Им оказался тот самый светло-серый мустанг, на котором ездил уже накануне Луи Лебар. Торнлей с одного взгляда оценил все достоинства этой удивительной лошади, которая могла сослужить ему большую службу, если бы ему пришлось состязаться в быстроте с конем Тигрового Хвоста или же изменника Микелеца.
Торнлей знал теперь, какая гнусная личность этот Черный Мустангер, и, передавая своему другу Карролю подслушанные им слова, в заключение прибавил, что он считает себя обязанным искупить свою вину, состоявшую в том, что он уговорил Карроля принять Микелеца в товарищи. Он постарается во что бы то ни стало поймать его своим лассо и передать затем в руки правосудия. На этом же основании он настоял, чтобы ему позволили отправиться на разведку, и затем, вернувшись, сообщил, что Микелец и краснокожие продолжают прятаться в том же месте на берегу реки.
Индейцы, сами укрывшись в кустах, отвели лошадей в соседний лесок, где их охраняло несколько воинов. И только Тигровый Хвост, Микелец и одна женщина сидели верхом. Женщина эта попала сюда, очевидно, не по доброй воле, потому что руки у нее были связаны за спиной, а сама она была привязана к лошади... В эту минуту мустангер услышал подавленное восклицание, раздавшееся почти над самым его ухом, и, обернувшись, увидал бледное лицо Эжена Дюпрэ, который сверкавшими от гнева глазами смотрел на похитителей его кузины. Торнлей наклонился к нему и, понижая насколько возможно голос, сказал:
- Теперь как раз время напасть на них. Надо сказать нашим... идите за мной.
Юный креол, хотя, видимо, и очень неохотно, повиновался. Пробравшись благополучно сквозь цепь часовых, они вскоре достигли того места, где их ждали рейнджеры, и Торнлей, отдав отчет в исполнении возложенного на него поручения, в заключение сказал шерифу:
- Полковник, послушайте, нападем на них... мы захватим их врасплох и освободим несчастную молодую девушку.
- Нет, мой друг, - отвечал шериф своим обычно спокойным тоном, - нам нельзя нападать первыми. Не дай Бог, чтобы повторилось то, что было вчера, когда каждый делал, что хотел... Если это случится, нынешний день обойдется нам еще дороже вчерашнего, а ведь все это произошло потому, что не приняли самых необходимых предосторожностей!
Торнлей сознавал, что в этом много горькой истины, и, не говоря ни слова, сел на свою лошадь; примеру его последовал и Эжен Дюпрэ.
- А теперь, - продолжал шериф, - потрудитесь выслушать мои распоряжения: весь отряд выстраивается в одну линию, и люди, держась в нескольких шагах друг от друга, образуют цепь, которая должна будет охватывать кольцом всю эту часть побережья. Затем, как только я дам сигнал атаки, все должны будут сразу броситься на врагов, стараясь при этом как можно меньше подставлять себя под выстрелы врагов и ни в коем случае не стрелять самим до тех пор, пока станет возможным стрелять без промаха... Они, по-видимому, даже и не подозревают, что мы зашли им с тыла, и поэтому, если мы нападем на них врасплох, то можем рассчитывать на полную победу.
Рейнджеры, выслушав это приказание, разошлись по своим местам и через минуту уже выстроились в одну линию, охватив пространство шагов в триста четыреста в длину.
Вслед за тем шериф Гейс медленно въехал на вершину холма, отделявшего их от краснокожих, и, остановившись здесь, услышал выстрелы рейнджеров с противоположного берега. Краснокожие, по-видимому, не желали уклоняться от битвы, так как вместо того, чтобы отступать, они, наоборот, ползком стали подбираться ближе к берегу и в свою очередь стали стрелять в рейнджеров.
Индейцы до такой степени увлеклись битвой, с каждой минутой разгоравшейся все более и более, что отряд полковника Гейса незаметно мог подойти к ним на близкую дистанцию. Шериф дал сигнал, и его отряд открыл огонь, стреляя почти в упор. Неожиданность атаки смутила индейцев до такой степени, что они, несмотря на свое численное превосходство, бросились врассыпную к лошадям, намереваясь искать спасения в бегстве. Рейнджеры и тут предупредили их: они успели уже завладеть лошадьми и встретили индейцев выстрелами из револьверов и карабинов. Краснокожие, видя, что им отрезан единственный путь к бегству, защищались отчаянно и думали только о том, чтобы как можно дороже продать свою жизнь. Враги сцепились врукопашную...
Эдуард Торнлей и Эжен Дюпрэ, принимая участие в битве, со страхом думали о том, что какая-нибудь шальная пуля может ранить Теннесси Магоффин, и всеми силами старались проложить себе путь к тому месту, где должны были находиться молодая девушка, охранявший ее Тигровый Хвост и Антонио Микелец.
Тигровый Хвост, видя, что битва проиграна, схватил за повод лошадь, на которой сидела связанная по рукам и ногам пленница, и насколько возможно быстро потащил ее за собой, следуя вдоль берега реки; за ним сейчас же последовал и Антонио Микелец. Но Торнлей и Эжен увидели их с вершины холма и, не обращая внимания на свистевшие кругом пули, бросились вдогонку за беглецами. Эжен держал в правой руке револьвер, а Торнлей - свернутое в кольцо лассо.
К западу, то есть к той стороне, куда направил путь Тигровый Хвост, лес отступал от реки, и перед беглецами открывалась покрытая высокой травой безлесная равнина шириною в несколько миль. Затеи лес опять вдруг подвигался к реке, оставляя только узкую дорогу между собой и берегом.
Эжен Дюпрэ невольно вскрикнул, видя, что Тигровый Хвост повернул свою лошадь в ту сторону, заставляя, конечно, следовать за собой и пленницу и не отстававшего от него ни на шаг Микелеца. Торнлей тоже обратил на это внимание и, пришпорив коня, вместе с Эженом пустился вдогонку за убегающими. Как ни быстро скакали беглецы, но у преследователей лошади оказались гораздо лучше, чем у них, и благодаря этому с каждой минутой расстояние между обеими группами все более и более сокращалось... Достигнув конца равнины, Тигровый Хвост вдруг остановил свою лошадь. Примеру его сейчас же последовал ехавший рядом с ним Микелец. Черный Мустангер обернулся к преследователям и, показывая им револьвер, громко крикнул:
- Стой! Ни шагу дальше! Иначе я сейчас же застрелю пленницу!
Эжен осадил свою лошадь, но Торнлей точно не слышал обращенных к ним слов и устремился на Черного Мустангера. Микелец, вместо того чтобы исполнить свою угрозу, повернул дуло револьвера и выстрелил в своего бывшего компаньона. Но он слишком торопился и, стреляя не целясь, дал промах. В тоже мгновение он повернул лошадь и обратился в бегство, предоставив своему другу Тигровому Хвосту одному сразиться с двумя врагами. Краснокожий в противоположность ему сохранил свое обычное хладнокровие: в ту минуту, когда Торнлей, видевший только одного убегавшего от него Микелеца, пролетел на своем сером мустанге мимо индейца, Тигровый Хвост выстрелил в него из ружья, но дал промах, потому что как раз в это мгновение на него налетел Эжен Дюпрэ. Лошадь молодого человека ударила грудью лошадь индейца с такой силой, что та не удержалась на ногах и упала, увлекая вместе с собой и всадника. Не ожидавший такого результата Эжен тоже не сумел удержать своего коня и вместе с ним тоже полетел на землю... Торнлей, обернувшись в последний раз, видел, как Эжен и Тигровый Хвост, сцепившись врукопашную, катались по земле. Но всякое промедление грозило лишить его возможности свести счеты с похитителем Теннесси, который был от него всего в нескольких шагах. Торнлей взмахнул лассо, бросил его, тонкий ремень охватил плечи злодея, сорвал его с лошади и потащил по земле. Торнлей, прежде чем остановить свою лошадь, крикнул Черному Мустангеру:
- Бросьте револьвер, а не то я буду тащить вас до тех пор, пока в вас будет хоть искра жизни.
Микелец разжал руку, в которой у него было оружие. Торнлей остановил своего мустанга и ослабил ремень лассо... Черный Мустангер стал просить у него пощады.
- Послушайте, Эдуард Торнлей, - сказал он, - я не понимаю, за что именно вы ополчились против меня... Разве вы не считаете уже больше меня своим товарищем, своим компаньоном?
- Вы меня обманули, - отвечал Торнлей, подъезжая к нему, - но я знаю, что вы не тот, за кого себя выдавали... Вы Антонио Микелец, убийца, которого разыскивают прибывшие сюда нарочно рейнджеры.
- Пожалейте меня! Я не виноват, клянусь вам! Не выдавайте меня им, Торнлей! Умоляю вас! Разве вы не знаете, что это за люди? Они убьют меня без всякого суда и следствия!
- Я не понимаю, почему вы их так боитесь? - возразил Торнлей. - Честным людям нечего бояться рейнджеров: они вешают только убийц и конокрадов... Вас будут судить и если присудят к повешению, значит, вас признают виновным в убийстве.
- Я убил, защищая свою собственную жизнь! - полным отчаяния голосом завопил Микелец. - Пустите меня! Я навсегда покину эти места!.. Какое вы имеете право выдавать меня им?
И он сделал было попытку сбросить с себя лассо и подняться, но как раз в эту минуту подъехали рейнджеры, среди которых Микелец увидел хорошо знакомое ему лицо Батиста Леду, траппера из Луизианы... Черный Мустангер окинул их взглядом, и строгое выражение лиц рейнджеров сказало ему, что убийце жениха Луизианы Дюпрэ и похитителю Теннесси Магоффин нечего ждать пощады.
Глава 23
СУД
Нападение Эжена Дюпрэ на вождя краснокожих закончилось тем, что оба они свалились с лошадей и сцепились врукопашную, причем Эжен очень скоро почувствовал, что Тигровый Хвост гораздо сильнее его. Но это, впрочем, нисколько не обескуражило его, и в то время, как индеец старался высвободить руку и вытащить свой охотничий нож, молодой мустангер не переставая, изо всей силы колотил его по голове ручкой револьвера, из которого он имел неосторожность выпустить все до последнего заряды. Индеец пригнул голову, и благодаря этому удары сыпались не на голый череп, а на высоко взбитую прическу, не причиняя почти никакой боли. Краснокожему вскоре удалось одолеть своего врага и запрокинуть его на спину. Затем Тигровый Хвост схватил Эжена левой рукой за волосы и, сжимая в правой руке нож, издал победный воинский клич, собираясь снять скальп с поверженного им врага. В эту минуту налетели рейнджеры... Грянул револьверный выстрел, и вождь семинолов, вскрикнув, выронил нож, разжал левую руку и, откинувшись навзничь, упал мертвый. Пуля пробила ему сердце.
Меткий выстрел, избавивший Эжена от мучительной, казавшейся неминуемой, смерти, принадлежал полковнику Гейсу, прибывшему вовремя во главе своих рейнджеров. Однако все они сейчас же покинули Эжена и бросились вдогонку за мустангом, к которому была привязана Теннесси Магоффин и который, испугавшись, обратился было в бегство, но его опередил Торнлей, без труда остановивший беглеца своим лассо...
Потом все вместе, с пришедшим в себя Эженом Дюпрэ и освобожденной Теннесси Магоффин, сгруппировались вокруг лежавшего на земле Черного Мустангера. Шериф окинул взглядом присутствовавших и твердым голосом представителя закона сказал:
- Теперь, друзья мои, нам остается еще исполнить долг правосудия. Мне в последний раз... Один из тех, с кем мы вели сегодня борьбу, убит, и я почти жалею об этом, потому что я тщетно разыскивал его многие годы... Тигровый Хвост был сыном краснокожего, который руководил индейцами, убившими моих мать, жену, дочь... Если бы нам удалось захватить его живым, я отказался бы от обязанности судьи и взял бы на себя обязанности палача! Но Богу было угодно иначе, хотя именно я и убил выстрелом из револьвера этого краснокожего в ту минуту, когда он хотел оскальпировать вашего племянника, полковник Магоффин. Ну, да об этом теперь поздно уже говорить, займемся лучше делом этого презренного негодяя. Полковник Магоффин, можете вы подтвердить, что человек, называющий себя Луи Лебаром, в действительности Антонио Микелец, убийца жениха вашей племянницы?
- Да, я подтверждаю это, - отвечал полковник Магоффин.
- А вы, господа? - продолжал допрашивать шериф, обращаясь к Эжену Дюпрэ и к обоим мустангерам.
- Я тоже подтверждаю это, - отвечал Дюпрэ.
- Мы знали его под именем Луи Лебара и считаем его способным на всякое преступление.
- Хорошо. Посадите его на лошадь, - приказал шериф двоим из рейнджеров, и привяжите его покрепче. Мы поедем в блокгауз и там будем судить его.
Рейнджеры связали Черному Мустангеру руки за спиной, перекинули его через спину лошади и крепко привязали к ней веревками. Пленник не произнес ни слова, с уст его не сорвалось ни одной жалобы, ни одного стона, только глаза его метали молнии. Отряд выстроился и почти по прямой линии направился к блокгаузу, до которого им нужно было проехать всего несколько миль. Полковник Магоффин подъехал к шерифу и, наклоняясь немного к нему, спросил:
- Дорогой друг, вы сейчас только сказали, что сегодня вы в последний раз исполняете обязанности председателя суда рейнджеров... Могу я узнать, чем именно вызвано было это заявление?
- О да! Я не делаю из этого тайны... Не позже, как завтра, я откажусь от звания командира техасских рейнджеров, так как я сохранял за собой эту должность до сих пор потому только, что мне нужно было отомстить за убийство моей семьи... Теперь я перееду к моему сыну в Филадельфию и буду жить с ним. Я заслужил право на отдых и очень рад, что, заканчивая свою служебную деятельность, поймал причинившего вам столько горя Антонио Микелеца.
- Да, для нас это большое счастье, особенно если мы останемся жить в этом месте, - проговорил полковник Магоффин, - он так озлобился за это время, что я едва узнал его. Но я видел, что он убил Оскара Бретона и бросил тело в реку, протекавшую возле моей плантации. Они встретились на охоте, и злодей подло убил его выстрелом в спину. Мы потом нашли невдалеке от того места, где разыгралась эта трагедия, пыж из его ружья и пороховницу, которую он обронил, убегая.
- Вы можете клятвенно подтвердить, что вы его узнали и что все произошло именно так, как вы рассказывали? - спросил шериф Эжена.
- Да, я в этом уверен.
- В таком случае суд над ним займет немного времени, и он будет сейчас же повешен.
Подъехав к тому месту, где происходила главная битва, они увидели десятка два индейцев, которых стерегли оставшиеся при них рейнджеры. Эти индейцы были единственными оставшимися в живых из всего племени; все остальные были убиты.
Проехав еще немного, всадники остановились на одной из лужаек вблизи блокгауза, и здесь сейчас же открылось заседание суда. Шериф исполнял обязанности председателя, старший его помощник - прокурора, а младший защитника обвиняемого, что же касается присяжных, то они были избраны по жребию из числа присутствовавших рейнджеров. Полковник Магоффин, Батист Лэду и Эжен Дюпрэ удостоверили личность Антонио Микелеца и подтвердили обвинение его в убийстве Оскара Бретона, труп которого убийца затем бросил в реку, где его нашли через несколько часов после совершения преступления. Потом по следам, оставленным убийцей, нашли самое место, где было совершено убийство, недалеко от которого был найден сначала пыж, а потом и пороховница убийцы. По окончании допроса свидетелей председатель обратился к обвиняемому с вопросом, не желает ли он что-либо сказать в свою защиту. Черный Мустангер презрительно пожал плечами.
- Нет. Да и к чему бы это привело? Я осужден заранее. Я убил Оскара Бретона, потому что ненавидел его. Я был честный человек, пока не узнал о его существовании. Я любил племянницу полковника, но она отказалась выйти за меня замуж, потому что любила Оскара. Тогда я поклялся, что она никогда не будет его женой, и за несколько дней до свадьбы убил его. Вот и все! Теперь мне остается только проклясть вас всех, и я с удовольствием сделаю это... Я вас проклинаю!
Кругом поднялся ропот негодования, но председатель заставил жестом умолкнуть негодующих, а затем громким голосом спросил:
- Не может ли кто-нибудь сказать что-либо в защиту обвиняемого?
Никто не отозвался.
- В таком случае я ставлю вопрос господам присяжным, - и, обернувшись к присяжным, спросил: - Признаете ли вы этого человека виновным в убийстве?
Присяжные единогласно ответили:
- Да, виновен.
Вслед за тем председатель снова поднялся и, обращаясь к Антонио Микелецу, сказал:
- Пленник, вы признаны виновным по закону прерий, который не допускает никаких смягчающих обстоятельств. Вы совершили уже одно убийство раньше, а теперь собирались совершить новое, еще более тяжкое преступление. За это вы присуждены к смерти и должны быть повешены! Я даю вам четверть часа времени на то, чтобы помолиться и раскаяться в совершенных вами преступлениях.
- Я предпочитаю быть повешенным сию минуту! - проговорил осужденный.
- В таком случае нам здесь больше нечего делать, и мы можем ехать, сказал шериф полковнику, отдав шепотом приказание своему помощнику.
Рейнджеры в ту же минуту привели приговор в исполнение, после чего весь отряд направился к блокгаузу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16