А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Мало того, только в таких отношениях я понимаю свободу, а эгоистов с их злыми собаками считаю убийцами духа.
Вот почему я бессознательно подбираю себе собак благороднейших, способных возвышаться над собачьими инстинктами, и не обращаю никакого внимания на то, что их считают шалавыми. И наша дружба с такими собаками вообще является как следствие общего великого душевного переживания, радости не дома, а в полях и в лесах.
И потому всех собак я разделяю не на умных и глупых, а на домашних злых и чисто охотничьих, с раскрытой душой ко всему человеку.
Я понимаю, если собака моя ложится на пол и прижимается непременно к моей ноге, это для того, чтобы во время ее сна я не ушел. Понимаю ее, как собаку. Но если ночью, когда идти некуда, она проснулась, ей стало не по себе почему-то, и она, взяв зубами свой тюфячок, подтащила к моей кровати на другой стороне комнаты, и уснула, и была довольна, что спала не с печкой, а рядом с человеком, - это у нее человеческое чувство одиночества и жажды близости, и это от человека у нее.
Жулька едва поднимается и на ходу падает с грохотом костей на полу... У нее грустные глазки, она безотказна в наших требованиях: сама не ест, но если в рот кладем - жует и проглатывает. В ней совершенно отсутствует эгоизм умирающих. Она прекрасна в умирании, как поздняя осень.
Я долго сижу возле нее, она глядит, и если я улыбнусь и скажу весело "Жулька!" - она еле заметно ответит хвостом.
С Жулькой простился, сохранив навсегда в памяти ее прощальный вид. Поняв по моим шагам в сапогах, что я собираюсь, она заволновалась, забилась и с большим трудом подняла голову, но держать прямо ее не могла и качала мне головой вверх и вниз, то поднимая ее, то опуская, глаза же были расширены, насколько это было возможно, отчего получалось выражение как бы дружеского ужаса, каким любящий, побеждая на мгновение смерть, глядит на любимого.
Как только я к ней подошел, она уронила голову на подушку и смотрела на меня снизу одним полузакрытым глазом, вспоминающим, все помнящим, и я его вижу сейчас, и он останется со мной навсегда...
Итак, Жулька страдала за близость свою к человеку.
Чашка с молоком стояла возле носа Лады, она отвертывалась. Позвали меня. "Лада, - сказал я, - надо поесть". Она подняла голову, забила прутом. Я погладил ее, от ласки жизнь заиграла в ее глазах. "Кушай, Лада", - повторил я и подвинул блюдце поближе.
Она протянула нос к молоку и залакала. Значит, через мою ласку ей жизни прибавилось. И может быть, именно эти несколько глотков молока решали борьбу в пользу жизни. Таким глотком молока и решается в мире дело любви.
Джали не хуже покойницы Жизели на охоте, пожалуй, даже и лучше. А по красоте, по глазам, по своему трехцветному оперению даже и лучше. Но Л. отдала свое сердце Жизели, как единственной, как человеку, и теперь не может вторую собаку любить, как человека. Все делает она, чтобы любить, но заменить найденного в собаке человека другой, может быть, и много лучшей собакой не может. Даже сказать можно, что, любя ту собаку, она поселила в ней человека: сама же сотворила и воплотила его в собаку. Так это чудесно случилось, но повториться не может: в том-то и дело, что дела человеческие на земле остаются, и прибавляются к прежним делам, и повторяются, но сам человек проходит как единственный и неповторимый.
Самая умная из моих собак - это нынешняя Джали. Она все ученье прошла, как будто ее родители всему ее научили, а я только подсказываю.
Одному только я не мог ее научить - это самое легкое для всех собак, что все собаки, даже дворовые, делают с одного разу: это подавать лапку.
Долго я не мог понять, почему это, и вдруг сегодня понял: для этой глупости она слишком умна и сама хорошо это знает.
Я иногда думаю предложить эту догадку, что природа вся со своими обитателями значит (знает) гораздо больше, чем мы думаем, но они не только не могут записать за собой, но даже лишены возможности вымолвить слово.
- Лада, милая собачка, что ты скажешь? Ну, собирайся, друг, шепни одно только человеческое слово - и мы с тобой победим весь мир зла!
Так я не раз говорю своей Ладе, когда она положит мне голову на плечо и страстным хрипом пытается высказать свою признательность и любовь.
...У собак перед всеми зверьми особенная любовь к человеку. Характер этой любви такой же, как любовь слепцов к молочной матери. Собака, выхваченная из дикой жизни, сохранила, вероятно, чувство утраты всей матери-природы и на веру отдалась человеку, как матери. По собаке заметнее всего, какая возможность любви заложена в звере и вообще в дикой природе.
ПОЭЗИЯ
Поэзия - это душа подвига,
обращающего красоту в добро.
Вчера мы услышали песенку, поглядели на дерево, а там поползень, эта деловая, вечно занятая птичка, сидел на сучке неподвижно и пел.
Да! Подумать только - поползень пел!
Сегодня поползень на том же сучке сидел с небольшим сухим сучком в носу: вчера пел, а сегодня уже вьет гнездо. Но я был счастлив, что подслушал вчера его песенку.
"Значит, - подумал я, - даже самая суровая, самая строгая правда жизни таит в себе песню или сказку", - и как захотелось тут, чтобы рассказать или спеть ее пал жребий на меня!
Есть поэзия образов - поэзия, есть поэзия понятия - философия, есть поэзия рабочего труда - социализм... Источник поэзии - чувство ритма жизни, который воспринимается как смысл ее, как то, из-за чего стоит жить, трудиться и достигать.
Ранним утром сверкающие капельки росы на всходах овса, на таком молоденьком листочке, что удивляешься, как он не гнется под тяжестью тяжелой капли росы, - это удивление вдруг может дать радость труда и понимание его смысла.
К сказкам, поэзии все относятся, как к чему-то несущественному, обслуживающему отдых человека. Но почему же в конце-то концов от всей жизни остаются одни только сказки, включая в это так называемую историю?
Бывает, жизнь до того доводит в своей тяготе, что все на свете станет серьезным, пусть в это время встретится сказка, и она, обыкновенная сказка, которой пользуются все для отдыха, выглянет так же серьезно, как вся жизнь в ее целом. И тот, кто в это время сказку серьезно к сердцу принял и стал ею заниматься, - тот вот и есть подлинный поэт.
Так что поэт тем отличается от всех людей, что сказку он сам создает, в то время как все ее лишь потребляют для отдыха, для развлечения. Потребитель вообще живет не всерьез.
Можно восхищаться выходной древесиной: какая чудесная и сколько ее вышло из леса! Но можно восхищаться лесом и без мысли о полезности для наших печей.
Вот и поэзия подобна лесу: сложена в строфы, как древесина в кубометры. Но она может быть и поэзией, которая живет в нас и образует нашу душу.
Сколько труда вкладывает человек около хлебного зернышка, и все-таки оно прорастает само, и вся природа в себе так нерукотворна.
Там где-то возле хлебного зернышка и зарождается поэзия. Зерно идет на хлеб, а эта какая-то сила питает души.
Живи с теми же самыми людьми и вещами постоянно, и все равно, если ты поэт, ты должен увидеть их так, будто никогда не видел. Сила первого взгляда есть основная сила поэзии.
В борьбе за себя каждый из нас, как шелковичный червяк, опутывается паутиной, и такие коконы у людей называются привычками. Дело поэта разорвать свой кокон и, вылетев бабочкой, возгласить сидящим в привычках, что время пришло, пора всем вылетать.
...Путь поэзии - это путь открытий (в природе) неведомых стран души человеческой.
Известно, как бывает в поэзии: ты думаешь, а она выходит и никак не из того, о чем ты думаешь, - сама выходит.
Не от думы рождается поэтический образ, но если ты не будешь думать, он не родится.
N спросил меня:
- А как вы представляете себе свободу поэта?
Я же так ответил на вопрос о свободе поэта.
- Вот, - сказал я, - пусть лежит перед нашими глазами целина. Несвободный поэт прежде всего по своему заданию смотрит на эту целину и разбирает, где целина эта поднята и где она не поднята. А свободный поэт обратит внимание на дроф, летающих над целиной, и понимает по дрофам, что целина, где они прошлый год устраивали свои гнезда, поднята, и им надо искать новые места для своих гнездований. Свободный поэт пишет о дрофах, а читатели думают о поднятой целине.
Так у свободного поэта получается изображение огромного пространства степного, в котором птицы ищут себе место гнездования, а люди само собой совершают свое великое человеческое дело преобразования природы. Несвободный поэт глядит прямо на какой-нибудь шагающий по целине экскаватор, и у него получается степь без пространства.
Писать, глядя в упор на предмет, много легче, и даже совсем без таланта и особого труда над управлением своим талантом можно писать, и эту способность писать без таланта называют мастерством. А свобода поэта состоит в великом труде управления своим талантом.
Так я понимаю свободу поэта: у мастера вещи делаются, у поэта рождаются, у мастера только одно мастерство, у поэта талант, мастерство и, главное, поведение. Без особого поведения в отношении таланта не может быть свободного поэта.
- Я тоже так понимаю свободу поэта, - ответил N.
Поэт не свободен в своей поэзии - его держит жизнь, он не свободен и в жизни - его держит поэзия.
Сегодня представилось мне, что поэзия питается детством и свойственным детству естественным чувством бессмертия...
В поэзии наша юность хочет перескочить в мудрость.
Юность иногда, как бурный поток достигает большой воды, стремится к мудрости, и этот звучный путь называется поэзией. Поэзия рождается в стремлении юной души к мудрости.
Думал о том, что же в конце концов определяет прочность и сохранность во времени произведений искусства. Первое - какое-то отношение к детству: самое прочное произведение у Горького - "Детство", источник Толстого "Детство, отрочество и юность", Пришвин - весь в детстве и в родине.
Второе - это чувство родины, культ матери. Третье - личность, то есть слово свое из себя самого, как у царя Давида.
Не лирика ли является в писаниях тем золотом, которое определяет их прочность и ценность? И эпос есть не что иное, как скрытая лирика.
Моя поэзия, в том виде, как я даю ее людям, есть результат моего доброго поведения в отношении памяти моей матери и других хороших русских людей. Я совсем не литератор, и моя литература является образом моего поведения.
Мне думается, что поэзия есть важнейшая душевная сила, образующая личность, и свойственна огромному большинству людей, и каждый из них мог бы сделаться поэтом сродного ему дела.
Однако освободить внутреннюю душевную силу человека невозможно действием извне: к этому благоприятному действию извне силой общественной необходимо соответственное внутреннее поведение каждого в отношении себя самого.
Может быть, то, что мы называем "поэзией", является образом нашего личного поведения, освобождающим творческую силу.
У меня под окном всю ночь пел соловей, и я думал о соловье и жаворонке у Шекспира в "Ромео": человечество после Шекспира все повторяет эти сигналы природы о ночи (соловей) и об утре (жаворонок).
И я думал под песню соловья, что у Шекспира этот взяток поэзии из природы был случайным, а я превратил его в свой путь.
Поэзия - это чем люди живут и чего они хотят, но не знают, не ведают, и что надо им показать, как слепым.
Поэзия - это предчувствие мысли.
Поэзия - это дар быть умным без ума.
...Я понимаю поэзию как силу души человеческой...
Не очень давно шевельнулось во мне особое чувство перехода от поэзии к жизни, как будто долго, долго я шел по берегу реки, и на моем берегу была поэзия, а на том жизнь. Так я дошел до мостика, незаметно перебрался на ту сторону, и там оказалось, что сущность жизни есть тоже поэзия, или, вернее, что, конечно, поэзия есть поэзия, а жизнь есть жизнь, но поэзию человеку можно сгустить в жизнь, то есть, что сущность поэзии и жизни одна, как сущность летучего и сгущенного твердого воздуха.
Поэтическое чувство исключительно редко выражается в слове. Поэтом можно быть в разных делах. Встречаются нередко люди: он был поэтом в своем деле и не знал этого, но лишь после, когда расстался с любимым делом, вспоминает о нем, как поэт. Так что можно жить поэзией, не сочиняя стихов и рассказов.
Читаю взасос Маяковского. Считаю, что поэзия - не главное в его поэмах. Главное то, о чем я пишу каждый день, чтобы день пришпилить к бумаге. Потомки, может быть, и будут ругаться, но дело сделано - день пришпилен.
И это пришитое есть правда, которой, оказалось, служил Маяковский.
ПРАВДА
Правда - это значит победа совести в
человеке.
Мы потому современны, что нас всех соединяет какая-то мысль. Во всяком времени проходит особая мысль, и в этой мысли содержится путь, по которому в это время надлежит нам идти.
Можно ли знать эту мысль? - это вопрос, но чувствовать сердцем эту мысль, как наш путь, может каждый, кто хочет заглянуть в свою совесть, и это чувство истинного нашего пути совестливые люди называют правдой.
Впрочем, конечно, есть и бессовестные... Но у кого совести нет, у того скорей всего нет и правды.
Правда истинная - а разве есть еще какая-нибудь правда? А как же! Вот гуси на перелете летят, одни машут крыльями, а другие дают направление: "га-га".
Вот это-то "га-га" у гусей и есть их правда гусиная. А у человека своя правда, единственная правда, истинная: летит вперед и путь нам указывает человеческий.
Ты думаешь, правда складывается и лежит кладом, кто нашел клад богат и перешагнул? Нет! Истинная правда не лежит, а летит.
Есть книги для всех, и есть книги для каждого. Для всех учебники, хрестоматии, для каждого книга - это зеркало, в которое он смотрится, и сам себя узнает, и познает в истине.
Книга для всех учит нас, как нам надо за правду стоять. Книга для каждого освещает наше личное движение к истине.
Правда требует стойкости: за правду надо стоять или висеть на кресте, к истине человек движется.
Правды надо держаться - истину надо искать.
Правда есть истина, ограниченная временем.
- Вы думаете о правде, как о неподвижной скале или как о корове молочной? Живая правда живет и пробивает, как все живое, себе путь, как весенний зеленый росток среди хлама.
Дон Кихот вбил себе правду в голову, как гвоздь, а правда, как зеленый росток среди весеннего хлама: страшно смотреть, какая борьба! А пройдет время, и все станет зеленым, правда победит, и наступит век правды.
В художественной вещи красота красотой, но сила ее заключается в правде: может быть бессильная красота (эстетизм), но правда бессильная не бывает.
Были люди сильные и смелые, и великие артисты были, и великие художники, но суть русского человека - не в красоте, не в силе, а в правде. Если же весь даже люд, вся видимость пропитается ложью, то для основного человека культуры это не будет основой, и он знает, что эта ложь есть дело врага и непременно пройдет.
Не в красоте, а только в правде великие художники черпали силу для своих великих произведений, и это наивно-младенческое преклонение перед правдой, бесконечное смирение художника перед величием правды создало в нашей литературе наш реализм; да, в этом и есть сущность нашего реализма: это подвижническое смирение художника перед правдой.
Реализм в искусстве - это есть, иначе говоря, путь к правде: искусство на пути к правде.
Реализм - это вернее всего русская школа, тождественная с общим устремлением истории нашей морали в ее движении к правде. Может быть, и ложь-то бывает особенно велика из-за этого общего направления к правде...
- Рассказ "Заполярный мед" написан без выдумки, - сказал я.
- А вы, - ответила докторша, - всегда пишете без выдумки.
И это правда, что Л. Толстой тоже не придумывал и у него тоже В а р х е й т у н д Д и х т у н г* не расходятся. И у него тоже Д и х т у н г есть лишь личная форма правды. Поэзия у Пушкина, у Л. Толстого и у всех русских классиков есть дыхание правды.
Всякое великое произведение искусства содержит, кроме всего, исповедь художника в том, как он, достигая правды своей картины, преодолел в себе давление жизненной лжи.
_______________
* "Поэзия и правда" - так называется автобиографическая книга Гёте. Прим. сост.
Правда колет глаза, сказать по правде очень трудно и в то же время обойти ее очень легко при одном условии, что ты-то ее обойдешь, но в будущем когда-нибудь непременно за тебя поплатится невинный.
Правда приближается к человеку в чувстве силы и является в момент решения бороться: бороться за правду, стоять за правду. Не всякая сила стоит за правду, но всякая правда о себе докладывает силой.
Бессильный человек ничего не может сказать о правде и чувствует ее где-то очень далеко от себя: "А ведь есть же где-то правда на свете!"
Правда любит селиться в деле: не всякое дело есть правда, но правда живет всегда в деле, и если даже явится правда в красоте, то такая красота всегда бывает действенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11