Лондон, до которого им сейчас не было дела, продолжал грохотать, как Ниагара. А какое им было дело до него? Они покончили с ним, стали опять теми, кем были, только, конечно, глубже и мудрей, чем те двое глупышей, которых когда-то с такой помпой привезли из Средней Англии.
Скоро они почувствовали, что страшно проголодались. Одиннадцать без нескольких минут? Ну и что? Держась за руки, они вышли из дома.
Вся столица для них была просто закусочной.
На следующий день в пять часов вечера они сидели в кафе на Оксфорд-стрит и представляли там самую красивую парочку. Действительно, Ида привлекла к себе всеобщее внимание, и удивительного в этом ничего не было: в кафе уже давно не бывала девушка, которая была бы такой хорошенькой и выглядела такой счастливой.
Чарли обстоятельно рассказывал ей о письме, которое получил утром. Письмо было от мистера Мерсона, одного из директоров его бывшей фирмы — АКП.
— Понимаешь, Ида, я написал Оглсби — он управляющий на заводе в Аттертоне — и просил, чтобы мне вернули мою прежнюю работу. Он ответил, что отправил письмо в дирекцию, а сам написал им, что ни за что не хочет брать меня назад. Это потому, что в ту ночь он разозлился на мистера Кинни за то, что тот послал его к черту. После этого он и рассчитался со мной. Я думал, что теперь у меня всё кончено с АКП. Но этот вот мистер Мерсон, — он тоже был там в ту ночь, и, я думаю, именно он вмешался, когда Оглсби стал скандалить с мистером Кинни, — так вот, он пишет, что если я приеду в Бендворс, он думает, что сможет дать мне работу.
— Какой он хороший! Правда? — воскликнула девушка, для которой сейчас все люди в мире были хорошими.
Месяц назад Чарли, пожалуй бы, согласился, но сейчас на некоторые вещи у него был свой взгляд.
— Я знаю, почему он так пишет. Он боится, что газеты могут создать АКП плохую славу. Он в ту ночь боялся этого. Ручаюсь, он думает, что если мне не дать работу, так я подниму шум в газетах. Никакого шума поднять я не могу, но этого-то я им не скажу. Пусть думают, что хотят.
— Ты не хочешь ехать в Бендворс? — спросила Ида. Она в мгновение ока свила там гнездышко на оставшиеся у Чарли деньги.
— Наоборот, хочу. Мне нравится Бендворс. Это мой родной город. Я никогда не любил Аттертон.
— Я тоже хочу. Для начала мы и там поживем, — заявила Ида. — Помнишь, я говорила тебе, что я была один раз в Бендворсе у дяди? Едем, да, Чарли?
— Завтра едем. Я скажу там, пусть ищут подходящую для меня работу, — похвалился Чарли. В эту минуту он чувствовал себя настоящим мужчиной.
— Тогда я заеду в Пондерслей, — торопливо и радостно продолжала кроить планы Ида. — И ты со мной. Только для того, чтобы показать им, что мы действительно помолвлены, Чарли. И смотри, не говори там, что ты не был героем, потому что ты же был им, и я… я… ты сам увидишь, когда туда приедешь.
Но Чарли смотрел на толстого краснолицего мужчину, который только что вошел в кафе.
— Я знаю этого человека, — наконец сказал он.
Человек с громадным носом, повелительным взглядом, часто сопутствующим такому носу, стоял посреди зала и смотрел по сторонам. Он заметил Чарли, пристально посмотрел на него, нахмурился на секунду и, наконец решив, что встретил знакомого, величественно сел за их стол.
— Мы, кажется, знакомы? — пробасил он.
— Я узнал вас, — ответил Чарли не без робости.
— Отли. Финнинган Отли моя фамилия.
— Помню. Моя — Хэббл. Однажды мы вместе провели вечер в Аттертоне. Помните?
— Конечно, помню! Да, да, в Аттертоне. Как будто там с нами был еще один человек.
— Да, Кибворс. Коммунист. Получил два месяца тюрьмы. Сидит в Пентонвиле.
— Вот как! Неудивительно. Говорил, что за ним охотились. Насквозь красный. Неплохой человек, мог быть нам всем полезен, если бы мы были немного умнее. Официантка, минутку! Китайский чай, пожалуйста, и два тоста, и если я говорю «тосты», так я прошу «тосты», а не хлеб, который бросили на огонь, а потом вытащили из него. — Мистер Отли вновь повернулся к Чарли и улыбнулся Иде. — Что вы здесь делаете? — Потом он задал еще один суровый вопрос: — Бросили работу в Аттертоне?
Чарли посмотрел ему в лицо с любопытством.
— Разве вы ничего не слышали обо мне, мистер Отли?
— Не слышал о вас? Конечно, не слышал. А почему я должен был что-то услышать о вас? Что вы такое сделали?
— Вы, наверное, уезжали куда-нибудь?
— Что вы хотите сказать этим — уезжали? Если вас это интересует, так я никуда из Англии не уезжал. Другое дело, я не был на одном месте, это — да. Должен был ездить. Но какое отношение это имеет к вам?
Наступила очередь Иды. Очень мило покраснев и улыбаясь, она спросила:
— И обо мне вы ничего не слышали, мистер Отли?
— Моя дорогая юная леди! — заорал мистер Отли так, что в кафе каждый слышал его. — Я в восторге от того, что познакомился с вами, в восторге от того, что сижу за одним столом с вами. Но о вас я ничего не слышал. А почему я должен был слышать?
— Разве вы не читаете газет? — спросил Чарли.
— Не читаю газет! Конечно читаю газеты! Всё время в кругу новостей. Обязан быть в кругу новостей. Всю жизнь читаю две-три газеты ежедневно. Но какое отношение они имеют к вам? Вы убили кого-нибудь? Никогда не читаю судебную хронику, читаю только о нарушениях технических законов. И слежу за законами о патентах. Сплошной грабеж, а не законы. Когда по одну сторону таких законов стоят коммерсанты с моралью бродячих собак, а по другую — такие, как я, так приходится спать и держать один глаз открытым. Помню, я показывал вам модель одного из моих изобретений, сохраняющих энергию. С того времени мне представилась возможность узнать, что за мораль процветает в наших торговых кругах. В Ливерпуле мне пришлось иметь дело с человеком, который… Минутку! Это что такое? Тост? Ничего подобного! Посмотрите сами. Сырой с одной стороны, с другой — уголь. Несите обратно, несите обратно, девушка. Вот так. Так вот, в Ливерпуле мне пришлось иметь дело с человеком…
Но с какой стати мы, над кем властно не нависает нос мистера Отли, будем и дальше слушать его? Лучше оставим их.
Всего им доброго. Счастливый им путь.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28