Послушай меня. Я твоя заложница, меня можно использовать против всех, кто придет. Ты заручился моей помощью против всех, кто станет твоим врагом. У тебя палец на спусковом крючке, ты можешь потребовать людей, чтобы они защищали нас, в обмен на мои услуги. Кто бы ни пришел, они будут очень бояться; что ты меня разрушишь – и они дадут нам людей. Мы сделаем их вовеки неопасными для нас. Они станут основой нашей армии. А ты умнее, куда умнее и интеллигентнее, чем работорговка Кореана. Она была такой дурой… Вскоре ты одолеешь всех своих врагов, и мы сможем начать освобождать вселенную.
– Сперва Родериго, – сказал медленно Руиз, глядя в упор на последнюю мину, но вместо нее видя целые миры, которые сбрасывают свои древние оковы, поднимаясь к солнцу нового века. Его полностью охватил мозговой огонь, и вселенную заполонили чудесные видения: смех освобожденных рабов, улыбки детей, человечество, пересекающее бездну, бороздящее космос. Человечество, не знающее ни страха, ни опасности. Он увидел, как заживают раны человечества, как кровь, дающая жизнь, больше не вытекает из сердца человеческого рода.
Увидел он и языка Геджаса, который молил о пощаде, молил оставить ему его душу, увидел и Руиза Ава, который хохотал и рвал эту душу из груди врага.
Он закрыл глаза, чтобы увидеть, как сбывается это пророчество, и насладиться яркой картиной, вставшей перед его мысленным взором.
– Прекрасно, – сказал он.
– Да! – пропела Машина-Орфей. – И только посмотри! Видишь, кто пришел?
Руиз повернулся к входной арке. Сердце его подпрыгнуло. Там стояла Низа, с потерянным, испуганным видом. Он вспомнил, что на нем все еще был шлем. Естественно, она не могла узнать его.
Он протянул руку к застежкам шлема, чтобы их расстегнуть. Но в ревущем триумфе, который его переполнял, раздался тоненький, тихий, но настойчивый голосок.
– Руиз? – говорил он. – Руиз? На что ты смотришь? Я там ничего не вижу…
Радость стала не радостью, а тяжелым холодным камнем в его сердце, и призрак Низы засветился размытым светом… а потом пропал.
– Ты слишком увлеклась, Машина, – сказал мрачно Руиз и пристроил свою последнюю мину.
Машина-Орфей издала перепуганный, панический, булькающий звук и разразилась непонятной истерической болтовней. Постепенно поток слов распался на отдельные фразы, которые можно было разобрать.
– Это была честная ошибка. Я просто пыталась показать тебе, как мы сможем одурачить твоих врагов, когда они придут. А как насчет СВОБОДЫ? Ты разве можешь повернуться спиной ко всей вселенной?
– По-моему, я просто должен это сделать, – сказал Руиз.
– Нет! Нет, ты не сможешь так поступить!
Руиз отошел от искаженного, отчаянного огромного лица Машины и настроил мины на передатчик дистанционного управления, укрепленный на его запястье. Он хотел взорвать мины на расстоянии.
– Я не могу быть Императором Всего, – сказал он, чувствуя, как сожаление наполняет его сердце, – я гораздо мельче бога.
Генч все еще терпеливо ждал возле дальней арки входа. Руиз поманил его, и тот медленно подполз к нему.
– Можешь ты оказать мне одну услугу? – спросил он.
– Если это в моих силах.
– Вполне, – ответил Руиз.
Он подошел к Кореане, которая, казалось, все еще лежала без сознания. Он снял перчатку с руки и пощупал пульс у нее на шее. Пульс был медленным и сильным. Он снова надел перчатку, схватил ее сзади за ворот брони и поднял.
Генч стоял возле Машины-Орфей, его щупальце уже вошло в машину, прямо над страшным ее глазом. Машина наконец замолкла, ее гигантское страшное лицо застыло в жалком смятении.
Кореана стала приходить в себя, пока Руиз волок ее последние несколько метров к Машине. Она попыталась сопротивляться, но ее сваренные вместе рукава брони не давали ей возможности серьезной борьбы. Она посмотрела на Руиза, потом на Машину. Он заставил себя посмотреть в ее широко открытые глаза, которым она сама не хотела верить.
Она ничего не сказала, но лицо ее последовательно отразило нежелание верить в то, что она видит, потом ужас, потом раскаленную добела ярость.
Но она все равно молчала.
Самое тяжелое переживание для Руиза наступило тогда, когда он увидел выражение ее лица сразу перед тем, как щупальце генча впилось в ее мозг. Между одним ударом сердца и другим все ее годы, казалось, растаяли на ее лице, она показалась немыслимо молодой, вся ее красота снова вернулась к ней, необыкновенно усиленная в сознании Руиза мозговым огнем.
Она улыбнулась, и это явно была улыбка облегчения. Она закрыла глаза, и линия ее рта стала нежной, словно она ждала поцелуя.
Руизу стало тошно, и он отвернулся.
Геджас все еще удерживал под контролем ту волну сражений, которая кипела перед крепостью Юбере. Он вернулся на свой истребитель, где он чувствовал себя сильнее и увереннее, невзирая На то, что командир истребителя и многие из членов экипажа были убиты при попытке отразить нападение берсеркеров Обелиска. Единственная причина, по которой пираты до сих пор не овладели крепостью Юбере, состояла в том, что отдельные фракции пиратов слишком яростно дрались между собой за эту добычу. Но в течение последнего получаса пираты убрались прочь, и Геджас беспокоился, что они пытаются заключить против него союз.
Родериганские подкрепления приближались к городу. Это было единственное светлое пятно во всей неприглядной ситуации. Они уже давно прибыли бы, если бы не строгие законы Шардов, которые запрещали крупным флотилиям передвигаться вместе.
В перерывах между сражениями Геджас проводил свое время у экрана сети оповещения, ожидая следующей передачи от Руиза Ава.
Кореана ждала его возле входной арки вместе с молодым генчем. Лицо ее было мягким и покорным, хотя Руизу, все еще одурманенному мозговым огнем, она показалась просто живым трупом. Она аккуратно и осторожно держала свое осколочное ружье, и Руизу Аву стоило всего его мужества повернуться к ней спиной.
Он заговорил с клоном Низы, медленно и осторожно, так, чтобы она и техники Глубокого Сердца могли бы правильно понять, что от них требуется.
– Теперь я ухожу, но оставляю камеру. Когда я окажусь на безопасном расстоянии, я взорву Машину, чтобы вы могли зафиксировать на пленку ее разрушение. Но я не хочу, чтобы вы показали это событие по сети оповещения раньше, чем через час… или до тех пор, пока солдаты не достигнут дна шахты. Генч скажет вам, если это произойдет. Я надеюсь, что промедление даст нам шанс выбраться из этого небоскреба незамеченными. Вы понимаете?
– Да, – сказала клон Низы дрожащим голосом.
Руиз вспомнил, что этот голос принадлежал Низе, которую он любил. Он хотел сказать что-нибудь еще, чтобы успокоить ее сердце, но ему показалось, что он забыл все нежные слова, которые он мог бы сказать.
– Ты знаешь, ты дорога мне, а теперь больше, чем когда-либо.
– А ты – мне, – ответила клон и голос ее прервался. Она долго молчала. – Я надеюсь, что ты возьмешь ее в такое место, где вам ничего не будет угрожать и где вы сможете любить друг друга долго и счастливо.
– Спасибо, – сказал Руиз неловко и нелепо. Наконец он произнес: – До свиданья.
Он снял шлем и вогнал его в нишу в стене, откуда камера могла передавать разрушение Машины-Орфей – но он постарался разместить камеру так, чтобы разорванное тело его клона не было видно. Он сказал в камеру несколько слов, потом застегнул на себе шлем, который он взял из брони Младшего.
Он показал жестом Кореане, которая кивнула и повела их из лабиринта.
Когда Руиз прошел мимо генча, он посмотрел на него и почувствовал холодную благодарность. Он посмотрел снова на Машину и увидел, что та пытается языком касаться мин, трогая их безрезультатно и не причиняя им никакого ущерба. Голоса Машины слились в бессмысленный гул.
На дальнем конце лабиринта он взорвал мины и почувствовал воздушную волну от взрыва. На миг мозговой огонь запылал в нем так ярко и страшно, что он ослеп и оглох. Потом он утих, к нему вернулись его обычные чувства.
Может быть, дело было только в огне, но он ощутил, как фатальная и холодная пустота распространяется по анклаву.
– Пойдем, – сказал он Кореане, своей новой машине.
Кореана тихо и ловко провела его через туннели, и Руизу не хотелось с ней говорить из страха, что он еще больше ужаснется той разумной, но ужасной вещи, которую он с ней сделал.
Они не встретили ни одного живого существа.
Они прошли мимо того места, где Младший отбил фараонцев у солдат дельтанского корпуса, и Кореана едва взглянула в сторону на останки своих людей.
Руиз на миг остановился возле мерзкого трупа Мольнеха, который некогда был фокусником высокого ранга на Фараоне, но в последнее время превратился только в органическую машину, принадлежащую работорговке. Руиз от всей души пожалел, что фокусник не выжил. Руиз унаследовал бы по праву победителя имущество Кореаны, и он попытался бы провести эксперимент, который тогда посоветовал ему ученый-моряк Гундерд, – попросить Мольнеха, чтобы он вел себя только так, как вел бы по велению собственного сердца… Чтобы он снова стал самим собой.
– Прости, – сказал он. Потом он пошел дальше.
Когда они дошли до поля битвы между Младшим и слугами генчей, Руиз попросил всех остановиться среди жалких тел человекоподобных безумцев.
Они скоро выйдут к центральной шахте небоскреба, и, если ему очень повезет, он найдет Низу и остальных на вагонной платформе, их будут охранять остатки дельтанских убийц Кореаны. Видимо, Младший пообещал им вывезти их на подводной лодке в обмен на их помощь и верность.
Он постарался взвесить все аспекты положения, посмотреть, куда вели нити предательства, как использовать то, что получилось, с максимальной пользой для себя.
Он отбросил первое пришедшее к нему побуждение положиться на верность дельтанцев и выполнить условия сделки, заключенной Младшим. Он посмеялся над самим собой за то, что даже подумал о такой глупости. Нет, сейчас не время было доверять.
– Все в порядке, – сказал он Кореане, – мы сделаем вот что.
Когда Низа впервые увидела Руиза Ава, она почувствовала недоверчивую, но такую горячую радость. Она уже не ждала увидеть его снова. Она почему-то была уверена, что он отправляется навстречу своей смерти. Его уход был таким холодным, таким официальным.
Когда она увидела, кто шел за ним, подталкивая его своим ружьем, она почувствовала, что вся радость в ней погасла, хотя и не могла раствориться полностью. Он все-таки был жив.
Но потом она снова испугалась. Может быть, Кореана забрала его душу, как она всегда и хотела сделать. Нет, решила Низа, это было маловероятно. Иначе зачем бы работорговке его вести под ружьем? И почему она стала бы связывать руки Руиза Ава за спиной под таким неудобным для него и мучительным углом?
Один из дельтанских офицеров, рангом повыше, встал. Его неуверенная поза выражала удивление и испуг.
– Кореана Хейкларо? – спросил он неуверенно, когда Кореана и Руиз прошли половину тропинки над болотом.
– Привет, Крун, – ответила она. – Я очень удивлена, что ты здесь, когда я велела вам оставаться в анклаве.
Крун наполовину поднял оружие, потом явно передумал.
– Представилась возможность – человек, которого ты ведешь под ружьем, уверяет, что знает выход отсюда. Мы собирались втереться к нему в доверие, обезоружить и ждать тебя.
– Хороший план, – сухо сказала Кореана, подходя к платформе. Низа заметила, что она разумно держала Руиза между собой и солдатами – очевидно, она им не доверяла.
Крун, переминаясь с ноги на ногу, выглядел так, словно ему тоже очень хотелось бы найти какое-нибудь укрытие, но вагонная платформа не могла предложить ему ничего существенного.
– А-а-а… как насчет взрывчатки у него в шлеме? Он нам говорил что-то про замыкатель на мертвеца…
– Блеф. Это умный человек, – голос Кореаны был усталым и бесстрастным. Низа начала думать, что с работорговкой что-то не в порядке.
Видимо, Крун пришел к такому же выводу, поскольку в следующий миг он схватил свое оружие и выстрелил из него зеленоватым огнем, сеющим смерть и разрушение. Низа случайно смотрела на него, когда он стрелял, и почти одновременно с этим Крун отлетел назад, словно ударенный кулаком. Он ударился о стену позади платформы, упал и затих.
Оставшийся солдат умер так же мгновенно.
Низе было страшно смотреть на Руиза, страшно, что она увидит, как он точно так же убит, как и эти двое солдат. Но, когда она наконец повернулась, он поднимался с земли, держа огромное оружие, которое он, очевидно, прятал за спиной.
Кореана сунула свое ружье в чехол. Пар еще шел от ствола. Потом она сняла шлем. Низа увидела, что лицо ее мертво.
Руиз медленно подошел к ней, словно не мог поверить в то, что она настоящая.
– Ты действительно здесь? – спросил он, голос его звучал глухо из-за шлема и сильного чувства. Но это все же был… его голос.
– Да, – сказала она.
– Спасибо, – сказал он.
Он вскочил на подножку платформы и жестом показал работорговке. Это был жест приказа, которому Кореана немедленно повиновалась, вскочив на сиденье рядом с Руизом. Руиз включил ток, и платформа стала набирать скорость, поднимаясь по рельсу в темноту над головой.
Пока они не оказались наконец на борту подводной лодки, отплыв от воздушного шлюза, он не снимал шлема. Он снова переменился, подумала Низа. Глаза его были бесконечно усталыми, но мягкими и добрыми. Лицо его казалось и старше и словно бы яснее.
– Здравствуй, – прошептал он. – Нам надо вести себя очень тихо.
Он показал жестом на поверхность.
– Здравствуй, – ответила она. Ее глаза наполнились слезами, и его лицо превратилось просто в размытое мерцание в красном свете подлодки. Она улыбнулась ему и коснулась заросших щек. Улыбка пронизала все ее сердце. Она наконец была счастлива.
25
Руиз позволил подводной лодке плыть по глубоким холодным течениям, ему довольно было того, что они могут убежать медленно, но бесшумно. С поверхности моря над ними доносились взрывы, шипение реактивных моторов, металлический вой тонущих судов, когда море давило и крушило их.
Дольмаэро похлопал его по спине и пожал ему руку. Его широкое лицо светилось от радости их побега. Даже Фломель, чье предательство и наглость причинили Руизу столько тревоги и хлопот, кивнул ему и улыбнулся быстрой, но настоящей улыбкой.
Он послал Кореану в самый дальний и темный угол, чтобы не смотреть постоянно на дело рук своих.
– Теперь она совершенно безопасна, – прошептал он фараонцам.
Пока он ждал, когда лодка выйдет из зоны битвы, он смотрел на Низу, которая точно так же пристально рассматривала его. Время от времени он посматривал на хронометр, поджидая то время, когда разрушение Машины будет передано по сети оповещения.
За десять минут до этого момента он счел безопасным запустить моторы. Он направил подлодку из Моревейника со всей скоростью, на которую была способна лодка. Постепенно он вывел ее поближе к поверхности, где он смог развить еще большую скорость, и они мчались от Моревейника прочь все быстрее и быстрее.
Когда лицо Руиза Ава появилось на экране, язык Геджас бросил то, чем занимался в тот момент, и впился глазами в темное и холодное лицо наемника. Он заметил, что глаза наемника блестели от дурмана мозгового огня, и он подумал: Руиз Ав явно не наслаждается положением!
Небольшое удовольствие, которое он получил от этого наблюдения, испарилось, как только Руиз Ав начал говорить.
– Слушайте, люди Моревейника! Я обещал разрушить Машину-Орфей. Я теперь собираюсь честно исполнить данное обещание.
Он отошел в сторону, чтобы Геджас мог разглядеть нечто ужасное за его спиной.
Страшная штука выла и раскачивалась, но голос Руиза Ава перекрывал этот шум.
– Через несколько мгновений Машина-Орфей умрет. Вы можете не поверить свидетельству этой передачи, но генчи позволят вам проверить справедливость показанного. Поэтому пошлите невооруженных наблюдателей, и генчи проводят их к останкам Машины. От нее останется весьма немного, недостаточно для исследования и анализа, поэтому оставьте всякие надежды на то, что вам удастся восстановить ее и прийти таким образом к власти. Все кончено.
Руиз Ав отошел от камеры, оставив Геджаса смотреть на Машину.
Прошла минута или две, но Геджас не мог сказать, сколько. Он не замечал течения времени. Он ждал Руиза Ава. Он ждал, когда тот вернется и объяснит, что же происходит НА САМОМ ДЕЛЕ.
Когда мины взорвались и он увидел, как Машина превратилась в груду металлолома и кровавых кусков мяса, Геджас сперва не мог понять, что же такое он увидел.
Несколько минут прошло в молчании. Звуки сражений утихли, пока он не остался наедине со своими мыслями и своим поражением. Его сердце превратилось в маленький холодный камень. Он вспомнил Желтый Лист. Ее красоту и силу. Ужас ее смерти.
Его мысли скользили по все сужающемуся кругу, полные бешеной и гневной скорби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Сперва Родериго, – сказал медленно Руиз, глядя в упор на последнюю мину, но вместо нее видя целые миры, которые сбрасывают свои древние оковы, поднимаясь к солнцу нового века. Его полностью охватил мозговой огонь, и вселенную заполонили чудесные видения: смех освобожденных рабов, улыбки детей, человечество, пересекающее бездну, бороздящее космос. Человечество, не знающее ни страха, ни опасности. Он увидел, как заживают раны человечества, как кровь, дающая жизнь, больше не вытекает из сердца человеческого рода.
Увидел он и языка Геджаса, который молил о пощаде, молил оставить ему его душу, увидел и Руиза Ава, который хохотал и рвал эту душу из груди врага.
Он закрыл глаза, чтобы увидеть, как сбывается это пророчество, и насладиться яркой картиной, вставшей перед его мысленным взором.
– Прекрасно, – сказал он.
– Да! – пропела Машина-Орфей. – И только посмотри! Видишь, кто пришел?
Руиз повернулся к входной арке. Сердце его подпрыгнуло. Там стояла Низа, с потерянным, испуганным видом. Он вспомнил, что на нем все еще был шлем. Естественно, она не могла узнать его.
Он протянул руку к застежкам шлема, чтобы их расстегнуть. Но в ревущем триумфе, который его переполнял, раздался тоненький, тихий, но настойчивый голосок.
– Руиз? – говорил он. – Руиз? На что ты смотришь? Я там ничего не вижу…
Радость стала не радостью, а тяжелым холодным камнем в его сердце, и призрак Низы засветился размытым светом… а потом пропал.
– Ты слишком увлеклась, Машина, – сказал мрачно Руиз и пристроил свою последнюю мину.
Машина-Орфей издала перепуганный, панический, булькающий звук и разразилась непонятной истерической болтовней. Постепенно поток слов распался на отдельные фразы, которые можно было разобрать.
– Это была честная ошибка. Я просто пыталась показать тебе, как мы сможем одурачить твоих врагов, когда они придут. А как насчет СВОБОДЫ? Ты разве можешь повернуться спиной ко всей вселенной?
– По-моему, я просто должен это сделать, – сказал Руиз.
– Нет! Нет, ты не сможешь так поступить!
Руиз отошел от искаженного, отчаянного огромного лица Машины и настроил мины на передатчик дистанционного управления, укрепленный на его запястье. Он хотел взорвать мины на расстоянии.
– Я не могу быть Императором Всего, – сказал он, чувствуя, как сожаление наполняет его сердце, – я гораздо мельче бога.
Генч все еще терпеливо ждал возле дальней арки входа. Руиз поманил его, и тот медленно подполз к нему.
– Можешь ты оказать мне одну услугу? – спросил он.
– Если это в моих силах.
– Вполне, – ответил Руиз.
Он подошел к Кореане, которая, казалось, все еще лежала без сознания. Он снял перчатку с руки и пощупал пульс у нее на шее. Пульс был медленным и сильным. Он снова надел перчатку, схватил ее сзади за ворот брони и поднял.
Генч стоял возле Машины-Орфей, его щупальце уже вошло в машину, прямо над страшным ее глазом. Машина наконец замолкла, ее гигантское страшное лицо застыло в жалком смятении.
Кореана стала приходить в себя, пока Руиз волок ее последние несколько метров к Машине. Она попыталась сопротивляться, но ее сваренные вместе рукава брони не давали ей возможности серьезной борьбы. Она посмотрела на Руиза, потом на Машину. Он заставил себя посмотреть в ее широко открытые глаза, которым она сама не хотела верить.
Она ничего не сказала, но лицо ее последовательно отразило нежелание верить в то, что она видит, потом ужас, потом раскаленную добела ярость.
Но она все равно молчала.
Самое тяжелое переживание для Руиза наступило тогда, когда он увидел выражение ее лица сразу перед тем, как щупальце генча впилось в ее мозг. Между одним ударом сердца и другим все ее годы, казалось, растаяли на ее лице, она показалась немыслимо молодой, вся ее красота снова вернулась к ней, необыкновенно усиленная в сознании Руиза мозговым огнем.
Она улыбнулась, и это явно была улыбка облегчения. Она закрыла глаза, и линия ее рта стала нежной, словно она ждала поцелуя.
Руизу стало тошно, и он отвернулся.
Геджас все еще удерживал под контролем ту волну сражений, которая кипела перед крепостью Юбере. Он вернулся на свой истребитель, где он чувствовал себя сильнее и увереннее, невзирая На то, что командир истребителя и многие из членов экипажа были убиты при попытке отразить нападение берсеркеров Обелиска. Единственная причина, по которой пираты до сих пор не овладели крепостью Юбере, состояла в том, что отдельные фракции пиратов слишком яростно дрались между собой за эту добычу. Но в течение последнего получаса пираты убрались прочь, и Геджас беспокоился, что они пытаются заключить против него союз.
Родериганские подкрепления приближались к городу. Это было единственное светлое пятно во всей неприглядной ситуации. Они уже давно прибыли бы, если бы не строгие законы Шардов, которые запрещали крупным флотилиям передвигаться вместе.
В перерывах между сражениями Геджас проводил свое время у экрана сети оповещения, ожидая следующей передачи от Руиза Ава.
Кореана ждала его возле входной арки вместе с молодым генчем. Лицо ее было мягким и покорным, хотя Руизу, все еще одурманенному мозговым огнем, она показалась просто живым трупом. Она аккуратно и осторожно держала свое осколочное ружье, и Руизу Аву стоило всего его мужества повернуться к ней спиной.
Он заговорил с клоном Низы, медленно и осторожно, так, чтобы она и техники Глубокого Сердца могли бы правильно понять, что от них требуется.
– Теперь я ухожу, но оставляю камеру. Когда я окажусь на безопасном расстоянии, я взорву Машину, чтобы вы могли зафиксировать на пленку ее разрушение. Но я не хочу, чтобы вы показали это событие по сети оповещения раньше, чем через час… или до тех пор, пока солдаты не достигнут дна шахты. Генч скажет вам, если это произойдет. Я надеюсь, что промедление даст нам шанс выбраться из этого небоскреба незамеченными. Вы понимаете?
– Да, – сказала клон Низы дрожащим голосом.
Руиз вспомнил, что этот голос принадлежал Низе, которую он любил. Он хотел сказать что-нибудь еще, чтобы успокоить ее сердце, но ему показалось, что он забыл все нежные слова, которые он мог бы сказать.
– Ты знаешь, ты дорога мне, а теперь больше, чем когда-либо.
– А ты – мне, – ответила клон и голос ее прервался. Она долго молчала. – Я надеюсь, что ты возьмешь ее в такое место, где вам ничего не будет угрожать и где вы сможете любить друг друга долго и счастливо.
– Спасибо, – сказал Руиз неловко и нелепо. Наконец он произнес: – До свиданья.
Он снял шлем и вогнал его в нишу в стене, откуда камера могла передавать разрушение Машины-Орфей – но он постарался разместить камеру так, чтобы разорванное тело его клона не было видно. Он сказал в камеру несколько слов, потом застегнул на себе шлем, который он взял из брони Младшего.
Он показал жестом Кореане, которая кивнула и повела их из лабиринта.
Когда Руиз прошел мимо генча, он посмотрел на него и почувствовал холодную благодарность. Он посмотрел снова на Машину и увидел, что та пытается языком касаться мин, трогая их безрезультатно и не причиняя им никакого ущерба. Голоса Машины слились в бессмысленный гул.
На дальнем конце лабиринта он взорвал мины и почувствовал воздушную волну от взрыва. На миг мозговой огонь запылал в нем так ярко и страшно, что он ослеп и оглох. Потом он утих, к нему вернулись его обычные чувства.
Может быть, дело было только в огне, но он ощутил, как фатальная и холодная пустота распространяется по анклаву.
– Пойдем, – сказал он Кореане, своей новой машине.
Кореана тихо и ловко провела его через туннели, и Руизу не хотелось с ней говорить из страха, что он еще больше ужаснется той разумной, но ужасной вещи, которую он с ней сделал.
Они не встретили ни одного живого существа.
Они прошли мимо того места, где Младший отбил фараонцев у солдат дельтанского корпуса, и Кореана едва взглянула в сторону на останки своих людей.
Руиз на миг остановился возле мерзкого трупа Мольнеха, который некогда был фокусником высокого ранга на Фараоне, но в последнее время превратился только в органическую машину, принадлежащую работорговке. Руиз от всей души пожалел, что фокусник не выжил. Руиз унаследовал бы по праву победителя имущество Кореаны, и он попытался бы провести эксперимент, который тогда посоветовал ему ученый-моряк Гундерд, – попросить Мольнеха, чтобы он вел себя только так, как вел бы по велению собственного сердца… Чтобы он снова стал самим собой.
– Прости, – сказал он. Потом он пошел дальше.
Когда они дошли до поля битвы между Младшим и слугами генчей, Руиз попросил всех остановиться среди жалких тел человекоподобных безумцев.
Они скоро выйдут к центральной шахте небоскреба, и, если ему очень повезет, он найдет Низу и остальных на вагонной платформе, их будут охранять остатки дельтанских убийц Кореаны. Видимо, Младший пообещал им вывезти их на подводной лодке в обмен на их помощь и верность.
Он постарался взвесить все аспекты положения, посмотреть, куда вели нити предательства, как использовать то, что получилось, с максимальной пользой для себя.
Он отбросил первое пришедшее к нему побуждение положиться на верность дельтанцев и выполнить условия сделки, заключенной Младшим. Он посмеялся над самим собой за то, что даже подумал о такой глупости. Нет, сейчас не время было доверять.
– Все в порядке, – сказал он Кореане, – мы сделаем вот что.
Когда Низа впервые увидела Руиза Ава, она почувствовала недоверчивую, но такую горячую радость. Она уже не ждала увидеть его снова. Она почему-то была уверена, что он отправляется навстречу своей смерти. Его уход был таким холодным, таким официальным.
Когда она увидела, кто шел за ним, подталкивая его своим ружьем, она почувствовала, что вся радость в ней погасла, хотя и не могла раствориться полностью. Он все-таки был жив.
Но потом она снова испугалась. Может быть, Кореана забрала его душу, как она всегда и хотела сделать. Нет, решила Низа, это было маловероятно. Иначе зачем бы работорговке его вести под ружьем? И почему она стала бы связывать руки Руиза Ава за спиной под таким неудобным для него и мучительным углом?
Один из дельтанских офицеров, рангом повыше, встал. Его неуверенная поза выражала удивление и испуг.
– Кореана Хейкларо? – спросил он неуверенно, когда Кореана и Руиз прошли половину тропинки над болотом.
– Привет, Крун, – ответила она. – Я очень удивлена, что ты здесь, когда я велела вам оставаться в анклаве.
Крун наполовину поднял оружие, потом явно передумал.
– Представилась возможность – человек, которого ты ведешь под ружьем, уверяет, что знает выход отсюда. Мы собирались втереться к нему в доверие, обезоружить и ждать тебя.
– Хороший план, – сухо сказала Кореана, подходя к платформе. Низа заметила, что она разумно держала Руиза между собой и солдатами – очевидно, она им не доверяла.
Крун, переминаясь с ноги на ногу, выглядел так, словно ему тоже очень хотелось бы найти какое-нибудь укрытие, но вагонная платформа не могла предложить ему ничего существенного.
– А-а-а… как насчет взрывчатки у него в шлеме? Он нам говорил что-то про замыкатель на мертвеца…
– Блеф. Это умный человек, – голос Кореаны был усталым и бесстрастным. Низа начала думать, что с работорговкой что-то не в порядке.
Видимо, Крун пришел к такому же выводу, поскольку в следующий миг он схватил свое оружие и выстрелил из него зеленоватым огнем, сеющим смерть и разрушение. Низа случайно смотрела на него, когда он стрелял, и почти одновременно с этим Крун отлетел назад, словно ударенный кулаком. Он ударился о стену позади платформы, упал и затих.
Оставшийся солдат умер так же мгновенно.
Низе было страшно смотреть на Руиза, страшно, что она увидит, как он точно так же убит, как и эти двое солдат. Но, когда она наконец повернулась, он поднимался с земли, держа огромное оружие, которое он, очевидно, прятал за спиной.
Кореана сунула свое ружье в чехол. Пар еще шел от ствола. Потом она сняла шлем. Низа увидела, что лицо ее мертво.
Руиз медленно подошел к ней, словно не мог поверить в то, что она настоящая.
– Ты действительно здесь? – спросил он, голос его звучал глухо из-за шлема и сильного чувства. Но это все же был… его голос.
– Да, – сказала она.
– Спасибо, – сказал он.
Он вскочил на подножку платформы и жестом показал работорговке. Это был жест приказа, которому Кореана немедленно повиновалась, вскочив на сиденье рядом с Руизом. Руиз включил ток, и платформа стала набирать скорость, поднимаясь по рельсу в темноту над головой.
Пока они не оказались наконец на борту подводной лодки, отплыв от воздушного шлюза, он не снимал шлема. Он снова переменился, подумала Низа. Глаза его были бесконечно усталыми, но мягкими и добрыми. Лицо его казалось и старше и словно бы яснее.
– Здравствуй, – прошептал он. – Нам надо вести себя очень тихо.
Он показал жестом на поверхность.
– Здравствуй, – ответила она. Ее глаза наполнились слезами, и его лицо превратилось просто в размытое мерцание в красном свете подлодки. Она улыбнулась ему и коснулась заросших щек. Улыбка пронизала все ее сердце. Она наконец была счастлива.
25
Руиз позволил подводной лодке плыть по глубоким холодным течениям, ему довольно было того, что они могут убежать медленно, но бесшумно. С поверхности моря над ними доносились взрывы, шипение реактивных моторов, металлический вой тонущих судов, когда море давило и крушило их.
Дольмаэро похлопал его по спине и пожал ему руку. Его широкое лицо светилось от радости их побега. Даже Фломель, чье предательство и наглость причинили Руизу столько тревоги и хлопот, кивнул ему и улыбнулся быстрой, но настоящей улыбкой.
Он послал Кореану в самый дальний и темный угол, чтобы не смотреть постоянно на дело рук своих.
– Теперь она совершенно безопасна, – прошептал он фараонцам.
Пока он ждал, когда лодка выйдет из зоны битвы, он смотрел на Низу, которая точно так же пристально рассматривала его. Время от времени он посматривал на хронометр, поджидая то время, когда разрушение Машины будет передано по сети оповещения.
За десять минут до этого момента он счел безопасным запустить моторы. Он направил подлодку из Моревейника со всей скоростью, на которую была способна лодка. Постепенно он вывел ее поближе к поверхности, где он смог развить еще большую скорость, и они мчались от Моревейника прочь все быстрее и быстрее.
Когда лицо Руиза Ава появилось на экране, язык Геджас бросил то, чем занимался в тот момент, и впился глазами в темное и холодное лицо наемника. Он заметил, что глаза наемника блестели от дурмана мозгового огня, и он подумал: Руиз Ав явно не наслаждается положением!
Небольшое удовольствие, которое он получил от этого наблюдения, испарилось, как только Руиз Ав начал говорить.
– Слушайте, люди Моревейника! Я обещал разрушить Машину-Орфей. Я теперь собираюсь честно исполнить данное обещание.
Он отошел в сторону, чтобы Геджас мог разглядеть нечто ужасное за его спиной.
Страшная штука выла и раскачивалась, но голос Руиза Ава перекрывал этот шум.
– Через несколько мгновений Машина-Орфей умрет. Вы можете не поверить свидетельству этой передачи, но генчи позволят вам проверить справедливость показанного. Поэтому пошлите невооруженных наблюдателей, и генчи проводят их к останкам Машины. От нее останется весьма немного, недостаточно для исследования и анализа, поэтому оставьте всякие надежды на то, что вам удастся восстановить ее и прийти таким образом к власти. Все кончено.
Руиз Ав отошел от камеры, оставив Геджаса смотреть на Машину.
Прошла минута или две, но Геджас не мог сказать, сколько. Он не замечал течения времени. Он ждал Руиза Ава. Он ждал, когда тот вернется и объяснит, что же происходит НА САМОМ ДЕЛЕ.
Когда мины взорвались и он увидел, как Машина превратилась в груду металлолома и кровавых кусков мяса, Геджас сперва не мог понять, что же такое он увидел.
Несколько минут прошло в молчании. Звуки сражений утихли, пока он не остался наедине со своими мыслями и своим поражением. Его сердце превратилось в маленький холодный камень. Он вспомнил Желтый Лист. Ее красоту и силу. Ужас ее смерти.
Его мысли скользили по все сужающемуся кругу, полные бешеной и гневной скорби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41