а потом, миновав пахнущий клеем, струганым деревом и красками закулисный хаос декораций, ступит на непривычно просторную сцену и, пока режиссер будет о чем-то спорить с высоким худощавым дирижером, в первый раз с высоты подмостков посмотрит в пустой полутемный зал. К не подойдут молодые артисты; знакомые поздравят ее, а незнакомые приветливо улыбнутся. Потом дробный стук дирижерской палочки, и сердитый голос помощника режиссера разгонит всех по местам… «Внимание. Начали!..»
Конечно, это могло выглядеть и по-другому. Скажем, никто не стал бы ее поздравлять и улыбаться ей, и вообще на первых порах пришлось бы петь в хоре… Она была готова и к этому. Но никогда Галка не думала, что ее первый день в театре будет таким мучительным. И хотя она убеждала себя, что так нужно, что у нее, собственно, нет другого выхода, — на душе было отвратительно. Работа в итальянской комендатуре тоже не из приятных. Но там по крайней мере ее не оскорбляли. А тут первый же полупьяный офицер из тех, что на правах меломанов шатались за кулисами во время репетиций, смерил ее оценивающим взглядом и двусмысленно хмыкнул. К этому надо было привыкнуть. Шеф театра — бургомистр Логунов разглагольствовал о высоком искусстве, дух которого, по его мнению, принесли с собой представители «новой цивилизации». Это бесило Галку. Может быть, некоторые офицеры понимали и любили музыку, но большинство приходило в театр, чтобы посмотреть на полуголых балерин или напиться в антракте у буфетной стойки. Стараясь угодить вкусам «широкой публики», Логунов превратил фойе в пивной бар, а девушек из кордебалета заставил рядиться в чересчур откровенные наряды, даже когда это было совсем не к месту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28