- Эй, паренек! - Голос был негромок. - Пойдем-ка проветримся. Есть
разговор.
Калинов сразу все понял. Он смерил блондина с ног до головы испепеляющим
взором, поднялся и заявил:
- А чем здесь не место для разговора?
Блондин замахнулся.
Конечно, Флой, по-видимому, умела драться, но ее умение не шло ни
в какое сравнение с умением Калинова. Во всяком случае, ее блондин
замахивался так долго, что Калинов вполне успел сгруппироваться и
коротким ударом в челюсть отправить противника в нокаут. Только длинные
ноги мелькнули в воздухе, когда блондин перелетел через свой стол.
Флой смотрела на эту картину с восторгом, а к Калинову приближались
уже несколько человек.
С ними справиться оказалось еще проще: ведь они только мешали друг
другу. Дальше пошел обыкновенный плохонький боевик. Перед лицом мелькали
кулаки, исчезали и вновь возникали искаженные разыгрываемыми эмоциями
физиономии. Разыгрываемые эмоции не мешали физиономиям оставаться
тупыми. Калинов даже рассмеялся: так потешно они выглядели. Но потом
он обнаружил, что те, кого он, казалось бы, укладывал замертво, сразу
же как ни в чем не бывало поднимаются с пола и вновь ввязываются в
драку. Тут ему стало не до смеха - он понял, что его замысел уложить
весь зал к ногам Флой может оказаться невыполнимым: силы уже не те.
А потом Флой истошно завизжала. Калинов улучил момент и сумел оглянуться
на нее. В девчонку вцепились двое, тянули ее за руки в разные стороны,
словно желали распять на спинке кресла.
Да ты никак еще и мазохистка, милая моя, подумал Калинов.
Он сумел выбраться из кучи-малы и быстренько раскидал статистов-насильников.
- Бежим! - шепнула Флой и потащила его на сцену.
Калинов бросил взгляд в зал. Статисты теперь дрались друг с другом
и не обращали на юную пару никакого внимания. Флой тянула Калинова
за драпировку. Ну и будь что будет, подумал он и шагнул за девчонкой.
Они оказались в длинном коридоре, тускло освещенном единственным светильником.
Шум драки оборвался. Калинов не сомневался, что никого из статистов
уже нет в зале: они свою роль в спектакле сыграли и за ненадобностью
отправлены в небытие. Он посмотрел на девушку.
Флой впилась в него огромными, широко распахнутыми глазами и как-то
неуклюже, бочком, шагнула к нему. Девичьи руки обвили его шею, и губы
прижались к его рту. Губы были горячие, как июльское солнце, а руки
требовательны, словно судебный исполнитель. Калинов с трудом оторвал
ее от себя, сделал шаг назад, уперся спиной в стену коридора. Искусительница
утробно проворковала что-то и вновь прижалась к нему, стремясь собой
размазать его по стене. Низ ее упругого живота превратился в самостоятельное
существо и выделывал такое, что Калинов в очередной раз пожалел о
своем возрасте.
Увы, любовник ничем не мог ответить любовнице. Калинов стоял, безвольно
опустив руки, и только вздрагивал от прикосновения девичьих прелестей.
В конце концов ему стало настолько жаль ее, что он не удержался и
отечески погладил Флой по пшеничной головке. Она расценила этот жест
по-своему и удвоила усилия. Однако вскоре до нее дошло, что ее живот
не находит у партнера той упругости, которую ищет.
- Милый, что с тобой? - Она заглянула ему в глаза. - Ты не хочешь?
Калинов молчал, глупо улыбаясь.
Догадка поразила Флой. Она отшатнулась от него, закусила губу. От
частого дыхания коричневые набухшие соски ходуном ходили в объятиях
полупрозрачного платья.
- Так вот что ты ищешь в Дримленде! - Она зло расхохоталась. - Зря,
миленький! Обращайся к врачам: Дримленд не делает импотента мужчиной.
- Она выругалась и вдруг залепила ему пощечину. - Проваливай, тухлое
яйцо!
Коридор начало затягивать серым туманом.

4. Осознание.
Дома он долго отмокал в ванне, поглаживая отмеченную кровоподтеками
ногу, и кружился под колющими струйками душа,словно пытался смыть
свой позор. Обсушившись, некоторое время рассматривал в зеркале юношеское
тело, принадлежащее лже-Калинову. Хорошее было тело, молодое, здоровое...
Одна беда - существует оно, пока включен дисивер. И даже тот факт,
что оно привлекает девчонок, не делает его более реальным. Бедная
Флой!.. Какое жестокое разочарование она испытала! Впрочем, сама виновата,
я к ней в дэй-дрим не напрашивался. В Витин дэй-дрим я, правда, тоже
не стремился, но она хотя бы не превратила все сразу в постельные
дела... А если бы превратила?
Он вдруг понял, что в этом случае исход задел бы его гораздо больше.
И удивился... А почему это должно его задевать? Разве секс - главное
в жизни мужчины?.. Он улыбнулся себе в зеркало. Конечно, не главное,
но как бы было хорошо, если бы и это тоже не ушло. Увы, чему быть
- того не миновать... И не имеет смысла сожалеть попусту! Он подмигнул
своему отражению и принялся одеваться, но думы его снова и снова возвращались
в коридор за сценой стриптиз-кабаре, пока ему не стало ясно, что если
он проведет остаток дня дома, эти мысли не дадут ему покоя. Тем более
что не мешало бы теперь и с Витиной матерью повстречаться.
Раздался сигнал вызова: кому-то он был нужен. Калинов подошел к тейлору
и включил односторонний канал. Он был нужен Лидии Крыловой. Для этой
женщины (как, впрочем, и для всех остальных землян, кроме Паркера)
Калинова дома не было. Он переключил тейлор на автоответчик и вырубил
односторонний канал.
Экая пробивная дамочка! Уже и его домашний номер умудрилась узнать.
В ГИБе этот номер, как ни старайся, не отыщешь. Даже если в лепешку
разобьешься... Кто-то из так называемых "коллег по политической
деятельности" выдал. Впрочем, Бог с ними. Такие во все времена
встречались.
Нет, надо все-таки сходить в гости к Витиной матери. Самое время...
Придется, правда, снять на несколько часов дисивер, хоть и есть вероятность,
что его кто-нибудь засечет в привычном облике. Засекут так засекут,
плевать! В конце концов он не преступник, в самом-то деле!
Он отправился исполнять задуманное с неожиданным для него самого удовольствием.
Совесть, впрочем, пыталась заявить ему, что он отправляется к Витиной
матери совсем не как разведчик в стан врага, но он и не подумал прислушаться
к своему внутреннему голосу.
* * *
Витина мать оказалась очень похожей на саму Виту - те же рыжие волосы,
те же зеленые глаза, та же стройная фигурка, лишь слегка расплывшаяся
в талии. Вот только лицо подкачало: это было лицо смертельно усталого
человека, с потухшими глазами и безвольным подбородком. Впрочем, когда
она поняла, кто стоит перед ней, в глазах ее вспыхнул явный интерес.
- Здравствуйте, - сказала она. - Ведь вы Калинов, правда?
- Правда, правда... - Калинов, по-стариковски покряхтывая, ввалился
в квартиру. - Здравствуйте, сударыня!
- Меня зовут Джинджер... Вирджиния. Идемте в гостиную, вот сюда. -
Она повесила его шляпу на вешалку, провела гостя в комнату, усадила
на диван. - Вы посидите, я сейчас чайку. Или, может, желаете чего-нибудь
покрепче?
- Что вы, что вы! - Калинов замахал руками. - Куда мне, в моем-то
возрасте!
- Ну, по-моему, вы еще хоть куда! - Она вышла.
Калинов огляделся. Гостиная была обставлена с большим вкусом. Мебель
дорогая, под старину, - думается, настоящее дерево. Никаких современных
трансформирующихся кресел, диванов и столов, никаких замаскированных
под обычные стены шкафов. Богатая обстановка. Похоже, эта Вирджиния
не бедствует... Да и квартиры в этом районе недешевы.
Когда чай был приготовлен и они расположились за столом, Калинов сказал:
- Вообще-то я хотел бы поговорить с вашим мужем.
Глаза Джинджер тут же потухли, словно присыпанные пеплом.
- К сожалению, не удастся. Я не замужем.
Калинов разыграл легкое удивление:
- Вот как!.. Ну, в таком случае...
- А в чем, собственно говоря, дело? - Теперь она была явно встревожена,
смотрела на него пристально, не мигая. - Что-нибудь относительно моей
Виты? - Она привстала.
- Нет-нет, - поспешно проговорил Калинов. - Ничего серьезного, все
в порядке.
- Ох, Дева Мария! - Она принялась разливать чай. - А я испугалась...
Так я вас слушаю.
- Видите ли... Я сейчас занимаюсь одним молодым человеком, который
периодически исчезает из дому.
Она мелко покивала, опустила голову.
- Моя Вита... Вы нашли ее с ним?
- Да нет, не совсем с ним. Их там целая команда. Давно у вас с нею
конфликт?
Джинджер молча смотрела на него остановившимися глазами, губы ее задрожали,
но она нашла в себе силы справиться со слабостью. Снова посмотрела
ему в лицо.
- Дочь стала исчезать месяца четыре назад. Пока в школе были занятия,
исчезала по вечерам, а как начались каникулы, пропадает целыми днями.
Чем занимается, не говорит, но приводила пару раз домой одного мальчика.
Зовут его Игорьком. Симпатичный такой мальчишка и, кажется, сильно
в нее влюблен
- А она? - равнодушно спросил Калинов. Мне на это и в самом деле наплевать,
подумал он. Разве может персону такого масштаба интересовать любовь
какой-то пигалицы?
- Не похоже... Но вот в последние дни что-то, мне кажется, случилось.
Вчера ночью она плакала, я слышала... А утром умчалась с сияющими
глазами.
У Калинова вдруг отчаянно заколотилось сердце, как будто сбылась его
вековая мечта. И даже не хотелось врать самому себе...
- А может быть, она нашла отца и втайне от вас посещает его?
Джинджер поджала губы, потом вдруг вскочила и выбежала из комнаты.
Калинов встал, подошел к окну. Далеко внизу зеленел массив Сосновского
лесопарка, отражалось в прудах вечернее солнце.
Зачем ты пришел сюда, спрашивал себя Калинов. Неужели и в самом деле
лишь для того, чтобы узнать, каким может быть очередной конфликт между
матерью и дочерью, провести, так сказать, дополнительное социологическое
обследование?.. Спрашивал и не получал ответа.
- Здравствуйте, - раздался сзади знакомый голосок.
Калинов стремительно обернулся.
Она стояла в дверях, любопытные глазищи внимательно изучали старого
дяденьку. На ней все еще была давешняя разрезанная юбка, и ей приходилось
придерживать края разреза рукой, чтобы старенький дяденька не засмотрелся.
Но дяденька все равно глядел на нее во все глаза. Она выглядела не
совсем знакомой, какой-то чужой. Так во сне кажется немного чужим
даже очень близкий вам человек, тот, кого вы изучили за долгие годы
вдоль и поперек.
- Ну вот, язык проглотил... Что вы тут делаете?
Калинов наконец пришел в себя, неторопливо двинулся к столу, сел.
Взял в руки чашку чаю. Посмотрел невозмутимо: ну-ка, что там за девчушка
путается под ногами?..
- Я, голубушка, Калинов.
- Калинов?! - В голосе Виты послышалось удивление. - Тот самый?
- Тот самый... Пришел в гости к твоей маме, потому и нахожусь здесь.
А что это с твоей одеждой?
Она опустила глаза, внимательно осмотрела юбку, удовлетворенно улыбнулась.
- Изнасилована вурдалаком! - В голосе ее прозвучал откровенный вызов.
- А вы небось интересуетесь моей нравственностью. Я права?
- Интересуюсь... Не боишься, что вурдалачата родятся?
- Не боюсь! - Она показала ему язык. - Я не дура, предохраняться не
забываю. Так что о моей нравственности можете не беспокоиться. Вурдалачата
не станут социальной проблемой.
Калинов почувствовал раздражение. Что это она себе позволяет? Может,
поставить нахалку на место? Однако сдержался, отпил глоток остывшего
чаю, сделал вид, что принял все за шутку.
- Я рад, что у нас такие здравомыслящие дети.
- Дети! - Она фыркнула. - Вы мне не отец. Вы бы сначала своих детишек
сделали, а потом чужими занимались! Или чужими заниматься проще?
- Откуда... - начал Калинов. И замолк: вспомнил, что на уроках социологии
в некоторых Школах второй ступени, кажется, изучают его биографию.
Но все-таки эта нахалка его задела...
Нахалка прошествовала к дивану, села, вызывающе закинула ногу на ногу.
- А может, вы и есть мой сбежавший папочка?
Разрез на юбке разошелся, миру явилось крепкое гладкое бедро. Кроме
обнаженного тела, под юбкой, кажется, больше ничего не было.
- Староваты вы, правда, для папочки. - Она перехватила его взгляд,
но юбку не поправила. Посмотрела на свое бедро, подмигнула, криво
усмехнувшись: - Хотя лет двадцать назад вы еще, наверное, в самом
соку были...
- Вита! Что ты тут делаешь? - На пороге стояла Джинджер. Лицо спокойное,
но глаза подозрительно блестят. - Немедленно иди к себе! И почему
ты еще не сняла это безобразие?
Вита встала, гордо вскинула голову:
- Уже и с человеком нельзя поговорить!
- О Дева Мария!.. Да ты хоть знаешь, кто перед тобой?
- Не слепая... Чуть ли не каждый день его по ТВ вижу... "Задачи
Социологической комиссии представляются мне самыми важными задачами
всего Совета..." - продекламировала она, явно еще раз хотела показать
Калинову язык, но только закусила нижнюю губу. Так, с закушенной губой,
и покинула комнату.
Джинджер села за стол, подперла голову рукой, не поднимая глаз, произнесла:
- Извините... Такая вот она у меня. Вам со своими детьми тоже тяжело
приходилось?
- Тоже, - соврал Калинов с идиотской улыбкой. - Все они в этом возрасте
одинаковы.
- Не все, - не согласилась Джинджер. - Вот у соседей этажом ниже -
парень как парень. - Она встала, прикрыла за дочкой дверь. - Вы ведь
почти как доктор, правда?
Калинов кивнул. И тогда ее словно прорвало:
- Все случилось как-то по-дурацки... Если помните, в то время как
раз в моде дрим-генераторы были. Вот наша компания и собралась в тот
день... Но не в дрим-театре, а у подпольного "благодетеля".
У них, если помните, и подешевле было, и безо всяких ограничений...
Но мы тогда договорились: никакого секса, каждый сам по себе. - Она
подняла на него глаза.
Калинов покивал, изображая на физиономии самое живейшее участие.
- Я не знаю, как все произошло, - продолжала она. - Он как-то оказался
среди нас... Его звали Джошуа, и он был не из нашей компании... А
может, и кто из наших оказался таким в моих грезах, не знаю... "Благодетель"
клялся, что никто из посторонних к нам не заходил... Джошуа был как
херувимчик, и какое было счастье! - Она судорожно глотнула. - Я знаю,
я за прошедшие годы со многими пробовала, но ни с кем такого не было.
Как во сне... знаете, когда летаешь - счастье невыразимое... И только
со мной это случилось. Остальные четверо девчонок заявили, что все
было очень пристойно - только грезы, и никакой физики... И ребята
наши потом отказывались, но факт остается фактом - через девять месяцев
родилась Вита.
- Почему же вы не избавились от беременности? - позволил себе реплику
Калинов. И тут же понял: не такого вопроса она ждала.
- О нет! - Она закрыла глаза, лицо ее расцвело. - Дева Мария, это
было такое счастье! Как в сказке... У большинства, я знаю, тошнота,
рвота... А у меня были девять месяцев сплошной эйфории, как будто
я наглоталась наркотиков.
- А больше беременностей у вас не было? - Теперь с выражением участия
у Калинова не было никаких сложностей.
- Решилась однажды. Когда Вите было четыре... Как у всех - тошнота
и весь остальной букет, а потом и вовсе выкидыш.
- Так и не знаете, кто Витин отец?
Она помотала головой:
- Наверное, тот "благодетель"... Нашим ребятам я верю, они
так со мной поступить не могли.
- И вы его не искали?
- Не искала... А зачем? Разве он сделал меня несчастной? Я счастлива.
- Мне кажется, Вирджиния, вы кривите душой. - Калинов старался говорить
очень мягко, чтобы - упаси Бог! - не обидеть ее. - Мне вы не кажетесь
уж очень счастливой.
Она снова помотала головой:
- Вы мужчина и ничего не понимаете. Как я могу сказать, что я несчастна,
когда я пережила такое счастье... Мне кажется, все дело было именно
в дрим-генераторе, и я очень жалела, что через некоторое время их
полностью запретили... А с другой стороны, мы и до этого случая хаживали
к "благодетелям", и все было в полном порядке. В общем, не
знаешь, что и подумать... С подружками-то моими, теми, кто участвовал
тогда в сеансе, ничего не случилось. В конце концов они вышли замуж
за наших ребят, растят детей.
- А вы?
- Я? - Она с грустью улыбнулась. - А я все жду, что Джошуа вернется
ко мне.
И говоришь всем, что ты самая счастливая, добавил про себя Калинов.
- Ну вот, - сказала Джинджер, - разболталась. О Дева Мария, с вами
так легко разговаривается!.. Не зря вас считают хорошим доктором.
Еще чаю? - Она взялась за чайник. - Ой, да он остыл совсем! Пойду,
подогрею...
- Спасибо, сударыня. - Калинов перевернул пустую чашку на блюдце.
- Пора мне.
Она понимающе кивнула:
- Уже вечер... - и проводила его в прихожую.
Из-за одной из дверей доносилась громкая музыка: наверное, Вита развлекалась.
Калинову невыносимо захотелось заглянуть туда. Интересно, сменила
ли она юбку?.. Надо же, даже разрезанный подол может быть важен для
девушки. Фетиш своего рода...
- И все-таки у них есть причины для претензий к нам, - сказала Джинджер,
кивая на дверь, за которой звучала музыка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9