Здесь выложена электронная книга Поверженный автора по имени Джалол Икрами. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Джалол Икрами - Поверженный.
Размер архива с книгой Поверженный равняется 205.69 KB
Поверженный - Джалол Икрами => скачать бесплатную электронную книгу
Поверженный
Роман
(таджик.)
Революционная Бухара была в трауре. Шумно и многолюдно было в тот день на кривых, извилистых улицах города. К алым полотнищам флагов, висевших у ворот, над дверями домов, на порталах зданий, были прикреплены черные ленты. Впервые красное знамя бухарской революции было омрачено траурной чернотой.
А вокруг царила яркая, радостная весна. Солнце щедро разбрасывало по городу золото своих лучей, ласковый ветер приносил с полей свежие запахи расцветающей зелени. Плодовые деревья оделись в разноцветные благоухающие платья. Теперь можно было без страха выходить за городские ворота, отправляться в загородные сады: разбойничья шайка Асада Махсума ушла, с городской окраины была отогнана далеко в горы. Бухарцы могли вздохнуть свободно, радоваться и веселиться.
Но из Кагана пришла печальная весть: в больнице от пули Асада Махсума скончался Сайд Пахлаван. И стар и млад в Бухаре знали это имя. Рассказы о его мужестве, о его героических делах, когда он с секретным заданием находился в отряде Асада Махсума, были у всех на устах. Уже знали о том, как был спасен им Козим-заде, как ударом кулака он сразил Найма Перца, ближайшего помощника Асада. Рассказывали, как Сайд Пахлаван спасал от расстрела невиновных, арестованных по указанию Асада Мухсума, как он, рискуя быть разоблаченным, давал палачам холостые патроны, а тех, кого вели на расстрел, учил при звуках выстрела падать на землю. Затем он сам ходил среди «расстрелянных», тоже стрелял в них холостыми, затем уводил с собой солдат. После их ухода «мертвецы» вскакивали и убегали прочь. Асад знал, что Сайд Пахлаван силач — он мог ударом кулака убить человека, и побаивался его... И теперь, после всех подвигов Сайда Пахлавана, весть о его смерти не могла не опечалить народа. Газета «Бухоро ахбори» посвятила ему целую страницу, напечатала его портрет. Ласково, с любовью глядели с газетной страницы его умные проницательные глаза, губы слегка улыбались. Он словно извинялся, что ушел из жизни так рано, в этот весенний день, когда столько было вокруг работы, которую он переложил на тех, кто остался жив. Усы и борода его с проседью, но, видно, он был еще крепок, полон сил. Под портретом в черной рамке была подпись: «Сайд Пахлаван, отдавший свою жизнь за свободу и независимость народа Бухары».
Газета сообщала, что похороны Сайда Пахлавана состоятся в одиннадцать часов, что на вокзале Старой Бухары будет траурный митинг. Узнав об этом, с раннего утра к вокзалу потянулись толпы людей — старых и молодых, таджиков, узбеков, русских. Шли группами, несли в руках флаги, но в барабаны не били, люди молчали.
За вокзалом Бухары была вымощенная камнем площадь. Сюда и направляли людей милиционеры. А на перроне собрались члены правительства, руководители разных организаций. Присутствие Файзуллы Ходжаева, Муиддинова, Акчурина придавало особую значительность происходящему. Алые знамена были приспущены, траурные ленты свисали с них. В стороне на скамейке сидели, плача, жена и дочери Сайда Пахлавана.
Ровно в одиннадцать часов издали послышался протяжный гудок паровоза, и медленно, плавно подошел к перрону паровоз с одним вагоном. На паровозе на красно-черном полотнище был укреплен в черной рамке портрет Сайда Пахлавана, украшенный цветами. Траурный поезд подошел к зданию вокзала. Открылась дверь вагона, и Хайдаркул, Козим-заде, Асо и Насим-джан вынесли на руках погребальные носилки, обернутые красной и черной тканью. За носилками из вагона вышли Мирак, зять и друзья Сайда Пахлавана. Члены правительства подошли к вагону и окружили носилки с телом Сайда Пахлавана. Файзулла Ходжаев и Акчурин вместе с другими подняли носилки на свои плечи и понесли. Военный оркестр играл траурный марш, громко плакали женщины. «Дада-джан»,— причитал Мирак. Невольно навернулись слезы и на глаза Файзуллы Ходжаева, не могли удержать их Асо и Насим-джан. Хайдаркул не плакал, шел, крепко сжав губы, хмурый, суровый. Носилки пронесли через помещение вокзала и вынесли на площадь. Там приготовлен был широкий стол, покрытый красной материей. Носилки поставили на него. Музыка смолкла. На минуту наступила тишина, и на площади, где собралось очень много народу, слышались только всхлипывания Мирака. Скорбное молчание нависло над площадью.
Но вот Файзулла Ходжаев открыл траурный митинг, посвященный «нашему верному товарищу, погибшему за правое дело, Сайду Пахлавану».
Сняв шапку, вышел вперед Хайдаркул и, словно обращаясь к покойному, стал говорить. Голос его звучал хрипло, как у старика, бесконечно устало.
— Брат мой, мой богатырь, герой наш, дорогой Сайд! — сказал он.— Разве мог я подумать, что я, старый, убитый горем человек, старший твой брат, останусь жив, а ты раньше меня закроешь глаза?
При этих словах Мирак, его мать и другие женщины зарыдали.
— Кто мог подумать, что такой богатырь упадет, сраженный безжалостной пулей врага,— и это в такое горячее время, когда все пришло в движение, когда лучшие отстаивают завоевания революции.
Ты это знал! Ты спасал других, товарищей своих, загородив их своей грудью! Ты сам бросался наперерез врагам, чтобы другие получили свободу, ты пал жертвой за других! Твоя смерть должна быть для нас уроком. Смерть Сайда Пахлавана требует, чтобы мы шире открывали глаза, чтобы мы научились распознавать врагов, отличать врага от друга. Довольно, хватит! Нерешительность, слабоволие, ложное добродушие принесет только гибель нашему революционному делу! Нужно быть беспощадными к врагам революции. Мы должны ответить кровью за кровь, смертью за смерть!
Хайдаркул очень разволновался. У праха лучшего своего товарища он высказал всю боль и обиду своего сердца и призвал народ к бдительности, непримиримости к врагам революции.
После него со слезами говорил Козим-заде, рассказал, как он был спасен Саидом, низко поклонился останкам своего спасителя и поклялся отомстить за него.
Файзулла Ходжаев объявил митинг закрытым, объявил, что похороны состоятся на холме Шахидон, за воротами Углон.
Траурные носилки подняли, снесли вниз и по военному обычаю установили на оружейный лафет, который везла четверка лошадей, украшенных черными и красными лентами. За носилками шли Мирак и все родные, потом члены правительства, Хайдаркул, Асо, Насим-джан, Козим-заде. За ними — военный оркестр, игравший траурный марш.
Среди тех, кто следовали за носилками с прахом Сайда, были Низамиддин и председатель ЧК Аминов. Шли молча, исподлобья поглядывая на народ. Оба они считали себя виноватыми, ответственными за происшедшее — с той, однако, разницей, что председатель ЧК скорбел о тяжелой утрате, которую понесла революция, а Низамиддин видел в этом поражении своих единомышленников и грозившую им неудачу.
Толпы народа стояли на улицах города, люди смотрели на похоронную процессию, даже взобравшись на балаханы и на крыши домов. У хауза Девонбеги Низамиддин увидел в толпе Окилова, одного из своих приспешников, делавшего ему какие-то знаки. «Вот негодяй!» — в сердцах пробормотал Низамиддин и, отвернувшись от него, обратился к председателю ЧК:
— Ваши люди, конечно, будут охранять руководителей на кладбище... Я еще с вечера распорядился, чтобы здесь дежурили милиционеры.
Вокруг кладбища будет двойная охрана...
— Правильно сделали! — сухо отвечал председатель ЧК.
Такой ответ показался Низамиддину неприличным, недостойным его особы. Ведь как-никак он — назир внутренних дел! Почему же этот человек говорит с ним так неучтиво? Может быть, уже известна его тайная связь с Асадом Махсумом? В этом не было бы ничего удивительного. Кто знает, может, какой-нибудь трус, испугавшись разгрома отряда Асада Махсума, выдал его? Поведение председателя ЧК подозрительно. И, как назло, этот болван Окилов делал ему какие-то знаки. Дай бог, чтобы председатель ЧК или кто другой не заметили этого...
Низамиддин расстроился. Каждое слово, каждый взгляд вызывали в нем настороженность, подозрение. Он сомневался в каждом человеке, всех боялся. Горькая выпала ему доля. Он завидовал Асаду Махсуму: тот смог открыто выразить свой протест и уйти; никому не льстит, никого не боится, не лжет, не притворяется: дерется, убиваег, сражается, отступает и вновь наступает... А он...
— Товарищ Низамиддин! — Голос зовущего отрезвил его. К нему подходил Акчурин.
Низамиддин обернулся к нему с подобострастной улыбкой, сказал:
— Слушаю вас.
— Вы должны выступить с речью у могилы,— сказал Акчурин.— Скажите о бдительности, о необходимости дать отпор врагам революции.
— Хорошо, хорошо,— с готовностью отвечал Низамиддин.—- Я постараюсь.
Акчурин отошел от него. Низамиддин немного успокоился, оглянулся по сторонам и вновь зашагал важно и степенно. Он понял, что тайна его еще не раскрыта, что ему верят, раз дают такое важное поручение — слово на похоронах Сайда Пахлавана. Но что он должен сказать? Сначала, конечно, о самом Сайде: сожаления, восхваления, о его геройстве, об убийстве... Потом, может быть, об Асаде? Нет, нет! О нем не надо упоминать... Лучше сразу перейти к вопросу о бдительности, о Назирате внутренних дел, о самозащите и самопожертвовании... Прощай, дорогой друг! Спи спокойно, а мы продолжим твое дело, отомстим за тебя... и так далее... и тому подобное.
На кладбище собралось множество народу. Для выступающих там было сооружено возвышение. Многие столпились у свежевырытой могилы. Митинг открыл Абдухамид Муиддинов и предоставил первое слово Низамиддину. Низамиддин поднялся на возвышение.
— Товарищи, уважаемые братья! — сказал он и на минуту замолк. Взгляд его упал на Гулом-джана Махсума, который стоял неподалеку и смотрел на него выжидающе. Увидев его, Низамиддин сразу позабыл все, что приготовился сказать. Чтобы прервать неприятную паузу, он стал говорить первое, что пришло на язык: — Бог возвестил нам, что всякий, кто погибнет в борьбе за правду, станет шахидом. А станет шахидом, место ему будет в раю. В раю место Сайду Пахлавану. Спи спокойно, дорогой друг, любимый наш товарищ! Мы продолжим то дело, которое не завершил ты...
Тут он услышал, как Акчурин сзади тихо ему подсказывал:
— О бдительности, о бдительности... Низамиддин наконец взял себя в руки и сказал:
— Товарищи! Сайд Пахлаван пал жертвой революционной борьбы. Революция требует бдительности, классовой бдительности. Хотя эмир Алимхан изгнан из Бухары, но осталось еще немало его сторонников. Они могут поднять свои головы и выступить против народа, против революционного правительства. Если мы не будем бдительными, они могут вырвать власть из наших рук, восстановить прежние порядки. Поэтому нужно быть всегда бдительными...
Он долго говорил еще что-то, о чем — потом и сам не помнил. За ним дали слово казию. Это был новый судья, назначенный революционным правительством, но так как он раньше жил в Стамбуле и в арабских странах, то он в своих выступлениях привык ссылаться на авторитет и примеры из религиозных книг. И сейчас он возглашая стихи из Корана, доказывал, что Сайд Пахлаван стал шахидом, и благословлял его.
Покойного сняли с носилок и опустили в могилу. Снова громко зарыдали Мирак, родные Сайда Пахлавана. А когда могилу засыпали землей и остался только невысокий холмик над последним пристанищем человека, снова послышался голос казия, читавшего Коран. Он читал нараспев, жалобно, чтобы сердца присутствующих исполнились печали и сожаления. Все опустились на землю, сказали «аминь».
Этим закончился погребальный обряд.
Люди стали расходиться. Файзулла Ходжаев, Акчурин, Муиддинов уехали в своих фаэтонах. А к председателю ЧК, стоявшему поодаль и следившему, как расходится народ с кладбища, подошел Хайдаркул.
— Ваш начальник захотел выступить, а что он тут наговорил? — спросил он.
— Он почему-то растерялся вдруг,— сказал председатель.— Мне кажется, он кого-то увидел и осекся. Конечно, это неспроста... Приходите вечером — разговор есть.
— Хорошо,— ответил Хайдаркул и отошел от него.
Асо старался успокоить Мирака, Хайдаркул усадил их в фаэтон, и они поехали в город. Мирак остался для Хайдаркула единственной живой памятью о старом друге.
Улица перед воротами дома Сайда Пахлавана была полита водой и подметена. У входа, прижав руки к груди, стояли родственники и друзья покойного и приглашали на поминки.
Во дворе и в мехманхане были приготовлены места для гостей, расстелены дастарханы, расставлены подносы с лепешками и сладостями. И в комнате и во дворе сидели муллы и читали Коран. Квартальный имам, очень скромный, непритязательный человек, сидел во дворе и, во весь голос восхваляя Сайда Пахлавана, просил для него милосердия у бога. Когда поток поминальщиков немного уменьшился, из комнаты вышел важный имам квартала Пои Остона. Сходив по нужде и совершив омовение, он подошел к имаму, присел возле него и сказал:
— Я слышу, вы от всего сердца читаете Коран и молитесь о покойном.
— Что ж нам теперь остается делать — только это мы и можем! — ответил скромный мулла.
— Конечно, теперь мы только это и делаем, — сказал важный мулла и добавил тихим голосом: — Но хотел бы я знать: покойный, перед тем как отдать богу душу, обратился ли к нему, сказал ли хоть слово? Ведь он умер на руках у русских, в больнице Кагана...
— Как бы там ни было, но он погиб, защищая правоверных от пуль мстителей. У меня нет сомнений в том, что он стал шахидом.
— Шахидом считается тот, кто погиб во имя ислама, в борьбе за веру, а не тот, кто...
— Путь ислама — путь к правде. И кто падет жертвой в пути к правде, становится шахидом, в этом нет сомнений, домулло!
— Но, говоря о правде, какую правду вы имеете в виду? — спросил важный мулла.
Не успел скромный мулла рта раскрыть, как вошли с улицы Хайдаркул, Асо и Насим-джан, ведя под руки плачущего Мирака, который все твердил: «Дада-джан».
Мирак пошел во внутренний двор, а остальные сели на суфе. Скромный мулла прочел стих из Корана, все подняли руки и сказали «аминь». Тогда мулла, который знал Хайдаркула, обратился к нему:
— Господин Хайдаркул, на кладбище читали Коран или нет? Хайдаркул тотчас понял смысл его вопроса.
— Да,— отвечал он,— казий Сайд читал, как положено, Коран, и мы похоронили Сайда Пахлавана по всем мусульманским законам и правилам. Сайд Пахлаван был верным мусульманином.
— Говорят, что он скончался в больнице в Кагане... Кто-нибудь из его близких был с ним рядом, когда душа покидала его тело?
— Да, я был там, Козим-заде был, родные Сайда. А что, если мусульманин умрет в больнице, это разве не разрешается религией?
— Конечно, нет,— ответил скромный мулла.— Покойный был верным мусульманином, но лучше, конечно, если в последние минуты жизни рядом находятся свои люди.
Хайдаркул ничего не сказал на это и задумался. А скромный мулла кинул многозначительный взгляд на важного муллу. Тот, чувствуя, что камешки могут посыпаться на его голову, сидел тихо и помалкивал. Но внезапно в беседу вмешался Асо:
— Верующим он был или неверующим, теперь уж все равно — он ушел из жизни. Теперь от наших разговоров он не станет ни мусульманином, ни кафиром. А если бы я был на вашем месте, почтенный, я бы дал совет всему вашему сословию не пререкаться с революционным правительством. Убийством одного или двух большевиков враги не добьются своей цели. Напротив, они вызовут к себе лишь ненависть большинства.
— Вы верно говорите, сын мой Асо,— сказал скромный имам.— Но представители нашего сословия почти все богобоязненные люди, никто из них не выступит против правительства... День и ночь мы молимся за долголетие младобухарцев.
— Конечно, конечно,— подтвердил важный имам.
Хайдаркул, которому вопросы имамов напомнили, что большинство населения Бухары все еще религиозно, услышав слова Асо и ответ имамов, улыбнулся про себя и сказал:
— Кто выступает против правительства, тот выступает против бога и пророка.
— Боже упаси! — сказали оба имама.
— Это так,— сказал Хайдаркул,— но ведь такие люди могут и в мечеть не ходить, и не услышать слова своего имама. Однако Асо прав: если вы будете давать правильные советы вашему сословию, то они дойдут до слуха многих людей, а это небесполезно.
— Мы день и ночь молимся за наше справедливое государство! — заискивающе проговорил важный мулла и встал с места, так как в ворота вошло много людей, пришедших на поминки.
Когда вновь прибывшие расселись кто в комнате, кто во дворе — и стали слушать чтение Корана, стоявший у ворот Насим-джан подал Хайдаркулу знак, подзывая его.
Хайдаркул приблизился к Насим-джану.
— Что случилось? — спросил он.
— Вас и брата Асо вызывают в ЧК. Экстренный совет, - сказал Насим-джан.
Хайдаркул кивнул и, обратившись к родственникам покойного, сказал:
— Придется нам с Асо уйти... Если освободимся от дел, вечером придем непременно. А вы последите за Мираком — уж очень он переживает потерю отца.
Поверженный - Джалол Икрами => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Поверженный автора Джалол Икрами дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Поверженный у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Поверженный своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Джалол Икрами - Поверженный.
Если после завершения чтения книги Поверженный вы захотите почитать и другие книги Джалол Икрами, тогда зайдите на страницу писателя Джалол Икрами - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Поверженный, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Джалол Икрами, написавшего книгу Поверженный, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Поверженный; Джалол Икрами, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн