Он появился около десяти - с цветами и шоколадом, на
русский лад. Он назвал меня Зизи. Я поставила столик и служила ему,
словно он был мой муж. Он хвалил меня и клял Стамбул. Наконец, я подала
бокал с той смесью.
Он выпил - и вдруг упал на ковер. Я думала, он умер. Но он не умер,
слава аллаху. Он корчился, выпучив глаза, хватался за галстук, тряс сво-
ими брылами, хрипел. Я делала вид, что я в ужасе. Запихивала ему в рот
лепешку с мятой, прыскала в лицо водой, потом помогла раздеться. Ему
стало легче. Он весь был красен и мокр. Он слабо улыбался - и я смеялась
от счастья, потому что знала, что это еще не все. Глаза его мутились. Он
вдруг схватил меня за руку и притянул к себе. Я делала вид (недолго),
что сопротивляюсь. Я-то знала, что должна через это пройти. Такова
месть. Он выпил свою чашу, и мне предстояло - свою.
Она была горькой. Не могу передать, до чего развратен и гадок был он.
Но я помнила, каждый миг помнила, что должна дозволить ему все. Я сама
возбуждала его, когда он терял силы. Я вновь и вновь зажигала свечу люб-
ви. Я открыла тысячу дверей там, где он знал лишь одну. Я вся была как
из любовной глины. Он вспыхивал и бросался на меня, он сосал меня, как
леденец. Он даже кусал меня, и мои соски кровоточили. Я стояла в немыс-
лимых позах. Я должна была забыть стыд. Этого мало: я должна была любить
его, знать, что мы листья одной ветви, части одного тела, которое сейчас
еще нельзя разделить. Такова месть. Не было места внутри меня, куда бы
он не прыснул своей липкой слизью. Христиане говорят, что у дьявола ле-
дяное семя. У него оно было - как кипяток, мне казалось, я вся сгорела
внутри. Но я помнила: горсть пыли и мир - одно и то же. Нужно позволить
им пребывать в единстве. Это и значит отдать себя. Наконец, звезды побе-
лели над мечетью в окне. Мне хотелось воды, я мечтала содрать с себя ко-
жу. Но знала, что ни пить, ни мыться мне нельзя.
Утром я поняла, что мне все удалось. Он ползал на коленях, он целовал
грязь у моих ног. Он умолял ехать с ним, он готов был остаться здесь, он
был согласен на все. Я подняла его насмех. Я хохотала так, будто это я
сошла с ума, а не он. Я била его по лицу и гнала прочь, но он не мог уй-
ти. Не мог! Я знала это, я сама так сделала. Хохоча, я позвала соседей.
Пришла и полиция. Его увезли почти в беспамятстве. С тех пор я больше не
видела его.
Один латинский писатель собрал легенды о заире - а может быть, он их
придумал сам. Из его книги следует, что это может быть любая вещь или
человек. Например, прожилка в мраморе. Но тот, кто ее увидит, не сможет
ее забыть. Никогда. Время будет лишь обострять память - и в конце концов
он сойдет с ума. В той книге речь шла о монете, в которую превратилась
женщина. Эту монету несчастный влюбленный видел в памяти все ясней и яс-
ней; наконец, он мог представить разом ее аверс и реверс, будто она была
центром мира, а он - сферой вокруг нее. Я поступила наоборот. Я превра-
тила монету в женщину: ту копейку, которую дал мне русский. Я знаю, что
я вся в нем. Что он помнит мой каждый вершок. Что он может их видеть все
разом. Что он не может видеть больше ничего. Я в восторге от этого. Если
бы я могла, я бы сделала его болезнь эпидемией - там, в России. Я бы
выжгла собой всю сволочь в их Кремле, и их звезды расползлись бы прочь,
как крабы. Я знаю, месть достойна осуждения. Хуже того: она бесполезна.
Тот, кто мстит, ничего от этого не получит. Я говорю себе это. Но я знаю
и то, что поступки сильнее слов. Моя фамилия Демидова. Они уничтожили
мою семью и страну. Я убила одного из них. Но мне еще мало. Я не оста-
новлюсь. Они узнают - один за другим - какая моя настоящая цена! У меня
есть друг - чичероне. Он влюблен в меня. Он никогда не будет со мной
спать. Но он не откажет мне в помощи. И я осуществлю все свои планы.


1 2