Карс)
От Нахичеванского округа – Беков (А.Зурабов, бек – дворянский титул)
В этом отчетливо проявилась недисциплинированность и «дикость» кавказских членов партии, а также степень недисциплинированности каждого, и их неверные представления о том, что отход от предписаний партии в таком маленьком вопросе не нанесет ущерба ни партии, ни им самим.
Так, те, кто производил свои псевдонимы от кавказских имен, полагали что они вовсе не нарушают партийных указаний, не понимая, что весь смысл этих рекомендаций состоял не в том, чтобы псевдонимы были только «именные», а в том, чтобы, дав всем русские имена скрыть от противника вообще всякое представление о национальном составе партии, не дать полиции зацепиться ни за какую «индивидуальную черту», а не просто унифицировать, «русифицировать» все партийные псевдонимы.
Это говорит о том, что даже тогда партийный аппарат на периферии страны был намного ниже по своему уровню, чем руководящие органы партии и последние были не в силах контролировать состав организаций даже в условиях их относительной малочисленности. Что же сказать о последующих временах? Уже одно это обстоятельство буквально заставляло, требовало проведения периодических чисток, ибо засоряя партию балластом, или просто дураками, теряли постепенно и лицо партии, ее авторитет. А с 1935 г. чистки в партии уже практически не проводились и были заменены как раз их самым недопустимым эрзацем: репрессиями карательных органов, которые зачастую уничтожали «культурные ростки», а оставляли явные «сорняки», ибо решали карательно-уголовную задачу, а не политическую. Именно в извращении самой сущности чисток, а не в факте их проведения в свое время и лежит основной политический и исторический порок политики второй половины 30-х годов. Но именно этот момент до сих пор замалчивается при критике партии, в то время как разъяснение его должно было бы стать ключевым в начале перестройки в 1986-89 гг.
Это сознательное извращение сути исторических ошибок партийного руководства и позволило горбачевцам и «демократам» оболгать всю политику партии, и увести массы от созидательных задач на путь разрушения и партии, и социалистического государства.
Но вернемся к псевдонимам в эпоху пребывания партии в подполье. Еще более недисциплинированными по отношению к рекомендациям партии, и тем самым к ее политике, к ее авторитету, оказалась та часть ее членов, которая пришла в революционное движение, пройдя несколько оппозиционных организаций и фракций – из Бунда, из среды «экономистов», из меньшевиков и др.
Отчасти не зная о сложившихся уже традициях в РСДРП(б), а отчасти не считая их для себя обязательными, особенно в той части, где они касались не принципиальных политических вопросов, а партийного быта, партийных привычек, партийного поведения, – эти люди, особенно после 1905 г. и наступившего периода разброда в 1907-1910 гг. привносили в партию свои понятия, свои привычки, и в частности, свое понятие о партийных псевдонимах, с которыми они, как правило, уже приходили в партию, и которые выбирали еще до своего активного участия в ее работе, или же после пребывания в ссылке или в тюрьмах, куда они попадали первоначально сразу же после первых шагов в той или иной организации, как правило, по беспечности и неопытности.
Самой распространенной основой для выбора псевдонима у этого типа людей были географические объекты, т.е. города или села, где они родились, были в тюрьме или на поселении, или же где им приходилось вести свою основную партийную работу. Выбор подобных псевдонимов не требовал никакого труда и размышления, происходил в 90% случаев совершенно автоматически и единственным препятствием такого выбора могла служить неблагозвучность того или иного географического пункта. Технически же псевдоним этого рода представлял собой прилагательное, образованное от названия населенного пункта с окончанием «-ский». Так, если город назывался Немиров, то фамилия-псевдоним получалась – Немировский, а если это была Белая Церковь, то и тут затруднений не возникало и получался красивый псевдоним Белоцерковский.
По такому принципу образовывали свои не только псевдонимы, но и полноправные фамилии, в царской России все евреи, выезжавшие по разрешению на работу или место жительства из Польши, Украины и Белоруссии в великорусские губернии России или в Сибирь. Пересекая «черту оседлости», т.е. границу, за которую евреи не имели права в царской России выезжать без разрешения, они, обычно, меняли свои национальные, специфические имена и фамилии и брали «географическую фамилию» с «польским оттенком». Но от настоящих польских фамилий такие фамилии отличались тем, что были основаны исключительно на использовании географической номенклатуры, в то время как настоящие польские фамилии были связаны прежде всего с польскими словами, обозначавшими профессию, качество или свойство характера и реже – родовое («звериное») наименование владения или поместья, названия которых никак не напоминали распространенные географические объекты.
Беря партийный псевдоним по этому типу, многие использовали географические названия не своего места рождения за чертой оседлости, а наименования русских населенных пунктов, где им приходилось бывать.
Так возникли псевдонимы:
Варшавский – (М.Г.Бронский)
Ярославский – (М.И.Губельман)
Киевский – (Г.Л.(Ю.Л.) Пятаков)
Радомысльский –
Московский – (О.-Г.А.Апфельбаум)
Троцкий – (Л.Д Бронштейн) от г. Троки в Литве, ныне Тракай
Сокольников – (Г.Я.Бриллиант) от московских Сокольников.
После 1905 г. по такому же принципу стали выбирать псевдонимы и русские революционеры:
Томский – М.П.Ефремов
Волгин (затем – Камский) – Н.А.Обухов
Свирский (позднее – Невский) – А.В.Галкин
Невский – Ф.И.Кривобоков
Симбирский – К.Н.Самойлова
Что же касается бундовцев, то они, наоборот, позднее стали брать псевдонимы, не скрывавшие их национальной принадлежности:
М.И.Гольдман – Либер
Ф.И.Гурвич – Дан
И.Айзенштадт – Юдин
После нескольких лет шатаний в годы отлива революционного движения (1908-1910 гг.) старые фракционеры, переходя на сторону большевиков, старались избирать для себя новые псевдонимы, более подходящие для члена большевистской партии, и как то отвечавшие той славе твердых, несгибаемых, твердокаменных, которую приобрели большевики в революцию 1905-1907 гг. и в годы реакции.
Так, видный меньшевик-партиец, Л.Б.Розенфельд, долго выбиравший себе большевистский псевдоним, наконец, нашел простой выход, переведя расхожую фамилию своей замужней сестры – Штейн – на русский язык и став с этих пор для всего мира – Каменевым.
Вообще, после 1905-07 г. в большевистской среде выбор псевдонима стал совершенно свободным от каких-либо партийных предписаний и многие видные большевики пошли по линии приобретения «крепких», «жестких», «военных» псевдонимов.
Так, А.В.Луначарский стал известен под именем Воинова; В.М.Скрябин стал Молотовым Псевдоним «Молотов» брали себе в партии нескольких человек, в том числе первым выбрал себе этот псевдоним А.Л.Гельфа, ставший затем известным, как агент германской разведки Гельфанд – Парвус. В русском революционном движении, где было много людей знавших неплохо латынь и французский, второй псевдоним Гельфанда – Парвус, сочли таким «удачным» по точности характеристики (Парвус по латыни – невзрачный, слабый, низкий, дешевый, неважный, а по-французски – (от парвеню) – выскочка, что он к нему сразу «приклеился» весьма прочно, в то время как «Молотов» столь же основательно закрепился за Вячеславом Михайловичем Скрябиным.
, Н.К.Крупская указывала себя на партсъездах, как Саблина.
В этом же ряду «крепких» псевдонимов должен рассматриваться и псевдоним Сталин. Но его уже тогда от всех остальных псевдонимов отличало то, что он был и «крепким» и в то же время единственным, созвучным в партии с псевдонимом Ленин, а также то, что он никому до Сталина не пришел в голову, хотя в партии было несколько человек, имевших как бы близкие к этому понятию фамилии – Сталь, Стальков, оказавшиеся, однако, совершенно незаметными, на фоне прочих.
После революции, когда партия пришла к власти, отношение к псевдонимам изменилось – у одних они совершенно отпали, и политическая деятельность таких людей стала проходить и отождествляться под их настоящей фамилией. У других, наоборот, псевдонимы перестали быть псевдонимами потому, что превратились в полноправную единственную фамилию, под которой данный политический деятель жил, работал и был известен массам.
Если посмотреть с этой точки зрения на ближайшее окружение В.И.Ленина в 1917-1924 гг., то окажется, что люди с русскими фамилиями, прежде имевшие наряду с ними и псевдонимы, отбросили их после революции, как шелуху, связанную с иной эпохой, иной жизнью, и с иным историческим периодом, который остался в далеком прошлом.
Это: Рыков, Ворошилов, Луначарский, Крупская, Бубнов, Красин, Бухарин и др.
Именно под этими своими настоящими фамилиями они вошли в историю, а не под теми партийными псевдонимами, которые использовали в течение 10-15 предреволюционных лет, в глубоком, подполье, и которые ныне уже всеми забыты. Ибо кто помнит таких деятелей, как Сергеев, Володин, Воинов, Саблина, Зимин и Николаев?
Наоборот, такие деятели партии, как Мартов, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Литвинов вошли в историю именно под этими своими псевдонимами, ибо кто знает и помнит теперь, что когда-то они были Цедербаумом, Бронштейном, Апфельбаумом, Розенфельдом и Валлахом?
Особняком стоят от обеих этих групп только Ленин и Сталин.
Оба они и после революции сохранили в равной степени и фамилию, и псевдоним, подписывая свои статьи, обращения и государственные документы и фамилией и псевдонимом одновременно:
Председатель Совнаркома В.И.Ульянов-Ленин
Наркомнац И.В.Джугашвили-Сталин
И люди знают, запомнили одинаково хорошо как их псевдонимы, так и фамилии. И то и другое – стало в равной мере достоянием истории, приобрело широкую историческую известность.
Но при этом псевдонимы сохранились дольше фамилий и стали основными именами, с которыми идентифицируется деятельность этих исторических лиц.
А это говорит о том, что оба псевдонима оказались крайне удачно выбраны. У Ленина это был один из полутора сотен употреблявшихся им псевдонимов, причем далеко не первый. У Сталина это также был один из трех десятков его псевдонимов, причем – самый последний, окончательный.
Как же он выдумал его? И вышел ли он на него случайно или шел в своих поисках целеустремленно и последовательно, намеренно стремясь к отысканию сильного, крепкого, и – редкого псевдонима, а именно – единственного.
Выясняя подобный вопрос, мы не просто удовлетворяем свое любопытство, но и раскрываем более серьезную проблему – о месте Сталина в партии, что должно интересовать и историков, и политиков, и что имеет огромное политическое практическое значение с точки зрения оценки всей истории партии. Иными словами, мы можем существенно приблизиться к объективному пониманию того, заслуженно или не заслуженно занял в партии руководящее место Сталин? И могла ли быть, существовать в тогдашних исторических условиях, более удачная кандидатура на роль лидера?
Если мы выясним, как случилось, что провинциальный революционер, отличающийся по уровню образованию и культуры от своих гораздо более ярких, блестящих русских, латышских, польских и еврейских коллег в РСДРП, смог сделать то, чего никак не могли достичь они, т.е. выбрать себе псевдоним, партийное имя политика, которое было лучше, яснее и красивее, прочнее, чем все иные, существовавшие до него и вокруг него, и при этом это партийное имя оказывалось полетать, могло стать вровень с именем-псевдонимом вождя и руководителя партии Ленина, то мы в значительной степени раскроем тайну возвышения Сталина. Почему? Да потому, что вскрыв основную черту характера, позволившую ему стать лидером, мы поймем, почему он смог «переиграть» своих коллег-соперников в партии задолго до 1937 г. и занять высший пост – не формально, а по существу – в партии, в государстве, да и в … головах людей.
4. Почему задерживалось издание Собрания Сочинений И.В.Сталина при его жизни и как Сталин относился к раскрытию чужих псевдонимов
Как известно, при жизни И.В.Сталина, все, что касалось его биографии, не могло быть предметом обсуждения, исследования и даже изложения со стороны какого-либо отдельного историка. Этим вопросом могло заниматься лишь учреждение – ИМЭЛ ИМЭЛ – Институт Маркса, Энгельса, Ленина.
при ЦК ВКП(б), где в составе ЦПА ЦПА – Центральный Партийный Архив – т.е. Архив РСДРП(б)-РКП(б)-ВКП(б)-КПСС.
находился фонд И.В.Сталина, выделенный в особое, тщательно засекреченное хранение. Фактически никаких исследований по этому фонду не велось, пока был жив сам Сталин, а после его смерти Институт, преобразованный на короткое (1954-55 гг.) время в ИМЭЛС, так и не успел развить исследовательскую деятельность в отношении жизненного пути И.В.Сталина, так как решения XX съезда КПСС, осудившие культ личности Сталина, привели к новой (1956 г.) реорганизации Института в ИМЛ (Институт марксизма-ленинизма) и к свертыванию предполагавшейся ранее работы по окончанию издания Собрания сочинений И.В.Сталина. А именно эта работа должна была бы вызвать подлинно научное, подробное изучение биографии Сталина и привести к составлению хроники событий его жизни и деятельности, что в свою очередь дало бы основание для выяснения многих неосвещенных сторон его биографии. Но ни в 60-е, ни в 70-е, а тем более в 80-е годы систематическая работа по исследованию деятельности И.В.Сталина не только не велась, но и была по разным мотивам фактически запрещена.
Новая волна «развенчивания сталинизма», возникшая во второй половине 80-х годов сконцентрировала весь интерес исследователей, которые были, наконец, допущены к сталинским фондам, лишь на материалах, касающихся борьбы Сталина против его политических противников внутри партии, к процессам 1930-х годов, к репрессивным действиям ГПУ и НКВД. Именно эти материалы – переписка Секретариата ЦК ВКП(б), постановления и решения, имевшие резолюцию или визу Сталина, личные дела бывших членов Политбюро и ЦК партии, – стали в первую очередь объектом интереса различных историков. Что же касается до собственно изучения личности и биографии И.В.Сталина, то в этом отношении наступила полная остановка: все факты, все данные, все «нейтральные» сведения, которые не работали на версию «кровожадного тирана», практически ныне игнорируются историками. В результате мы имеем серию крайне похожих друг на друга «разоблачительных», «антисталинских» биографий, отличающихся одна от другой лишь степенью «ядовитости слюны». Среди авторов этих работ Л.Д.Троцкий, Р.Такер, И.Дейтшер, А.В.Антонов-Овсеенко Младший, Р.Слассер, и пара бездарнейших фальсификаторов, создавших исторически безграмотные и фактически грубо ошибочные «опусы»-фолианты – Ф.Д.Волков и Д.Волкогонов (довольно странное совпадение авторских фамилий и «качества» их произведений).
Все вышеуказанные «труды», своим фактическим материалом лишь «обирая» Троцкого, не прибавляют нам в совокупности ни грана деловой исторической информации, крайне узки по сфере исследования, и совершенно лишены добротного, объективного, проверенного по архивам и полного по всем своим аспектам справочного материала, освещающего всю хронологию, все факты, все события без исключения, связанные с деятельностью И.В.Сталина, день за днем.
Фактически до 60-70% таких фактов абсолютно исключены из рассмотрения и один этот «технический прием» резко искажает картину и суть событий, в которых не только участвовал, но и которые определял, направлял и контролировал И.В.Сталин – государственный деятель, доминировавший в течение 30 лет в истории страны, партии, международного коммунистического движения и в марксистской идеологии. При таком положении Сталина, стоит только придать тот или иной специфический оттенок или черту его личности, как все события получают соответствующее объяснение. Сталин – тиран. И вся история его времени превращается в историю тирании. Сталин – гений человечества, светлая личность и тогда вся его эпоха может трактоваться, как непрерывная эра прогресса.
Стремление рассматривать историю страны и определенного исторического периода через призму психологии руководителя этой страны – будь то царь, император, вождь, президент – один из самых стандартных, распространенных методов идеалистической, субъективной историографии. Он не имеет ничего общего с научным, марксистским пониманием истории, но он весьма прост и доступен для понимания профанов, для мышления т.н. «человека с улицы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
От Нахичеванского округа – Беков (А.Зурабов, бек – дворянский титул)
В этом отчетливо проявилась недисциплинированность и «дикость» кавказских членов партии, а также степень недисциплинированности каждого, и их неверные представления о том, что отход от предписаний партии в таком маленьком вопросе не нанесет ущерба ни партии, ни им самим.
Так, те, кто производил свои псевдонимы от кавказских имен, полагали что они вовсе не нарушают партийных указаний, не понимая, что весь смысл этих рекомендаций состоял не в том, чтобы псевдонимы были только «именные», а в том, чтобы, дав всем русские имена скрыть от противника вообще всякое представление о национальном составе партии, не дать полиции зацепиться ни за какую «индивидуальную черту», а не просто унифицировать, «русифицировать» все партийные псевдонимы.
Это говорит о том, что даже тогда партийный аппарат на периферии страны был намного ниже по своему уровню, чем руководящие органы партии и последние были не в силах контролировать состав организаций даже в условиях их относительной малочисленности. Что же сказать о последующих временах? Уже одно это обстоятельство буквально заставляло, требовало проведения периодических чисток, ибо засоряя партию балластом, или просто дураками, теряли постепенно и лицо партии, ее авторитет. А с 1935 г. чистки в партии уже практически не проводились и были заменены как раз их самым недопустимым эрзацем: репрессиями карательных органов, которые зачастую уничтожали «культурные ростки», а оставляли явные «сорняки», ибо решали карательно-уголовную задачу, а не политическую. Именно в извращении самой сущности чисток, а не в факте их проведения в свое время и лежит основной политический и исторический порок политики второй половины 30-х годов. Но именно этот момент до сих пор замалчивается при критике партии, в то время как разъяснение его должно было бы стать ключевым в начале перестройки в 1986-89 гг.
Это сознательное извращение сути исторических ошибок партийного руководства и позволило горбачевцам и «демократам» оболгать всю политику партии, и увести массы от созидательных задач на путь разрушения и партии, и социалистического государства.
Но вернемся к псевдонимам в эпоху пребывания партии в подполье. Еще более недисциплинированными по отношению к рекомендациям партии, и тем самым к ее политике, к ее авторитету, оказалась та часть ее членов, которая пришла в революционное движение, пройдя несколько оппозиционных организаций и фракций – из Бунда, из среды «экономистов», из меньшевиков и др.
Отчасти не зная о сложившихся уже традициях в РСДРП(б), а отчасти не считая их для себя обязательными, особенно в той части, где они касались не принципиальных политических вопросов, а партийного быта, партийных привычек, партийного поведения, – эти люди, особенно после 1905 г. и наступившего периода разброда в 1907-1910 гг. привносили в партию свои понятия, свои привычки, и в частности, свое понятие о партийных псевдонимах, с которыми они, как правило, уже приходили в партию, и которые выбирали еще до своего активного участия в ее работе, или же после пребывания в ссылке или в тюрьмах, куда они попадали первоначально сразу же после первых шагов в той или иной организации, как правило, по беспечности и неопытности.
Самой распространенной основой для выбора псевдонима у этого типа людей были географические объекты, т.е. города или села, где они родились, были в тюрьме или на поселении, или же где им приходилось вести свою основную партийную работу. Выбор подобных псевдонимов не требовал никакого труда и размышления, происходил в 90% случаев совершенно автоматически и единственным препятствием такого выбора могла служить неблагозвучность того или иного географического пункта. Технически же псевдоним этого рода представлял собой прилагательное, образованное от названия населенного пункта с окончанием «-ский». Так, если город назывался Немиров, то фамилия-псевдоним получалась – Немировский, а если это была Белая Церковь, то и тут затруднений не возникало и получался красивый псевдоним Белоцерковский.
По такому принципу образовывали свои не только псевдонимы, но и полноправные фамилии, в царской России все евреи, выезжавшие по разрешению на работу или место жительства из Польши, Украины и Белоруссии в великорусские губернии России или в Сибирь. Пересекая «черту оседлости», т.е. границу, за которую евреи не имели права в царской России выезжать без разрешения, они, обычно, меняли свои национальные, специфические имена и фамилии и брали «географическую фамилию» с «польским оттенком». Но от настоящих польских фамилий такие фамилии отличались тем, что были основаны исключительно на использовании географической номенклатуры, в то время как настоящие польские фамилии были связаны прежде всего с польскими словами, обозначавшими профессию, качество или свойство характера и реже – родовое («звериное») наименование владения или поместья, названия которых никак не напоминали распространенные географические объекты.
Беря партийный псевдоним по этому типу, многие использовали географические названия не своего места рождения за чертой оседлости, а наименования русских населенных пунктов, где им приходилось бывать.
Так возникли псевдонимы:
Варшавский – (М.Г.Бронский)
Ярославский – (М.И.Губельман)
Киевский – (Г.Л.(Ю.Л.) Пятаков)
Радомысльский –
Московский – (О.-Г.А.Апфельбаум)
Троцкий – (Л.Д Бронштейн) от г. Троки в Литве, ныне Тракай
Сокольников – (Г.Я.Бриллиант) от московских Сокольников.
После 1905 г. по такому же принципу стали выбирать псевдонимы и русские революционеры:
Томский – М.П.Ефремов
Волгин (затем – Камский) – Н.А.Обухов
Свирский (позднее – Невский) – А.В.Галкин
Невский – Ф.И.Кривобоков
Симбирский – К.Н.Самойлова
Что же касается бундовцев, то они, наоборот, позднее стали брать псевдонимы, не скрывавшие их национальной принадлежности:
М.И.Гольдман – Либер
Ф.И.Гурвич – Дан
И.Айзенштадт – Юдин
После нескольких лет шатаний в годы отлива революционного движения (1908-1910 гг.) старые фракционеры, переходя на сторону большевиков, старались избирать для себя новые псевдонимы, более подходящие для члена большевистской партии, и как то отвечавшие той славе твердых, несгибаемых, твердокаменных, которую приобрели большевики в революцию 1905-1907 гг. и в годы реакции.
Так, видный меньшевик-партиец, Л.Б.Розенфельд, долго выбиравший себе большевистский псевдоним, наконец, нашел простой выход, переведя расхожую фамилию своей замужней сестры – Штейн – на русский язык и став с этих пор для всего мира – Каменевым.
Вообще, после 1905-07 г. в большевистской среде выбор псевдонима стал совершенно свободным от каких-либо партийных предписаний и многие видные большевики пошли по линии приобретения «крепких», «жестких», «военных» псевдонимов.
Так, А.В.Луначарский стал известен под именем Воинова; В.М.Скрябин стал Молотовым Псевдоним «Молотов» брали себе в партии нескольких человек, в том числе первым выбрал себе этот псевдоним А.Л.Гельфа, ставший затем известным, как агент германской разведки Гельфанд – Парвус. В русском революционном движении, где было много людей знавших неплохо латынь и французский, второй псевдоним Гельфанда – Парвус, сочли таким «удачным» по точности характеристики (Парвус по латыни – невзрачный, слабый, низкий, дешевый, неважный, а по-французски – (от парвеню) – выскочка, что он к нему сразу «приклеился» весьма прочно, в то время как «Молотов» столь же основательно закрепился за Вячеславом Михайловичем Скрябиным.
, Н.К.Крупская указывала себя на партсъездах, как Саблина.
В этом же ряду «крепких» псевдонимов должен рассматриваться и псевдоним Сталин. Но его уже тогда от всех остальных псевдонимов отличало то, что он был и «крепким» и в то же время единственным, созвучным в партии с псевдонимом Ленин, а также то, что он никому до Сталина не пришел в голову, хотя в партии было несколько человек, имевших как бы близкие к этому понятию фамилии – Сталь, Стальков, оказавшиеся, однако, совершенно незаметными, на фоне прочих.
После революции, когда партия пришла к власти, отношение к псевдонимам изменилось – у одних они совершенно отпали, и политическая деятельность таких людей стала проходить и отождествляться под их настоящей фамилией. У других, наоборот, псевдонимы перестали быть псевдонимами потому, что превратились в полноправную единственную фамилию, под которой данный политический деятель жил, работал и был известен массам.
Если посмотреть с этой точки зрения на ближайшее окружение В.И.Ленина в 1917-1924 гг., то окажется, что люди с русскими фамилиями, прежде имевшие наряду с ними и псевдонимы, отбросили их после революции, как шелуху, связанную с иной эпохой, иной жизнью, и с иным историческим периодом, который остался в далеком прошлом.
Это: Рыков, Ворошилов, Луначарский, Крупская, Бубнов, Красин, Бухарин и др.
Именно под этими своими настоящими фамилиями они вошли в историю, а не под теми партийными псевдонимами, которые использовали в течение 10-15 предреволюционных лет, в глубоком, подполье, и которые ныне уже всеми забыты. Ибо кто помнит таких деятелей, как Сергеев, Володин, Воинов, Саблина, Зимин и Николаев?
Наоборот, такие деятели партии, как Мартов, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Литвинов вошли в историю именно под этими своими псевдонимами, ибо кто знает и помнит теперь, что когда-то они были Цедербаумом, Бронштейном, Апфельбаумом, Розенфельдом и Валлахом?
Особняком стоят от обеих этих групп только Ленин и Сталин.
Оба они и после революции сохранили в равной степени и фамилию, и псевдоним, подписывая свои статьи, обращения и государственные документы и фамилией и псевдонимом одновременно:
Председатель Совнаркома В.И.Ульянов-Ленин
Наркомнац И.В.Джугашвили-Сталин
И люди знают, запомнили одинаково хорошо как их псевдонимы, так и фамилии. И то и другое – стало в равной мере достоянием истории, приобрело широкую историческую известность.
Но при этом псевдонимы сохранились дольше фамилий и стали основными именами, с которыми идентифицируется деятельность этих исторических лиц.
А это говорит о том, что оба псевдонима оказались крайне удачно выбраны. У Ленина это был один из полутора сотен употреблявшихся им псевдонимов, причем далеко не первый. У Сталина это также был один из трех десятков его псевдонимов, причем – самый последний, окончательный.
Как же он выдумал его? И вышел ли он на него случайно или шел в своих поисках целеустремленно и последовательно, намеренно стремясь к отысканию сильного, крепкого, и – редкого псевдонима, а именно – единственного.
Выясняя подобный вопрос, мы не просто удовлетворяем свое любопытство, но и раскрываем более серьезную проблему – о месте Сталина в партии, что должно интересовать и историков, и политиков, и что имеет огромное политическое практическое значение с точки зрения оценки всей истории партии. Иными словами, мы можем существенно приблизиться к объективному пониманию того, заслуженно или не заслуженно занял в партии руководящее место Сталин? И могла ли быть, существовать в тогдашних исторических условиях, более удачная кандидатура на роль лидера?
Если мы выясним, как случилось, что провинциальный революционер, отличающийся по уровню образованию и культуры от своих гораздо более ярких, блестящих русских, латышских, польских и еврейских коллег в РСДРП, смог сделать то, чего никак не могли достичь они, т.е. выбрать себе псевдоним, партийное имя политика, которое было лучше, яснее и красивее, прочнее, чем все иные, существовавшие до него и вокруг него, и при этом это партийное имя оказывалось полетать, могло стать вровень с именем-псевдонимом вождя и руководителя партии Ленина, то мы в значительной степени раскроем тайну возвышения Сталина. Почему? Да потому, что вскрыв основную черту характера, позволившую ему стать лидером, мы поймем, почему он смог «переиграть» своих коллег-соперников в партии задолго до 1937 г. и занять высший пост – не формально, а по существу – в партии, в государстве, да и в … головах людей.
4. Почему задерживалось издание Собрания Сочинений И.В.Сталина при его жизни и как Сталин относился к раскрытию чужих псевдонимов
Как известно, при жизни И.В.Сталина, все, что касалось его биографии, не могло быть предметом обсуждения, исследования и даже изложения со стороны какого-либо отдельного историка. Этим вопросом могло заниматься лишь учреждение – ИМЭЛ ИМЭЛ – Институт Маркса, Энгельса, Ленина.
при ЦК ВКП(б), где в составе ЦПА ЦПА – Центральный Партийный Архив – т.е. Архив РСДРП(б)-РКП(б)-ВКП(б)-КПСС.
находился фонд И.В.Сталина, выделенный в особое, тщательно засекреченное хранение. Фактически никаких исследований по этому фонду не велось, пока был жив сам Сталин, а после его смерти Институт, преобразованный на короткое (1954-55 гг.) время в ИМЭЛС, так и не успел развить исследовательскую деятельность в отношении жизненного пути И.В.Сталина, так как решения XX съезда КПСС, осудившие культ личности Сталина, привели к новой (1956 г.) реорганизации Института в ИМЛ (Институт марксизма-ленинизма) и к свертыванию предполагавшейся ранее работы по окончанию издания Собрания сочинений И.В.Сталина. А именно эта работа должна была бы вызвать подлинно научное, подробное изучение биографии Сталина и привести к составлению хроники событий его жизни и деятельности, что в свою очередь дало бы основание для выяснения многих неосвещенных сторон его биографии. Но ни в 60-е, ни в 70-е, а тем более в 80-е годы систематическая работа по исследованию деятельности И.В.Сталина не только не велась, но и была по разным мотивам фактически запрещена.
Новая волна «развенчивания сталинизма», возникшая во второй половине 80-х годов сконцентрировала весь интерес исследователей, которые были, наконец, допущены к сталинским фондам, лишь на материалах, касающихся борьбы Сталина против его политических противников внутри партии, к процессам 1930-х годов, к репрессивным действиям ГПУ и НКВД. Именно эти материалы – переписка Секретариата ЦК ВКП(б), постановления и решения, имевшие резолюцию или визу Сталина, личные дела бывших членов Политбюро и ЦК партии, – стали в первую очередь объектом интереса различных историков. Что же касается до собственно изучения личности и биографии И.В.Сталина, то в этом отношении наступила полная остановка: все факты, все данные, все «нейтральные» сведения, которые не работали на версию «кровожадного тирана», практически ныне игнорируются историками. В результате мы имеем серию крайне похожих друг на друга «разоблачительных», «антисталинских» биографий, отличающихся одна от другой лишь степенью «ядовитости слюны». Среди авторов этих работ Л.Д.Троцкий, Р.Такер, И.Дейтшер, А.В.Антонов-Овсеенко Младший, Р.Слассер, и пара бездарнейших фальсификаторов, создавших исторически безграмотные и фактически грубо ошибочные «опусы»-фолианты – Ф.Д.Волков и Д.Волкогонов (довольно странное совпадение авторских фамилий и «качества» их произведений).
Все вышеуказанные «труды», своим фактическим материалом лишь «обирая» Троцкого, не прибавляют нам в совокупности ни грана деловой исторической информации, крайне узки по сфере исследования, и совершенно лишены добротного, объективного, проверенного по архивам и полного по всем своим аспектам справочного материала, освещающего всю хронологию, все факты, все события без исключения, связанные с деятельностью И.В.Сталина, день за днем.
Фактически до 60-70% таких фактов абсолютно исключены из рассмотрения и один этот «технический прием» резко искажает картину и суть событий, в которых не только участвовал, но и которые определял, направлял и контролировал И.В.Сталин – государственный деятель, доминировавший в течение 30 лет в истории страны, партии, международного коммунистического движения и в марксистской идеологии. При таком положении Сталина, стоит только придать тот или иной специфический оттенок или черту его личности, как все события получают соответствующее объяснение. Сталин – тиран. И вся история его времени превращается в историю тирании. Сталин – гений человечества, светлая личность и тогда вся его эпоха может трактоваться, как непрерывная эра прогресса.
Стремление рассматривать историю страны и определенного исторического периода через призму психологии руководителя этой страны – будь то царь, император, вождь, президент – один из самых стандартных, распространенных методов идеалистической, субъективной историографии. Он не имеет ничего общего с научным, марксистским пониманием истории, но он весьма прост и доступен для понимания профанов, для мышления т.н. «человека с улицы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17