Мак Рейнольдс
Внутренний враг


Рассказы Ц



Мак Рейнольдс
Внутренний враг

Франклин Монро пребывал в состоянии эйфории.
Во всех отношениях это был превосходный день. Он не мог быть лучше: солнечный свет, тепло, по-особому чистый воздух. Плодотворный день.
Кроме того, он сбежал из-под охраны и собирался в город или, по меньшей мере, побродить по окрестностям.
Он двигался вперед, наслаждаясь окружающим. Каждым клочком земли, разноцветьем камушков на краю тропинки, сумасшедшим гомоном птиц, деревом, утопающим в листве.
О, это был прелестный день, когда стоили убегать из-под чьей-то охраны. Но все это отошло на второй план. Франклин Монро свернул под деревья. Второпях он не заметил отсутствия пистолета, выпавшего из-за пояса на тропинку.
Чужой космический корабль-разведчик не опустился ни на лужайку перед Белым домом, ни на Красную площадь. Не опустился он и в пучины моря, чтобы сбить с толку дельфинов, и не приземлился в Австралии, дабы смутить тамошних кенгуру. У пришельца и в мыслях не было приблизиться к первому попавшемуся представителю высшей формы жизни и сказать: «Отведи меня к своему правителю». У его создателей понятие «правитель» отсутствовало.
Он выбрал достаточно пустынный район и приземлился незамеченным.
Это был одноместный разведчик. Весьма впечатляющий образец высокоразвитой техники, а его пилот удивительно походил на земные формы жизни. Возможно, рассуждая логически, причина этого была в его задании, которое заключалось в поисках и кратком предварительном исследовании планет, подходящих для торговли с его народом. Он дышал воздухом, пил воду, усваивал углеводы и протеины и вполне сносно чувствовал себя при земных температурах и гравитации.
А посему он потихоньку ликовал.
Но только потихоньку, ибо за неизмеримый срок исследований он и его коллеги обнаружили, что помимо кислорода для дыхания, воды для питья, сносных гравитации и температур существенно и кое-что еще – например, гремучие змеи.
Как бы там ни было, здесь важно то, что он поразительно походил на те земные высшие формы жизни, что знакомы нам. Хотя, вопреки мечтам романтиков, весьма маловероятно, что где-то еще во Вселенной эволюция в конечном итоге воспроизведет позвоночных. Конечно же, позвоночные уникальны.
Возьмите, к примеру, способ, которым мы дышим. Воздух проходит через рот или нос и должен использовать часть пищевого тракта, что не всегда удобно. Улитка, чьи дыхательный и пищевой каналы разделены, устроена лучше. То же самое и с кузнечиком, который дышит через проходы, расположенные рядом с органами, которым необходим воздух. Но это не единственное, что умеет делать наш рот. У большинства позвоночных ко всему прочему это самое грозное оружие, а порой искуснейший инструмент для самых разных целей. Рот обладает своеобразной способностью издавать звуки, вдобавок мы используем его для выражения своих чувств – с помощью гримас, улыбок, сердитых складок и прочая и прочая. Да, уже сам по себе рот уникален. Орган, соединяющий в себе способности гримасничать, жевать, пробовать на вкус, лизать, сражаться, свистеть, браниться, бормотать слова любви и помогать продевать нитку в иголку.
Ожидать чего-то подобного от чуждых форм жизни было бы действительно слишком! Благосклонный читатель, даже в самых смелых мечтах о далеких планетах оставь надежду когда-либо поцеловать чужие губы.
Тем не менее, пришелец удивительно походил на известную нам форму жизни. Так походил, что не успел он выйти из корабля, включив в нем всю необходимую при первой посадке на незнакомую планету автоматику, как произошла трагедия: он наступил на гремучую змею.
Яд гремучей змеи – отравляющее вещество для уроженцев Земли. Для нашего пришельца с его биохимией он оказался ядом стол же моментальным и смертельным, каким для нас был бы бутулин. Ему хватило бы и одной миллиардной грамма – он получил инъекцию в пять грамм. Мгновенный паралич, за которым последовала столь быстрая смерть, что, прежде чем наступил конец, он вряд ли даже успел ощутить укол ядовитых зубов. С собой он нес целый набор защитных средств от сотни видов потенциальных угроз, но воспользоваться хотя бы одним из них просто не было времени.
Семья голодных койотов прикончила его останки и сама умерла по прошествии часа. В то время как для нас, землян, практически все найденные на планете организмы – животные, растения, микробы – по крайней мере после соответствующей обработки вполне съедобны, этого нельзя ожидать от внеземных форм. Питаться друг другом мы бы не смогли.
Вообще говоря, видеть космические корабли Франклину Монро уже приходилось – по телевизору.
Однако этот не был ни старообразным, со стабилизаторами у основания, не был он похож и на тарелку.
Он был сферической формы, а сплав, из которого была сделана оболочка, мерцал как перламутр. Вовсе не предполагалось, что корабль должен быть красивым – у пришельцев отсутствовал такой орган чувств, как зрение, – но для человеческого глаза он был более чем прекрасен.
Сначала Франклин Монро никак не мог на него налюбоваться.
Корабль был полностью автоматическим и соответственно оснащен сканнерами эмоционального настроя.
Франклин Монро приблизился, его настроение – по-прежнему приподнятое; он был счастлив, дружелюбен и, конечно же, полон исследовательского любопытства.
По сути дела оказалось, что для сканнеров корабля его эмоциональный настрой полностью подходил под образец разведчика-исследователя.
Люк у вершины трапа остался открытым.
Франклин Монро вошел внутрь.
Корабль был построен как будто специально для него. Сиденья и другая, если можно так сказать, «мебель», хотя и предназначались для чужой жизни, вполне соответствовали его размерам.
Волшебство следовало за волшебством.
Он потрогал на ощупь тут, потрогал там; тут и там потыкал кнопки на панели управления. Даже для непосвященного земного ума было ясно, что это центр управления маленького корабля.
И хотя корабль был осведомлен, что нельзя допускать к управлению разум без логики и знаний, он не видел причин к тому, чтобы заблокировать различные сенсоры.
Поэтому Франклин Монро неожиданно почувствовал, как его разум воспарил на тысячу футов вверх и наблюдает оттуда за Землей. Не то чтобы он видел, а именно отчетливо наблюдал. За все свои годы такого он еще не испытывал.
Он смутно понимал, что все это имеет какое-то отношение к тумблерам, кнопкам и выключателям на панели управления, которыми он поиграл. Он осознал, что все еще находится перед ней. На самом деле он видел ее перед собой.
Но в то же время он находился еще и в тысяче футов над ней.
Он не видел, не слышал и скорее всего не ощущал и не чувствовал, а наблюдал за тем, что расстилалось под ним внизу.
И тут в верхней части тропинки, по которой он сам прошел меньше пятнадцати минут назад, Франклин Монро различил свою охрану, спешившую в его сторону.
Его охватила паника.
Одри Монро – очень встревоженная – знала, что он должен пойти дорогой. Помимо того факта, что это было обычное направление, в котором он исчезал из поля ее зрения, пойди он вниз с холма или к озеру, она бы заметила его из окон домика.
Вот чертенок! Маленький, не заслуживающий никакого доверия чертенок!
Она расслабилась, когда нашла на тропинке игрушечный пластмассовый пистолет. Теперь она по крайней мере знала, что он здесь проходил.
Интересно, как далеко он забрался на этот раз?
Он был не на глазах не более пятнадцати минут. Она поставила в духовку жаркое и собралась выйти, чтобы проверить, чем он занимается. Но тут ее взгляд упал на шорты, к которым необходимо было пришить пуговицу, – дело самое большее десяти минут.
Но десять минут для пятилетнего мальчика! Боже праведный, маленький негодник может быть на полпути к канадской границе.
При более благоприятном раскладе он удобно устроился на краю тропинки и, сидя на корточках, разглядывает гусеницу или другое насекомое или мастерит из листьев импровизированные кораблики, наблюдая за одним из лесных ручейков.
Она понимала, что лучше его не звать.
Он знал, что грядет нагоняй, и первой его реакцией, возможно, будет спрятаться. А с молодым Монро это вело к осложнениям. Чем дольше он от нее прятался, тем больше боялся, и так до тех пор, пока малыш не доходил до состояния ужаса. Однажды они с Лью после пяти часов поисков и призывов нашли его в погребе, застывшим в молчании от ужаса. На самом деле причин, почему бы ему и не поиграть в погребе, не было просто, услышав их тревожные крики, он ударился в панику.
Чертенок спутал все планы. Ей нужно было приглядывать за жарким. К вечеру собирался приехать Лью.
Она обещала себе удивить мужа. Сегодня – никаких холодных ужинов, ничего такого быстрозамороженного или даже консервов. Сегодня он должен был обнаружить, что современная женщина не совсем уж безнадежна.
Она быстро шла вверх.
И сразу же сообразила, что это такое.
Вопрос вообще не возникал. Эта штука была не с Земли. Очевидно, что это – какое-то средство передвижения. За последние двадцать лет в печати было предостаточно сообщений о летающих тарелках и неопознанных летающих объектах, так что любое умеющее читать разумное существо реагировало бы точно так же, как это сделала Одри Монро.
Штука лежала наискосок от узкой грязной тропинки, ведущей от летнего домика Монро вверх к лесу. Там была небольшая поляна, достаточно широкая, чтобы приземлиться, и достаточно маленькая, чтобы пролетающий вверху самолет мог засечь ее, только находясь почти строго над ней самой.
Она лежала наискосок от той дороги, по которой шел Франки, – единственной дороги, по которой Франки мог идти.
Там были трап и открытый люк у его вершины.
Пронзительно закричав от страха, она ринулась вперед самка животного, спасающая своего первенца. Страх был не за себя. О себе она вообще не думала. Движущий ею инстинкт пришел из глубины тысячелетий. Она была кроманьонкой, бросающейся на саблезубого тигра, чтобы защитить своего ребенка.
Космический разведчик обладал гораздо большим защитным и наступательным потенциалом, чем все когда-либо жившие тигры саблезубые и прочие, – вместе взятые. Однако создавшая его цивилизация была мудрой.
Мотивация его действий была двойной. Новое приближающееся существо излучало панику, страх и ненависть к неизвестной опасности. А симпатичная разумная жизнь, которую он уже принял в свое чрево, излучала страх наказания физической болью, причиняемой существом снаружи, ибо Франки Монро знал абсолютно точно, что нарушил одно из многочисленных табу, о существовании которых даже и не подозревал. Его жизнь была серией открытий новых табу. Казалось почти невероятным, как много табу, о существовании которых пятилетний мальчик и не догадывается до тех пор, пока не нарушит очередное из них.
Теперь он слышал голос кричащей матери. Он нарушил какое-то ужасно важное табу. То, что его отшлепают, было более чем очевидно.
Цивилизация, которая создала псевдоразумный корабль, была достаточно зрелой. Деятельность его компьютеров была строго ограничена заложенными в их память командами. Он не мог быть агрессивным, но должен был сделать все необходимое, чтобы защитить себя и, прежде всего, своих живых разумных пассажиров на чисто оборонительном уровне. Пассивная оборона до тех пор, пока не появится острая внешняя угроза. Только тогда разрешались самые минимальные ответные действия.
Как Одри ни спешила, корабль ее опередил.
Трап исчез в его недрах. Люк моментально закрылся. Появилась паутина защитного силового поля, и Одри Монро врезалась в него, ударившись о невидимое.
Она отлетела назад и упала на землю, ошеломленная, с разбитым носом и синяком под глазом. На мгновение сознание покинуло ее.
Там, где не получилось у разума, сработал инстинкт.
Она заставила себя подняться и попыталась пробраться вперед. Но снова наткнулась на непроницаемое невидимое нечто.
Как долго она там стояла, царапалась и колотилась, всхлипывая от обиды, Одри не знала.
Когда она пришла в себя, то вновь сидела на земле, физически опустошенная, и лишь ее безутешное сознание по-прежнему ненавидело эту чужеродность, которая захватила ее отпрыска.
Одри Монро не была легкомысленной. Она была движима сильнейшим из существующих для женщины побуждением. Она заставила себя относительно успокоиться.
Нужно подумать. Она должна подумать. Это она понимала.
Ей пришла в голову глупая мысль: «Человек разумное животное. Ладно, Одри Монро, пан или пропал».
Она глубоко вздохнула, борясь с физической усталостью. Глупо было тратить силы, колотясь об… обо что она там колотилась?
Одри снова встала на ноги и сделала шаг вперед. Еще шаг и еще и вот она уже осторожно прикоснулась к этому «чему-то». Единственное, что пришло ей на ум, – стекло. Стекло, прозрачное до невероятия, но ощущение то же самое – просто слегка прохладная твердая поверхность.
Она быстро наклонилась, подобрала камень размером с бейсбольный мяч и стала им колотить – абсолютно безрезультатно. Силовое поле выдержало бы ядерный взрыв средней мощности.
Она стучала дольше, чем требовал здравый смысл, и, наконец, по прошествии времени в отчаянии уронила камень.
Отступив назад, Одри громко сказала вслух:
– Я должна подумать. Мне нужно подумать.
Она вернулась к невидимой стене и вытянула руку вверх. Ростом Одри Монро была пяти футов пяти дюймов; экран, или что это там было, уходил выше, чем она могла дотянуться. Она наклонилась к земле – он доходил до самого низа.
Все время нащупывая экран, она стала двигаться по кругу вправо. Одри полностью обошла стоящий на маленькой поляне чужой корабль.
Невидимый барьер образовал замкнутый круг. Пришлось признать, что это – купол, полностью накрывший небольшое пространство вокруг корабля подобно стеклянной крышке, которой накрывают пирог.
Она отступила, качая головой.
Неожиданно Одри закричала:
– Франклин, Франклин! Ты меня слышишь? Не бойся, Франклин! Ты меня слышишь?
Когда она его любила, она никогда не называла его Франклин. Она называла его Франклин, когда бранила за нарушение какого-нибудь табу. Он нарушил какое-то табу. Он убежал, чтобы поиграть в лесу и, ко всему прочему, забрался в это странное место. А это, очевидно, было очень серьезным табу.
Франки застыл. Ее голос доносился очень отчетливо. Но Франки Монро не смог бы ответить, даже если бы захотел. У него перехватило дух.
Одри в отчаянии закрыла глаза.
Неожиданно она повернулась и побежала к дому. Она бежала так быстро и осторожно, как только могла – только бы не споткнуться. Ей нельзя терять время на спотыкания вдоль узкой тропы.
Одри кинулась вокруг дома к гаражу. Внутри она с безысходностью огляделась. Ее взгляд упал на саперную лопатку, которую Лью купил в армейском магазине для турпоходов и хозяйственных нужд.
Подхватив ее, она направилась обратно к чужому кораблю.
Одри приблизилась к силовому полю, остановившись как раз вовремя, чтобы снова на него не налететь. Оно было такое невидимое. Она начала копать в том месте, где оно достигало земли. Копая так быстро, как только позволяли силы, она достигла глубины двух футов, прежде чем ее вновь коснулось отчаяние.
Она углубилась еще на фут. Наконец она уронила инструмент и, разрыдавшись, уселась на землю. Одри осознала, что барьер имеет форму шара и проходит как над, так и под землей. Места, где она могла бы прорваться, не было .
Она заставила себя встать и поднять многоцелевой инструмент. Используя его против щита как кирку, убедилась, что он не более эффективен, чем ее кулаки.
Глянув на них, Одри в первый раз заметила, что они все иссиня-черного цвета и глухо ноют. Она посмотрела вниз на блузку. Та была в крови.
В голову пришла глупая мысль, что Лью будет поражен ее видом. В это время лета он приезжал только на уик-энды и, конечно же, ожидал, что она встретит его в наилучшем виде.
Лью, подумала она, он не приедет еще… как долго?
Кто здесь еще есть?
Ближайшие соседи – в нескольких милях отсюда. Она может вскочить в «Рено» – их вторую машину – и…
Нет, наверно, ей нельзя терять время. Неизвестно, как долго штуковина останется на месте. Если она уедет, та может улететь вместе с Франки. Нужно придумать что-нибудь самой.
С самого начала было сумасшествием построить этот маленький домик в горах и лесах – без телефона, без соседей. Они были дураками из дураков.
Прочь от всего этого, говорили они друг другу. Вывезти Франклина на действительно чистый воздух. С младенчества научить его любить мир животных и птиц. С самого начала внушить ему любовь к природе. Научить рыбачить, охотиться, ощущать прелесть безлюдных лесов и гор вдали от смрада городов, рева машин и заводского дыма.
Телефона нет. Воспользоваться автомобилем в поисках помощи – немыслимо.
1 2