Страусовые перья – прекрасное украшение, и они высоко ценились во все времена не только дикарями, но и цивилизованными народами.
Итак, перед глазами юного натуралиста предстали самец и две самки.
Страусы не спеша шли своей дорогой. Лагеря они еще не заметили. Да и как было его заметить, когда он скрывался за деревьями, почти в самой середине рощи? Вытягивая длинные шеи, они изредка щипали листочки или подбирали зернышки, а затем важно продолжали свой путь. Из того, что страусы не разбредались в разные стороны в поисках пищи, а шли напрямик, словно к определенной цели, Ганс заключил, что они направляются к своему постоянному месту ночлега.
Появившись справа от Ганса, они скоро прошли мимо него и теперь все дальше и дальше углублялись в пустыню.
Ганс хотел было позвать своих товарищей, которые возились около фургонов и не заметили страусов. Мелькнула у него и мысль поймать этих птиц.
Но после минутного размышления он оставил это намерение. Страус ни для кого не был в новинку. Разве только Яну и Клаасу захотелось бы на них взглянуть, но они так устали после долгой езды по жаре, что оба крепко уснули, растянувшись на траве. Пусть лучше спят, подумал Ганс.
Отказался Ганс и от мысли убить страусов. Птицы отошли уже довольно далеко, и подкрасться к ним по голой местности на расстояние выстрела было бы немыслимо – Ганс хорошо знал, как они осторожны; такой же праздной затеей была бы и погоня за ними на усталых лошадях. Поэтому Ганс продолжал спокойно сидеть под деревом, провожая взглядом удаляющиеся фигуры трех гигантских птиц-верблюдов. Они шли большими шагами и уже исчезали из виду… Но тут новое существо, вдруг появившееся на равнине, отвлекло от них внимание молодого натуралиста.
Глава 11. САМАЯ МАЛЕНЬКАЯ ИЗ ВСЕХ ЛИСИЦ
Существо это четвероногое – очень маленький зверек, не крупней средних размеров кошки, однако совсем другой по виду и пропорциям. Мордочка у него была не круглая, как у кошек, а длинная и остренькая, а хвост густой и пушистый. Ножки его были выше, чем у животных кошачьей породы, но всего любопытней казались его уши – удивительно большие и совершенно не соответствовавшие его маленькой фигурке.
Все его тело было в длину не больше фута, а уши на целых шесть дюймов возвышались над его макушкой! Они стояли совсем прямо, широкие, твердые, с острыми кончиками.
Спина зверька была красивого светло-желтого цвета, грудь и живот – матово-белые. Нет, зверек этот не походил ни на кошку, ни на собаку, хотя с собакой у него и замечалось какое-то сходство. Но с одним животным собачьей породы он действительно имел очень много общего – с лисицей; он и являлся лисицей, самой маленькой южноафриканской лисичкой, и назывался он «каама». А в сущности, зверек не был даже и лисицей – это был фенек.
Что же такое фенек?
Это вопрос интересный, над его разрешением натуралисты немало поломали голову.
Несколько видов этого зверька распространены по всей Африке. Знаменитый путешественник Брюс, которого все считали большим выдумщиком, но о котором со временем пришлось переменить мнение, первый описал фенека.
Фенек во многом отличается от лисиц, но самое важное отличие заключается в устройстве его глаз. У настоящих лисиц зрачок узкий или продолговатый, тогда как у фенека он круглый. Лисица – животное ночное, а фенек – дневное. Правда, есть лисицы, любящие охотиться не ночью, и в сумерки; есть также и два-три вида фенеков, которые предпочитают вечернее освещение.
Мы будем называть его фенеком, или дневной лисицей, и скажем далее, что если в Африке водятся разные виды настоящих лисиц и лисиц-шакалов, то есть и несколько видов фенеков. Из них хорошо известны три. Первого – зерда – описал Брюс. Этого фенека он видел в Абиссинии, но встречается он также и в Южной Африке. Второй фенек – забора – уроженец Нубии и Кордофана, и его изваяниями (раньше считалось, что это изваяния шакала) египтяне украшали свои храмы. Третий вид фенека называется «каама фенек».
Четвертый вид – зерда Лаланда – был выделен из семейства фенеков и составил самостоятельный разряд, но не потому, что его образ жизни чем-либо отличается от образа жизни прочих длинноухих, а потому, что его скелет по форме некоторых костей был несколько иным, чем их скелет.
Появившийся перед Гансом фенек был каама – самый маленький из всего семейства фенеков, или лисиц.
Он, видимо, очень спешил по каким-то своим делам: то он крался, совершенно как лиса, то перебегал небольшое пространство проворной рысью, то останавливался и припадал к земле, словно боясь быть замеченным.
Куда же он торопился? Какую добычу преследовал?
Понаблюдав за ним некоторое время, Ганс, к своему величайшему изумлению, обнаружил, что фенек гонится за страусами.
Вытянув остренькую мордочку и блестя глазками, он бежал по тому же пути, по которому только что прошли страусы. Стоило страусам остановиться, как он тоже останавливался и низко приседал, чтобы они его не увидели; страусы двигались дальше, и он тотчас пускался вслед, время от времени прячась за камнями и кустиками и деловито высматривая уходивших вперед птиц. Несомненно, он бежал по их следу! Только что за дело было до страусов такому маленькому зверьку? Уж конечно, он не думал напасть на них, хотя и крался за ними точь-в-точь, как лисица крадется за выводком куропаток.
Тут было что-то другое. Ведь достаточно одного удара могучей ноги страуса, чтобы фенек отлетел на пятьдесят шагов, как мяч, отброшенный ракеткой теннисиста. Нет, он не мог преследовать их с враждебными намерениями – он казался так ничтожно мал по сравнению с огромными птицами-верблюдами!
Но зачем же бежал он за ними? Целью его были именно страусы, это ясно. Но зачем они ему понадобились?
Эту-то загадку и старался разрешить натуралист Ганс, внимательно наблюдая за действиями крошечной, «микроскопической» лисички.
Слово «микроскопический» тотчас напомнило мне один прибор – небольшую зрительную трубку, которую Ганс всегда носил с собой и в эту минуту вынул из кармана. Вооружиться трубкой ему пришлось потому, что страусы очень далеко отошли в пустыню, а их преследователя, фенека, уж и вовсе нельзя было рассмотреть простым глазом. С помощью стекол Ганс, однако, разглядел, что фенек, все также ловчась и хитря, продолжает бежать за страусами. Вдруг птицы остановились. Самец, как бы посовещавшись со своими спутницами, сел на землю, подогнув под себя свои длинные ноги, и всей грудью прилег к земле. Даже в свою слабую трубку Ганс увидел, что все тело страуса как бы раздалось вширь. Неужели он высиживал яйца? Значит, у них там гнездо? Вид земли около сидевшего страуса подтвердил это предположение. Вокруг тела птицы виднелось небольшое возвышение, похожее на край птичьего гнезда. Гансу было известно, что гнездо страусов очень просто устроено – это всего только углубление, вырытое в земле и со значительного расстояния совсем незаметное. Несколько каких-то белых предметов, разбросанных по соседству, убедили Ганса, что здесь и правда гнездо. Издали они казались маленькими камешками, но Ганс, учтя расстояние, заключил, что они должны быть размером с булыжник. Значит, это страусовые яйца. Ганс знал, что около гнезд страусов часто находят разбросанные яйца и некоторые думают, что страусы откладывают их нарочно, чтобы кормить ими только что вылупившихся птенцов. Обе самки, побродив немного вокруг, уселись около самца; но они только согнули в коленях свои длинные ноги, тогда как самец лежал грудью на земле и, казалось, весь расплющился.
Это окончательно убедило Ганса в том, что здесь у них было гнездо и теперь, к ночи, наступил черед самца высиживать яйца, а самки пока что просто устроились на ночлег. Самец высиживает яйца? Для юного натуралиста в этом не было ничего неожиданного: ему было известно, что самцы страусов всегда исполняют эту обязанность, и притом чаще всего именно ночью, потому что ночью холодно; большое тело самца лучше согревает яйца; а его сила может пригодиться в случае нападения на гнездо какого-нибудь хищника. Одна из самок, вероятно, сменит самца на рассвете.
Конечно, обе самки – матери будущего выводка; ведь страус, как известно, многоженец – «мормон» – и широко пользуется этой привилегией, обзаводясь иногда целой дюжиной супруг. Наш же приятель был «мормон» умеренный – он ограничился только двумя; впрочем, двоеженство, на наш взгляд, так же преступно, как и многоженство.
Итак, Ганс решил, что гнездо полно яиц и из них скоро должны вылупиться маленькие страусы. То, что птицы все вместе надолго уходили из гнезда, вовсе не противоречило его предположению. Погода стояла очень теплая, а в дневные часы, в самую жару, страусы часто покидают свои гнезда, предоставляя солнцу прогревать яйца вместо себя. Чем страна жарче, тем меньше приходится страусу высиживать яйца; в тропическом поясе Африки страус почти совсем не высиживает яиц, а просто закапывает их в раскаленный солнцем песок, используя его как инкубатор.
Но что же сталось с бедным малюткой фенеком?
Так спросил себя Ганс, оглядывая равнину в зрительную трубку. Увлекшись страусами, он совершенно забыл про маленького зверька.
Наконец ему удалось разглядеть желтоватое тельце, растянувшееся на земле, под защитой куста. По-видимому, фенек решил провести ночь здесь. Если б поблизости была хоть какая-нибудь ямка, он предпочел бы улечься в ней, потому что фенеки устраивают свои жилища в норах.
Ночь спустилась внезапно, и в темноте Ганс больше уже не мог следить за действиями птиц и фенека. Он спрятал зрительную трубку и вернулся в лагерь к своим товарищам.
Глава 12. БЕСКРЫЛЫЕ ПТИЦЫ
В лагере Ганс рассказал, как много любопытного ему удалось подсмотреть. Все очень заинтересовались и в особенности мальчуганы Клаас и Ян; но Клаас и Ян не очень-то были довольны, что им не пришлось увидеть все своими глазами. Почему Ганс их не позвал? Они бы только обрадовались, если б их разбудили поглядеть на страусов, тем более что страусы проходили так близко! Не всякий день увидишь таких великолепных птиц; страус пуглив, он никого к себе не подпускает, и Ганс отлично мог сбегать за ними в лагерь или же просто крикнуть им. Но ведь Гансу безразлично, видели они – Клаас и Ян – что-нибудь интересное или нет, они давно это знают!
Так ворчали на Ганса Клаас и Ян за то, что тот не прервал их сладкий сон ради трех страусов, которые шли себе по пустыне и ничего замечательного при этом не делали.
Но мальчики есть мальчики, и, пока они находятся в этом возрасте, их больше всего на свете будут привлекать птицы, особенно такие, как страусы – весом в триста фунтов и ростом в десять футов!
Если б это были буйволы, или жирафы, или даже слоны, Клаас и Ян не так бы огорчились. Сами по себе эти звери, нет слов, хороши, а для взрослых охотников, вроде Гендрика или Толстого Виллема, они самая подходящая добыча, но мальчики-охотники с их маленькими ружьецами и дробью пятый номер могут стрелять только птиц, хотя, по правде сказать, эта дробь пятый номер едва ли бы даже пощекотала страуса!
Но не в этом дело. Им так давно хотелось посмотреть гигантских птиц-верблюдов! Ганс должен был их позвать, и то, что он этого не сделал, с eго стороны «просто низость», как заявил Ян, а вслед за ним и Клаас.
Неизвестно, долго ли они еще препирались бы с Гансом, осыпая его упреками, если б разговор, сосредоточившись на страусах, не показался им очень любопытным; Клаас и Ян живо заинтересовались и скоро забыли про свою маленькую размолвку с Гансом, тем более что сам Ганс и был рассказчиком. Ганс очень много читал о страусах и хорошо знал характер и привычки этих интереснейших птиц.
Вторым после Ганса знатоком страусов был Черныш. В молодости он долго жил в пустыне, а пустыня – это родной дом и бушмена и птицы-верблюда. Черныш очень обрадовался случаю похвалиться своими познаниями, потому что недавние удивительные подвиги его соперника-кафра совершенно отодвинули его на задний план. Большая начитанность Ганса и жизненный опыт Черныша доставили юным охотникам случай хорошо познакомиться с жизнью и особенностями этой птицы.
– Страус, – начал Ганс, – африканская птица, хотя встречается и в близлежащих странах Азии. В Южной Америке и в Австралии есть несколько видов птиц, немного похожих на страуса, и некоторые путешественники тоже называют их страусами. Я еще расскажу о них.
Страус живет на всем Африканском континенте, а также в степях юго-западной Азии – словом, везде, где есть пустыни; по своим свойствам он обитатель пустынь и никогда не селится в лесистых или болотистых местностях и даже на плодородных равнинах.
Страус известен с древнейших времен, и в дни Гелиогабала
их было гораздо больше, чем теперь. Рассказывают, что на пиршествах этого императора подавали блюда, приготовленные из мозгов шестисот страусов!
– Вот был обжора! – вскричал Ян.
– Вот лакомка! – откликнулся Клаас.
– Я уверен, что после таких пиршеств у него в животе было больше мозгов, чем в голове, – спокойно заметил Аренд.
– Наверняка! – подтвердил Гендрик.
Ганс продолжал:
– Древние называли страуса «птица-верблюд». Это имя было дано ему вследствие его воображаемого сходства с верблюдом. Два толстых пальца ступни страуса похожи на раздвоенное копыто верблюда. У того и другого длинные голые ноги и шея. На груди у страуса как бы мозоль или подушка, наподобие нароста на груди верблюда. Все это, казалось, сближало страуса с верблюдом, который, как и страус, приспособлен только к жизни в пустыне. Аристотель и Плиний в своих сочинениях описали страуса, как полуптицу, получетвероногое.
Когда Ганс кончил свое научное описание страуса, Черныш, в свою очередь, рассказал все, что знал о его привычках и жизни.
Соберем вместе рассказы обоих и попробуем их изложить.
Страусы живут обществами. Стада их, штук по пятьдесят, мирно пасутся вместе с зебрами, кваггами, гну, полосатыми гну и множеством других заходящих в пустыни антилоп.
С одним самцом ходит по нескольку самок – обычно от двух до шести. Каждая самка кладет по двенадцати – шестнадцати яиц в гнезде, которое представляет собой вырытую в песке яму около шести футов в диаметре. В гнездо кладется не больше половины яиц. Остальные разбросаны вокруг, и птенцы никогда из них не вылупляются.
Черныш уверял, будто эти яйца предназначаются в пищу маленьким, когда они только появятся на свет, но Ганс с ним не согласился. Натуралист был того мнения, что страусы не кладут эти яйца в гнездо потому, что одна птица все равно не может столько их высидеть. Поэтому, как только в гнезде накапливается достаточно яиц, страусы разбрасывают остальные где попало.
Предположение юного натуралиста было очень правдоподобно.
Ганс считал, что страусы действительно продолжают нестись после того, как уже началось высиживание, и разбрасывают последние яйца; но Гансу казалось сомнительным, что эти яйца служат пищей для птенцов. Страус может покрыть своим телом от тридцати до сорока уложенных стоймя яиц, но обычно в гнезде бывает не более пятнадцати.
Самец тоже сидит на яйцах, и притом по ночам, потому что его большое, сильное тело лучше может защитить яйца от холода. Самки сменяют друг друга днем, а когда становится жарко, вся семья покидает гнездо на много часов. По словам Ганса, в тропических странах страусы подолгу не проявляют интереса к яйцам, а горячий песок и солнце исполняют обязанности родителей; поэтому в тропиках инкубационный период не имеет определенного срока и длится от тридцати до сорока дней.
Вылупившиеся птенцы хорошо развиты и дня через два бывают уже величиной с цесарку; они выходят из гнезда и бегают по пустыне под присмотром старших.
Старые страусы в это время очень заботятся о своем потомстве. При виде врага самка, охраняющая выводок, старается привлечь к себе внимание незваного гостя; она притворяется, будто ранена, – то распускает, то складывает крылья и шатается из стороны в сторону, – а тем временем самец уводит птенцов куда-нибудь подальше. Куропатки, дикие утки и многие другие птицы поступают точно так же.
Яйца страуса матово-белого цвета. Размер их разный, как различна величина и самих птиц. Средних размеров страусовое яйцо имеет шестнадцать дюймов в длину и весит около трех фунтов. Испеченное в горячей золе, оно очень вкусно и вполне может насытить одного человека; некоторые, впрочем, считают, что яйца хватает на двоих-троих, а другие, – что его мало и на одного. Но «кушанье на одного» – очень неточное определение. Тут все зависит от вместимости желудка и от аппетита. Скажем лучше, что по весу одно яйцо страуса равняется двадцати четырем куриным.
Скорлупа страусовых яиц очень твердая; бушмены и другие обитатели пустыни держат в ней воду, и многим из них она заменяет всю посуду.
Взрослый страус-самец имеет больше девяти футов роста и весит триста фунтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Итак, перед глазами юного натуралиста предстали самец и две самки.
Страусы не спеша шли своей дорогой. Лагеря они еще не заметили. Да и как было его заметить, когда он скрывался за деревьями, почти в самой середине рощи? Вытягивая длинные шеи, они изредка щипали листочки или подбирали зернышки, а затем важно продолжали свой путь. Из того, что страусы не разбредались в разные стороны в поисках пищи, а шли напрямик, словно к определенной цели, Ганс заключил, что они направляются к своему постоянному месту ночлега.
Появившись справа от Ганса, они скоро прошли мимо него и теперь все дальше и дальше углублялись в пустыню.
Ганс хотел было позвать своих товарищей, которые возились около фургонов и не заметили страусов. Мелькнула у него и мысль поймать этих птиц.
Но после минутного размышления он оставил это намерение. Страус ни для кого не был в новинку. Разве только Яну и Клаасу захотелось бы на них взглянуть, но они так устали после долгой езды по жаре, что оба крепко уснули, растянувшись на траве. Пусть лучше спят, подумал Ганс.
Отказался Ганс и от мысли убить страусов. Птицы отошли уже довольно далеко, и подкрасться к ним по голой местности на расстояние выстрела было бы немыслимо – Ганс хорошо знал, как они осторожны; такой же праздной затеей была бы и погоня за ними на усталых лошадях. Поэтому Ганс продолжал спокойно сидеть под деревом, провожая взглядом удаляющиеся фигуры трех гигантских птиц-верблюдов. Они шли большими шагами и уже исчезали из виду… Но тут новое существо, вдруг появившееся на равнине, отвлекло от них внимание молодого натуралиста.
Глава 11. САМАЯ МАЛЕНЬКАЯ ИЗ ВСЕХ ЛИСИЦ
Существо это четвероногое – очень маленький зверек, не крупней средних размеров кошки, однако совсем другой по виду и пропорциям. Мордочка у него была не круглая, как у кошек, а длинная и остренькая, а хвост густой и пушистый. Ножки его были выше, чем у животных кошачьей породы, но всего любопытней казались его уши – удивительно большие и совершенно не соответствовавшие его маленькой фигурке.
Все его тело было в длину не больше фута, а уши на целых шесть дюймов возвышались над его макушкой! Они стояли совсем прямо, широкие, твердые, с острыми кончиками.
Спина зверька была красивого светло-желтого цвета, грудь и живот – матово-белые. Нет, зверек этот не походил ни на кошку, ни на собаку, хотя с собакой у него и замечалось какое-то сходство. Но с одним животным собачьей породы он действительно имел очень много общего – с лисицей; он и являлся лисицей, самой маленькой южноафриканской лисичкой, и назывался он «каама». А в сущности, зверек не был даже и лисицей – это был фенек.
Что же такое фенек?
Это вопрос интересный, над его разрешением натуралисты немало поломали голову.
Несколько видов этого зверька распространены по всей Африке. Знаменитый путешественник Брюс, которого все считали большим выдумщиком, но о котором со временем пришлось переменить мнение, первый описал фенека.
Фенек во многом отличается от лисиц, но самое важное отличие заключается в устройстве его глаз. У настоящих лисиц зрачок узкий или продолговатый, тогда как у фенека он круглый. Лисица – животное ночное, а фенек – дневное. Правда, есть лисицы, любящие охотиться не ночью, и в сумерки; есть также и два-три вида фенеков, которые предпочитают вечернее освещение.
Мы будем называть его фенеком, или дневной лисицей, и скажем далее, что если в Африке водятся разные виды настоящих лисиц и лисиц-шакалов, то есть и несколько видов фенеков. Из них хорошо известны три. Первого – зерда – описал Брюс. Этого фенека он видел в Абиссинии, но встречается он также и в Южной Африке. Второй фенек – забора – уроженец Нубии и Кордофана, и его изваяниями (раньше считалось, что это изваяния шакала) египтяне украшали свои храмы. Третий вид фенека называется «каама фенек».
Четвертый вид – зерда Лаланда – был выделен из семейства фенеков и составил самостоятельный разряд, но не потому, что его образ жизни чем-либо отличается от образа жизни прочих длинноухих, а потому, что его скелет по форме некоторых костей был несколько иным, чем их скелет.
Появившийся перед Гансом фенек был каама – самый маленький из всего семейства фенеков, или лисиц.
Он, видимо, очень спешил по каким-то своим делам: то он крался, совершенно как лиса, то перебегал небольшое пространство проворной рысью, то останавливался и припадал к земле, словно боясь быть замеченным.
Куда же он торопился? Какую добычу преследовал?
Понаблюдав за ним некоторое время, Ганс, к своему величайшему изумлению, обнаружил, что фенек гонится за страусами.
Вытянув остренькую мордочку и блестя глазками, он бежал по тому же пути, по которому только что прошли страусы. Стоило страусам остановиться, как он тоже останавливался и низко приседал, чтобы они его не увидели; страусы двигались дальше, и он тотчас пускался вслед, время от времени прячась за камнями и кустиками и деловито высматривая уходивших вперед птиц. Несомненно, он бежал по их следу! Только что за дело было до страусов такому маленькому зверьку? Уж конечно, он не думал напасть на них, хотя и крался за ними точь-в-точь, как лисица крадется за выводком куропаток.
Тут было что-то другое. Ведь достаточно одного удара могучей ноги страуса, чтобы фенек отлетел на пятьдесят шагов, как мяч, отброшенный ракеткой теннисиста. Нет, он не мог преследовать их с враждебными намерениями – он казался так ничтожно мал по сравнению с огромными птицами-верблюдами!
Но зачем же бежал он за ними? Целью его были именно страусы, это ясно. Но зачем они ему понадобились?
Эту-то загадку и старался разрешить натуралист Ганс, внимательно наблюдая за действиями крошечной, «микроскопической» лисички.
Слово «микроскопический» тотчас напомнило мне один прибор – небольшую зрительную трубку, которую Ганс всегда носил с собой и в эту минуту вынул из кармана. Вооружиться трубкой ему пришлось потому, что страусы очень далеко отошли в пустыню, а их преследователя, фенека, уж и вовсе нельзя было рассмотреть простым глазом. С помощью стекол Ганс, однако, разглядел, что фенек, все также ловчась и хитря, продолжает бежать за страусами. Вдруг птицы остановились. Самец, как бы посовещавшись со своими спутницами, сел на землю, подогнув под себя свои длинные ноги, и всей грудью прилег к земле. Даже в свою слабую трубку Ганс увидел, что все тело страуса как бы раздалось вширь. Неужели он высиживал яйца? Значит, у них там гнездо? Вид земли около сидевшего страуса подтвердил это предположение. Вокруг тела птицы виднелось небольшое возвышение, похожее на край птичьего гнезда. Гансу было известно, что гнездо страусов очень просто устроено – это всего только углубление, вырытое в земле и со значительного расстояния совсем незаметное. Несколько каких-то белых предметов, разбросанных по соседству, убедили Ганса, что здесь и правда гнездо. Издали они казались маленькими камешками, но Ганс, учтя расстояние, заключил, что они должны быть размером с булыжник. Значит, это страусовые яйца. Ганс знал, что около гнезд страусов часто находят разбросанные яйца и некоторые думают, что страусы откладывают их нарочно, чтобы кормить ими только что вылупившихся птенцов. Обе самки, побродив немного вокруг, уселись около самца; но они только согнули в коленях свои длинные ноги, тогда как самец лежал грудью на земле и, казалось, весь расплющился.
Это окончательно убедило Ганса в том, что здесь у них было гнездо и теперь, к ночи, наступил черед самца высиживать яйца, а самки пока что просто устроились на ночлег. Самец высиживает яйца? Для юного натуралиста в этом не было ничего неожиданного: ему было известно, что самцы страусов всегда исполняют эту обязанность, и притом чаще всего именно ночью, потому что ночью холодно; большое тело самца лучше согревает яйца; а его сила может пригодиться в случае нападения на гнездо какого-нибудь хищника. Одна из самок, вероятно, сменит самца на рассвете.
Конечно, обе самки – матери будущего выводка; ведь страус, как известно, многоженец – «мормон» – и широко пользуется этой привилегией, обзаводясь иногда целой дюжиной супруг. Наш же приятель был «мормон» умеренный – он ограничился только двумя; впрочем, двоеженство, на наш взгляд, так же преступно, как и многоженство.
Итак, Ганс решил, что гнездо полно яиц и из них скоро должны вылупиться маленькие страусы. То, что птицы все вместе надолго уходили из гнезда, вовсе не противоречило его предположению. Погода стояла очень теплая, а в дневные часы, в самую жару, страусы часто покидают свои гнезда, предоставляя солнцу прогревать яйца вместо себя. Чем страна жарче, тем меньше приходится страусу высиживать яйца; в тропическом поясе Африки страус почти совсем не высиживает яиц, а просто закапывает их в раскаленный солнцем песок, используя его как инкубатор.
Но что же сталось с бедным малюткой фенеком?
Так спросил себя Ганс, оглядывая равнину в зрительную трубку. Увлекшись страусами, он совершенно забыл про маленького зверька.
Наконец ему удалось разглядеть желтоватое тельце, растянувшееся на земле, под защитой куста. По-видимому, фенек решил провести ночь здесь. Если б поблизости была хоть какая-нибудь ямка, он предпочел бы улечься в ней, потому что фенеки устраивают свои жилища в норах.
Ночь спустилась внезапно, и в темноте Ганс больше уже не мог следить за действиями птиц и фенека. Он спрятал зрительную трубку и вернулся в лагерь к своим товарищам.
Глава 12. БЕСКРЫЛЫЕ ПТИЦЫ
В лагере Ганс рассказал, как много любопытного ему удалось подсмотреть. Все очень заинтересовались и в особенности мальчуганы Клаас и Ян; но Клаас и Ян не очень-то были довольны, что им не пришлось увидеть все своими глазами. Почему Ганс их не позвал? Они бы только обрадовались, если б их разбудили поглядеть на страусов, тем более что страусы проходили так близко! Не всякий день увидишь таких великолепных птиц; страус пуглив, он никого к себе не подпускает, и Ганс отлично мог сбегать за ними в лагерь или же просто крикнуть им. Но ведь Гансу безразлично, видели они – Клаас и Ян – что-нибудь интересное или нет, они давно это знают!
Так ворчали на Ганса Клаас и Ян за то, что тот не прервал их сладкий сон ради трех страусов, которые шли себе по пустыне и ничего замечательного при этом не делали.
Но мальчики есть мальчики, и, пока они находятся в этом возрасте, их больше всего на свете будут привлекать птицы, особенно такие, как страусы – весом в триста фунтов и ростом в десять футов!
Если б это были буйволы, или жирафы, или даже слоны, Клаас и Ян не так бы огорчились. Сами по себе эти звери, нет слов, хороши, а для взрослых охотников, вроде Гендрика или Толстого Виллема, они самая подходящая добыча, но мальчики-охотники с их маленькими ружьецами и дробью пятый номер могут стрелять только птиц, хотя, по правде сказать, эта дробь пятый номер едва ли бы даже пощекотала страуса!
Но не в этом дело. Им так давно хотелось посмотреть гигантских птиц-верблюдов! Ганс должен был их позвать, и то, что он этого не сделал, с eго стороны «просто низость», как заявил Ян, а вслед за ним и Клаас.
Неизвестно, долго ли они еще препирались бы с Гансом, осыпая его упреками, если б разговор, сосредоточившись на страусах, не показался им очень любопытным; Клаас и Ян живо заинтересовались и скоро забыли про свою маленькую размолвку с Гансом, тем более что сам Ганс и был рассказчиком. Ганс очень много читал о страусах и хорошо знал характер и привычки этих интереснейших птиц.
Вторым после Ганса знатоком страусов был Черныш. В молодости он долго жил в пустыне, а пустыня – это родной дом и бушмена и птицы-верблюда. Черныш очень обрадовался случаю похвалиться своими познаниями, потому что недавние удивительные подвиги его соперника-кафра совершенно отодвинули его на задний план. Большая начитанность Ганса и жизненный опыт Черныша доставили юным охотникам случай хорошо познакомиться с жизнью и особенностями этой птицы.
– Страус, – начал Ганс, – африканская птица, хотя встречается и в близлежащих странах Азии. В Южной Америке и в Австралии есть несколько видов птиц, немного похожих на страуса, и некоторые путешественники тоже называют их страусами. Я еще расскажу о них.
Страус живет на всем Африканском континенте, а также в степях юго-западной Азии – словом, везде, где есть пустыни; по своим свойствам он обитатель пустынь и никогда не селится в лесистых или болотистых местностях и даже на плодородных равнинах.
Страус известен с древнейших времен, и в дни Гелиогабала
их было гораздо больше, чем теперь. Рассказывают, что на пиршествах этого императора подавали блюда, приготовленные из мозгов шестисот страусов!
– Вот был обжора! – вскричал Ян.
– Вот лакомка! – откликнулся Клаас.
– Я уверен, что после таких пиршеств у него в животе было больше мозгов, чем в голове, – спокойно заметил Аренд.
– Наверняка! – подтвердил Гендрик.
Ганс продолжал:
– Древние называли страуса «птица-верблюд». Это имя было дано ему вследствие его воображаемого сходства с верблюдом. Два толстых пальца ступни страуса похожи на раздвоенное копыто верблюда. У того и другого длинные голые ноги и шея. На груди у страуса как бы мозоль или подушка, наподобие нароста на груди верблюда. Все это, казалось, сближало страуса с верблюдом, который, как и страус, приспособлен только к жизни в пустыне. Аристотель и Плиний в своих сочинениях описали страуса, как полуптицу, получетвероногое.
Когда Ганс кончил свое научное описание страуса, Черныш, в свою очередь, рассказал все, что знал о его привычках и жизни.
Соберем вместе рассказы обоих и попробуем их изложить.
Страусы живут обществами. Стада их, штук по пятьдесят, мирно пасутся вместе с зебрами, кваггами, гну, полосатыми гну и множеством других заходящих в пустыни антилоп.
С одним самцом ходит по нескольку самок – обычно от двух до шести. Каждая самка кладет по двенадцати – шестнадцати яиц в гнезде, которое представляет собой вырытую в песке яму около шести футов в диаметре. В гнездо кладется не больше половины яиц. Остальные разбросаны вокруг, и птенцы никогда из них не вылупляются.
Черныш уверял, будто эти яйца предназначаются в пищу маленьким, когда они только появятся на свет, но Ганс с ним не согласился. Натуралист был того мнения, что страусы не кладут эти яйца в гнездо потому, что одна птица все равно не может столько их высидеть. Поэтому, как только в гнезде накапливается достаточно яиц, страусы разбрасывают остальные где попало.
Предположение юного натуралиста было очень правдоподобно.
Ганс считал, что страусы действительно продолжают нестись после того, как уже началось высиживание, и разбрасывают последние яйца; но Гансу казалось сомнительным, что эти яйца служат пищей для птенцов. Страус может покрыть своим телом от тридцати до сорока уложенных стоймя яиц, но обычно в гнезде бывает не более пятнадцати.
Самец тоже сидит на яйцах, и притом по ночам, потому что его большое, сильное тело лучше может защитить яйца от холода. Самки сменяют друг друга днем, а когда становится жарко, вся семья покидает гнездо на много часов. По словам Ганса, в тропических странах страусы подолгу не проявляют интереса к яйцам, а горячий песок и солнце исполняют обязанности родителей; поэтому в тропиках инкубационный период не имеет определенного срока и длится от тридцати до сорока дней.
Вылупившиеся птенцы хорошо развиты и дня через два бывают уже величиной с цесарку; они выходят из гнезда и бегают по пустыне под присмотром старших.
Старые страусы в это время очень заботятся о своем потомстве. При виде врага самка, охраняющая выводок, старается привлечь к себе внимание незваного гостя; она притворяется, будто ранена, – то распускает, то складывает крылья и шатается из стороны в сторону, – а тем временем самец уводит птенцов куда-нибудь подальше. Куропатки, дикие утки и многие другие птицы поступают точно так же.
Яйца страуса матово-белого цвета. Размер их разный, как различна величина и самих птиц. Средних размеров страусовое яйцо имеет шестнадцать дюймов в длину и весит около трех фунтов. Испеченное в горячей золе, оно очень вкусно и вполне может насытить одного человека; некоторые, впрочем, считают, что яйца хватает на двоих-троих, а другие, – что его мало и на одного. Но «кушанье на одного» – очень неточное определение. Тут все зависит от вместимости желудка и от аппетита. Скажем лучше, что по весу одно яйцо страуса равняется двадцати четырем куриным.
Скорлупа страусовых яиц очень твердая; бушмены и другие обитатели пустыни держат в ней воду, и многим из них она заменяет всю посуду.
Взрослый страус-самец имеет больше девяти футов роста и весит триста фунтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24