Все. Целую".
- Телефончик запишите мне.
Я протянул ей ручку, она старательно записала номер
аккуратным круглым почерком.
- И на сколько вы меня задерживаете?
- Если даже ничего не прояснится, через трое суток
выпущу, будьте спокойны. Все по закону. А если память раньше
прорежется - зовите, поговорим.
Я вызвал сержанта, вручил ему бумажку, чтобы установил
личность по номеру телефона, и отдал распоряжение:
- Проводи госпожу... хм, К. Выбери самую чистую одиночную
камеру, чтоб урки не обижали.
- Из одиночных только камера смертников свободна, -
бодро доложил сержант. - Час назад освободилась.
Ну и молодежь! Красней тут за него перед дамой. То он в
обращении с отпетыми преступниками ломается, как кисейная
барышня, то сикух камерой смертников стращает... Впрочем, Анна
К. вроде и не испугалась. В глазах - интерес. И действительно,
чего красивой женщине бояться? Это ж не какая-нибудь тебе
уродина, которую и шлепнуть не жалко, лишь бы с глаз долой!
Опять-таки за красивыми бабами всегда сильные мужики стоят.
Надо бы проверить поскорей, кто муж у нее, чтоб не напороться
по дурости. А этот-то остолоп: "В камеру сме-е-ертников!"
Тебя-то, мудачина, никто, как красивую бабу, жалеть не станет.
Раздавят и не заметят.
- Обращайся с ней по высшему разряду, как с моим гостем,
- глянул я на него сурово. - Ясно?
- Будет сделано, - фамильярно подмигнул мне наглый
сержант.
- Головой отвечаешь! - осадил я его. - Да, чуть не
забыл, - повернулся я к К, - cумочку дайте сюда.
Я вытряхнул сумочку на стол и составил опись :
"Опись содержимого сумочки гражданки, назвавшейся
Анной К. (личность проверяется)
1. Сама сумочка: черезплечная, средних размеров, из
черной кожи, с застежкой из желтого металла.
2. Косметические принадлежности: тюбик с помадой,
пузырек духов "Палома Пикассо", флакончик с
красным лаком для ногтей, пудреница, тушь для
ресниц, банка без этикетки с полупрозрачным
желе..."
- Что у вас в баночке? - оторвался я от листа.
- Крем, - пожала она плечиком.
"3. Ножик перочинный, красный с белым крестом.
Лезвие длиной 7
см. Набор инструментов: пилка, ножницы, шило,
открывалка, штопор..."
- Для чего вам нож?
- Так, на всякий случай, - устало ответила она и мотнула
головой, подавляя зевоту.
"4. Бинокль миниатюрный..."
- А бинокль зачем?
- Так он ведь театральный, - удивилась она моему
вопросу.
- Десятикратный - театральный?!
- Я в этом не разбираюсь, - отмахнулась она.
"5. Зажигалка газовая..."
- Вы курите? - спросил я, заметив, что сигарет в сумочке
нет.
- Нет, на хлеб намазываю, - усмехнулась она. - Угостите
даму, кстати.
Я протянул ей початую пачку сигарет. Пачка светилась
белизной и отличалась отсутствием опознавательных знаков.
Сержант поднес огонь, она затянулась и закашлялась.
Подозрительно... И курит она как-то некрасиво, неумело так
покуривает.
- Как вы курите эту гадость! - возмутилась она, поймав
на себе мой пытливый взгляд.
"6. Расписание движения электропоездов Ярославского
направления..."
- Вы живете за городом?
- Это с лета еще валяется - я на дачу ездила.

"7. Затычки для ушей..."
- А это вам зачем? - поинтересовался я.
- Беруши? В уши вставлять, естественно.
- Хм... ну ладно.

"Опись составлена в присутствии гр-ки К. и
дежурного по смене".

- Распишитесь.
Она поставила "К-" с ломаным хвостиком.
- Идите. Я здесь всю ночь дежурить буду. Захотите
рассказать что-то по делу - попросите проводить ко мне.
4. Белый клык
- Нет, подождите, я как раз по делу хотела сказать, а вы
меня сбили, я же построила наш разговор заранее.
Я махнул рукой сержанту, чтоб проваливал, и, вздохнув,
продолжил беседу с подозреваемой:
- Куда я тебя сбил? Вот америкозы сбили нашего
дельтапланериста около Белого дома, вот того таки да сбили, он
уже горящий свой дельтаплан направил на статую Свободы, хотел
хоть этим нагадить, паршивец, НАТО ему на грудь копыто, видете
ли, водрузило, это из его телеконференции, да ты видала,
наверное. Нас потом ругали, а что мы, за каждым идиотом должны
следить?
- Вы эту историю только что придумали, да? - удивилась
Анна. - Белый дом же, вроде, в Вашингтоне, а статуя Свободы -
в Нью-Йорке.
- Да... - задумчиво почесал я макушку. - Так это что
получается, штатники придумали всю эту историю? Провокейшн
получается...
А котелок у нее варит, нет, не сумасшедшая вовсе,
проверочку на вшивость с честью выдержала.
- Дайте я скажу про себя, все же. Я сейчас, только с
мыслями соберусь. A вы поняли, почему я вас спрашивала об
интимной близости?
Мне стало скучно - я стал засыпать... Все передо мной
вмиг поплыло, я вдруг вспомнил армию, где за чрезмерную
исполнительность мне дали кличку Швейк. Вспомнил, как меня
двинули в редакторы стенгазеты "Боевой патрон". Как я написал
первую в жизни эпиграмму на прибалта Дантеса ("Наш Дантес -
большой повеса: в попе слишком много веса. Спереди в штанах
Дантеса гиря для противовеса") , а тот оказался на вид прибалт,
а по крови - лезгин, и вызвал меня на дуэль на ремнях. Помню,
как комбат костил перед строем за то, что я медной бляхой
Даньке звезду на лбу отпечатал, обзывали Пушкиным, на "губу"
сажали, грозили, что кудри мои мне заломают, но я к тому
времени уже работал где надо, как грится азохэн вэй и крыши
наши быстры, да и эстонец выжил и даже был на меня не в обиде,
потому что, как потом выяснилось, его бляха была вдвое тяжелее
- он ее свинцом залил с обратной стороны, - и попади он мне в
голову, я бы уже не разговаривал тут с этой... Опять она
говорит что-то...
- Ау-у, ми-и-лый, - она стала щелкать пальцами у меня
перед носом.
Я откинул ее руку и, чтобы прийти в чувство, не отрываясь
осушил графин с холодненьким пивком. Хороший графинчик такой,
гжельский, непроницаемый, с голубыми петушками. И заел
чесночинкой, чтобы запах перебить.
- Да, я вас слушаю, - выдал я сакраментальную фразу.
- Я же не предлагала вам себя, я просто интересовалась,
хотите ли вы меня, это вполне нормальный вопрос в
цивилизованном обществе, - пояснила она нараспев, замечая, что
я не в лучшей форме.
- Гмн, хочу ли я? - что происходит, кто ведет допрос,
поставить на место немедленно. - Тут у нас ЧП на днях было, -
прошептал я ей доверительно...
- Подождите, дайте я вам про ЧП. У меня друг есть, просто
друг, мы с ним ничего-никогда. Я конечно подозреваю, что он в
меня влюблен, но ни-ни. Так вот он подрабатывал в зоопарке. Там
директриса держала свиней своих, а кормила их едой звериной, ну
я имею в виду той, что для зверей полагалась. Две свинки и один
свин у нее были.
- Какие свины, о чем вы? - у меня у самого башка трещать
начала. Надо срочно вырывать у нее нить разговора, брать
инициативу... А может, она права, надо ее тут разложить на
столе, и все прояснится?
- Ну, две девочки и мальчик. Так они здоровенные такие
выросли, их весь персонал не любил за то, что они директрисины,
и старался не кормить, когда она не видела, так они сломали
ограду и задрали волка. Все потом думали, что волк сбежал с
голоду, а потом мой друг в свиных фекалиях нашел белый клык, и
все стало на свои места.
- Да ну вас со своим дерьмом свинячьим! Я вегетарианец,
между прочим. - разозлился я, снимая телефонную трубку. -
Забирай эту К. Веди в "одиночку", - проорал я в аппарат.
Анна обиженно надулась. Ну и ладно, пусть дуется, надоела
уже, самое время ее изолировать.

5. Памятка молодому бойцу
Не успел я разгрести все текущие дела - через час
позвонил сержант:
- Анна К. вас видеть желает.
- Веди, - вздохнул я, предвидя новый треп.
- Так это... Она вас к себе зовет.
- Ты что, сержант, с дуба рухнул?! - изумился я. - Хотя
ладно, засиделся я в кабинете. Скажи, сейчас буду. Личность
выяснил ее?
- В справочнике такого номера телефона не имеется.
- Ты чо, оборхесел? Обзвони все АТС! Все тебе указания
давать. Я что тебе твоя невеста, чтобы все давать? - стал
заводиться я, потом совладал с собой, и добавил, - Номера не
будет - тебя тут не будет, вопросов немае?
Сержант что-то зло промычал и швырнул трубку. "Никакой
дисциплины", - подумал я и забыл о сержанте.
Интересно, однако. Либо она номер соврала, либо у нее
действительно муж - "отойди навсегда". Я встал, потянулся,
надел фуражку для приличия и отправился в камеру смертников.
Анна в задумчивости сидела на нарах, опершись спиной о стену и
по-домашнему поджав ноги.
- Ну что, как с памятью? - спросил я без особой надежды.
- Меня как сержант в камеру завел, я сразу вспомнила, -
ответила она серьезно. - Вспомнила начало прошлого вечера:
меня какой-то мужчина к себе привел...
- А дальше что?
- Дальше... Дальше он взял меня за волосы, откинул голову
и поцеловал...
- Ну и?..
- Я пыталась вспомнить, но не смогла. Так просто ничего
не получается, понимаете? Нужно реконструировать события.
- Каким манером?
- Вам нужно сделать то же, что сделал он, тогда я вспомню
продолжение. Я уверена.
- Гм... Ну, раз для дела...
Она встала и подошла ко мне вплотную - от нее повеяло
каким-то теплым ароматом. Я взял в кулак ее длинные шелковистые
волосы, намотал их на руку и откинул ей голову - она чуть
слышно вскрикнула и улыбнулась выжидающе слегка приоткрытыми
губами. Я впился в ее губы - они были послушными и сладкими.
- Ну?! - только и смог спросить я, с трудом переводя
дыхание.
- Он приказал мне раздеться...
- Раздевайся! - приказал я.
Она неторопливо, как в полусне, сбросила кофточку, стянула
юбку, сняла лифчик и вылезла из трусиков. "Фигура у нее была
божественная. Даже нет, не фигура, а сочетание фигуры с телом:
узкие плечики, стоячая грудь, чуть выпуклый животик, аккуратная
попка с глубоким разрезом, прямые линии ног..." Это я цитирую
конечно, откуда мне уметь голую бабу описывать, я еще в школе
где-то вычитал этот панигирик и в разговоре за женщин всегда
прерывал заученной фразой дебильские пасы руками, которыми
мужики обычно иммитируют масштабы своих постельных
принадлежностей. Она легла на дощатые нары, вытянувшись по
струнке и задумчиво глядя в потолок.
- И что? - хрипло задал я риторический вопрос.
- Он разделся, - спокойно ответила она.
Делать было нечего - я сбросил мундир.
- Лег на меня...
Я лег на нее.
- Подложил левую руку мне под голову.
Я подложил.
- Правой стал массировать клитор.
Я стал.
- Поцеловал меня в ухо и жарко в него задышал.
Я задышал.
- Коленку левой ноги он довел до уровня моего предплечья.
Я довел.
- Пальцами левой ноги он стал гладить меня по ноге все
выше и выше.
Я все выше и выше.
- Левую руку переместил мне на грудь.
Я переместил, удивившись, что грудь ее была обсолютно
холодной.
- Тебе не холодно? - прошептал я.
- Не отвлекай, - деловито сказала она и добавила, -
стал щекотать волосами на груди соски.
- Тут это, у меня нечем щекотать...
- Найди что-нибудь.
Я нашел.
- Засунул мне пальцы левой руки в промежность.
Изогнувшись, я засунул.
- Пошевелил ими.
Я подергался, изобразив шевеление.
- Попросил меня ругаться матом.
- Ругайся матом, - дрожащим голосом сказал я как в
полусне.
- Я этого не люблю, - с традиционным спокойствием
ответила она, - Укусил в шею.
- Да как я укушу, у меня голова в полуметре?
- Укусил в шею.
Я укусил в шею.
- Ой, мне же больно! Закинул мои ноги себе на плечи.
Я закинул.
- Положил свои ноги рядом с моей головой.
"Я вроде носки менял когда-то", - подумал я и смело
переложил ноги.
- Спросил, хорошо ли мне.
- Тебе хорошо?
- Очень. Накрыл обеими руками мне обе груди.
Я накрыл.
- Сел по-турецки.
Это как?
- Сел по турецки.
Я сел. По-турецки сел. Кальян мне, кальян!
- Просунул мне колено между ног...
Я просунул ей колено между ног.
- Теперь второе...
Я просунул второе колено.
- Уперся в лобок...
Я уперся в лобок.
- Вошел в меня...
Я вошел в нее.
- Глубже... Нет, не так глубоко, не сразу...
Постепенно... Еще глубже... Еще... Еще на сантиметр... Теперь
обратно... Теперь вперед и до конца... Обратно... Вперед...
Быстрее... Еще быстрее... Еще... Еще... Е-ще... А-а... О-о...
а-а... Так, да! Давай! Давай!!! Сильнее! А-а-а!!!
Я напрягся... Мне еще не приходилось слышать столь
оживленного монолога: из всех моих женщин с первого раза
легкого стона было не выдавить, не то что такого нескромного
ора. Опьяненный сладостными звуками и теплой влажной плотью, я
резко двинулся в ее просторы и провалился в бездну...

6. Ой, витту!
Провалился я не в бездну наслаждений, а в самую
обыкновенную черную дыру.... Обыкновенную?! Может ли феномен
быть обыкновенным? Но все было очень обыденно и правдоподобно:
на том месте, где у нормальных женщин "витту"... Это мое
любимое финское матерное слово, меня ему научил Данька, ставший
мне после "дуэли" чуть ли не лучшим другом. Он хоть и лезгин,
но родился и вырос в Тааллииннее, и свободно ругался на многих
языках, включая финский. А мне оно понравилось, я частенько
загибал, даже на работе - "иди в витту", "накройся виттой",
чем-то до боли родным веяло... Может, я финн?! Я пригляделся: у
нее на самом интимном месте зияла бездонная черная дыра,
прикрытая сверху густым кучерявым пушком.
"Я сейчас проснусь, - подумал я, - что на работе не
привидится, из газет лишь "Правду" и "Спид-Инфо" выписываем.
Сейчас, надо ущипнуть себя, а лучше ее, может, у нее все
исправится. Нет, чушь... Но все же, за что мне ее ущипнуть?"
- Он меня ущипнул за сосок, - послышался абсолютно
спокойный голос "подруги по нарам". Или мне послышалось, что
спокойный? Только что она стонала... Это не женщина, это дьявол
в юбке... Нет, без юбки!
- За грудь? - задумчиво отозвался я, опять возвращаясь к
мысли о том, за что бы мне ущипнуть самого себя, чтобы
избавиться от наваждения.
- За сосок он меня ущипнул, - повторила она уже тверже и
громче. - Я так ничего не вспомню, ты все делаешь неправильно,
у тебя женщины до меня были, вообще?
- Не сомневайся, - не задумываясь, ответил я и стал
собираться с мыслями: похоже, это не сон, я голый в камере, с
бабой, тоже голой, там глазок, наверное, уже все конторские
пялятся в него, если "стукнет" кто, меня попрут за аморалку...
Лучше будет, если она заявит об изнасиловании, тогда наверху
замнут, чтоб мундир не пятнать. Хуже будет, если ее муженек -
демократ-правозащитник, захочет, чего доброго, сделать себе
имячко на случае растления органами своей добропорядочной жены,
образцовой домохозяйки... Стоп, стоп, стоп! - Матьматьмать!!!
- закричал я в голос, а про себя опять подумал: "Что у нее
между ног???" - Ой, витту...
- Что? - не поняла она.
И тут меня осенило: как же я могу видеть, что у нее между
ног, если лежу на ней, и не просто лежу... "Фу-у-у-х... -
облегченно вздохнул я. - Пригрезилось!" У меня так бывает
перед самым оргазмом: вдруг картинки какие-то чудные перед
глазами встают. Ничего до такой степени кошмарного, правда,
никогда до сей поры не было... Я расслабился и кончил.... Или
кончил и расслабился, не помню точно, но наваждение как рукой
сняло.
- Ты такой горячий, - сказала мне она, задыхаясь. -
Просто бешеный какой-то! Зверь, а не мужчина... Я думала, ты
меня на две половинки разорвешь!
Только тут я заметил, что с меня ручьями льется пот, а
кудри прилипли ко лбу, будто в меде.
- А говорила, что ничего не умею, - мне казалось, что я
говорю нежно, но камера отозвалась животным рыком.
- Это я тебя специально подзадоривала, - хитро
улыбнулась она.
- Но ты, по-моему, совершенно спокойно лежала, -
усомнился я в ее искренности.
- Я?! - округлила она глаза. - Да я за этот час кончила
энное число раз!!!
- За час?! - не поверил я.
- Ну да! А ты думал, пять минут прошло?! Дурачок ты...
- Теперь-то ты все вспомнила? - спросил я, вспоминая,
что все же нахожусь на службе.
- Пока нет, - виновато улыбнулась она. - Помню, стало
стыдно. И сейчас стыдно... Перед мужем стыдно. Ой, как стыдно!
У меня щеки горят, попробуй.
- Как кипящий чайник, - подтвердил я.
- Мне так стыдно, что не знаю, куда деваться. Хочется
что-то сделать.
- Что именно? - насторожился я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9