Ты кто будес-то? Я вот, к примеру, – Север.
– Север?
– Ну да. Не юг же! Имя такое. Мой покойный папаса, да не тронут песчерные крысы его бедный прах, наверное, изрядно нализался, преззе цем мне, знацит-ся, имецко дать. И дал. Впроцем, – задиристо добавил гном, – езели ты, светляк, мнис, цто оно нехоросо…
– Что ты, что ты, почтенный Север! – поспешил возразить некромант. – Ничего и в мыслях не держал…
– Не держал… – проворчал гном, исподлобья глядя на Фесса. – Небось потесаесся про себя, вол-шебницек. Сцикаря встретил и потесаесся?
– Да над чем же мне потешаться? – запротестовал Фесс. – У меня имя тоже ни склад, ни лад. Неясытью прозвали.
– Нея-а-а-сыть? – Глаза Севера широко раскрылись, он прямо-таки впился взглядом в глаза некроманта. – Неясыть? Цародей ордосский? Который Не-цисть снопами укладывает?
– Увы, друг, – развёл руками Фесс. – Ты сам видишь, что так бывает не всегда.
– Ницего себе «не всегда»! Мне б такое не всегда… Я тебе спасибо долзен сказать, цародей. Кабы не ты, вся эта компаска на меня бы поднавалилась. Не инаце как на меня засели, твари, сволоци, цтоб их всех… – гном углубился в детальное и многообразное описание того, что должен был сделать бы с оными зомби простой деревенский козёл после того, как ему покажут козу и завяжут глаза. – Ладно, впроцем, – прервал он наконец сам себя. – Нецего тут время терять. Прутик свой подбери да пошли.
– Куда? – поинтересовался некромант.
– Как это «куцы»?! – удивился Север. – Ко мне, конецно зе.
– Нет, брат, – некромант отрицательно покачал головой. – Не пойдём мы к тебе. И вообще… расстанемся мы с тобой как можно быстрее. Ты только покажи мне дорогу… к мастерам, которые… такие вот мечи делают.
– У-у-у. . _ Гном смешно сложил губы трубочкой. – Вижу, цародей, с баааалылой туцей на дусе ты к нам пришёл. С баааалыпой туцей… ладно, не хоцесь ко мне идти – твоё право, знаю, ты меня обидеть не хотел, видать, причины веские имеесь. Мозет, расска-зесь? Тут вот присядем… токмо сперва огонёк распалим, дрянь соззём. Не подмогнёсь?
– Что за вопрос, Север? Конецно, то есть конечно, помогу.
Задыхаясь от зловония, они стащили останки зомби в одну кучу. От скелета и ещё одного зомби, которых Фесс сразил своим посохом, не осталось почти ничего, однако Север был неумолим, тщательно собрав и это ничтожное «почти». Трогать останки неупокоенных голыми руками он некроманту решительно запретил, сам вытащив для этого из отдельного мешочка пару прочных кожаных перчаток.
Подобрав посох, Фесс подошёл к тому месту, где всё ещё дёргался и скрёб ногтями камень обезноженный скелет. Оковка посоха слегка светилась – сила оставалась, и её было более чем достаточно, чтобы перебить дюжину таких скелетов… если, конечно, действовать по уму.
Скелет приподнял череп, бросив попытки дотянуться до берцовой кости, отлетевшей слишком далеко в сторону. Глаза его слабо горели, огонёк тлел теперь только в самой глубине глазниц. Эти глазницы сейчас пялились прямо в лицо некроманту… и Фесс готов был поклясться, что в чудовищных, нечеловеческих буркалах застыли сейчас жуткая ледяная тоска и ужас, непередаваемый ужас, кошмарнее даже страха перед смертью. Фесс невольно приостановился.
– Жиииивооой… пощадииии… – внезапно услыхал некромант.
Это было настолько невероятно и необычно, что Фесс только и мог, что разинув рот смотреть на странного неупокоенного.
– Цто, просцения запросил, курва-мать? – деловито осведомился незаметно подошедший Север. – Да… бываить. С некоторых пор они тут больна разго-ворцивы стали. Уж… цтобы не соврать… месяцев пять. Я сперва тозе обалдел, когда услыхал, точно дубиной кто по кумполу огрел. А потом…
– Что «потом»?
– А вот цто. – Гном коротко размахнулся своим чудовищным мечом. Остриё раздробило череп, прошло, рассекая кости, через всю грудину до таза, затем повернуло назад и без малейшего усилия проделало обратный путь. Обе глазницы черепа оказались разрублены, сперва вдоль, а затем ещё раз, поперёк. С тяжёлым мечом гном управлялся легко, точно с невесомой тросточкой. Не прошло и нескольких мгновений, как скелет превратился в груду мелкой костяной трухи, самый крупный обломок был не больше ногтя. – Погоди, не трогай дрянь эту, я сейцас лопатку принесу, – остановил Север некроманта, уже нагнувшегося к останкам.
– Да ты запасливый, как я посмотрю, – удивился Фесс, когда гном и в самом деле вернулся с небольшой широкой лопаткой на короткой рукояти. Края ярко блестели, и некромант подумал, что в случае надобности эта штука может рубить не хуже настоящего топора.
Вдвоём они сгребли останки в одну кучу, гном снова сбегал куда-то в темноту и вернулся, таща на спине здоровенный тюк.
– Сбросил, когда в драку полез, – объяснил он.
Из недр тюка на свет появилась оплетённая бутыль тёмного стекла с намертво прикрученной пробкой. Гном откинул запорную дужку, осторожно полил тёмной густой жижей остатки зомби и скелетов.
– Земляное масло, – пояснил он в ответ на недоуменный взгляд некроманта. – У нас тут добывают, только глубоко, в сахтах. Вёдрами церпают. Потом перегоняем, светлое масло отделяем. Ну а потом я к этому светлому кой-цто добавляю, – он хохотнул, – цтобы горело луцце. Смотри, цародей!
Гном выудил всё из того же тюка наглухо запаянную стеклянную ампулу. Что было в ней, Фесс понять не успел – Север размахнулся и швырнул её прямо в готовый костёр.
Ампула разбилась, полыхнуло так, что на миг стал виден даже противоположный берег тёмной реки. Белое пламя взвилось чуть ли не на три человеческих роста, останки дружно вспыхнули, запылали, весело и дружно треща, словно сухие берёзовые дрова в очаге.
– Вот так-то, – назидательно заметил Север. – А то, понимаес, все просить будут… Ну, цего стоис, цародей Неясыть? Садись, энто теперь не скоро ещё прогорит. Нам их до самых камней сзець надо, потом только пойдём. Рассказывай… или нет, давай я нацну, а то вы там в Ордосе привыкли никому не верить…
Север начал рассказ. Чтобы не так воняло горелой мертвечиной, он швырнул в огонь щепотку какого-то порошка – вокруг распространился запах дорогого ар-расского табака.
По словам гнома выходило, что они с некромантом были почти что коллегами, во всяком случае, делали одно дело. Неупокоенные давно уже начали тревожить гномов Железного Хребта, лезли, словно крысы, в любую нору, проникали в любой лаз.
Среди Подгорного Племени, само собой, сохранились легенды о Тёмных магах, некромансерах, что умели противостоять Нечисти. Но увы – секретов их волшебства гномы, конечно же, не знали. Пошли, как это и принято было у них, своим собственным путём. Докопались, дознались до причин того, почему железо так плохо действует на зомби и прочих неупокоенных, почему с ними нельзя биться обычным оружием. А дознавшись, стали ковать такие вот мечи-фальчионы, специально предназначенные для борьбы с Нечистью и только с ней. Против другого противника это оружие мало годилось. Отточенное так, что с равным успехом рубило мешки с мокрой шерстью, шёлковые платки, подброшенные в воздух, и так далее, – оно плохо бы справилось с прочным латным допехом, где нужен скорее проламывающий, а не прорезающий удар. Зато против неупокоенных фальчионы оказались диво как хороши. Не сразу и не вдруг гномы подобрали и соответствующие заклинания рунной магии, помогавшие в бою. И смыслом новой тактики стало теперь как можно скорее изрубить противника в мелкую крошку, потом облить специальной горючей смесью, которую без устали варили гномьи мастера-алхимики, и сжечь. Как известно, простой огонь против неупокоенных – оружие никчемное, а на «живых» зомби или скелетов огненная смесь гномов не действовала. Зато отлично жгла мёртвых, точнее – изрубленных на мелкие кусочки.
– Погоди, ты сказал – как можно скорее изрубить на мелкие кусочки? – удивился Фесс. – Но тогда меч должен быть лёгким и изогнутым, тут же лучше не рубить, а резать?
– Верно, – кивнул Север. – Да только, думаесь, это мы вцера придумали? Каких только мецей не перепробовали… и оказалось – эта форма с рунами луцце всего. С той поры и повелось. А в обцем-то, под каздую руку лепесток нужно ковать особо…
Гномы вступили в затяжную, упорную войну. Никто не хотел уступать – собственно говоря, гномам и отступать-то было некуда. Вскоре из их рядов выделилась каста охотников за Нечистью, воинов-одиночек, что странствовали по самым тёмным и заброшенным тоннелям их необъятного царства. Правда, надо сказать, эти охотники дерзали вступать в бой только с одиночными неупокоенными. Гномов спасало лишь то, что и зомби, и скелеты, и костяные гончие проникали к ним по одному-две; собственных же мёртвых гномы испокон веку торжественно сжигали в горнах, так что их кладбища были просто аллеями памятных плит, под которыми мог лежать, к примеру, боевой топор или молот воина-кузнеца, чекан или резец женщины Подгорного Племени, любимая игрушка ребёнка. Этим гномы избавили себя от опасности разупокаивания собственных погостов.
Большие группы Нечисти встречались редко, и тогда охотники старались отступить, завлечь врага в заранее настороженную ловушку.
– Но шестерых – первый раз вижу, – развёл могучими руками Север. – Не справиться мне б с ними было, хоть во сто крат быстрее руби… Ну, ладно про меня, цародей, давай, твоя оцередь говорить настала.
Фесс помолчал, собираясь с мыслями. Прямодушный Север чем-то очень напоминал Сугутора – да будет пухом ему тот ров, куда сбросили его инквизиторские крючья! – но во многом и очень отличался. Сугутор, казалось, готов был одобрить любое решение «милорда мэтра», а вот с Севером предстояло быть осторожным.
Некромант начал издалека. Само собой, о своём истинном происхождении он умолчал, сказал лишь, что прошлого своего не помнит, обучался в Академии и так далее и тому подобное. Закончил свой рассказ он словами, что к гномам он пришёл по делу и хотел бы купить себе хороший меч. И не просто хороший… а желательно такой, как у почтенного Севера.
Гном слушал Фесса молча, изредка почёсывая затылок. Шлем он уже давно стянул с потной головы и держал на коленях. На поверхности властвовала свирепая зима, здесь же, в подземельях, напротив, было тепло и сухо.
– Н-да, и покрутило тебя, цародей, – покачал на-
конец головой Север, дослушав до конца повесть некроманта. – И так кинь и сяк… всё неладно выходит. С Инквизицией ты поссорился, брат, а хузе этого, ты уз мне поверь, ницего быть не мозет. Со света сзывут, скалы зубами прогрызут, а тебя достанут. Нет, ты не думай, что я их оценно люблю, нет, конечно, и в Спасителя ихнего я не верую… однако сила за ними сейцас, признаю, ницего не сделать. Однако мы не из тех, цтобы всяким там святосам кланяться. Сделаем, как наса свободная воля велит, а дальсе будь цто будет! – Он помолчал, задумчиво посвистывая и глядя во тьму поверх головы чародея. – Лепесток тебе, знацитца, нужен… – протянул наконец гном, яростно скребя затылок. – Непростое это дело, Неясыть, наш лепесток получить. Тут ведь не золото требуется, ты понимаес…
– Понимаю, – кивнул Фесс, запуская руку в потайной карман. – Вот, Север, взгляни-ка на это.
Гном склонился над раскрытой ладонью. Склонился – да так и застыл, с раскрытым ртом и замершей по дороге к многострадальному затылку рукой.
Сфайрат не поскупился. Гномов невозможно удивить драгоценными камнями, они сами их первые добытчики и ценители, но два камня размером с доброе куриное яйцо каждый, идеально огранённые, ярко горели тем самым завораживающим пламенем, что полыхало внутри Кристалла. Сперва могло даже показаться, что это – частички Источника; но, конечно же, это было не так. Даже мельчайшая крупица Кристалла обладала силой, по сравнению с которой оказалась бы ничем вся совокупная мощь магов Эвиала, как Светлых, так и Тёмных.
Север заворожённо глядел на камни. Они были сродни рубинам, но живой огонь, что жил в них, делал их совершенно ни на что не похожими. Фессу пришлось бы признать, что и каменное навершие его посоха, имевшее свойство светиться в бою, – жалкий, тусклый и мутный фонарь по сравнению с могучим дневным светилом. Магия могла заставить камни светиться, но никакая магия не смогла бы породить такой свет и такой огонь.
– Дорогую цену готов заплатить, Неясыть, – выдохнул наконец Север. – Знал, цем гнома пронять мозно… сам догадался али надоумил кто?.. И где з ты такое богатство невиданное добыл? Впроцем, прости, прости, знаю, нельзя об этом спрасывать. Ну, цто я могу сказать? Будет тебе мец, некромант, да такой, что всем мецам мец будет.
На сей раз гном даже забыл поименовать оружие его обычным «мирским» прозвищем – лепесток.
– Будет тебе мец, – повторил он, не отрывая взгляда от камней. – Пойдём.
Они двинулись в путь бок о бок. Забрались обратно на помост и зашагали по тёмным доскам, освещая себе путь ярким белым светом лампы (внутри неё что-то противно шипело и булькало). Словоохотливый Север только один раз поднял руку, призывая к молчанию. Фесс тоже напрягся, чувствуя впереди неупокоенного, но далеко, слишком далеко…
Однако немного погодя это чувство исчезло. Гном перевёл дух, правда, как показалось Фессу, с явным сожалением.
– Сбежал, подлюка. Один был, явно. Эх и хитрые з стали, как мухи! Всё резе и резе в одиноцку попадаются. Так просто и не подберёсся. И одиноцек всё меньше. Когда их двое – есцё ницего, мозно драться, а вот когда трое – узе непросто, покуда одного распластаес, двое других тебя как раз схарцат…
После нескольких часов пути они оставили в стороне русло подземной реки, повернув по одному из многочисленных тоннелей. Двинулись вверх по лабиринту древних штолен, карабкаясь по скрипучим под-
гнившим мосткам, лестницы опасно трещали и гнулись под их тяжестью.
Фесс мог заметить, что повсюду было в изобилии брошено горное оборудование – тачки, вагонетки, лебёдки, подъёмники, валялись многочисленные кирки, ломы, отбойники, молоты и прочий инструмент.
– Насы отсюда драпали – только пятки сверкали, – перехватив его взгляд, сообщил Север. – Неупокоенные-то это тебе не крысы и не волки песцерные. И вот… до сих пор ещё назад не спустились, хотя зылы тут богатые, не в пример верховым…
На ночлег остановились в укромной пещере, где раньше, судя по всему, промывали золотой песок. В длинном деревянном лотке еще блестело несколько крупинок.
– Место цистое, сам проверял, – Север раскрыл свой тюк, извлёк из него туго свернутое одеяло. – У тебя, гляди-кось, цародей, и нет ницего. На, возьми моё второе. Как же ты в наших горах-то оцутился, позволь тебя спросить?
– На поверхности всё осталось, – ответил некромант.
– Ницего себе. Отсюда ж до поверхности добрых пять дён хода!
Фесс промолчал.
– Ну, ладно, Неясыть, спать давай. Да, вот цто – я храплю сильно, так цто, узе если невтерпёз станет, ты того, пихни меня как следует.
– Не сомневайся, пихну, – пообещал некромант.
Север заснул мгновенно и столь же мгновенно принялся храпеть. Фесс уже хотел было как следует встряхнуть гнома, благо от выводимых им рулад, казалось, дрожит сам потолок пещеры. Однако стоило его голове коснуться одеяла, как глаза Фесса сами собой закрылись и даже громоподобный храп перестал быть слышимым.
Проснувшись и наскоро перекусив запасами Севера, они двинулись в путь. Идти стало легче, ходы и тоннели уже не выглядели столь запущенными, а потом дорогу преградила массивная решётка из настоящих железных брёвен толщиной со ствол старого дерева.
За решёткой горели факелы, скупо освещавшие две полукруглые каменные башенки, возведённые по обе стороны прохода. Приближаясь, Север приветственно помахал рукой. Его, похоже, знали – где-то сбоку, в толще камня, что-то заскрипело, захрипело, и решётка поехала в сторону, увлекаемая толстыми цепями. Север и Фесс вошли в открывшуюся щель, и решётка тотчас же двинулась обратно.
– Добрая ль была охота, Север? – пробасил кто-то из башенки. Над бойницей появился полукруглый шлем, украшенный столь любимыми среди гномов рогами (что, правда, дало людям массу поводов для достаточно плоских насмешек), следом за шлемом – рыжая борода и сам её владелец, гном со здоровенным арбалетом, чуть ли не выше себя ростом. – Вижу, вижу, что добрая. Кого это ты словил?
– Тисе, Деркац, тисе. Не видис – гостя веду. Кабы не он, гнить бы мне уже возле Бреденя.
– Возле Бреденя? – вытаращил глаза рыжебородый гном со странным для этого племени именем Деркач. – Это он, светляк, так глубоко забрался?.. И с мертвяками дрался?..
– Тисе, – вновь повторил Север, досадливо морщась. – Хватит, говорю. Не дёргайся и не вопи. Это некромант Неясыть.
– Упс… – вырвалось у рыжебородого, так что он даже прикрыл рот пятернёй в кожаной перчатке без пальцев. – Сам, значит, некромант Неясыть к нам пожаловал? Ну и дела, будет что старухе моей рассказать… хотя небось решит, что опять я пива на посту упился… Что ж, гость дорогой, проходи, проходи, честь нам большая оказана Эй, братва, да что вы сидите-то!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Север?
– Ну да. Не юг же! Имя такое. Мой покойный папаса, да не тронут песчерные крысы его бедный прах, наверное, изрядно нализался, преззе цем мне, знацит-ся, имецко дать. И дал. Впроцем, – задиристо добавил гном, – езели ты, светляк, мнис, цто оно нехоросо…
– Что ты, что ты, почтенный Север! – поспешил возразить некромант. – Ничего и в мыслях не держал…
– Не держал… – проворчал гном, исподлобья глядя на Фесса. – Небось потесаесся про себя, вол-шебницек. Сцикаря встретил и потесаесся?
– Да над чем же мне потешаться? – запротестовал Фесс. – У меня имя тоже ни склад, ни лад. Неясытью прозвали.
– Нея-а-а-сыть? – Глаза Севера широко раскрылись, он прямо-таки впился взглядом в глаза некроманта. – Неясыть? Цародей ордосский? Который Не-цисть снопами укладывает?
– Увы, друг, – развёл руками Фесс. – Ты сам видишь, что так бывает не всегда.
– Ницего себе «не всегда»! Мне б такое не всегда… Я тебе спасибо долзен сказать, цародей. Кабы не ты, вся эта компаска на меня бы поднавалилась. Не инаце как на меня засели, твари, сволоци, цтоб их всех… – гном углубился в детальное и многообразное описание того, что должен был сделать бы с оными зомби простой деревенский козёл после того, как ему покажут козу и завяжут глаза. – Ладно, впроцем, – прервал он наконец сам себя. – Нецего тут время терять. Прутик свой подбери да пошли.
– Куда? – поинтересовался некромант.
– Как это «куцы»?! – удивился Север. – Ко мне, конецно зе.
– Нет, брат, – некромант отрицательно покачал головой. – Не пойдём мы к тебе. И вообще… расстанемся мы с тобой как можно быстрее. Ты только покажи мне дорогу… к мастерам, которые… такие вот мечи делают.
– У-у-у. . _ Гном смешно сложил губы трубочкой. – Вижу, цародей, с баааалылой туцей на дусе ты к нам пришёл. С баааалыпой туцей… ладно, не хоцесь ко мне идти – твоё право, знаю, ты меня обидеть не хотел, видать, причины веские имеесь. Мозет, расска-зесь? Тут вот присядем… токмо сперва огонёк распалим, дрянь соззём. Не подмогнёсь?
– Что за вопрос, Север? Конецно, то есть конечно, помогу.
Задыхаясь от зловония, они стащили останки зомби в одну кучу. От скелета и ещё одного зомби, которых Фесс сразил своим посохом, не осталось почти ничего, однако Север был неумолим, тщательно собрав и это ничтожное «почти». Трогать останки неупокоенных голыми руками он некроманту решительно запретил, сам вытащив для этого из отдельного мешочка пару прочных кожаных перчаток.
Подобрав посох, Фесс подошёл к тому месту, где всё ещё дёргался и скрёб ногтями камень обезноженный скелет. Оковка посоха слегка светилась – сила оставалась, и её было более чем достаточно, чтобы перебить дюжину таких скелетов… если, конечно, действовать по уму.
Скелет приподнял череп, бросив попытки дотянуться до берцовой кости, отлетевшей слишком далеко в сторону. Глаза его слабо горели, огонёк тлел теперь только в самой глубине глазниц. Эти глазницы сейчас пялились прямо в лицо некроманту… и Фесс готов был поклясться, что в чудовищных, нечеловеческих буркалах застыли сейчас жуткая ледяная тоска и ужас, непередаваемый ужас, кошмарнее даже страха перед смертью. Фесс невольно приостановился.
– Жиииивооой… пощадииии… – внезапно услыхал некромант.
Это было настолько невероятно и необычно, что Фесс только и мог, что разинув рот смотреть на странного неупокоенного.
– Цто, просцения запросил, курва-мать? – деловито осведомился незаметно подошедший Север. – Да… бываить. С некоторых пор они тут больна разго-ворцивы стали. Уж… цтобы не соврать… месяцев пять. Я сперва тозе обалдел, когда услыхал, точно дубиной кто по кумполу огрел. А потом…
– Что «потом»?
– А вот цто. – Гном коротко размахнулся своим чудовищным мечом. Остриё раздробило череп, прошло, рассекая кости, через всю грудину до таза, затем повернуло назад и без малейшего усилия проделало обратный путь. Обе глазницы черепа оказались разрублены, сперва вдоль, а затем ещё раз, поперёк. С тяжёлым мечом гном управлялся легко, точно с невесомой тросточкой. Не прошло и нескольких мгновений, как скелет превратился в груду мелкой костяной трухи, самый крупный обломок был не больше ногтя. – Погоди, не трогай дрянь эту, я сейцас лопатку принесу, – остановил Север некроманта, уже нагнувшегося к останкам.
– Да ты запасливый, как я посмотрю, – удивился Фесс, когда гном и в самом деле вернулся с небольшой широкой лопаткой на короткой рукояти. Края ярко блестели, и некромант подумал, что в случае надобности эта штука может рубить не хуже настоящего топора.
Вдвоём они сгребли останки в одну кучу, гном снова сбегал куда-то в темноту и вернулся, таща на спине здоровенный тюк.
– Сбросил, когда в драку полез, – объяснил он.
Из недр тюка на свет появилась оплетённая бутыль тёмного стекла с намертво прикрученной пробкой. Гном откинул запорную дужку, осторожно полил тёмной густой жижей остатки зомби и скелетов.
– Земляное масло, – пояснил он в ответ на недоуменный взгляд некроманта. – У нас тут добывают, только глубоко, в сахтах. Вёдрами церпают. Потом перегоняем, светлое масло отделяем. Ну а потом я к этому светлому кой-цто добавляю, – он хохотнул, – цтобы горело луцце. Смотри, цародей!
Гном выудил всё из того же тюка наглухо запаянную стеклянную ампулу. Что было в ней, Фесс понять не успел – Север размахнулся и швырнул её прямо в готовый костёр.
Ампула разбилась, полыхнуло так, что на миг стал виден даже противоположный берег тёмной реки. Белое пламя взвилось чуть ли не на три человеческих роста, останки дружно вспыхнули, запылали, весело и дружно треща, словно сухие берёзовые дрова в очаге.
– Вот так-то, – назидательно заметил Север. – А то, понимаес, все просить будут… Ну, цего стоис, цародей Неясыть? Садись, энто теперь не скоро ещё прогорит. Нам их до самых камней сзець надо, потом только пойдём. Рассказывай… или нет, давай я нацну, а то вы там в Ордосе привыкли никому не верить…
Север начал рассказ. Чтобы не так воняло горелой мертвечиной, он швырнул в огонь щепотку какого-то порошка – вокруг распространился запах дорогого ар-расского табака.
По словам гнома выходило, что они с некромантом были почти что коллегами, во всяком случае, делали одно дело. Неупокоенные давно уже начали тревожить гномов Железного Хребта, лезли, словно крысы, в любую нору, проникали в любой лаз.
Среди Подгорного Племени, само собой, сохранились легенды о Тёмных магах, некромансерах, что умели противостоять Нечисти. Но увы – секретов их волшебства гномы, конечно же, не знали. Пошли, как это и принято было у них, своим собственным путём. Докопались, дознались до причин того, почему железо так плохо действует на зомби и прочих неупокоенных, почему с ними нельзя биться обычным оружием. А дознавшись, стали ковать такие вот мечи-фальчионы, специально предназначенные для борьбы с Нечистью и только с ней. Против другого противника это оружие мало годилось. Отточенное так, что с равным успехом рубило мешки с мокрой шерстью, шёлковые платки, подброшенные в воздух, и так далее, – оно плохо бы справилось с прочным латным допехом, где нужен скорее проламывающий, а не прорезающий удар. Зато против неупокоенных фальчионы оказались диво как хороши. Не сразу и не вдруг гномы подобрали и соответствующие заклинания рунной магии, помогавшие в бою. И смыслом новой тактики стало теперь как можно скорее изрубить противника в мелкую крошку, потом облить специальной горючей смесью, которую без устали варили гномьи мастера-алхимики, и сжечь. Как известно, простой огонь против неупокоенных – оружие никчемное, а на «живых» зомби или скелетов огненная смесь гномов не действовала. Зато отлично жгла мёртвых, точнее – изрубленных на мелкие кусочки.
– Погоди, ты сказал – как можно скорее изрубить на мелкие кусочки? – удивился Фесс. – Но тогда меч должен быть лёгким и изогнутым, тут же лучше не рубить, а резать?
– Верно, – кивнул Север. – Да только, думаесь, это мы вцера придумали? Каких только мецей не перепробовали… и оказалось – эта форма с рунами луцце всего. С той поры и повелось. А в обцем-то, под каздую руку лепесток нужно ковать особо…
Гномы вступили в затяжную, упорную войну. Никто не хотел уступать – собственно говоря, гномам и отступать-то было некуда. Вскоре из их рядов выделилась каста охотников за Нечистью, воинов-одиночек, что странствовали по самым тёмным и заброшенным тоннелям их необъятного царства. Правда, надо сказать, эти охотники дерзали вступать в бой только с одиночными неупокоенными. Гномов спасало лишь то, что и зомби, и скелеты, и костяные гончие проникали к ним по одному-две; собственных же мёртвых гномы испокон веку торжественно сжигали в горнах, так что их кладбища были просто аллеями памятных плит, под которыми мог лежать, к примеру, боевой топор или молот воина-кузнеца, чекан или резец женщины Подгорного Племени, любимая игрушка ребёнка. Этим гномы избавили себя от опасности разупокаивания собственных погостов.
Большие группы Нечисти встречались редко, и тогда охотники старались отступить, завлечь врага в заранее настороженную ловушку.
– Но шестерых – первый раз вижу, – развёл могучими руками Север. – Не справиться мне б с ними было, хоть во сто крат быстрее руби… Ну, ладно про меня, цародей, давай, твоя оцередь говорить настала.
Фесс помолчал, собираясь с мыслями. Прямодушный Север чем-то очень напоминал Сугутора – да будет пухом ему тот ров, куда сбросили его инквизиторские крючья! – но во многом и очень отличался. Сугутор, казалось, готов был одобрить любое решение «милорда мэтра», а вот с Севером предстояло быть осторожным.
Некромант начал издалека. Само собой, о своём истинном происхождении он умолчал, сказал лишь, что прошлого своего не помнит, обучался в Академии и так далее и тому подобное. Закончил свой рассказ он словами, что к гномам он пришёл по делу и хотел бы купить себе хороший меч. И не просто хороший… а желательно такой, как у почтенного Севера.
Гном слушал Фесса молча, изредка почёсывая затылок. Шлем он уже давно стянул с потной головы и держал на коленях. На поверхности властвовала свирепая зима, здесь же, в подземельях, напротив, было тепло и сухо.
– Н-да, и покрутило тебя, цародей, – покачал на-
конец головой Север, дослушав до конца повесть некроманта. – И так кинь и сяк… всё неладно выходит. С Инквизицией ты поссорился, брат, а хузе этого, ты уз мне поверь, ницего быть не мозет. Со света сзывут, скалы зубами прогрызут, а тебя достанут. Нет, ты не думай, что я их оценно люблю, нет, конечно, и в Спасителя ихнего я не верую… однако сила за ними сейцас, признаю, ницего не сделать. Однако мы не из тех, цтобы всяким там святосам кланяться. Сделаем, как наса свободная воля велит, а дальсе будь цто будет! – Он помолчал, задумчиво посвистывая и глядя во тьму поверх головы чародея. – Лепесток тебе, знацитца, нужен… – протянул наконец гном, яростно скребя затылок. – Непростое это дело, Неясыть, наш лепесток получить. Тут ведь не золото требуется, ты понимаес…
– Понимаю, – кивнул Фесс, запуская руку в потайной карман. – Вот, Север, взгляни-ка на это.
Гном склонился над раскрытой ладонью. Склонился – да так и застыл, с раскрытым ртом и замершей по дороге к многострадальному затылку рукой.
Сфайрат не поскупился. Гномов невозможно удивить драгоценными камнями, они сами их первые добытчики и ценители, но два камня размером с доброе куриное яйцо каждый, идеально огранённые, ярко горели тем самым завораживающим пламенем, что полыхало внутри Кристалла. Сперва могло даже показаться, что это – частички Источника; но, конечно же, это было не так. Даже мельчайшая крупица Кристалла обладала силой, по сравнению с которой оказалась бы ничем вся совокупная мощь магов Эвиала, как Светлых, так и Тёмных.
Север заворожённо глядел на камни. Они были сродни рубинам, но живой огонь, что жил в них, делал их совершенно ни на что не похожими. Фессу пришлось бы признать, что и каменное навершие его посоха, имевшее свойство светиться в бою, – жалкий, тусклый и мутный фонарь по сравнению с могучим дневным светилом. Магия могла заставить камни светиться, но никакая магия не смогла бы породить такой свет и такой огонь.
– Дорогую цену готов заплатить, Неясыть, – выдохнул наконец Север. – Знал, цем гнома пронять мозно… сам догадался али надоумил кто?.. И где з ты такое богатство невиданное добыл? Впроцем, прости, прости, знаю, нельзя об этом спрасывать. Ну, цто я могу сказать? Будет тебе мец, некромант, да такой, что всем мецам мец будет.
На сей раз гном даже забыл поименовать оружие его обычным «мирским» прозвищем – лепесток.
– Будет тебе мец, – повторил он, не отрывая взгляда от камней. – Пойдём.
Они двинулись в путь бок о бок. Забрались обратно на помост и зашагали по тёмным доскам, освещая себе путь ярким белым светом лампы (внутри неё что-то противно шипело и булькало). Словоохотливый Север только один раз поднял руку, призывая к молчанию. Фесс тоже напрягся, чувствуя впереди неупокоенного, но далеко, слишком далеко…
Однако немного погодя это чувство исчезло. Гном перевёл дух, правда, как показалось Фессу, с явным сожалением.
– Сбежал, подлюка. Один был, явно. Эх и хитрые з стали, как мухи! Всё резе и резе в одиноцку попадаются. Так просто и не подберёсся. И одиноцек всё меньше. Когда их двое – есцё ницего, мозно драться, а вот когда трое – узе непросто, покуда одного распластаес, двое других тебя как раз схарцат…
После нескольких часов пути они оставили в стороне русло подземной реки, повернув по одному из многочисленных тоннелей. Двинулись вверх по лабиринту древних штолен, карабкаясь по скрипучим под-
гнившим мосткам, лестницы опасно трещали и гнулись под их тяжестью.
Фесс мог заметить, что повсюду было в изобилии брошено горное оборудование – тачки, вагонетки, лебёдки, подъёмники, валялись многочисленные кирки, ломы, отбойники, молоты и прочий инструмент.
– Насы отсюда драпали – только пятки сверкали, – перехватив его взгляд, сообщил Север. – Неупокоенные-то это тебе не крысы и не волки песцерные. И вот… до сих пор ещё назад не спустились, хотя зылы тут богатые, не в пример верховым…
На ночлег остановились в укромной пещере, где раньше, судя по всему, промывали золотой песок. В длинном деревянном лотке еще блестело несколько крупинок.
– Место цистое, сам проверял, – Север раскрыл свой тюк, извлёк из него туго свернутое одеяло. – У тебя, гляди-кось, цародей, и нет ницего. На, возьми моё второе. Как же ты в наших горах-то оцутился, позволь тебя спросить?
– На поверхности всё осталось, – ответил некромант.
– Ницего себе. Отсюда ж до поверхности добрых пять дён хода!
Фесс промолчал.
– Ну, ладно, Неясыть, спать давай. Да, вот цто – я храплю сильно, так цто, узе если невтерпёз станет, ты того, пихни меня как следует.
– Не сомневайся, пихну, – пообещал некромант.
Север заснул мгновенно и столь же мгновенно принялся храпеть. Фесс уже хотел было как следует встряхнуть гнома, благо от выводимых им рулад, казалось, дрожит сам потолок пещеры. Однако стоило его голове коснуться одеяла, как глаза Фесса сами собой закрылись и даже громоподобный храп перестал быть слышимым.
Проснувшись и наскоро перекусив запасами Севера, они двинулись в путь. Идти стало легче, ходы и тоннели уже не выглядели столь запущенными, а потом дорогу преградила массивная решётка из настоящих железных брёвен толщиной со ствол старого дерева.
За решёткой горели факелы, скупо освещавшие две полукруглые каменные башенки, возведённые по обе стороны прохода. Приближаясь, Север приветственно помахал рукой. Его, похоже, знали – где-то сбоку, в толще камня, что-то заскрипело, захрипело, и решётка поехала в сторону, увлекаемая толстыми цепями. Север и Фесс вошли в открывшуюся щель, и решётка тотчас же двинулась обратно.
– Добрая ль была охота, Север? – пробасил кто-то из башенки. Над бойницей появился полукруглый шлем, украшенный столь любимыми среди гномов рогами (что, правда, дало людям массу поводов для достаточно плоских насмешек), следом за шлемом – рыжая борода и сам её владелец, гном со здоровенным арбалетом, чуть ли не выше себя ростом. – Вижу, вижу, что добрая. Кого это ты словил?
– Тисе, Деркац, тисе. Не видис – гостя веду. Кабы не он, гнить бы мне уже возле Бреденя.
– Возле Бреденя? – вытаращил глаза рыжебородый гном со странным для этого племени именем Деркач. – Это он, светляк, так глубоко забрался?.. И с мертвяками дрался?..
– Тисе, – вновь повторил Север, досадливо морщась. – Хватит, говорю. Не дёргайся и не вопи. Это некромант Неясыть.
– Упс… – вырвалось у рыжебородого, так что он даже прикрыл рот пятернёй в кожаной перчатке без пальцев. – Сам, значит, некромант Неясыть к нам пожаловал? Ну и дела, будет что старухе моей рассказать… хотя небось решит, что опять я пива на посту упился… Что ж, гость дорогой, проходи, проходи, честь нам большая оказана Эй, братва, да что вы сидите-то!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15