Он думал над этим еще два дня и наконец решил спросить об этом Роландо. Задавая свой вопрос, Катерино испытывал жгучий стыд: ему казалось, что он, пользуясь доверием ребенка, хочет выведать у него какой-то очень важный секрет. Но все же он набрался храбрости и спросил:
– Как нужно считать овец, чтобы уснуть?
– Да очень просто! – ответил Роландо, не подозревая, что предает в этот момент человечество. – Закрываешь глаза и притворяешься, будто видишь овец. Затем представляешь изгородь, представляешь, будто заставляешь овцу прыгать через изгородь и считаешь – раз! Затем представляешь то же самое заново и так далее: это так скучно, что в конце концов волей-неволей засыпаешь. Мне никогда не удавалось насчитать больше тридцати овец. Лучилла однажды дошла до сорока двух, во всяком случае, она так говорит, но я нисколечко ей не верю!
Узнав такой волнующий секрет, Катерино с трудом удержался, чтобы тут же не помчаться в ванную и не попробовать посчитать овец. Но вот наконец настала ночь, и он смог начать свой эксперимент. Он растянулся в кресле, прикрыл глаза газетой и попытался представить овцу. Сначала он увидел только белое, неопределенной формы облачко. Затем облачко стало приобретать какие-то контуры – появилось нечто похожее на голову, и очень скоро это действительно оказалась овечья морда. Затем облако выпустило ноги и хвост – это была овца! Гораздо труднее оказалось вообразить изгородь. Катерино никогда не был в деревне и об изгородях имел довольно смутное представление. Поэтому он попробовал заменить изгородь стулом. Представил превосходный, покрытый белым лаком стул из кухонного гарнитура и заставил овцу перепрыгнуть через него.
– Прыгай! – приказал Катерино.
Овца послушно перепрыгнула через стул и исчезла. Катерино тут же попытался представить вторую овцу, но тем временем исчез и стул. Пришлось все начинать сначала, но, когда он наконец снова увидел стул, овца почему-то отказалась прыгать через него. Катерино взглянул на часы и с ужасом обнаружил, что только на двух овец он потратил больше четырех часов. Он вскочил и бросился в кухню заниматься своей обычной ночной работой.
«И все же, – подумал он, – одну овцу мне все-таки удалось заставить перепрыгнуть через стул. Надо не отступать, Катерино! Надо верить в себя! Завтра вечером будут две овцы, потом три, и ты добьешься своего!»
Не будем рассказывать во всех подробностях, как долго тренировался Катерино, чтобы научиться представлять целое стадо овец. Достаточно сказать, что месяца через три после эксперимента с первой овцой Катерино удалось насчитать их сто штук, но сто первую он уже не увидел, потому что сладко уснул. Всего несколько минут, но он действительно спал! Он мог засвидетельствовать это с точностью часов. Еще через неделю ему удалось поспать целых три часа. А когда он уснул в воскресенье, то даже впервые увидел сон. Ему приснилось, будто профессор Исидоро чистит его ботинки и завязывает ему галстук. Прекрасный сон!
В доме напротив жил профессор Тиболла. В ту ночь он проснулся незадолго до рассвета. Ему захотелось пить, и он пошел на кухню за водой. Прежде чем вернуться в спальню, профессор Тиболла случайно взглянул в окно, которое было как раз напротив гостиной профессора Корти. И что же он увидел там? В ярко освещенной комнате сладко спал в кресле робот Катерино! Профессор Тиболла рассмотрел его как следует, а когда прислушался, то ему показалось, будто он слышит какой-то негромкий звук. Неужели Катерино храпит?
Профессор Тиболла распахнул окно и как был, в одной пижаме, не страшась простуды, закричал на всю улицу:
– Тревога, тревога! Скорее сюда!…
Сразу же захлопали окна и двери, проснулись все соседи. В ночных рубашках и пижамах люди выбежали на балконы, а самые сердитые, едва только поняли, в чем дело, поспешили на улицу и стали громко возмущаться под окнами профессора Корти. Профессор Исидоро и синьора Луиза тоже испуганно выглянули в окно и спросили:
– Что случилось? Землетрясение?
– Какое там землетрясение! – рассердился профессор Тиболла, который кричал особенно громко и создавал больше шума, чем пожарная сирена. – Землетрясение у вас в доме! Вы спите на динамите, уважаемый профессор!
– Вообще-то меня действительно интересует только античная история, – стал оправдываться профессор Исидоро, – но всем известно, что в древние времена динамит еще не был изобретен.
– Мы мирные люди, – робко добавила синьора Луиза. – Никому не мешаем. И я просто не понимаю, из-за чего весь этот шум. Правда, наш сын вчера разбил мячом стекло, но мы уже сказали, что готовы возместить ущерб.
– Вы лучше посмотрите, что делается у вас в гостиной! – сурово потребовал профессор Тиболла.
Синьор Исидоро и синьора Луиза в недоумении посмотрели друг на друга, решили, что, пожалуй, не остается ничего иного, как последовать этому совету, и, шлепая домашними туфлями, направились в гостиную.
В это время Катерино продолжал спать. На его металлическом лице блуждала счастливая улыбка, которая словно солнце освещала все его болты. Катерино спал и блаженно храпел. Храпел со свистом и мелодичным жужжанием. Звуки эти чередовались подобно звукам скрипки и рояля в какой-нибудь прекрасной сонате Бетховена. Свист словно задавал вопрос, а жужжание как бы отвечало ему. Оно явно возражало против чего-то, и тогда свист становился еще шаловливее, точно маленький внук, убегающий от дедушки, который хочет наказать его. Профессор Корти и его жена пришли в такой ужас, как будто еще никогда никто в мире не издавал носом подобных звуков.
– Катерино! – вскричала синьора Луиза со слезами в голосе.
– Катерино! – вскричал в тысячу раз более строго профессор Исидоро.
С другой стороны улицы профессор Тиболла безапелляционно заявил:
– Тут нужен молоток, уважаемый коллега! Возьмите молоток и стукните его по голове. И я еще не уверен, что он при этом проснется. Не исключено, что понадобится хороший электрический разряд.
Профессор Исидоро отыскал на кухне молоток и собрался привести в исполнение совет своего коллеги и соседа.
– Осторожно, не сломай его! – попросила, синьора Луиза. – Ты ведь знаешь, во сколько он обошелся нам, к тому же за него еще нужно уплатить последний взнос.
На улицах, на балконах, во всем квартале люди стояли, затаив дыхание. В ночной тишине удары молотка профессора Корти по голове Катерино прозвучали подобно ударам судьбы, которая стучится в дверь, – «тук-тук-тук!»
Катерино сладко зевнул, вытянул руки и с удовольствием потянулся. Всеобщее «ох!» раздалось на всех наблюдательных пунктах. Катерино вскочил и сразу же понял, что полгорода, не считая профессора Корти, походившего на статую, олицетворяющую негодование, присутствовало при его пробуждении.
– Я спал? – спросил он.
Ужас! Просто кошмар!! И он еще спрашивает об этом, бессовестный!
Тут все услышали полицейскую сирену. Полиция, которую вызвала одна перепуганная старая дева из дома напротив, спешила, чтобы внести свой вклад в решение проблемы. Вклад этот был очень простым. Катерино арестовали, надели на него наручники, погрузили в фургон и отвезли в суд, куда срочно вызвали судью, который должен был разобраться в этом странном и необъяснимом случае. Судья, весьма благоразумный старичок, тут же осудил Катерино на пятнадцать суток и посоветовал полиции поменьше распространяться о случившемся. Так или иначе, газеты ничего не сообщили об этой истории. Но, как читатель уже легко догадался, в толпе, которая присутствовала при пробуждении Катерино, было немало и домашних роботов. И прежде всего там был робот профессора Тиболлы – Терезио. Не вмешиваясь в разговор своего хозяина с профессором Корти, он наблюдал за всем происходящим из окна кухни и не упустил ни одной детали. Были там и роботы из соседних домов. Им не так хорошо было видно, как Терезио, но тот был настолько любезен, что на следующий день, в четверг, когда домашние роботы, имея право работать только полдня, прогуливались, как обычно, в парке, подробно информировал их обо всем, что видел.
– Могу заверить вас, многоуважаемые коллеги, что Катерино СПАЛ точно так же, как это делают люди. Больше того – и не сочтите это за преувеличение, – его манера спать отличалась совершенно особым изяществом. К тому же, это ведь был электронный сон. Он храпел, это верно, но лучше было бы придумать какое-нибудь другое, более красивое и музыкальное слово для определения того звука, который он издавал во сне. Так или иначе, это была электронная музыка!
Роботы – и мужчины, и женщины – с волнением слушали рассказ Терезио. В их железных головах, начиненных сложнейшими электромагнитными устройствами, транзисторами, предохранителями, проводами и болтами, уже пронеслась и загудела, словно под напряжением в три тысячи вольт, мысль о том, что, если сумел уснуть Катерино, значит, они тоже могут спать. Нужно только понять, каким образом это делается. Пока что это было секретом Катерино, а его окружали стены тюрьмы и молчание газет. Подождать, пока Катерино выйдет из-под ареста, и попросить поделиться опытом? Нет, это было бы недостойно роботов с электронным мозгом.
Выход из положения нашел Терезио. Он знал, какая тесная дружба связывает Катерино с детьми профессора Корти. Маленький Роландо, когда умело расспросили его и угостили жевательной резинкой, охотно сообщил, что Катерино, по-видимому, научился заставлять овец прыгать через изгородь. В ту же ночь Терезио тоже провел эксперимент, и весьма успешно. Потому что всегда ведь так бывает – самые большие трудности выпадают на долю первооткрывателя, и те, кто следует за ним, идут уже по проторенной дороге.
А на третью ночь весь город был разбужен какой-то неслыханной музыкой – тысячи роботов, расположившись в креслах, устроившись на кухонных столах, на балконах среди горшков с геранью, на коврах в гостиных, спали и при этом блаженно храпели. Это была революция. В полиции, у пожарных, в муниципалитете телефон звонил не умолкая. Но ведь невозможно арестовать всех роботов в Риме! Не было даже такой большой тюрьмы, которая могла бы вместить их всех!
И тот же судья, который осудил Катерино, теперь заявил, выступая по телевидению, что «совершенно необходимо прийти к соглашению».
Действительно, не оставалось ничего другого, как договориться с роботами и признать их право спать по ночам. Иначе пришлось бы организовать специальную службу для ночного надзора за ними, понадобились бы тысячи стражников с молотками, которые должны были бы следить, чтобы роботы не засыпали. А кроме того, смогут ли уснуть под грохот стольких молотков сами горожане?
Городу пришлось пойти на уступки. И вслед за Римом на это пошли Милан, Турин, Цюрих, Марсель, Лондон и Тумбукту. Даже в Тумбукту, в сердце Черной Африки, долетела к домашним электронным роботам великая новость о том, что роботы тоже могут спать.
В тот день, когда Катерино вышел из тюрьмы, его радостно встретили десять или, быть может, пятнадцать тысяч коллег обоего пола.
Не будем описывать их аплодисменты и приветствия. Самое время сообщить, что робот Виллибальдо, принадлежавший дирижеру оркестра работников трамвайного парка, даже специально написал по этому случаю гимн, который был исполнен хором из ста семнадцати роботов с золотыми болтами. В гимне говорилось:

Пусть живет наш Катерино
Без поломок и починок
Целый век, целый век!
Он – великий человек!

Распевая гимн, роботы прошли по улицам Рима, и надо сказать, что славные римляне, забыв, как сердились недавно, наградили их аплодисментами.
Ведь единственное, что никогда никого не удивляет в Риме, это желание поспать. Римляне любят спать ночью, любят поспать утром, охотно спят и днем, проводя в объятиях Морфея трудные для пищеварения часы. Один остроумный ученый, изучив и проанализировав факты, которые мы сообщили здесь, изложил свои выводы в книге, насчитывающей 2400 страниц, со множеством цветных иллюстраций, и заключительный абзац этого фундаментального научного труда выглядел так: «Только в Риме могло возникнуть у электронного робота желание спать, ибо ни в каком другом городе на нашей планете нет для этого более благоприятных условий».

Принц Пломбир

Синьор Мольтени (третий этаж, квартира 12) был крайне обеспокоен. Он купил в рассрочку отличный холодильник марки «Двойной полюс», но вот уже два месяца не мог уплатить очередной взнос. А тут вдруг позвонили из магазина и говорят: «Или вы немедленно уплатите, или мы забираем холодильник!» А у синьора Мольтени нет ни денег, ни богатых друзей. Что делать?
В то утро он с тоской посмотрел на холодильник, ласково погладил его и поговорил с ним, как с человеком: «Дорогой мой, боюсь, что нам придется расстаться, а без тебя дом станет для меня пустыней!» Холодильник хранил ледяное молчание, но синьор Мольтени все равно понял, что он хотел сказать, и согласился с ним: «Да, я знаю, ты должен делать холод, а не деньги!»
В это же утро синьора Сандрелли (четвертый этаж, квартира 15) открыла свой холодильник – простенький «Пингвин», чтобы взять бутылку молока, и вдруг обнаружила, что он битком набит малюсенькими человечками, а один из них даже сидит на яйце.
Человечки были в серебряных комбинезонах и в прозрачных скафандрах, сквозь которые виднелись их личики цвета сливочного масла и сиреневые волосы. Человечки спокойно посмотрели на синьору Сандрелли своими глазами цвета зеленого горошка и даже не шелохнулись. Только тот, что сидел на яйце, помахал ей ручкой, как бы говоря: «Чао, чао!»
– О господи, марсиане! – вскричала синьора Сандрелли. – Вот уж не думала, что они такие крохотные! Эй, что вы там делаете в моем холодильнике? А ты давай слезай с яйца, еще разобьешь его!
Человечек, однако, не послушался. Тогда синьора Сандрелли, особа весьма энергичная, взяла его двумя пальцами и поставила на банку сардин.
– Марсианин ты или нет, а только заруби себе на носу – здесь командую я!
– Закройте дверцу, а то сюда входит горячий воздух! – услышала она строгий и властный голос.
– Что, что?
– Мы прилетели с планеты, которая вся покрыта льдом, и еще не привыкли к вашей температуре. Пожалуйста, закройте дверцу, как вам уже было приказано.
– Хотела бы я знать, – воскликнула синьора Сандрелли в совершеннейшем негодовании, – кто это смеет мне приказывать! А кроме того, как вы попали в мой дом?
– Через форточку в кухне. Вы ведь оставляете ее открытой на ночь, опасаясь случайной утечки газа.
– О, да вы, я вижу, неплохо осведомлены!
– Весьма неплохо. Мы многие месяцы изучали ваши нравы и обычаи, а также ваш язык, прежде чем начать оккупацию. Закройте дверцу!
– А почему надо было начинать оккупацию именно с моего холодильника?
– Это уж вас не касается. К тому же мы захватили все холодильники в этом доме. Так что закройте дверцу и оставьте нас в покое!
– И не подумаю закрывать! Вернее, закрою, но выключу холодильник, понимаете? Я вам покажу оккупацию!
Один из человечков указал пальцем – так во всяком случае рассказывала потом синьора Сандрелли – на стул и предложил:
– Ну-ка, взгляните!
Белый крашеный стул вдруг сделался красным и тут же сгорел без всякого дыма. От него осталась только кучка пепла. На все это понадобилось ровно столько времени, сколько нужно, чтобы сосчитать до десяти.
– Выключите ток – сожжем весь дом.
Синьора Сандрелли с силой захлопнула дверцу холодильника и позвала привратницу:
– Синьора Анна, вы знаете, что происходит?
– Что, синьора Сандрелли? Батареи холодные?
– Дело в том, что…
И синьора Сандрелли обо всем рассказала привратнице. Та – всем жильцам. Спустя несколько минут на всех этажах – с первого по пятый – во всех квартирах происходило одно и то же: открывались и тут же захлопывались дверцы холодильников – где с удивлением, где со страхом, и повсюду с изумленными и взволнованными возгласами.
Синьор Мольтени тоже бросился к своему «Двойному полюсу» и в молчаливой толпе космических пришельцев в серебристых костюмах сразу же заметил человечка, который выделялся своим высоким ростом и прекрасным золотым комбинезоном.
– Так вы, наверное, самый главный? – полюбопытствовал синьор Мольтени, останавливая свою младшую дочь, которая уже протянула руки, чтобы завладеть этими великолепными игрушками.
– Я принц Пломбир, – ответил золотой комбинезон. – На нашем языке мое имя звучит, разумеется, иначе. Но для вас сойдет и это. Кроме того, ко мне следует обращаться – ваше высочество.
– Конечно, ваше высочество, – согласился синьор Мольтени. – А не может ли ваше высочество сказать, как долго вы собираетесь пробыть здесь?
– Это зависит от погоды, – ответил принц Пломбир. – Нам нужен свежий снег, чтобы заправить звездолеты. Как только выпадет снег, мы продолжим путешествие. Мы собирались приземлиться на Северном полюсе, но попали сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19