Здесь выложена электронная книга До того, как она встретила меня автора по имени Барнс Джулиан. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Барнс Джулиан - До того, как она встретила меня.
Размер архива с книгой До того, как она встретила меня равняется 133.62 KB
До того, как она встретила меня - Барнс Джулиан => скачать бесплатную электронную книгу
Alex1979, Tramell.
«До того, как она встретила меня»: АСТ; М.; 2005
ISBN 5-9713-0644-8, 5-9578-2042-3
Аннотация
«Женщина с прошлым» и муж, внешне готовый все простить, но в реальности медленно сходящий с ума от ревности...
Габриэле д'Аннунцио делал из этого мелодрамы.
Уильям Фолкнер – шедевры трагедии.
А под острым, насмешливым пером Джулиана Барнса это превращается в злой и озорной черный юмор!
Ревность устарела?
Ревность отдает патологией?
Такова новая мораль!
Или – нет?..
Джулиан Барнс
«До того, как она встретила меня»
Посвящается Пат
Человек пребывает в сложном положении, так как, по сути, природа наградила его тремя различными видами мозга, которые, несмотря на огромные различия в структуре, должны функционировать совместно и держать связь друг с другом. Старейший из них в основе своей – мозг пресмыкающихся. Второй был унаследован нами от низших млекопитающих, а третий – результат позднейшего развития млекопитающих, и он… сделал человека именно человеком. В аллегорическом смысле эти три мозга один в другом можно представить себе так: когда психиатр приглашает пациента лечь на кушетку, он просит его вытянуться во всю длину рядом с лошадью и крокодилом.
Пол Д. Маклин. «Журнал нервных и психических заболеваний». Т. CXXXV, октябрь 1962
Il vaut mieux encore ?tre mari? qu'?tre mort.
Moli?re, «Les Fourberies de Scapin».
1
ТРИ КОСТЮМА И СКРИПКА
Когда Грэм Хендрик в первый раз наблюдал, как его жена совершает адюльтер, он ничего против не имел. И даже поймал себя на том, что весело посмеивается. Ему и в голову не пришло прикрыть ладонью глаза дочери.
Конечно, тут не обошлось без Барбары. Барбары, его первой жены, не путать с Энн, второй женой – той, которая совершала адюльтер. Хотя, естественно, в тот момент он это адюльтером не считал. То есть реакция pas devant казалась неуместной. И в любом случае время все еще было медовое, как его называл Грэм.
Медовое время началось 22 апреля 1977 года в Рептон-Гарденс, когда Джек Лаптон познакомил его с девушкой-парашютисткой. Он уже выпил в третий раз с начала вечеринки, но алкоголь никогда не помогал ему расслабиться, и едва Джек их познакомил, что-то у него в мозгу щелкнуло и автоматически изгладило ее имя из его памяти. Вот что случалось с ним на вечеринках. За пару лет до этого Грэм эксперимента ради попробовал повторять названное ему имя вслух, пока они пожимали руки друг другу. «Привет, Рэйчел», – говорил он, и «Привет, Лайонел», и «Добрый вечер, Марион». Но выяснилось, что мужчины в этом случае принимают тебя за гомосексуалиста и держатся с опаской, а женщины вежливо спрашивают, не из Бостона ли ты, или, может быть, исповедуешь позитивное мышление? Грэму пришлось отвергнуть этот способ и вновь начать стыдиться за свой мозг.
В этот теплый апрельский вечер, прислонясь к стеллажу Джека, вдали от водоворота щебечущих курильщиков, Грэм вежливо смотрел на все еще безымянную женщину, ее белокурые аккуратно подстриженные волосы и карамельно-полосатую блузку, возможно, шелковую, откуда ему было знать?
– Должно быть, интересная жизнь.
– Да, совершенно верно.
– Вы, должно быть… много путешествуете.
– Да, много.
– Устраиваете показательные выступления, я полагаю. – Ему представилось, как она кувыркается, пронизывая воздух, и багряный дым с шипением бьет из канистры, привязанной к ее ноге.
– Ну, это не совсем по моей части.
(А по чьей же части?)
– Однако это же опасно.
– Что… вы о полетах? – Поразительно, подумала Энн, как часто мужчины боятся самолетов. Ей они никаких опасений не внушали.
– Нет, не сам полет, а дальнейшее… прыжок.
Энн вопросительно наклонила голову набок.
– Прыжки. – Грэм поставил стопку на полку и замахал руками вверх-вниз. Энн еще больше наклонила голову набок. Он схватил среднюю пуговицу своего пиджака и резко по-военному дернул вниз.
– А! – сказал он наконец. – Я думал, вы парашютистка.
Нижняя часть лица Энн сложилась в улыбку, затем скептическая жалость в ее глазах медленно сменилась веселыми смешинками.
– Но Джек сказал, что вы парашютистка, – повторил он, будто повторение со ссылкой на авторитет гарантировали возможность, что это все-таки правда. Без сомнения, еще один пример того, что Джек называл «поддать вечеринке жару, старый ты хрен».
– Следовательно, – подхватила она, – вы не историк и не преподаете в Лондонском университете.
– Господи, конечно, нет, – сказал Грэм. – Неужели я выгляжу как профессор?
– Я не знаю, как они выглядят. Разве не как все прочие?
– Нет, – свирепо сказал Грэм. – Они носят очки и коричневые твидовые пиджаки, и плечи у них сутулые, а характеры подлые и завистливые, и все они пользуются «Олд спайс».
Энн смерила его взглядом. Он был в очках и в коричневом вельветовом пиджаке.
– Я специалист по мозговым операциям, – сказал он. – То есть не совсем. Но я пролагаю путь наверх. Сначала надо напрактиковаться во всяком прочем, это понятно. Сейчас я на плечах и шеях.
– Наверное, интересно, – сказала Энн, не решив, до какой степени ему не следует верить. – И должно быть, трудно, – добавила она.
– Да, трудновато. – Он поправил очки на носу, сдвинув их вбок, а затем водворил точно на прежнее место. Он был высоким, с удлиненно-квадратным лицом и темными каштановыми волосами, прихотливо тронутыми сединой, словно кто-то вытряс ее из засорившейся перечницы. – И к тому же опасно.
– Ну еще бы!
(Неудивительно, что у него такие волосы.)
– Самая опасная часть, – объяснил он, – это полеты.
Она улыбнулась. Он улыбнулся. Она была не только хорошенькой, но и симпатичной.
– Я покупатель, – сказала она. – Покупаю готовую одежду.
– Я преподаватель, – сказал он. – Преподаю историю в Лондонском университете.
– Я маг, – сказал Джек Лаптон, подрейфовав на периферии их разговора, а теперь вставляя бутылку в его середину. – Я преподаю магию в Университете Жизни. Вина или вина?
Оглядываясь на прошлое, Грэм с пронзительной ясностью видел, насколько обмелела его тогдашняя жизнь. Разве что пронзительная ясность всегда составляла обманчивую функцию оглядывания на прошлое. Ему тогда было тридцать восемь – пятнадцать лет брака, десять лет занятия одной и той же работой, наполовину выплаченная эластичная закладная. И половина жизненного пути, полагал он, уже ощущая, как начинает спускаться под уклон.
Не то чтобы Барбара видела это именно так. Да и он не объяснил бы ей именно так. Возможно, в этом заключалась половина беды.
В то время он еще питал к Барбаре теплое чувство, хотя никогда по-настоящему ее не любил, и по меньшей мере уже пять лет их отношения не вызывали у него ни гордости, ни даже интереса. Он питал теплое чувство к своей дочери Элис, хотя, к его удивлению, более сильных эмоций она никогда у него не вызывала. Он был рад, что она хорошо учится, но сомневался, действительно ли эта радость чем-то отличается от облегчения, что она не учится плохо. Как определить? Теплое чувство от обратного вызывала у него и его работа, хотя с каждым годом оно становилось чуть прохладнее по мере того, как его студенты становились все более мелкотравчатыми, все более-бесстыже, ленивыми и все более вежливо-неприступными.
На протяжении всех пятнадцати лет его брака он ни разу не изменил Барбаре, так как считал супружескую неверность непорядочностью, а к тому же – представлялось ему – и из-за отсутствия соблазна (если раскрепощенные студентки закидывали перед ним ногу на ногу, он предлагал им более сложные темы для эссе, и они распространили слух, что он – рыба замороженная). И точно так же он никогда не думал о том, что может сменить работу, и сомневался, что найдет другую, с какой сможет справляться так же легко. Он много читал, он работал в саду, он решал кроссворды, он оберегал свою собственность. В тридцать восемь это уже ощущалось как почти уход на пенсию.
Но когда он познакомился с Энн – не в тот первый момент в Рептон-Гарденс, но позднее, когда он уломал себя пригласить ее в ресторан, – забрезжило ощущение, будто внезапно восстановилась давно оборвавшаяся линия связи с ним двадцатилетним. Вновь он почувствовал себя способным на безрассудство и идеализм. И еще он чувствовал, будто его тело вновь обрело существование. Под этим он не просто подразумевал, что глубоко наслаждается сексом (хотя и это тоже), но он перестал рассматривать себя просто как мозг, помещенный в контейнер. Минимум десять лет он находил все меньше применений для тела; все наслаждения и эмоции, прежде будто рвавшиеся вон из кожи, отступили в тесное пространство внутри его головы. Все, что он ценил, творилось между его ушами. Разумеется, он приглядывал за своим телом, но с той же машинальной безразличной заботливостью, какую уделял своей машине. Эти оба объекта требовалось обеспечить горючим и мыть через разные интервалы; иногда с обоими случались поломки, но обычно легко ремонтировались.
893-80-13 – как у него хватило духа набрать этот номер? Он знал как. Обманув самого себя. Как-то утром он сел у телефона со списком телефонных номеров и вставил «ее» номер между ними. На полпути споров на повышенных тонах по поводу расписаний и отрешенного выражения интереса редакторов научных журналов он услышал в трубке «ее» гудок. Он уже много лет не приглашал никого пообедать вместе (то есть женщин). Да и вообще это никогда не казалось значащим. Но ему достаточно было назваться, убедиться, что она его помнит, и пригласить ее. Она согласилась; более того, она сказала «да» о первом же предложенном им дне. Ему это понравилось, внушило уверенность не снимать обручального кольца. Он уже начал взвешивать, не снять ли его перед этим обедом.
И дальше все продолжалось столь же прямо и без экивоков. Он или она говорит: «Почему бы нам…»; она или он отвечает «да» или «нет», и решение принимается. Никаких поисков скрытых побуждений, которыми был начинен брак с Барбарой. Но ты же не серьезно, Грэм, так ведь? Говоря «икс», ты ведь подразумевал «игрек», разве не так, Грэм? Жить с тобой, Грэм, словно играть в шахматы с противником, у которого два ряда слонов.
Как-то вечером на седьмом году их брака после обеда, почти лишенного напряжения, когда Элис была уложена спать и он почувствовал себя настолько умиротворенным и счастливым, насколько тогда казалось возможным, он сказал Барбаре, лишь слегка преувеличив: «Я чувствую себя таким счастливым!»
И Барбара, которая смахивала последние крошки со стола, резко обернулась, скинула влажные розовые резиновые перчатки, словно оперирующий хирург, и ответила: «И что ты стараешься замять?»
И до, и после бывали такие обмены фразами, но ему почему-то запомнился именно этот. Возможно, потому, что он не старался ничего замять. А после он обнаружил, что делает маленькую паузу, прежде чем сказать ей, что любит ее, или что счастлив, или что все идет прекрасно, ведь верно? Сперва он взвешивал вопрос: нет ли чего-то, что даст Барбаре повод подумать, будто он пытается скрыть или замять что-то, если продолжит и скажет ей, что чувствует. И если решал, что ничего такого нет, он продолжал и говорил ей. Но в результате полностью исчезала непосредственность.
Непосредственность, прямота, восстановление связи с его телом – Энн открыла ему не просто наслаждение (это могли бы сделать и многие другие), но и сложное предварение, ведущее к нему, лабиринты его вкушения; она даже смогла освежить его память о наслаждении. Схема предварения никогда не менялась: сначала удар узнавания, когда он смотрел, как Энн что-то делает (ест, занимается любовью, разговаривает либо просто стоит или идет); затем период подражания, подгонки, пока он не начинал чувствовать себя свободно в процессе того или иного наслаждения; и, наконец, состояние благодарения, подбитое (вначале он не понимал, как это было возможно, но так было) тошнотной досадой. Как ни был он благодарен ей за то, чему она его научила, как ни одобрял он то, что она первая сделала это открытие (иначе как могла бы она научить его?), иногда он испытывал осадок нервного раздражения, что Энн его тут опередила. В конце-то концов? он был старше нее на семь лет. В постели, например, ее уверенная непринужденность часто выглядела подчеркиванием (критикующим, почти язвительным) его опасливой скованной неуклюжести. Эй, погоди, думал он, подожди меня; а иногда с еще большим раздражением: почему ты не научилась этому вместе со мной?
Энн сознавала это – заставила Грэма заставить ее осознать это, едва ощутила что-то такое, – но оно не казалось угрозой. Достаточно заговорить вслух, и все развеется. К тому же во многих областях Грэм был осведомлен лучше нее. История была для нее библиотекой запертых книг. Новости ее не интересовали из-за их неизбежности и невозможности воздействовать на них. Политика наводила на нее скуку, если не считать легких приступов азарта, которые она испытывала при обсуждении бюджета, и чуть более длительного азарта в период всеобщих выборов. Ей удавалось перечислить наиболее влиятельных членов кабинета министров, но обычно это были члены предыдущего кабинета.
Ей нравилось путешествовать, а для Грэма путешествия практически уже ушли в прошлое (еще один вид деятельности, которая в основном происходила между его ушей). Ей нравилось современное искусство и прежняя музыка; она ненавидела спорт и хождение за покупками; она любила вкусную еду и чтение. Эти предпочтения импонировали Грэму почти все, а понятны они ему были все. Прежде ей нравилось кино – как-никак она сыграла небольшие роли в нескольких фильмах, – но теперь ее интерес к нему остыл, что Грэма вполне устраивало.
Когда Энн познакомилась с ним, она никого не высматривала. «Мне тридцать один год, – сказала она своему дяде, который уставился на безымянный палец ее левой руки. – Я еще не сдана в архив, но я никого не высматриваю».
Она уже не ожидала, что очередной званый вечер или обед обернется встречей с идеальным партнером или хотя бы достаточно приемлемым. К тому же она успела постигнуть загадочное, комичное несоответствие между намерением и результатом. Ты хочешь легкой мимолетной связи – и ловишь себя на том, что успела привязаться к его матери; ты думаешь, что он хороший и не тряпка, и за его скромностью и готовностью принести тебе еще коктейль обнаруживаешь гранитный эгоизм. Энн не считала себя разочарованной или (как настаивали некоторые близкие подруги) неудачницей; она просто полагала, что стала более умудренной. Пока еще, думала она, перебирая в уме зыбкие menages a trois, облитые слезами аборты и выклянченные унизительные отношения, которые некоторые ее подруги позволили навязать себе, ничто подобное ее не коснулось.
В пользу Грэма говорило то, что красив он не был; Энн сказала себе, что поэтому он выглядит более подлинным. Состоял ли он в браке или нет, никакой роли не играло. Подруги Энн постановили, что с тридцати лет мужчины, с которыми ты можешь встречаться (если, конечно, не примешься бросаться на младенцев), обычно оказываются либо гомосексуалистами, либо женатыми, либо свихнутыми, а из этих категорий женатые, безусловно, наилучший выбор. Шейла, задушевнейшая подруга Энн, утверждала, что женатые мужчины вообще предпочтительнее одиноких, так как пахнут приятнее – их жены без конца сдают их одежду в химчистку. Тогда как пиджак холостяка, декларировала она, это эссенция табачного дыма и подмышек.
Первая связь Энн с женатым мужчиной смущала ее; она чувствовала себя, ну, не совсем воровкой, но все-таки чем-то вроде служащей, которая присваивает что плохо лежит. Впрочем, длилось это недолго, и теперь, доказывала она себе, если брак выдохся, то не по ее вине, ведь верно? Если мужчины ищут утешения на стороне, так потому, что им так нравится, и если занять принципиальную позицию плечом к плечу с твоей сестрой-женщиной, это ровным счетом ничего не изменит. Никто тебе за твою добропорядочность от обратного спасибо не скажет, а жена попросту не узнает о твоей безмолвной поддержке. И потому, когда она первый раз обедала с Грэмом и увидела обручальное кольцо у него на пальце, она подумала лишь: «Ну, во всяком случае, этого вопроса мне задавать не придется». Задавать его всегда было неприятно. Иногда им казалось, будто ты хочешь, чтобы они солгали, и они лгали, и приходилось подавлять рвущиеся с языка сарказмы вроде: «Как замечательно вы гладите!»
В завершение этого, по существу, анкетного обеда Грэм наклонился к ней и сказал, нервничая настолько, что выпалил обе свои фразы как одну:
«Вы не согласитесь пообедать со мной еще раз, кстати, я женат». Она улыбнулась и ответила просто: «Да, с удовольствием. Спасибо, что вы меня предупредили».
После второго обеда и несколько большего количества вина он подал ей пальто еще более услужливо и погладил ее по лопатке, словно материя сморщилась. Когда Энн сообщила про это Шейле как о максимуме их физических соприкосновений после трех полномерных встреч, ее подруга выдала свою оценку:
До того, как она встретила меня - Барнс Джулиан => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга До того, как она встретила меня автора Барнс Джулиан дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге До того, как она встретила меня у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу До того, как она встретила меня своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Барнс Джулиан - До того, как она встретила меня.
Если после завершения чтения книги До того, как она встретила меня вы захотите почитать и другие книги Барнс Джулиан, тогда зайдите на страницу писателя Барнс Джулиан - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге До того, как она встретила меня, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Барнс Джулиан, написавшего книгу До того, как она встретила меня, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: До того, как она встретила меня; Барнс Джулиан, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн