И тут он сообразил, что понятия не имеет, каким образом можно это сделать. Дальше бутылок и сигарет фантазия не шла. Федотов даже вспотел от бессилия.Он посмотрел вниз. Время хозяек с сумками прошло, и по улице теперь текла праздная толпа, жаждущая танцев и кино. Во дворе, нещадно паля «Беломор», четыре мужика в соломенных шляпах с грохотом и гиканьем сооружали из черных костяшек очередную рыбу. Неподалеку на городском стадионе болельщики то посвистывали, то хором славили местную футбольную команду.Федотов сплюнул. Потей, не потей, а уж коли ума нет, так вряд ли чего придумаешь. Он встал и пошел к соседям.Боша-делавар был дома. Он сидел за столом и чиркал шариковой ручкой в тоненькой тетрадке, подбивал бабки своих коммерческих операций.Заграничный магнитофон бормотал ему что-то ритмичное. По стенам квартиры стояли шкафы с книгами.— Тебе чего, дядя Витя? — спросил Боша. — В долг не дам.— Скупердяй! — сказал Федотов. — Только мне в долг не надо. Показать хочу кое-что.— Краденых вещей не покупаю. — Боша набивал себе цену. — Иди на толкучку.— Зачем обижаешь? — сказал Федотов. — Я ничего продавать не собираюсь… Есть дело. Пошли ко мне, посмотришь одну вещь.Боша покривился, но из-за стола встал. Когда Федотов продемонстрировал ему фокус с малышами, Делавар недоверчиво ухмыльнулся.— Тебе, дядя Витя, в цирк надо.— Ты думаешь? — сказал Федотов. — А ну давай, что у тебя есть в карманах.Боша попятился.— Да не бойся, — сказал Федотов. — Я тебя грабить не собираюсь.Боша вытащил из кармана связку ключей на заграничном брелке, сделанном в виде голой бабы.— Такой брелок на весь город один, — гордо сказал Боша.Когда Федотов вынул из шкафчика двух одинаковых баб с ключами, Боша ужене ухмылялся. Он схватил обе связки и принялся внимательно их осматривать.— Где достал? — с завистью спросил он, кивая на шкафчик.— На развалинах графского дома, — ответил Федотов. — Сегодня доломали.— Везет дуракам и пьяницам, — сказал Делавар. — Значит, мать не врала, рассказывая про этого графа разные легенды.— Хоть бы удивился… — разочарованно протянул Федотов.— Чему? — удивился Боша.— Ну где ты еще видел такой ящик?Боша с сожалением посмотрел на Федотова.— Серый ты, дядя Витя, — сказал он. — Литературу надо читать. Есть такие книжки… фантастическими называются. Вот если бы ты их читал, то сразу бы понял, что перед тобой штука, которая называется «дубликатор», а предназначается она для изготовления копий с любых предметов. Тебе известно, что такое «копия»?Федотов вдруг пожалел о том, что показал Боше шкафчик. Грамотей…Книголюб… Обведет меня вокруг пальца, стервец, подумал Федотов.— Ты не очень-то задавайся, — сказал он Делавару. — Мы тоже кое-что читали… Правда, в твои годы мне не до книжек было, а на фронте нам фашисты другую фантастику преподавали…— Ах, да-да, — сказал Боша. — За вашим настоящим я и забыл о героическом прошлом. Ай-яй-яй! Как нехорошо! Вот только не помню, кто это мне свою медаль «За отвагу» продал, когда на бутылку не хватало.К сожалению, сопляк прав, подумал Федотов и поднес к Бошиному носу кулак. Тот сразу понял, что время шуток прошло.— Ну, ладно-ладно, — примирительно сказал он. — Чего надо-то? Зачем звал?Эх, зря я его сюда притащил, снова подумал Федотов, да уж поздно теперь. Сказал «А» — говори и «Б».— Посоветуй, как его можно использовать.— А ты продай его мне, — сказал вдруг Боша проникновенно и схватил Федотова за плечо.— Нет, — сказал Федотов и поднял руку, словно защищаясь от удара. Боша обиженно надул губы.— Бесплатных советов не даю, — сказал он, отворачиваясь в сторону.— Не боись, свое получишь.Боша молча смотрел на Федотова, и было почти видно, как у него в голове скачут цифры. Это продолжалось недолго. Боша что-то высчитал, сказал:«Я сейчас» и убежал к себе.Федотов снова закурил. Его не покидало ощущение, что что-то он делает не так. Но поскольку он все равно не знал, что он делает не так и как надо делать это что-то, то он не стал ломать голову, а, сорвав пробку еще с одной маленькой, сделал хороший глоток.— А вот и я, — сказал Боша, появляясь в дверях лоджии.Глаза у Боши блестели от возбуждения, от нетерпения он даже слегка приплясывал. В руках у него была книжка.— Вот, — сказал Делавар. — Вот то, что надо!Федотов посмотрел на обложку. «М. Булгаков, — прочитал он. — Мастер и Маргарита».— Читал? — спросил Боша.Федотов помотал головой.— А я читал, — сказал Боша. — Сильная вещь.Федотов пожал плечами. К чему все это? Маргариты всякие… Про любовь, наверное. А что такое любовь, он и без книжек знает. Сопляк этот и сотой доли не видел того, что довелось в жизни увидеть ему, Федотову.— Клади ее туда, — сказал Боша.Федотов послушно положил книгу в шкафчик, а когда вытащил оттуда две, Боша восторженно хлопнул в ладоши.— Одна тебе, другая мне, — сказал он.— Зачем она мне? — сказал Федотов, осторожно беря книгу в руки.— Чудак ты, дядя Витя, — сказал Делавар с усмешкой. — Эта вещица на книжном толчке пятьдесят рэ стоит.— Что ты говоришь? — изумился Федотов. — И берут?— С руками отрывают, — сказал Боша. — Уж я-то знаю… Так что десять раз откроешь дубликатор, вот тебе и полтысячи. Костюм себе купишь, тете Тамаре пальто… Давай-ка, заталкивай туда сразу обе. Влезут?— Влезут, — сказал Федотов. Он проделал уже привычные манипуляции и открыл дверцу. Левое отделение было пусто.— Что за черт?Он отпустил дверцу и, когда она тихо закрылась, вновь потянул ее на себя. Книги по-прежнему лежали только справа.— Что случилось? — спросил Боша. — Не работает?— Подожди, подожди… — пробормотал Федотов. Он взял шкафчик в руки, потряс его, постучал по крышке кулаком и опять открыл дверцу. Книги в левом отделении не появлялись.— Кажется, сломался… — растерянно сказал он Боше.— Как это сломался? — сказал тот… — Такая техника ломаться не может.— А ты откуда знаешь? — ядовито сказал Федотов. — Ты, что ли, ее делал?— То-то и оно, что не я, — сказал Боша. — Не мы.Федотов подергал дверцу еще несколько раз, потом ее подергал Боша, но все было тщетно — проклятый дубликатор работать не желал. Делавар взял его в руки и стал осматривать, надеясь отыскать какую-нибудь кнопку или выключатель.— Странный какой-то номер, — сказал он, глядя на цифры в углу. — Одни нули.— Почему нули? — сказал Федотов. — Последняя там восымерка.— Какая восьмерка? — воскликнул Боша. — Ты считаешь, что я не могу отличить нуля от восьмерки?.. Восьмерка… — Он вдруг застыл на месте, а потом вдруг с размаху хлопнул себя ладонью по лбу. — Стоп, машина!..Ну-ка, дядя Витя, рассказывай, что ты делал с ним до меня.Федотов описал ему все свои манипуляции со шкафчиком. Хотел было промолчать о пятерочке, но, махнув рукой, рассказал и про нее.— Так ты говоришь, последней была цифра восемь, — сказал Боша и стал что-то высчитывать, шевеля губами и загибая пальцы на руке.— Я знаю, почему он перестал работать, — печально сказал Федотов. — Зря я тебя позвал! Пока мы делали для себя, он работал, а как стали для спекуляции…Боша перестал высчитывать и посмотрел на него уничтожающим взглядом.— Для спекуляции!.. — передразнил он Федотова. — Тоже мне моралист отыскался! — Он достал из дубликатора книги. — Дурак ты, дядя Витя, хоть и пожилой человек. Форменный дурак, извини за выражение.И он вдруг разразился такой площадной бранью, какой Федотов никак не ожидал услышать от этого прилизанного маменькиного сынка. Он растерянно смотрел на Бошу и мял в руках сигаретную пачку.— Идиот! — шипел Боша. — Кретин безмозглый!.. В кои-то веки ему волшебная палочка в руки попала, а он ее на водку да на сигареты…Алкоголик несчастный! В сказках всего три просьбы выполняются…всего-навсего три, а у него целых восемь было — озолотиться можно… До старости дожил, а ума — и стопки не наберется. Весь пропил…Боша ругался и ругался, а Федотов молча слушал его выкрутасы. Он понимал, что что-то сделал не так, только никак не мог понять — что.Наконец, Боша иссяк. Он зло плюнул вниз, на улицу, засунул обе книжки подмышку и собрался уходить.— Подожди, Миша, — виновато сказал Федотов. — Объясни ты мне, ради бога, что такое с ним, с проклятым, случилось.— Что случилось… — опять передразнил его Боша. — Видел заводные игрушки?.. Машинки и все такое прочее?..Федотов кивнул.— Так вот, у него всего-навсего кончился завод.— Не понимаю, — тихо сказал Федотов и жалобно добавил. — Какой завод?При чем тут завод?Делавар, не выпуская из подмышки книг, ткнул пальцем в угол шкафчика.Федотов посмотрел. В углу, где был номер, стояло красноречивое 0000.— Когда его изготовили, — сказал Боша, -он был рассчитан на определенное количество дубликаций. Когда ты его нашел, энергии оставалось всего на восемь раз. Ты их потратил на всякую ерунду…Теперь можешь его выбросить или повесить в ванную. Будешь хранить в нем зубную пасту. Ни на что другое он больше не пригоден. С чем вас и поздравляю!И Боша ушел домой, кипя негодованием и унося с собой оба экземпляра «Мастера и Маргариты».Федотов посидел немного, глядя невидящими глазами на мертвыйдубликатор. Потом он допил начатую маленькую и сорвал пробку с очередной…На следующее утро он проснулся поздно и обнаружил себя в одежде на полу. Из открытой двери в лоджию на него тянуло легким сквозняком. Он позвал Тамуху, но ответа не получил: по-видимому, она куда-то уже ушла.А может быть, со вчерашнего еще не возвращалась.Федотов с трудом поднялся на ноги. Голова раскалывалась от боли. На сердце разместилась по-хозяйски двухпудовая гиря тоски. Пошатываясь, Федотов выбрался на лоджию. По полу были разбросаны пустые маленькие и окурки. Утренний ветерок разносил по ним странную белоснежную пыль.Остро пахло чем-то незнакомым, и запах этот вызвал у Федотова такой глубокий приступ жалости к себе, что он заплакал, размазывая по лицу слезы шершавой ладонью. Пытаясь унять молотки, немилосердно колотившие по вискам, он попробовал вздохнуть всей грудью. Голова его закружилась, ноги подогнулись, и он упал на колени.Так он постоял несколько минут, упершись лбом в пол, вокруг уже не было ничего знакомого. Он стоял в каком-то темном коридоре, длинном, как непутевая жизнь. Он пошел по этому коридору вперед, а мимо потянулись закрытые двери, из-за которых не доносилось ни единого звука. Казалось, они были просто нарисованы на стенах блеклыми красками серых тонов.Потом одна из дверей вдруг открылась, из нее вышла женщина в белом платье в синий горошек и пошла впереди Федотова. Это была Тамуха.Федотов окликнул ее, но она не оглянулась. Тогда он попытался ее догнать, но, несмотря на то, что он бежал, а она всего лишь медленно шла, настичь ее он никак не мог. Тогда он понесся вперед что было сил.Запертые двери чередой мелькали мимо, он все бежал и бежал, а женщина уходила все дальше и дальше.Потом справа вдруг появилась ярко освещенная, блестящая, словно из хрусталя сделанная дверь, но он на всем скаку пролетел мимо. Женщина впереди исчезла, и он затормозил, потому что понял, что она нырнула именно в эту сверкающую дверь. Но когда он остановился и обернулся, никаких хрустальных дверей сзади не было. Там вообще не было никаких дверей — сплошные серые стены, уходящие во мрак, и из этого бесконечного тоннеля так невыносимо пахло, что Федотова начало тошнить.Он хотел было снова устремиться вперед, но впереди была стена, стена черная, как смерть, и преодолеть ее не было никакой возможности.Федотов завыл от страха и крепко зажмурился, и тут же в лицо ему ударил нестерпимо яркий свет. Свет был убийственен, но Федотов открыл глаза и обнаружил себя вновь стоящим на лоджии. Яркое утреннее солнце согревало ему кожу. Головная боль постепенно исчезала, но тоска становилась все острее и острее, и ему уже не было никакого дела ни до вонючих коридоров, ни до манящих сказочных женщин, потому что перед ним во весьрост встала старая, как мир, проблема: где бы и на какие шиши опохмелиться.Он пошел на кухню и залпом выпил поллитровую банку воды. Потом он сунул руку в карман, пытаясь отыскать сигареты, но вместо сигарет вытащил из кармана две одинаково смятые пятирублевые бумажки и долго смотрел на них, не понимая, откуда они здесь взялись.А внизу, под окнами его квартиры валялся на газоне изуродованный несколькими ударами топора подарок для Тамухи, и зеленая трава вокруг была заляпана пятнами маслянистой желтой жидкости. Он валялся кверху боком, и на нем хорошо был виден номер. Три нуля и восьмерка. 0008.

1 2