Юная леди. О, мне нужно немедленно послать телеграмму - будьте так добры, дайте мне, пожалуйста, бланков - штук шесть. (Пишет в течение 10 минут). Сколько это будет стоить?
Телеграфист. (Подсчитывает слова). Шестнадцать долларов девяносто пять центов, мэм.
Юная леди. Господи боже мой! У меня с собой только 30 центов. (Подозрительно). За что вы берете так много, когда почтой это стоит всего два цента?
Телеграфист. Мы берем за то, что доставляем корреспонденцию быстрее, чем почта, мэм. Вы можете послать телеграмму в 10 слов всего за двадцать пять центов.
Юная леди. Дайте мне еще один бланк, пожалуйста. Я думаю, одного хватит.
Через пять минут напряженной работы она представляет следующее:
"Кольцо ужасно красиво. Приходите ко мне как только сумеете. Ваша Мэми".
Телеграфист. Здесь одиннадцать слов. Это будет стоить тридцать центов.
Юная леди. Ах, какая жалость! Я как раз хотела на эти пять центов купить жевательную резинку.
Телеграфист. А вот посмотрим. Вы можете выбросить слово: "ужасно" - и все будет в порядке.
Юная леди. Но я не могу его выбросить! Вам следовало бы посмотреть на это кольцо. Я лучше дам вам 30 центов.
Телеграфист. Кому вы посылаете телеграмму?
Юная леди. Вы, кажется, слишком любопытны, сэр!
Телеграфист. Уверяю вас, мой вопрос не носит личного характера. Нам необходимы имя и адрес, чтобы знать, куда доставлять телеграмму.
Юная леди. Ах, да! Я не подумала об этом.
Она надписывает имя и адрес, платит 30 центов и уходит. Через двадцать минут она появляется снова, задыхаясь от быстрой ходьбы:
- Ах, я совсем забыла... Вы уже отослали?
Телеграфист. Да. Десять минут тому назад.
Юная леди. Такая жалость! Я совсем не то хотела сказать. Вы не можете протелеграфировать, чтобы изменили?
Телеграфист. Конечно. И у нас есть прелестные духи: фиалка. Не прикажете ли спрыснуть телеграмму?
Юная леди. О, да! Вы так любезны! Я непременно буду посылать все свои телеграммы через вашу контору - вы до такой степени обязательны! Всего хорошего.
ОТКЛОНЕННАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ
Фермер, живущий приблизительно в четырех милях от Хаустона, как-то на прошлой неделе заметил во дворе незнакомца, который вел себя не совсем обычным образом. На нем были парусиновые штаны, засунутые в сапоги, а нос у него был цвета прессованного кирпича. Он держал в руке заостренную палку фута в два длиной, втыкал ее землю, и, поглядев через нее в разных направлениях, переносил ее в другое место и повторял ту же процедуру.
Фермер вышел во двор и справился; что ему здесь нужно.
- А вот обождите минутку, - сказал незнакомец и, прищурившись, поглядел через палку на курятник. - Так. Это будет пункт Т. Видите ли, я принадлежу к разведывательному отряду инженеров, который проводит новую линию из Колумбуса, Огайо, до Хаустона. Понимаете? Остальные парни там за холмом с обозом и багажом. Свыше миллиона основного капитала. Понимаете? Меня послали вперед, чтобы найти место для большого узлового вокзала, стоимостью в 27.000 долларов. Стройка начнется как раз от вашего курятника. Я даю вам намек - соображаете? Требуйте основательно за этот участок. Тысяч пятьдесят они выложат. Почему? Потому что деньги у них есть и потому, что они должны строить вокзал в том самом месте, которое
@я укажу. Понимаете? Мне нужно ехать сейчас в Хаустон оформлять заявку, да забыл взять пятьдесят центов у казначея. Казначей - низенький человек в светлых брюках. Вы можете дать мне 50 центов, а когда парни подъедут попозже скажите им и они вам вернут доллар. Вы можете даже спросить с них пятьдесят тысяч, если...
- Брось эту палку через забор, возьми топор и наколи ровно половину этих вот дров - и я дам тебе четверть доллара и ужин, - сказал фермер. Улыбается тебе это предложение?
- Вы хотите отклонить возможность отдать часть своей земли под вокзал и получить за нее..?
- Да. Эта часть земли мне нужна под курятник.
- Вы, значит, отказываетесь взять за нее 50.000 долларов?
- Значит. Ты будешь колоть дрова или мне свистнуть собаку?
- Давайте ваш топор, мистер, и покажите, где дрова. Да велите вашей миссис поджарить лишнюю сковородку оладий к ужину. Когда эта железнодорожная линия Колумбус-Хаустон пройдет перед самым вашим забором, вы пожалеете, что не воспользовались моим предложением. Да скажите ей, чтобы она не пожалела к оладьям патоки и топленого масла. Понимаете?
НЕЛЬЗЯ ТЕРЯТЬ НИ МИНУТЫ
Молодая мать из Хаустона влетела на этих днях в страшном возбуждении к себе в квартиру и крикнула своей матери, чтобы та как можно скорее поставила на плиту утюг.
- Что случилось? - спросила та.
- Томми укусила собака, и я боюсь, что она бешеная. Ах, поторопись, мама! Не теряй ни минуты!
- Ты хочешь попробовать прижечь ранку?
- Нет - я хочу отутюжить голубую юбку, чтобы ее можно было надеть к доктору. Скорее, мама! Скорее!
ПОРАЗИТЕЛЬНЫЙ ОПЫТ ЧТЕНИЯ МЫСЛЕЙ
Как ужасно было бы жить, если бы мы умели читать в мыслях друг друга! Можно с уверенностью сказать, что при таком положении вещей люди думали бы не иначе, как шепотом!
В качестве примера этому можно привести случай, имевший место в Хаустоне. Несколько месяцев тому назад очаровательная юная леди посетила наш город и дала ряд публичных сеансов чтения мыслей, проявив в этом отношении настоящие чудеса. Она легко разгадывала мысли любого из присутствовавших, находила спрятанный предмет после того, как брала за руку человека, его спрятавшего, и читала фразы, написанные на маленьких клочках бумаги людьми, отстоявшими от нее на значительном расстоянии.
Один из молодых людей Хаустона влюбился в нее, и после продолжительного ухаживания дело кончилось браком. Они занялись домашним хозяйством и некоторое время были счастливейшими из смертных.
В один прекрасный вечер они сидели на веранде своего домика, держа друг друга за руки, охваченные тем чувством близости и взаимного понимания, которое может дать только разделенная любовь. Вдруг она вскочила на ноги и сшибла его с веранды огромным цветочным горшком. Он поднялся в полнейшем изумлении, с чудовищной шишкой на голове, и попросил ее - если ей не трудно - дать объяснения.
- Тебе не удастся одурачить меня, - сказала она, сверкая глазами. Ты думал сейчас о рыжеволосой девушке по имени Мод с золотой коронкой на одном из передних зубов, одетой в легкую розовую кофточку и черную шелковую юбку. Ты представлял ее стоящей на Руск-Авеню под кедровым деревом, и жующей гуммипепсин, и называющей тебя "душечкой", и играющей твоей часовой цепочкой, и чувствующей, как твоя рука обвивает ее талию, и говорящей: - Ах, Джордж, дай же мне перевести дыхание! - в то время, как мать никак не дозовется ее ужинать. Пожалуйста, не отрицай этого! И не являйся на порог дома прежде, чем заставишь себя думать о чем-нибудь лучшем!
Тут входная дверь захлопнулась, и Джордж остался наедине с разбитым цветочным горшком.
ЕГО ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАНС
На прошлой неделе труппа, делающая турне с пьесой "Громовержцы", дала в Хаустоне два спектакля - дневной и вечерний. На последним видный политический деятель Хаустона занял одно из мест в самом первом ряду. В руках он держал блестящий черный шелковый цилиндр и казался в страшно напряженном состоянии: так и ерзал в кресле, держа цилиндр перед собой обеими руками. Один из его приятелей, сидевший как раз сзади, наклонился к нему и справился о причинах такой возбужденности.
- Я скажу вам, Билл, - ответил политический деятель конфиденциальным шепотом, - в чем собственно дело. Я уже десять лет принимаю участие в политической жизни и меня за это время столько раз оклеветывали, обкладывали, смешивали с грязью и называли крепкими именами, что я подумал, что хорошо было бы, если бы ко мне хоть один раз прежде, чем я умру, обратились приличным образом - а нынче кажется, представляется единственная возможность к этому. Сегодня в одном из антрактов состоится сеанс престидижитатора, и профессор черной магии, конечно, спустится в публику и скажет: - "Не будет ли кто-либо из джентльменов так любезен, что одолжит мне шляпу?" Тогда я встану и протяну ему свою - и после этого я
@буду чувствовать себя хорошо целую неделю. Меня уже столько лет никто не называл джентльменом! Боюсь только, что разрыдаюсь, пока он будет брать у меня цилиндр... А теперь, извините, я должен быть наготове, чтобы кто-нибудь не опередил меня. Я отсюда вижу одного из гласных города со старым котелком в руке - и готов держать пари, что он здесь с этой же целью!
БУДЕМ ЗНАКОМЫ
Пальто его порыжело и шляпа уже вышла из моды, но пенсне на черной ленте придавало ему внушительный вид, а в манере держать себя были изысканность и непринужденность. Он вошел в новую бакалейную лавку, недавно открывшуюся в Хаустоне, и сердечно приветствовал ее владельца.
- Я должен представиться, - сказал он. - Мое имя Смит, и я живу рядом с квартирой, куда вы только что переехали. Видел вас в церкви в это воскресенье. Наш священник также обратил на вас внимание и после службы сказал мне: "Брат Смит, вы должны обязательно узнать, кто этот незнакомец с таким интеллигентным лицом, что так внимательно слушал меня сегодня". Как вам понравилась проповедь?
- Очень хороша, - сказал торговец, извлекая из банки какие-то смешные (точно с крылышками) ягодки.
- Да, это богобоязненный и красноречивый человек. Вы недавно занялись коммерцией в Хаустоне, не правда ли?
- Недели три, - сказал торговец, перекладывая нож для сыра из ящика на полку.
- Жители нашего города, - сказал порыжелый господин, - радушны и гостеприимны. К приезжим они относятся даже сердечнее, чем к своим согражданам. А прихожане нашей церкви особенно внимательны к тем, кто заходит разделить с ними служение господу. У вас прекрасный подбор товаров.
- Так, так, - сказал торговец, поворачиваясь спиной и рассматривая жестянки с консервированными калифорнийскими фруктами.
- Всего лишь неделю назад у меня был спор с моим бакалейщиком о том, что он поставляет мне второсортные продукты. У вас, надо полагать, есть хорошие окорока и такие вещи, как кофе и сахар?
- Н-да, - сказал торговец.
- Моя жена заходила нынче утром навестить вашу и с большим удовольствием провела время. В какие часы ваша повозка объезжает улицу?
- Послушайте, - сказал торговец. - Я скупил тут весь остаток одной из бакалейных лавок и дополнил его массой новых товаров. В одной из старых книг я вижу против вашего имени сумму долга в 87 долларов 10 центов. Вам угодно еще что-нибудь взять сегодня?
- Нет, сэр, - сказал порыжелый субъект, выпрямляясь и сверкая глазами через пенсне. - Я просто зашел из чувства долга, присущего каждому христианину, чтобы приветствовать вас, но вижу, что вы не тот, за кого я вас принял. Мне не нужно вашей бакалеи. Черви в вашем сыре видны даже с той стороны улицы, а жена моя говорит, что ваша жена носит нижнюю юбку, сшитую из старой скатерти. Многие из наших прихожан заявляли, что от вас несло грогом в церкви и что вы немилосердно храпели во время службы. Моя жена вернет занятую сегодня утром у вашей жены чашку шпека, как только получу продукты из лавки, которая мне их поставляет. Всего хорошего, сэр.
Торговец тихо напевал про себя: "Никто играть со мной не хочет!" и машинально отколупывал свинец с одной из гирь, к вящему ущербу ее полновесности.
ОПАСНОСТИ БОЛЬШОГО ГОРОДА
Иеремия К. Дилуорти живет в конце Сан-Джакинто-Стрит. Он каждый вечер возвращается домой пешком. Первого января он пообещал жене, что в течение года ни разу не выпьет. Он тут же забыл свое обещание и второго января мы сошлись веселой компанией, так что когда он направился домой, он чувствовал себя несколько беззаботно.
Мистер Дилуорти - хаустонский старожил и в дождливые ночи всегда ходит по середине улицы, где мостовая лучше всего.
Увы! Если б только мистер Дилуорти помнил обещание, данное им жене!
Он пустился в путь в полном порядке, но когда он шел уже по Сан-Джакинто-Стрит, ноги отнесли его к одной из сторон улицы.
Полисмен, стоявший на углу, услышал громкий крик ужаса и, обернувшись, заметил как какой-то человек судорожно взмахнул руками и затем исчез из виду. Прежде, чем полисмен мог кликнуть кого-либо, кто добрался бы до несчастного вплавь, человек всплыл в третий и последний раз и исчез уже навсегда.
Мистер Иеремия К. Дилуорти утонул в тротуаре.
ВЗДОХ ОБЛЕГЧЕНИЯ
Джентльмен из Хаустона, стоящий сотни тысяч и живущий на одиннадцать долларов в неделю, спокойно сидел в своей конторе несколько дней тому назад, как вдруг вошел человек самого отчаянного вида и осторожно прикрыл за собой дверь. У посетителя было лицо типичного негодяя, а в руке он чрезвычайно бережно держал продолговатый четырехугольный сверток.
- Что вам угодно? - справился капиталист.
- Мне угодно денег, - прошипел незнакомец. - Я умираю от голода, в то время, как вы катаетесь в миллионах. Видите этот пакетец? Знаете, что в нем содержится?
Богач выскочил из-за стола, бледный от ужаса.
- Нет, нет! - вырвалось у него. - Не может быть, чтобы вы были так жестоки, так бессердечны!
- Этот пакет, - продолжал отчаянный человек, - содержит количество динамита, достаточное - если уронить его на пол - чтобы превратить все здание в бесформенную груду развалин.
- Только и всего? - сказал капиталист, опускаясь в свое кресло и со вздохом облегчения подымая выпущенную им из рук газету. - Вы даже не представляете, как вы меня перепугали. Я думал, что это слиток золота и что вы хотите под него денег!
НИЗКИЙ ТРЮК
Когда актеру по ходу пьесы требуется написать письмо, он по установившемуся обычаю читает вслух слово за словом по мере занесения их на бумагу. Это необходимо для того, чтобы зрители знали его содержание, иначе фабула пьесы будет для них недостаточно ясна. Письмо, которое пишется на сцене, чаще всего имеет существенное значение для развития драматической интриги, и, конечно, пишущий должен читать вслух то, что он пишет, чтобы довести об этом до сведения аудитории.
Но во время представления пьесы "Монбарс" в Хаустоне, несколько дней тому назад, джентльмен, играющий роль отъявленного негодяя, воспользовался упомянутой выше особенностью писания сценических писем самым недостойным образом.
В последнем акте мистер Мантель, в роли Монбарса, пишет имеющее решающее значение письмо и - по обычаю - читает его по мере написания, строка за строкой. Негодяй прячется за пологом алькова и прислушивается в низкой радости к тому, что мистер Мантель сообщает публике совершенно конфиденциально. Затем он пользуется полученными таким недостойным образом сведениями, чтобы привести в исполнение свои дьявольские планы.
Пусть мистер Мантель незамедлительно обратит на это свое внимание. Человек, принадлежащий к его труппе и получающий, несомненно, очень приличное содержание, должен стоять выше этого и не злоупотреблять выгодами обыкновенного сценического приема.
ПАСТЕЛЬ
Над всем распростерла свои крылья черная ночь.
Он умоляет ее.
Его рука лежит на ее руке. Они стоят в холодной торжественной тьме и смотрят в ослепительно освещенную комнату. Его лицо бледно от ужаса. На ее лице написаны желание и презрительный упрек, и оно бледно от волнения перед неизбежным.
В десяти милях, на Гаррисбургском шоссе, уже прокричал свое "ку-ка-реку" петух с растрепанным хвостом, но женщина непоколебима.
Он умоляет ее.
Она стряхивает его руку со своей жестом, ясно говорящим об отвращении, и делает шаг по направлению к освещенной комнате.
Он умоляет ее.
Хрустальные блики луны дрожат на ветвях деревьев над ними. Звездная пыль осыпала грань, за которой начинается Непостижимое. Нечто Абсолютное царит над всем.
Грех - внизу. Наверху - мир.
Порыв норда хлестнул их резким ударом хлыста. Мимо проносятся экипажи. Изморозь ползет по камням, ложится хрустя вдоль перил и отбрасывает, как северное сияние, назад к луне ее вызывающие лучи.
Он умоляет ее.
Наконец, она поворачивается, убежденная.
Он настоял на своем отказе угостить ее устрицами.
КОМНАТА С ПРЕДКАМИ
Пройдоха-репортер "Техасской Почты" направлялся вчера ночью к себе домой, когда к нему подошел худой, голодного вида человек с дикими глазами и изнуренным лицом.
- Не можете ли сказать мне, сэр, - спросил он, - где мне найти в Хаустоне семью самого что ни на есть низкого происхождения?
- Я вас не совсем понимаю, - сказал репортер.
- Позвольте объяснить вам, как обстоит дело, - сказал истощенный человек. - Я приехал в Хаустон месяц тому назад и стал искать меблированную комнату с пансионом, так как гостиницы мне не по средствам. Мне попался прелестный аристократического вида особнячок, и я зашел туда. Хозяйка комнат вышла в гостиную: очень представительная дама с римским носом. Я справился о цене и она назвала цифру:
- Восемьдесят долларов в месяц!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10