Здесь выложена электронная книга Памяти Якова Карловича автора по имени Пикуль Валентин. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Пикуль Валентин - Памяти Якова Карловича.
Размер архива с книгой Памяти Якова Карловича равняется 11.03 KB
Памяти Якова Карловича - Пикуль Валентин => скачать бесплатную электронную книгу
Пикуль Валентин
Памяти Якова Карловича
Пикуль Валентин
Памяти Якова Карловича
Смолоду я питал почтение к академику Якову Карловичу Гроту, о котором сегодня и хочу рассказать. Первая встреча с ним произошла еще в юности, когда я самоучкой постигал историю Финляндии, пытался переводить стихи Лёнрота и Рунеберга, - именно тогда мне открылся тот мир, почти сказочный, что был отражен Гротом в его обширной книге "Из скандинавского и финского мира". Время постепенно уничтожило во мне старые интересы, оно же породило и новые - опять мне помог Яков Карлович с его работами по истории нашего государства, что так пригодилось потом при написании романа из эпохи "екатеринианства". Наконец, я с трепетом беру с полок увесистые тома фундаментальные комментарии Грота к сочинениям Гаврилы Державина; вот изданная им переписка Екатерины II с бароном Гриммом, ценнейший источник по истории культуры, вот письма Ломоносова и Сумарокова к Ивану Шувалову. всего не перечислить!
Иногда я думаю: как один человек, никем не подгоняемый, достаточно обеспеченный, не раз отвлекаемый службою, успел так много сделать? Почему мы, беззаботно болтающие и постыдно хвастающие своими мнимыми успехами, разучились работать?
Так пусть эта миниатюра станет скромной данью благодарности человеку, о котором у нас не принято вспоминать.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
После Семилетней войны приехал к нам из Голштинии лютеранский пастор Иоахим Грот и стал называться Ефимом Христиановичем; отнесемся к нему с должным уважением, ибо этот пастор учредил первое в России "Общество страхования жизни", а с церковной кафедры он громил родителей, которые не желали делать прививки от оспы своим детишкам.
Ефим Грот и был родным дедом нашего академика.
Яков Грот родился в снежную зиму 1812 года, когда русская армия завершила изгнание полчищ Наполеона; отец его, финансист, был знатоком языков, а мать Каролина Ивановна Цизмер, немка происхождением, но отчаянная русофилка, любила русский народ даже за его недостатки; чтобы дети ее от колыбели прониклись "русским духом", она окружила их русскими няньками, а немецкий и французский они осваивали на слух - с разговоров родичей. Отец умер, когда Яше было четыре года; он очень любил мать и, если она засыпала, силился открыть ей глаза, громко плача:
- Мамочка, открой глазки - не умирай.
Вторая любовь - к животным, собакам и кошкам, "и я, - писал Грот в старости, - испытал это удовольствие во всей полноте. я живо и нежно сочувствовал всякому страданию, а воспоминание об этой детской симпатии до сих пор отзывается в моей душе любовью к животным." Мать его, молодая вдова, как-то встретила в Летнем саду императора Александра I:
- Ваше величество, вы, наверное, помните моего покойного мужа, что был вызываем во дворец, дабы вы, еще ребенок, скорее освоили немецкое произношение. Так устройте будущее его бедных сироток, век стану Бога за вас молить.
Десяти лет от роду Яша попал в пансион Царскосельского лицея, а потом был зачислен и в лицей, еще живший памятью пушкинской юности. Любовь к поэзии среди лицеистов была всеобщей, а классные сочинения писались даже в стихах. Грот никогда не забывал встречу с великим поэтом, который однажды посетил обитель своей поэтической младости. Лицеисты окружали Пушкина гурьбой, Грот, застенчивый по природе, был безжалостно оттиснут от поэта, у которого "на лестнице оборвалась штрипка, он отстегнул ее и бросил на пол. я завладел этой драгоценностью", - вспоминал потом Яков Карлович.
За время учебы в лицее он самостоятельно изучил итальянский язык, считался лучшим на курсе "латинистом". Из своих скудных средств мальчик купил лексикон Кронберга, басни Крылова и географию Патунина - ими и наслаждался. О будущем и чинах он не думал, об этом позаботились другие. Когда лицей посетил князь Виктор Кочубей, важная персона, он спросил - кто из лицеистов годен в чиновники Комитета министров, и тут профессор истории Шульгин сразу назвал Грота.
- Хорошо, - сказал Кочубей, - я буду о нем помнить.
В 1832 году Грот закончил лицей с золотой медалью и сразу оказался среди шкафов, заполненных канцелярской премудростью. Престарелый чиновник, страдающий геморроем, вынул из ушей вату, обнюхал ее, оглядел со всех сторон и воткнул в ухо обратно.
- Попался! - сказал он со злорадством старого человека, у которого все в прошлом. - Теперь, милейший, пока целый шкаф копий не начертаешь, не видать тебе пенсии.
"Потерянные годы", - вспоминал Грот, изнемогавший от переписки бумаг, от их подшивания, прокалывания и нумерования. На беду свою он попал под начальство барона Модеста Корфа, выпущенного из лицея вместе с Пушкиным, а барон, от поэзии далекий, был ужасный педант. Вторая беда настигла от самого императора Николая I, который однажды сказал Корфу:
- Барон, кто у тебя в канцелярии обладает таким красивым и ровным почерком? Глаз не оторвать!
- Достойно усердствует мой чиновник Яков Грот.
- Ты его удержи. не дай ему сбежать от тебя!
После этого бедный Яша проливал слезы над страницами дневника: "Дни уходят, не оставляя ни в уме, ни в сердце прочных следов; зато оставляют по себе толстые кипы исписанной веленевой бумаги; будет мне чем похвастать внукам, показывая им шкафы канцелярии, и скажу я им: сочинять не сочинял, да зато вволю писывал.". Любимой матери Грот говорил:
- Стоило мне кончать лучшее учебное заведение России с золотой медалью, дабы копировать чужие глупости?..
Чтобы время зря не пропадало, Грот освоил английский язык; взялся за перевод поэмы Байрона "Мазепа", выискивая в европейской литературе связи с русской историей. Между тем сидячий образ жизни в полусогнутом состоянии и лучезарные надежды на обретение "креста в петлицу, а геморроя в поясницу" сказывались на здоровье, врачи советовали заниматься гимнастикой.
- Лучше всех - гимнастика шведская, а посему, господин Грот, ступайте в гимнастический класс шведа Паули, который выправит вас, как правофлангового гренадера.
Паули ходил в классе с длинным хлыстом, которым и подстегивал бедного Грота, если не так подтягивался на перекладине, если не приседал с должным вдохновением:
- Ноги прямо! Грудь колесом! Смотреть на меня!..
Все это произносилось по-шведски, и после полугода занятий гимнастикой Грот вдруг почувствовал, что начинает понимать своего дрессировщика без помощи переводчика. Паули оставил хлыст и, радостно улыбаясь, подарил Гроту стихи Рунеберга и "Сагу о Фритьофе" Тегнера (о которой с большой похвалой отзывался великий Гёте). Яков Карлович увлекся скандинавской мифологией, стал изучать шведский язык, переводил поэта Тегнера на русский язык, он пылко увлекся новым для него миром - на этот раз скандинавским. "А между тем я должен был ежедневно проводить все утро в канцелярии, тогда как страсть к литературным занятиям уже не давала мне покоя." Что делать?
В театре он встретил товарища-лицеиста Михаила Деларю (пострадавшего за перевод стихотворения Виктора Гюго "Красавице", к ногам которой автор возлагал скипетр и трон, "гармонию миров и власть свою над ними за твой единый поцелуй"). Деларю сказал, что Плетнев будет издавать "Современник":
- Петр Александрыч человек добрый, если сам боишься, так давай я отнесу ему то, что тобою написано.
Плетнев охотно напечатал перевод байроновского "Мазепы", а для "Отечественных записок" Яков Карлович приготовил большую статью о сагах древних викингов, для чего ему пришлось изучить немало источников. Имя его понемногу становилось известным в литературных салонах, а барон Корф сказал:
- Пропал человек! Верно говорят в народе: как волка ни корми, он все равно. сами знаете, куда смотрит.
Плетнев познакомил Грота с поэтом Жуковским, и тот сразу осведомился о службе, на что Грот отвечал словами Грибоедова: "Служить бы рад прислуживаться тошно!" Отъезжая за границу, Жуковский взял с собою его перевод "Саги о Фритьофе", просил продолжать свой труд, а заодно советовал ехать в Одессу, чтобы купаться в теплом море. Столичные же врачи говорили иное:
- Вам необходимы как раз холодные ванны, вот и поезжайте в Гельсингфорс, чтобы купаться в Финском заливе.
Как раз тогда в Гельсингфорсе открылись лечебные купания с минеральными водами, и Грот, купаясь, поздоровел. Цитирую его же: "Нравы и образ жизни в Финляндии, как и характер ея жителей, имели в моих глазах много привлекательного". Яков Карлович сдружился с поэтом Рунебергом, стихи которого уже переводил для "Современника", он скупал старинные шведские книги, думал о том, чтобы из чиновного сословия перейти в научное. Мать беспокоилась о сыне:
- Надо тебе жениться. Днями ты пишешь в канцелярии Корфа, а ночами для журналов. Избери что-либо одно и. женись!
По возвращении из "страны Суоми" Яков Карлович навестил Плетнева, почти радостный, он сообщил, что в Александровском университете Гельсингфорса освобождается кафедра российской словесности и истории. Петр Александрович предупредил:
- Ваша радость понятна! Но здесь вы уже в звании экспедитора, то бишь столоначальника, и кусок хлеба вам обеспечен. - Плетнев давал уроки русского языка в семье императора и обещал перед ним замолвить словечко о Гроте. - А что вы держите столь бережно? - любопытствовал он.
Яков Карлович развернул сверток с таким бережением, с каким богатый скряга развязывает узел, скрывающий бриллиант, с каким нищий разматывает тряпицу с последним куском хлеба:
- Это. "Калевала"! Языческий кладезь финской народной мудрости, великий эпос страны Суоми, а мы, русские, должны знать руны своих соседей, как знаем былины об Илье Муромце и Елене Прекрасной. Простите, я плачу. Плачу от восторга!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Хлопоты П. А. Плетнева и В. А. Жуковского увенчались успехом, и 3 апреля 1841 года Николай I лично подписал указ о назначении Грота профессором в Гельсингфорс:
- Жаль, что от Корфа улизнул чиновник с таким превосходным почерком, но и сам Грот еще пожалеет.
Гроту было тогда всего 29 лет. Весть о том, что он покидает столицу, где только зачиналась его слава писателя, вызвала в обществе недоумение, иные сочли его ненормальным:
- Так ли уж нужны его лекции этим чухонцам! Просто он сумасброд, лезущий в воду, ранее не спросив броду.
Но мебель из квартиры Гротов уже плыла морем под парусами, мать тоже собиралась в Гельсингфорс, чтобы не оставлять без присмотра сына-холостяка. Осенью Грот уже приступил к чтению лекций. Правда, поначалу студенты, шведы и финны, устроили ему обструкцию, ибо шведы не забывали о войне 1809 года, а финны уже тогда мечтали о самостоятельности. Но Яков Карлович вел себя столь деликатно, столь хорошо владел шведским и столь быстро освоил финский язык, а лекции его были так увлекательны, что студенты смирились, а профессора предложили Гроту выпить с ними на брудершафт. С этого времени звезда Грота, поэта, историка и филолога, разгоралась над Скандинавией все ярче, и отблеск ее отражался в России, где русские с упоением читали его труды, уводящие их из глуши Тамбова или Сызрани в далекие страны, где сверкают алмазные озера, где с заснеженных гор мчатся за оленями неутомимые лыжники.
Яков Карлович работал так много, что стала побаливать правая рука; он составлял русско-шведский словарь, а для финнов учебник русского языка; теперь он изучал славянские наречия, очень скоро заговорив на польском и чешском. "Женись", - убеждала его матушка, вязавшая чулки долгими зимними вечерами.
- Ах, мамочка! - отвечал Грот. - Я бы и женился, да где взять время, чтобы ухаживать за невестой, танцевать с нею и притворяться любезным кавалером. Не умею!
Посетив древнюю Упсалу в Швеции и остров Валаам, Грот уже мечтал о знакомстве с Европою, но Николай I не отпустил его.
- Пусть сидит дома! - было им сказано. - Там, в Европе, тоже не все медом намазано, а великая Россия - самая богатая и счастливая страна в мире. Одни идиоты этого не понимают!
В это время, столь плодотворное, Яков Карлович впервые прикоснулся к Державину и Фонвизину, их великие тени встали перед ним - как живые. Грот погрузился в уныние.
- Я все-таки нуждаюсь в России, - сказал он матери. - Только на родине оживут эти скорбные призраки. сих великих!
В один из приездов в Петербург он навестил Николашу Семенова, переводившего Адама Мицкевича, познакомился и с его отцом Петром Николаевичем, офицером Измайловской лейб-гвардии.
- Автор "Митюхи Валдайского", - браво представился тот.
Грот раскланялся, поговорил с его вторым сыном Петром (будущим графом Семеновым-Тян-Шанским) о голландской живописи.
- У нас сегодня гости? - вдруг послышалось за спиной.
- Жених! - захохотал автор "Митюхи Валдайского".
Милая и умная Наташа Семенова стала женою Грота, и весною 1850 года молодожены уплыли в Гельсингфорс. Каролина Ивановна даже плакала от счастья. Семейная жизнь быстро наладилась: Яков Карлович, как профессор, получал в год 2500 рублей, они снимали отдельный дом из десяти комнат с садом и конюшней, завели экипаж и лошадей. Каково же было удивление Грота, когда Наташа поднесла мужу 1 рубль 40 копеек.
- Что это значит? -удивился Яков Карлович.
- Прости, но я. я тоже писательница. Это мой первый гонорар. Я пишу для детей, благо у нас скоро появятся дети.
Рождение сыновей совпало с тем временем, когда Яков Карлович увлекся познанием греческого и древнейшего санскрита. Первенец Николаша родился в 1852 году (будущий философ и психолог), через год родился второй сынок Костя (в будущем филантроп, создатель училищ для слепых и глухонемых). Яков Карлович говорил жене, что Гаврила Державин измучил его загадками своей бурной жизни, но ехать в Россию, дабы поднять его прах из архивной пылищи, сейчас нельзя, ибо матушка болеет:
- Ей, боюсь, не вынести дальней дороги, а у меня. у меня, Наташа, рука болит все сильнее. правая! - сказал он.
Каролина Ивановна умерла, а Плетнев из Петербурга извещал Грота, что царь подыскивает учителя русского языка для своего наследника, он предложил именно Грота, но. "ждите известий из лицея!" - заключал Петр Александрович. Царскосельский лицей вскоре предложил Якову Карловичу кафедру российской словесности, и в 1853 году семья Гротов рассталась с Гельсингфорсом.
Наталья Петровна была из рязанских дворян, и Гроты приобрели маленькое именьице на любимой ею Рязанщине; здесь Яков Карлович своими руками насадил рощу деревьев, в будущем ставшую парком, он устроил школу для крестьянских детей, нанял за свой счет учителей, покупал для школы книги и учебники, он, будущий академик, никогда не гнушался давать детишкам уроки по правописанию, рассказывал им сказки. А рука все немела! Желая как-то оживить ее, Грот пилил с мужиками дрова, усиленно колол их топором на плашки.
- Все равно немеет, - сообщал он жене.
- Надо обратиться к хорошим врачам.
- А ну их! - отмахивался Грот.
Наталья Петровна застала мужа за странным занятием: левой рукой муж исписывал бумагу простейшими знаками - о, -, !, =, +. Теряя правую руку, Грот уже начал готовить к труду левую, и вскоре он левой рукой писал так же споро и красиво, как смолоду писалось ему правой. Человек живет для постоянного труда - и работа никогда не должна прекращаться. В этом он был убежден, предрекая себе в стихах:
Я перед ангелом благим
Добру и правде обещаю
Всегда служить пером моим.
Тогда еще не было железной дороги до Рязани, ее провели позже, и Грот любил вспоминать, что первые поезда были народу в диковинку. Сразу за Москвой, заслышав гудок паровоза, из субботних бань выбегали нагишом мужики и бабы, крестясь на чудо-юдо, и Грот смеялся, припомнив один случай:
- Мост через Оку не имел перил, и вот помню, что одна барыня, ничего из окна, кроме реки и неба, не видя, вдруг с ужасом заорала: "Карау-ул! Мы едем по ничему."
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
После Крымской кампании Яков Карлович был избран в члены Академии наук по отделению русского языка и словесности, и тогда же он впервые заговорил о неразберихе в русской грамматике, считая, что слова должны бы писаться так, как они произносятся. Так впервые в России возник вопрос о фонетическом правописании по методу Грота, отголоски которого дошли и до наших времен (вспомните споры как писать - "заяц" или "заец"?).
Почти десять лет жизни были отданы им чтению лекций в лицее и в царской семье, но этот период жизни Грот не считал счастливым. Его давно угнетала нехватка державинских материалов, что тормозило работу над многотомным собранием его сочинений. Став академиком, Грот обратился ко всем россиянам с призывом - помочь ему, и скоро в квартире Грота было не повернуться от изобилия державинских бумаг, возник небывалый домашний архив;
Памяти Якова Карловича - Пикуль Валентин => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Памяти Якова Карловича автора Пикуль Валентин дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Памяти Якова Карловича у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Памяти Якова Карловича своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Пикуль Валентин - Памяти Якова Карловича.
Если после завершения чтения книги Памяти Якова Карловича вы захотите почитать и другие книги Пикуль Валентин, тогда зайдите на страницу писателя Пикуль Валентин - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Памяти Якова Карловича, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Пикуль Валентин, написавшего книгу Памяти Якова Карловича, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Памяти Якова Карловича; Пикуль Валентин, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн