Здесь выложена электронная книга Этот неспокойный Кривцов автора по имени Пикуль Валентин. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Пикуль Валентин - Этот неспокойный Кривцов.
Размер архива с книгой Этот неспокойный Кривцов равняется 12.51 KB
Этот неспокойный Кривцов - Пикуль Валентин => скачать бесплатную электронную книгу
Пикуль Валентин
Этот неспокойный Кривцов
Пикуль Валентин
Этот неспокойный Кривцов
Помнится, еще в молодости мне встретился любопытный портрет благообразного человека в очках, под изображением которого пудель тащил в зубах инвалидные костыли. Это был портрет Николая Ивановича Кривцова. Писать о нем легко, ибо его не забывали современники в своих мемуарах, но зато и трудно, ибо перед этим человеком невольно встаешь в тупик: где в нем хорошее, а где плохое? Одно беспокойство.
Впрочем, если читатели останутся недовольны моим рассказом, я отсылаю их к замечательной книге М. Гершензона "Декабрист Кривцов и его братья", но я поведу речь о человеке, далеком от движения декабристов. Я приобрел Гершензона еще в молодые годы, примерно в ту пору, когда меня удивил этот пудель, несущий в зубах костыли. На моем экземпляре титул украшен надписью: "Акиму Львовичу Волынскому дружески от автора".
Но это так - попутно. А с чего же начать?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Николай Кривцов, еще подпоручик, стал известен императору Александру I небывалым пристрастием к холоду. При морозе в 20 градусов он ходил налегке, зимою спал при открытых окнах, в его комнатах не было печек. Помимо этого Кривцов обладал еще одной способностью - смело проникать в дома, где его не считали дорогим гостем. Так, однажды он - в мундире нараспашку - был замечен государем перед домом французского посла Коленкура, и царь, гулявший по набережной Невы, в удивлении навел на него лорнет. Полагая, что наказание за нарушение формы неизбежно, Кривцов явился в свой полк, доложив командиру, что государь лорнировал его слишком пристально, а за расстегнутый мундир командир посадил его на гауптвахту. Через день его вызвал цесаревич Константин, спрашивая - где он был вчера?
- В посольстве у герцога Коленкура.
- Молодец! Мой брат император указал похвалить тебя за то, что не шерамыжничаешь, а бываешь в хорошем обществе.
В битве при Бородине Кривцов был жестоко ранен в руку и при отступлении из Москвы оставлен в госпитале. Однажды, проснувшись, он увидел себя лежащим среди французских офицеров, раненных, как и он, в Бородинском сражении. Маркиз Коленкур при посещении своих соотечественников заметил и Кривцова:
- О, как это кстати! - воскликнул бывший посол. - Уверен, что вас непременно пожелает видеть мой великий император.
- Вы, - отвечал Кривцов, - даже не спросили меня, желаю ли я видеть вашего императора.
Москва горела. Коленкур дал понять, что Кривцову лучше не возражать, иначе его потащат силой. В этом крылась некая подоплека. Наполеон, уже понимая, что войны с Россией ему не выиграть, желал начать переговоры о мире, а посему он искал средь русских посредника для связи с Александром. Но диалог поручика с императором развивался не в пользу Наполеона.
- Как не стыдно вам, русским, поджигать свой город!
- Мы, - отвечал Кривцов, - благоразумно жертвуем частью своего наследства ради сохранения всего целого.
- Целое и так могло быть спасено - миром!
- Но мы, русские, слишком гордые люди.
- Я устал от фраз. уведите его обратно! - распорядился Наполеон, догадываясь, что этот человек для его секретной дипломатии никак не пригоден.
Вскоре он оставил Москву и оставил в Москве своих раненых, которые решили отстреливаться из окон от казаков. Было ясно, что казаки, обозленные выстрелами, сейчас перебьют всех. Кривцов накинул мундир и обратился к французам:
- Коллеги, а вам разве не кажется, что вы эту партию проиграли, и потому я объявляю всех вас своими военнопленными.
После чего вышел на улицу перед казаками, убеждая их не предаваться мести, что вызвало гнев казаков.
- А ты кто таков? - кричали они из седел.
- Я? Я. московский генерал-губернатор, - самозвано объявил Кривцов, но от кровопролития он французов избавил, за что Людовик XVIII наградил его позже орденом Почетного легиона.
Долечиваться Кривцова отвезли в Петербург, где Александр I подарил ему пять тысяч рублей. По этому поводу Гершензон верно заметил: "Это было первое из многочисленных денежных пособий, которые он сперва удачно получал, а после научился искусно выпрашивать". Выздоровев от раны, Кривцов нагнал армию уже в Европе и после битвы при Бауцене честно заслужил чин штабс-капитана. Наконец настал и великий день великой битвы под Кульмом.
- Ядро! - вдруг закричали солдаты.
В последнюю минуту сражения французы выпустили из пушки самое последнее ядро. Но именно это ядро (последнее!) оторвало Кривцову ногу выше колена. При операции, дабы избежать гангрены, хирурги так его искромсали, что обнажилась кость. Кривцов лежал подле знаменитого Моро*, которого навестил император, заметивший и Кривцова:
- Бедный! Опять не повезло тебе. Чего желал бы?
- Единой милости: быть погребенным в Париже.
- До Парижа еще далеко, но я тебя не оставлю.
Он увидел Париж, а Париж увидел Кривцова, который завел знакомство с Лагарпом, Талейраном, мадам де Сталь, Шатобрианом и прочими, о которых еще никто не сказал, что им ума не хватало. Близкий царю Лагарп отрекомендовал Кривцова как человека замечательного во всех отношениях, после чего Кривцов получил еще 5000 рублей, а заодно был произведен в капитаны. Намечался Венский конгресс, но какой же, спрашивается, это конгресс без Кривцова, и в салонах венской аристократии он прыгал на костылях от одной красавицы к другой гораздо резвее, нежели те, что оставались двуногими. Впрочем, навестив Лондон, Кривцов заказал там пробковые протезы, сделанные столь мастерски, что они выглядели естественно. Когда Александр I снова увидел Кривцова в Париже, легко и безмятежно вальсирующим, ему показалось, что это не Кривцов, а лишь двойник Кривцова.
- Верить ли глазам? - спросил он, лорнируя.
- Верьте, ваше величество, таких ног ни у кого нету, и один экземпляр я дарю Инвалидному дому Парижа как образец.
За границей он оставался еще два года, исколесив всю Европу, "всюду заводя знакомства с выдающимися людьми, слушая лекции, изучая устройство школ, судов, тюрем, богаделен и все занося в дневник с мыслями о России", последнее очень важно, ибо Николай Иванович оставался большим патриотом. Путешествуя же, он клянчил деньги у матери, у царя и вообще у всех, кто встречался ему на пути, сохраняя при этом такой пренебрежительный вид, будто оказывает снисхождение своим заимодавцам.
В феврале 1817 года Кривцов вернулся на родину и, отставленный от военной службы, был сделан камергером, причисленный к министерству иностранных дел. Это был год, когда юный Пушкин выпорхнул из лицея, и Кривцов, конечно, свысока приметил гения, сдружившись со всеми членами литературного "Арзамаса". Сам он стихов не писал, зато имел о стихах свое мнение. Вольтерьянец по убеждениям, он бравировал мыслями о республике, но при этом не забывал, что рог изобилия находится в царских палатах. Апломб его был таков, что придворные диву давались: какое нахальство! Кривцов мог, например, явиться во дворец незваный и просил доложить императрице о своем появлении, дабы иметь аудиенцию для разговора о будущем. Кривцову многое прощалось, ибо такой великолепной ноги, как у него, в России больше не было, а на будущее он не скрывал своих планов:
- Мне желательно заполучить пост посла в Америке.
Царь морщился, говоря, что для Кривцова достаточно, если он будет лишь состоять при посольстве в Лондоне. Посверкивая очками, поскрипывая протезом, Николай Иванович задумывался о выгодном браке, чтобы невеста была и знатна, и богата. Принятый в доме сенатора Вадковского, он приметил у него дочь Екатерину Федоровну, которая имела большую для него ценность как внучка графа Чернышева (герб!) и как владелица большого приданого (деньги!).
Однако девица оставалась холодна как лед, а Кривцов при всем желании не мог изобразить пламя. Его ухаживания были назойливы, а равнодушие девицы бросалось в глаза. Но зато как же он был доволен, когда однажды, прогуливаясь с ним в саду дачи Строгановых, Катя Вадковская перешла все границы приличия, позволив Кривцову - стыдно сказать! - нести свою шляпу. Такое ошеломляющее доверие было тогда равносильно самому жгучему поцелую.
Да, читатель! Кривцов так много сделал, чтобы осчастливить себя браком с Катей Вадковской, что теперь мы будем уверены в том, что он сделает еще больше для того, чтобы она стала несчастной.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Наконец было принято решение, оскорбительное для Кривцова: состоять при посольстве в Лондоне, но. сверх штата, а жалованье угрожало ему всего лишь в 2000 рублей. Не стерпев такого унижения, Кривцов заявил, что весь в долгах, почему он не может покинуть столицу, и царь, снисходя к его слабости, расплатился с долгами Кривцова (заодно уж он выпросил для себя и все годовое жалованье вперед).
К этому времени Кривцов был с Пушкиным уже на "ты", и, провожая его в Лондон, поэт подарил Кривцову исполненный соблазнов "Пукель" Вольтера, приложив к нему свои напутствия:
Прости, эпикуреец мой!
Останься ввек, каков ты ныне.
Кривцов остался самим собой, и, униженный сверхштатным положением, он, кажется, был уверен, что сумеет в Лондоне свергнуть официального посла князя Ливена. Конечно, это ему все-таки не удалось, но скандалов в русском посольстве он устроил достаточно. Пребывание в Англии стало для Кривцова решающим: здесь ему полюбилось все без исключения, и он, как и большинство русских бар того времени, сделался отъявленным англоманом. Яков Иванович Сабуров, хорошо знавший Кривцова, писал, что "ему в Англии все нравилось, особенно аристократия, до того, что он в кругу нашем слыл англоманом, отчего и сам не отпирался". Выше Англии он ничего не знал и признавался охотно в этом своем пристрастии.
- Все, что мы можем придумать лучшего, - говорил Кривцов, - так это лишь перенять все то, что сделано в Англии.
Обремененный солидным багажом английских привычек и вкусов, Кривцов покинул Англию, жаждая перенести на святую Русь английский пейзаж, английские нравы (заодно с пудингами и кровавыми ростбифами), чтобы впредь жить непременно в замке, который он выстроит на родимых черноземах. По дороге домой он задержался в Варшаве, где тогда пребывал Александр I, и предъявил его величеству солидный счет к оплате своих талантов. Это ему удалось, как не удавалось еще никому, Кривцову дали все, что он просил, вплоть до 100 000 рублей ссуды. Но, кроме денег, Николай Иванович выпросил у царя чин статского советника и дом в Царском Селе. Увидев, как он беззастенчиво залезает в царскую шкатулку, историк Карамзин тогда же ядовито заметил в кругу друзей:
- Вот вам и либерал с замашками русского вольтерьянства! Кажется, наш Кривцов из полка республиканцев уже выбыл.
Он вышел из дипломатии, прося о переводе по министерству внутренних дел, чтобы получить место губернатора. Тогдашний министр Кочубей соглашался сделать его лишь вице-губернатором то ли в Крыму, то ли в Петрозаводске, и царь соглашался с мнением своего министра:
- Для губернатора в центральных губерниях России вы, согласитесь, еще слишком неопытны и. молоды.
- Вот именно! - задиристо отвечал Кривцов. - Пока я еще молод, я способен принести пользу государству, а что толку с меня старого, когда я начну посыпать песком ваши парковые дорожки.
Вскоре он повел к венцу Катю Вадковскую, очень выгодную для него, ибо земли Вадковских в Орловской губернии примыкали к наследственным землям дворян Кривцовых, обретенным ими еще при царе Горохе. В августе 1821 года жена одарила его дочерью Софьей (которая позже стала женою Помпея Батюшкова, племянника известного поэта), но с получением губернии князь Кочубей явно тянул. Выручили Кривцова его светские и литературные связи, и тот же историк Карамзин сказал императору:
- Он ведь, пока ему рогов не обломают, все равно не успокоится. Дайте ему губернию, а мы поглядим, как он там - на радость мужикам! - пудинги с изюмом выпекать станет.
Царь рассмеялся и выразил согласие:
- Это верно, Николай Михайлыч! До чего же неспокойный этот Кривцов. как раз вакантно место губернатора в Туле.
Это назначение состоялось в апреле 1823 года. Известие о том, что едет губернатор с ногою, сделанной из легчайшей пробки, не оставило туляков равнодушными скотами, и они дружно высыпали на улицы, встречая губернаторский "поезд" карет и подвод, на которые вкатывалась добротная английская мебель, никак не похожая на отечественные табуретки и лавки.
Далее началась комедия с трагедийным колоритом. Либерал на словах, Николай Иванович на деле являлся сатрапом, прибывшим в Тулу со своими идеями - и попробуйте не уместиться в жесткие шаблоны его воззрений, он вам покажет кузькину мать во всей ее первозданной красоте! Гершензон прав, говоря, что "в натуре Кривцова было что-то нестерпимо-обидное для людей". Считая, что только ему открыта истина, он не желал знать, что люди могут судить совсем иначе, нежели он, и силою втискивал их в условные рамки своих умозаключений, добытых не из опыта путаной русской жизни, а, скорее, высосанных из пальца.
Говорили, что Кривцов преследует взятки, - не спорю, он сам не брал и другим брать не давал. Но, простите, что делать человеку, который не в силах добиться правды до тех пор, пока не сунет в лапу чиновнику? Оставим его оскорбительный тон в разговорах с людьми, ниже стоящими, - на минутку присядем за губернаторский стол, за которым Кривцов иногда собирал тульских дворян и чиновников с их женами. Конечно, не все они прониклись духом Бенжамена Констана, не все дамы уповали на интимные откровения Жанлис, так что Кривцову приходилось не беседовать с гостями, а лишь возвещать им нечто, хотя помещиков волновали совсем иные проблемы. Странно было тулякам, что губернатор зовет их к обеду в шесть часов вечера, когда принято ужинать. Разве не противно дворянам глазеть на пустой стол, украшенный блюдцами с изюмом и орехами, когда перед гостями ставились тоненькие рюмочки с портвейном, и следовало растягивать эту рюмочку до наступления ночи. Нет, читатель, туляки в англоманы не годились и уходили, рассуждая:
- Глаза бы мои не видели! По-моему, Карп Харитоныч, лучше уж сразу налить доверху пенную чашу, хватил ее до дна - и спать. А то грызи тут орешки, словно белка, соси изюминки.
- Нет, - рассуждали дворяне, - долго он не удержится.
Не удержалась при нем и жена, которую после рождения дочери Кривцов отстранил от себя, заведя пассию Елизавету Горсткину, которую и таскал за собой повсюду. Екатерина Федоровна, чтобы вернуть прежнее расположение мужа, пыталась вызвать в нем спасительную в таких случаях ревность, "однако же, - писал современник, - Кривцов никогда не ревновал, что приводило его жену в отчаяние."
Освоившись на новом месте своего "княжения", Кривцов начал драться. Во время объезда губернии побил палками станционных смотрителей, которые по Табели о рангах приравнивались к XIV классу, и потому они, как дворяне, стали писать жалобы. Сенат сделал Кривцову выговор, а потом и строжайший выговор. Кривцов отвечал сенаторам, что он "прощает" всех, кого излупил палками, после чего князь Кочубей соизволил заметить:
- Это уже верх неприличия. До чего же неспокойный этот Кривцов! Нет ли для него иной вакансии?
Тула не стала удерживать Кривцова в своих пылких объятиях, провожая "поезд" губернатора насмешками и презрением. Теперь Кривцов ехал губернатором в Воронеж, в указе же было сказано, что он переводится "для поправления губернии", из чего можно сделать вывод, что Тульскую губернию он уже "поправил". Теперь дело за Воронежем, который ждет, не дождется нового владыку. "Сделай милость - усмирись!" - заклинал его письменно князь Петр Вяземский, поэт и приятель Пушкина.
Невольно вспоминаются строки Дениса Давыдова:
А глядишь - наш Мирабо
Старого Гаврило
За измятое жабо
Хлещет в ус и в рыло.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Настал 1825 год, слишком памятный для Кривцова.
Его родной брат Сергей - декабрист и сослан в Сибирь, брат жены Федор Вадковский - тоже декабрист и тоже был сослан, наконец, его фаворитка Лиза Горсткина - родственница декабриста Горсткина, тоже сосланного. Но сам Николай Иванович был весьма далек от событий в Петербурге, делая карьеру в Воронеже, и никак не думал, что год восстания декабристов в столице станет для него годом "революции" воронежских чиновников.
Приехал он в Воронеж, имея самые благие намерения, занял губернаторский дом, который и обставил с комфортом. Он был в расцвете сил, высокий и представительный: имел большой лоб, коротко стриг волосы, носил очки в золотой оправе, отличался красноречием и обладал ловкостью в движениях так, что немногие знали о его протезе.
Этот неспокойный Кривцов - Пикуль Валентин => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Этот неспокойный Кривцов автора Пикуль Валентин дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Этот неспокойный Кривцов у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Этот неспокойный Кривцов своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Пикуль Валентин - Этот неспокойный Кривцов.
Если после завершения чтения книги Этот неспокойный Кривцов вы захотите почитать и другие книги Пикуль Валентин, тогда зайдите на страницу писателя Пикуль Валентин - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Этот неспокойный Кривцов, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Пикуль Валентин, написавшего книгу Этот неспокойный Кривцов, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Этот неспокойный Кривцов; Пикуль Валентин, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн