Платон
Евтифрон
Платон
Евтифрон
Сократ. Скажи ради Зевса, Евтифрон, ты-то себя считаешь настолько точно осведомленным в божественных законах и в вопросах благочестия и нечестия, что не страшишься - даже если бы все было так, как ты говоришь, - сам совершить нечестивое дело, преследуя отца по суду? Евтифрон. Мало было бы от меня пользы, Сократ, и ничем бы не отличался Евтифрон от большинства людей, если бы я не был точно осведомлен о подобных вещах. Сократ. Пожалуй, уважаемый Евтифрон, для меня самое лучшее - стать твоим учеником... [298] Поведай же мне, ради Зевса... в чем заключается благочестие и нечестие как в отношении убийства, так и во всем остальном? [299] Ведь ты подтвердил, что именно в силу единой идеи Эйдос - вид и идея (то, что видно) - основные термины платоновского учения об идеях, они выражают структурную особеннность предметно-смысловой цельности каждой вещи, оказываясь видением предметно-смыслового оформления действительности. - А.Т. нечестивое является нечестивым, а благочестивое - благочестивым. [...] Так разъясни же мне относительно этой идеи, что именно она собой представляет, дабы, взирая на нее и пользуясь ею как образцом, я называл бы что-либо одно, совершаемое тобою либо кем-то другим и подобное этому образцу, благочестивым, другое же, не подобное ему, таковым бы не называл. Евтифрон. Итак, благочестиво то, что угодно богам, нечестиво же то, что им неугодно. [...] Сократ. Значит, и то, что у богов бывает противоборство, междоусобицы и взаимная вражда, - это тоже ты подтверждаешь? Евтифрон. Да, подтверждаю. Сократ. А среди богов, благороднейший Евтифрон, одни, по твоим словам, почитают одно справедливым, прекрасным, постыдным, добрым и злым, а другие - другое: ведь не восставали бы они друг на друга, если бы не спорили из-за этого. Как ты думаешь? Евтифрон. Ты прав. Сократ. Но, Евтифрон, согласно этому рассуждению, благочестивое и нечестивое - это одно и то же. Евтифрон. Видимо, так. Сократ. Но давай внесем сейчас такую поправку в рассуждение: нечестиво ненавистное всем богам, а угодное всем им - благочестиво, если же что-либо одни из них любят, а другие ненавидят, то это либо ни то ни другое, либо и то и другое одновременно. Но подумай вот о чем: благочестивое любимо богами потому, что оно благочестиво, или оно благочестиво потому, что его любят боги? ... Не потому ведомое ведут, что оно является ведомым, но оно потому и ведомо, что его ведут; наконец, не потому несомое несут, что оно несомо, но оно несомо, потому что его несут. Значит, ясно, Евтифрон, что я хочу сказать, а именно: если нечто является чем-то и что-то испытывает, то не потому оно является, что бывает являющимся, но являющееся потому что является; и не из-за того оно нечто испытывает, что бывает страдающим, но страдает из-за того, что нечто испытывает. Что же мы скажем, Евтифрон, о благочестивом? [...] Значит его любят потому, что оно благочестиво, а не потому оно благочестиво, что его любят? Ну а богоугодное ведь является таковым потому, что оно угодно богам? [...] Значит, богоугодное, Евтифрон, - это не благочестивое и благочестивое - это не богоугодное, как ты утверждаешь, но это две различные вещи. Евтифрон. Итак, Сократ, мне представляется, что праведным и благочестивым является та часть справедливого, которая относится к служению богам; та же часть, что относится к заботе о людях, будет остальною частью справедливого. [...] Сократ. Ну а благочестие и праведность - это забота о богах, Евтифрон? Евтифрон. Именно так. Сократ. Так, значит, и благочестие, будучи заботой о богах, приносит богам пользу и делает их лучшими? И ты согласишься с тем, что, когда ты совершаешь что-то благочестивое, ты делаешь кого-то из богов лучше? Евтифрон. Конечно, нет, клянусь Зевсом! [...] Сократ. Так скажи же, какого рода служение богам является благочестивым? Евтифрон. А такое, каким служат рабы своим господам. Сократ. Понимаю: значит, это своего рода искусство служить богам. Но скажи, ради Зевса, что это за расчудесное дело, которое вершат боги, пользуясь нами как слугами? Евтифрон. Многие чудесные дела они вершат, Сократ. [...] Сократ. Из множества чудесных дел, вершимых богами, какое дело является главным? Евтифрон. Но я ведь только недавно сказал тебе, Сократ, что немалое дело в точности понять, как с этим всем обстоит. Скажу тебе лишь попросту, что если кто умеет говорить или делать что-либо приятное богам, вознося молитвы и совершая жертвоприношения, то это благочестиво и подобные действия оберегают и собственные дома, и государственное достояние; действия же, противоположные угождению богам, нечестивы и направлены на всеобщее разрушение и гибель. [...] Сократ. Итак, согласно твоему слову, получается, что благочестие - это наука о том, как просить и одаривать богов. Евтифрон. Ты отлично понял, Сократ, то, что я сказал. Сократ. Так не будет ли правильным просить их о том, в чем мы нуждаемся? Евтифрон. Конечно, о чем же еще? Сократ. А правильно ли будет одаривать их взамен тем, в чем у них от нас есть нужда? Ведь как-то неловко одаривать кого-либо тем, в чем он вовсе и не нуждается. Евтифрон. Ты говоришь правду, Сократ. Сократ. Итак, Евтифрон, благочестие - это некое искусство торговли между людьми и богами. Евтифрон. Что ж, пусть это будет искусство торговли, если тебе так нравится. Сократ. Мне-то это совсем не нравится, коль скоро это неверно. Молви же, какую пользу извлекают боги из получаемых от нас даров? Что дают они нам, это любому ясно, ибо нет у нас ни единого блага, которое исходило бы не от них. Но какая им польза от того, что они получают от нас? Или уж мы так наживаемся за их счет при этом обмене, что получаем от них все блага, они же от нас - ничего? Евтифрон. Но неужели ты думаешь, Сократ, что боги извлекают какую-то пользу из того, что получают от нас? Сократ. Но тогда что же это такое, Евтифрон, - наши дары богам? Евтифрон. Что же иное, полагаешь ты, как не почетные награды, приятные им, как я сказал раньше? Сократ. Значит, Евтифрон, благочестивое - это приятное, а не полезное и угодное богам?

1