Здесь выложена электронная книга Записки 8. Приговоренный автора по имени Прашкевич Геннадий Мартович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Прашкевич Геннадий Мартович - Записки 8. Приговоренный.
Размер архива с книгой Записки 8. Приговоренный равняется 62.33 KB
Записки 8. Приговоренный - Прашкевич Геннадий Мартович => скачать бесплатную электронную книгу
Геннадий ПРАШКЕВИЧ
ПРИГОВОРЕННЫЙ
Зовите меня Израил.
Г.М.
1
"Господи, господи, господи, господи..."
Голос Джека Берримена, великого профессионала, голос человека,
сломленного судьбой, голос, полный ужаса, боли, отчаяния, взывал из
бездны; взывал ко мне, не к Господу.
Он и мог взывать только ко мне.
Ведь это я, не кто-то другой, был там - в юрском периоде, видел
цикадоидеи и беннетиты, деревья гинкго и летающих ящеров! Правда, я сумел
всплыть, а Джек Берримен утонул, как утонули Лесли и его напарник.
Не в омуте.
В океане времен...
Вскрыв банку пива, я вытянул ноги в проходе между рядами кресел.
Я мог лететь сейчас над океаном, но раздумал, сменил рейс. Я не хотел
в Европу, меня туда не манило. Затеряться можно и здесь - в Питтсильвании,
или в краю нижнего Пидмонта, или в горной стране, или в Калифорнии,
жаркой, как печь; может быть, это даже проще. Мне было все равно,
отличаются ли облака Европы от облаков, плывущих над краем каштанов, над
дельтой Отца вод или над лесами мормонов; и там, и здесь, тронутые
тревожной чернью, они в любой момент могут пролиться дождем или градом.
Мне все казалось одинаково отвратительным. Я всех ненавидел. Даже
улыбчивых стюардесс.
Да, я угнал машину Парка, а Джой раздобыла нужную документацию, что
из этого? Разве Джек с нами?.. Да, я пристрелил инженера Формена, я прошел
все защитные пояса фирмы "Травел", что из этого? Разве я чувствую себя
победителем?..
Я сжал зубы.
Транснациональные корпорации, промышленные секреты, отравленные реки
и целые регионы... Пока все это существует, Берримены и Миллеры необходимы
миру.
Нужны!
На таких, как мы, можно, конечно, смотреть с презрением, но если тех,
кто нас нанимает, нисколько не смущает моральная сторона нашего ремесла,
почему это должно смущать нас? Ведь это именно наши действия позволяют
более разумно распределять или, скажем так, перераспределять промышленную
и интеллектуальную информацию. Не всем это по вкусу, всегда находятся
люди, готовые в нас стрелять, но...
Берримен!
Я все еще не смирился с тем, что Джек не вернется.
В свое время на Джека было заведено не одно судебное дело, в него
стреляли, он попадал в аварии; несколько весьма мощных компаний не без
оснований подозревали, что Джек тайно побывал в святая святых их самых
секретных отделов; в двадцати странах Джек получил патенты на изобретения
в области химии и электроники, при этом мало кто знал, что элегантный
инженер Д.К.Берримен умеет разбираться не только в сложнейших электронных
схемах, но и в тайнах человеческой психологии: он водил все виды
транспорта, он умел пользоваться любым оружием...
Бывал... Получал... Умел...
Я еще крепче сжал зубы.
Когда за тобой следят, ты чувствуешь себя необычно. Ты еще ни о чем
не догадываешься, но интуиция подсказывает - что-то вокруг не так; ты
становишься немного не таким, какой есть на самом деле. Не знаю, следили
ли за мной, находился ли в самолете человек, интересующийся мною, но с
первой минуты полета я чувствовал некий неуют, некую тревогу. И снять это
ощущение не могли ни ровный гул двигателей, ни спокойные голоса в салоне.
Белые облака медленно текли под крыльями самолета.
Ни один человек в мире, за исключением доктора Хэссопа, не мог знать,
где я сейчас нахожусь, а мой главный противник - Лесли - тот вообще
находился на миллион миль отсюда, уж в любом случае - за миллионы и
миллионы лет. Он копался в разбитой электронике машины Парка и время от
времени в ужасе оглядывался на влажные заросли, из колючей смуты которых в
любой момент могла показаться медлительная тень хищного динозавра,
высокомерно и тупо задирающего в небо плоскую морду. Со дня, в котором я
бросил Лесли, действительно прошли миллионы, десятки миллионов лет, но
Лесли продолжал копаться в разбитой электронике МВ и будет копаться в ней
до скончания дней.
"Господи, господи, господи, господи..."
Кто-то из пассажиров, проходя мимо, споткнулся, на мгновенье
коснувшись моего плеча.
Вздрогнув, я отклонился.
- Простите...
Я поднял голову.
Темные очки, темный костюм, строгий галстук. Загорелое лицо, открытая
улыбка. Ничего особенного, разве что глаза. Цепкие, быстрые глаза,
глянувшие на меня сквозь стекла темных очков.
Да нет, я ошибаюсь... Сама доброжелательность... Я молча показал
человеку большой палец.
Неизвестный расцвел. Он страдал от своей неловкости.
Проводив его взглядом, я незаметно глянул на дорожку, уложенную между
рядами кресел. Идеальная работа - нигде ни морщинки. Дерьмо! Как можно
споткнуться на столь ровном месте?
"Господи, господи, господи, господи..."
Я был полон ненависти.
Успокойся, сказал я себе. Успокойся, возьми себя в руки. Не теряй
равновесия, это ведет к ошибкам.
Успокойся!
"Господи, господи, господи, господи..."
Голос Джека Берримена, хриплый, умирающий голос рвал мне душу.
Никакими силами не мог я выбросить его из памяти. Я боялся, что сам
закричу.
"Сделай мне больно..."
Я готов был вопить от боли.
Джек... Лесли... Джой... Формен...
Возьми себя в руки, сказал я себе. Ты всегда терял и будешь терять,
это входит в правила игра. Но ты двигаешься, ты чувствуешь... Разве этого
мало?
Ладно.
Я вновь увидел человека, насторожившего меня, - он возвращался из
туалета.
На этот раз он прошел мимо меня не споткнувшись, даже не повернув
головы, но именно деланное его равнодушие подсказывало, наводило на мысль
- он помнил о случившемся, он ни на секунду не забывал случившегося, для
него оно вовсе не было случайностью.
Дерьмо!
Скорее всего, за мной следили. Скорее всего, меня пытались, а может,
уже и взяли на поводок. Трудно ли обронить на сидящего человека
микроскопического электронного "клопа"? Отыскать такого "клопа" без
специальной аппаратуры невозможно - "Мозлер рисерч" и "Кал корпорейшн"
выпускают весьма надежную технику для промышленного шпионажа. Такой
электронный "клоп" может держаться даже на зеркальной поверхности, а
сигнал, испускаемый им, улавливается на расстоянии до сорока миль. Где бы
я теперь ни находился, люди, интересующиеся мною, всегда будут знать, где
я.
"Господи, господи, господи, господи..."
Я не знал, на кого может работать человек со столь благожелательным
голосом, но что-то подсказывало мне - он интересуется мною. Этот цепкий
взгляд, каким он меня наградил... И его сосед, почему-то и в самолете не
снявший с себя плащ, тоже мне не понравился. Его квадратная физиономия
вновь разбудила во мне бешенство. Я не собирался терпеть опекунов, на кого
бы они ни работали, даже если они работают на шефа. Никто в мире не должен
был знать - кто я, куда лечу, где нахожусь; никто, проходя мимо, не должен
меня касаться. Конечно, случившееся могло быть простой случайностью, но я
никогда не верил случайности.
Ладно, сказал я себе. Я займусь всем этим в порту дозаправки. Там у
меня будет примерно сорок минут. Не так уж мало, если действовать быстро.
Я правильно предсказал поведение неизвестных опекунов.
Нацепив на меня "клопа", они потеряли всякий интерес к моей персоне.
Я их больше не интересовал. До этого я, наверное, занимал все их мысли,
теперь они позволили себе расслабиться и в порту дозаправки фундаментально
утвердились в баре. Конечно, ошибка не исключалась - прикосновение
человека в темных очках могло быть чистой случайностью, но лучше
перестраховаться, для меня это всегда было законом.
Сменить одежду! - вот что следовало сделать немедленно.
Я мог это сделать в одном из магазинчиков, разбежавшихся по периметру
зала, но я сказал себе - не торопись. И злился, разглядывая витрины с
жареным миндалем, с апельсинами, с тряпьем и оптикой, злился, обходя
парикмахерские и бары - в шумной толпе я никак, не мог почувствовать себя
одиноким.
Сидеть на привязи...
Меня переполняло холодное бешенство.
Когда-то Беллингер - писатель, которого я сам опекал, - сказал мне:
ты считаешь себя некоей величиной? Официально я числился его садовником.
Даже в шкуре садовника я чувствовал себя некоей величиной, я думать не
хотел, что меня могут водить два подонка.
Еще раз заглянув в нижний бар, я убедился, что мои опекуны никуда не
торопятся. Они свое дело сделали, даже в настоящем муравейнике я от них не
укроюсь. Я прошелся по бару, пусть видят - я никуда не исчез.
Больше из любопытства, чем с какой-то определенной целью, я заглянул
в узкий коридорчик служебного отделения, - он заканчивался тупиком.
Лампы дневного света, плевательница в углу, единственная дверь без
таблички...
Дверь вдруг открылась.
Темнокожий мужчина, флип, наверное, в джинсах, в рабочей короткой
курточке, приподнял левой рукой очки, близоруко всмотрелся в меня:
- Вы кого-то ищете?
- Дженкинса, - пробормотал я.
- Кто это?
Я пожал плечами. Меня не интересовали ни мифический Дженкинс, ни он
сам. Я внимательно осмотрел его одежду:
- Вы тут один?
Он опустил очки на переносицу и нахмурился:
- Я тут всегда один, но вам придется уйти. Это служебное помещение.
- Конечно, - ответил я и коротко ударил ладонью по его беззащитному
горлу.
Минут пять, а то и больше, этот человек проведет в забытье. Когда он
очнется, многое покажется ему удивительным. Его тряпки не стоили моего
костюма, который я на него натянул, предварительно очистив карманы. А
когда однажды, привлеченные сигналами "клопа", к нему явятся неизвестные,
но непременно крепкие ребята, он удивится еще больше.
Я ему не завидовал.
Из первой же телефонной будки я позвонил доктору Хэссопу.
Я боялся, что не застану его, но доктор Хэссоп отозвался сразу.
- Меня ведут, - сказал я, не тратя времени на объяснения. - Я меняю
план.
- Ты хорошо все обдумал?
Еще бы! Я знал, что его волнует. Меняя план, я уходил и из его поля
зрения, но меня это устраивало.
- К черту горы, - сказал я. - Океан успокаивает не хуже.
Это была привязка. Доктор Хэссоп все понял:
- Тебе будет полезен Пан.
- Конечно, - ответил я и повесил трубку.
Этим я обрекал себя на одиночество. Теперь никто не мог мне помочь.
Впрочем, я и не принял бы ничьей помощи.
2
Пять дней я мотался по океанскому побережью, выясняя - не тянется ли
за мной хвост?
Автобусы, попутные автомобили, однажды даже катер - я не брал машин в
прокате, ночевал в полупустых кемпингах. Даже доктор Хэссоп вряд ли
догадывался о направлении моих маршрутов.
Иногда я вспоминал Джека. Иногда всплывал в памяти Лесли. "Господи,
господи, господи, господи..." Я старался подавить воспоминания.
Осень подмела плоские пляжи. Сезон закончился. Наверное, я сам
напоминал вялую и злую осеннюю муху, тем не менее, чувствовал себя чуть ли
не свободным.
Поняв наконец, что чист, я весь день, долгий, показавшийся мне
пасмурным, добирался до безымянного мыса, ошеломившего меня крутизной
обрывов и абсолютной пустотой домиков, принадлежавших некоему Пану. Доктор
Хэссоп намекал, что Пан связан с шефом. Меня это устраивало. Я хотел
отсидеться.
Океан накатывал на скалы, вымывая хитрые гроты; неумолчный грохот,
писк чаек, шипение пены.
- У вас ведь найдется местечко для одинокого человека? - спросил я
Пана, выкладывая на стойку удостоверение на имя Л.У.Смита, инспектора
перевозок - документ, обнаруженный в курточке обиженного мною человека.
- Почему нет? - Пан ухмыльнулся.
Не думаю, что его предупреждали о моем возможном появлении, он не
знал и не мог знать меня. Просто его удивило появление человека в таких
пустынных местах. Сезон, собственно, закончен, сам честно предупредил он,
много не накупаешься, но на берегу можно посидеть, солнечные дни еще
будут. К тому же вы на этом сэкономите, объявил он, я не стану обдирать
вас как обыкновенного летнего туриста.
- Конечно, - кивнул я. - Я турист осенний.
- Улавливаете разницу, - одобрил мои слова Пан. - Но если вы думаете
здесь развлечься, считайте, вам не повезло. Эти края, они для философов.
Милях в двадцати выше есть, правда, маленький городишко, но он вам не
понравится. Не городишко, а одно сплошное отделение полиции нравов. А чуть
ближе к нам, по южному берегу, разбили лагерь зеленые, ну, эти ребята из
"Гринпис", не путать с ребятами другого цвета. Правда, и с ними рюмочку не
опрокинешь - собирают дохлую рыбу и митингуют. Могут митинговать даже без
посторонних, сами перед собой. - Он предполагает, это какой-то особый вид
эксгибиционизма.
- Меня устраивает.
- Тогда деньги вперед.
Похоже, Пан не удивился моему выбору, хотя по глазам было видно, он
надеялся: я уеду. У него были колючие голубые глаза - как звездочки в
пасмурном небе. С отъездом последнего своего постояльца он бросил бриться,
совсем уже привык к этому, а тут новый человек!
Правда, назвать мизантропом я тоже его не мог. В конце концов,
обсудив условия и еще раз перемыв косточки ребятам из "Гринпис", он сам
предложил мне не чего-то там, а пузатый стаканчик вполне приличного джина.
Несколько дней я попросту отсыпался.
Спал я чаще всего в домике, повисшем над крутым обрывом. Тесно,
иногда душновато, зато можно запирать дверь. И горячий душ в домике
действовал.
Вниз, на крошечный пляж, вела узкая тропинка.
Раскинувшись на плоской базальтовой плите, хорошо прогретой солнцем,
я часами мог глядеть на тропинку. Когда-то, миллион лет назад, по таким
тропинкам поднялись на сушу наши далекие предки.
Понятно, я не считал так буквально, это всего лишь образ, но все мы
действительно вышли из океана. Не знаю, что там так повлияло на
доисторических придурков, на мой взгляд, все они и сейчас могли
наслаждаться глубинами. Нет, они зачем-то полезли на сушу, подобрали палку
и камень, поднялись на задние конечности, бросились завоевывать новый мир.
У них это, в общем, получилось. Сам я был не прочь вернуться обратно - во
тьму океана, во тьму придонных теплых течений.
К черту!
Выбравшись на сушу, мы с большим энтузиазмом построили вторую
природу, вполне враждебную той, которую называют истинной. Не рев
вулканов, а рев авиабомб, не потрясения животных свар, а смута бунтов и
войн - кажется, уже ничто не связывает нас с прошлым, лишь океан,
неутомимо накатываясь на береговые утесы, будит в нас тоску.
Беллингер сказал однажды: я никогда не знаю, что ляжет на следующую
страницу, я просто слушаю вечность - она не молчалива.
Слова Беллингера впервые дошли до меня по-настоящему. В конце концов,
я тоже слушаю вечность. Ее шепот, правда, не несет утешения.
Но сейчас я понимал Беллингера.
Не знаю, что случилось с героями романа, недочитанного мною. Немец и
датчанин шли в Ангмагсалик, они не могли повернуть; датчанина, по крайней
мере, ждала позади только смерть, но они повернули...
Значит ли это, что, слушая вечность, Беллингер тоже не находил
утешения?
Небритый Пан, возможно, тоже думал о вечности, правда, в его
представлении она выглядела несколько странно.
- Я из Трансильвании, - сказал он как-то. - Это в Европе, точнее, на
ее задворках. Я даже не знаю, кто я по происхождению. Слышали о смешении
языков? Мне думается, это случилось там, где я родился. Но меня это мало
интересует. А вас?
- Нисколько, - поддержал я его.
Моя профессия (профессия Л.У.Смита) тоже его не заинтересовала.
Перевозки? Скучно. Перевозки это не путешествия. Он когда-то много
путешествовал. Он и теперь готов мотаться по свету, но деньги... Кажется,
их здорово недоставало Пану. Когда-то он прогуливался и по
Лексингтон-авеню, и по Берри-бульвару, когда-то он не путал кабаков с
Эймори-стрит с кабаками Коулфакс-авеню, но все это в прошлом.
"Господи, господи, господи, господи..."
Голос Джека звучал все глуше, я загонял свои воспоминания в самый
дальний подвал подсознания; голос Пана помогал мне.
"Сделай мне больно..."
Я мучительно вытравливал из себя прошлое.
Никто мною не интересовался, никто мне не звонил - Пана это не
удивляло. Он, наверное, привык к одиночкам - кто еще полезет в такую
глушь? Днем пляж, сидение на ветру - бесцельное, исцеляющее; вечером
бдение в баре - разве не этого я хотел?
Записки 8. Приговоренный - Прашкевич Геннадий Мартович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Записки 8. Приговоренный автора Прашкевич Геннадий Мартович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Записки 8. Приговоренный у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Записки 8. Приговоренный своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Прашкевич Геннадий Мартович - Записки 8. Приговоренный.
Если после завершения чтения книги Записки 8. Приговоренный вы захотите почитать и другие книги Прашкевич Геннадий Мартович, тогда зайдите на страницу писателя Прашкевич Геннадий Мартович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Записки 8. Приговоренный, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Прашкевич Геннадий Мартович, написавшего книгу Записки 8. Приговоренный, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Записки 8. Приговоренный; Прашкевич Геннадий Мартович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн