Здесь выложена электронная книга Над обрывом автора по имени Шеллер-Михайлов А. К.. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Шеллер-Михайлов А. К. - Над обрывом.
Размер архива с книгой Над обрывом равняется 151.49 KB
Над обрывом - Шеллер-Михайлов А. К. => скачать бесплатную электронную книгу
роман
Первая глава
У мухортовских господ ожидали приезда молодого барина. Этот торжественный случай с самого раннего утра поднял на ноги всю дворню в помещичьем доме. Более всего суеты замечалось в правом боковом флигеле, где должен был поселиться на месяц молодой барин. Здесь переставлялась с места на место мебель, обметалась со всего пыль, протирались стекла. В сущности, приготовления были вовсе не сложны, так как в доме уже с месяц жила сама госпожа Мухортова, мать молодого барина, и все было давно уже приведено в порядок. Дворня, по-видимому, просто придралась к случаю, чтоб выказать свое рвение и поразмяться, так как месяц, проведенный в деревне, был месяцем отдыха как для самой госпожи Мухортовой, так и для ее верных слуг; а их у нее было немало. Софья Петровна Мухортова, вдова заслуженного генерала, урожденная княжна Щербина-Щедровская, была старою барынею, сохранившею все привычки провинциального барства и, прежде всего, привычку окружать себя целою ордою толкавшегося в людских, слонявшегося по парадным комнатам и почти ничем не занятого народа. Теперь весь этот народ толпился во флигеле с озабоченными физиономиями, передвигая по десяти раз одну и ту же вещь, стирая по десяти раз пыль с одного и того же места.
Во всей этой ненужной возне не принимала участия только одна молоденькая девушка с гладко зачесанными густыми русыми волосами, с длинными за-: гнутыми вверх ресницами, с правильными чертами чисто русского лица. Она сидела у открытого окна, склонившись над пяльцами,- и, по-видимому, усердно вышивала. Но, наблюдая за ней, можно было заметить, что она то и дело взглядывала в окно и, сощуривая свои большие голубые глаза, всматривалась
вдаль; из окна, выходившего на двор, была видна железная решетка с такими же воротами, а за неюp тянулась лента большой дороги, теперь вся залитая Светом полуденного солнца. На дворе стояла знойная весна.
— Что это ты, Полинька, уж не хочешь ли первая Егору Александровичу на шею броситься, что от дороги-то глаз не отводишь? — неожиданно раздался в комнате резкий и визгливый голос.
Молоденькая девушка вздрогнула от неожида нно-сти и повернула лицо к заговорившей с нею особе.
Это была высохшая, желтая, морщинистая жемщи-на лет сорока пяти с ввалившеюся грудью и жилковатою длинною шеей. Она была одета немного пестро, с претензиями на моду, с множеством бантиков из полинялых лент. Ее жиденькие волосы были сильно взбиты и лежали на низеньком лбу затейливыми фестонами над нарисованными бровями.
— С чего вы это взяли, Агафья Прохоровна? — спросила ее молодая девушка.
— Да как же? Вышивать осталась на галдаре, а сама все на дорогу смотришь, не едет ли наш сокол? — ядовито продолжала Агафья Прохоровна -Я тут целый час сижу, да к тебе присматриваюсь, просто одурь взяла... Только уж смотри не смотри, а толку мало: не попасть вороне в высокие хоромы. Побаловать он с тобою побалует, а уж жениться-то на холопке не женится.
У молодой девушки щеки покрылись еще болеее ярким румянцем, и на глаза навернулись слезы.
— Бог вас знает, что вы такое говорите,— тихо, подавленным голосом сказала она и со вздохом с лова принялась за вышиванье.
Старая дева ядовито засмеялась.
— Скажите! Не знает, что говорят! Невинность в мешочке!..
Она как-то фыркнула со злобой в сторону и торопливо принялась за прерванное на минуту вязанье шерстяного платка. В комнатке с минуту слышалось толь-ко щелканье деревянных вязательных спиц.
— Носы-то вы все очень уж задрали,— продолжала спустя минуту старая дева, с озлоблением перебирая вязательными спицами.— Насели на Софью Петровну всей родней и думаете, что и Мухортововаше,
и вы сами мухортовские господа. Погодите еще, голубчики, рано распетушились... Может быть, еще самим по шапке дадут... И хорошо сделают! А то от вас благородным людям житья нет... Как собаки, прости господи, проходу не даете... Гришка уж на что щенок, еще драть надо его, а туда же! Давеча иду искупаться и слышу, как он говорит кучеру Дорофею: «В холодной воде, дяденька, поди не отмоешь такую шкуру, в щелоку бы надо...». Тьфу! Побежала к Софье Петровне жаловаться, а тут твоя тетушка, Елена Ни-китишна почтеннейшая, и ну хохотать... Дура старая, право, дура... Что она меня выжить, что ли, отсюда хочет? Так я и сама уеду, когда вздумаю... Я не дворовая здесь, я в гости приехала, потому что мне жаль Софью Петровну... одна она здесь! Не с вами же ей компанию водить, не господа еще...
В эту минуту раздался стук копыт и колес. Поля быстро вскочила с места и двинулась к окну, невольно прижав руку к сильно забившемуся сердцу. Старая дева заметила это движение.
— Беги, беги, бросься на шею! — визгливым, насмешливым тоном проговорила она.
Поля сконфуженно, бессильно опустилась на стул.
— Что, видно, силы-то нет?.. Эх ты! Говорю я тебе, что ни за грош пропадешь,— продолжала Агафья Прохоровна и, придвинув стул поближе к молодой девушке, более мягко прибавила: — Я тебе же добра желаю. Знаю я этих господ. Поиграют с вашей сестрой и бросят. Что хорошего-то? Теперь не прежние времена, когда вашу сестру за своих же дворовых с брюхом замуж выдавали, и все такое...
Она наклонилась к девушке, и ее лицо приняло заискивающее выражение.
— Ты мне скажи, голубка, что? как у вас там?
Зашло-то далеко?
— Оставьте вы меня в покое! — болезненно вздохнула девушка.—Вам то что За дело? Разузнать все хочется, чтоб по всей губернии потом сплетничать.
— Скажите пожалуйста! Сплетничать! — воскликнула Агафья Прохоровна с раздражением.— Да чего же мне больше знать, чем я знаю. Захочу и стану везде рассказывать. Антересу-то только мало в вас... Ваш же щенок Гришка сказывал, что видел в замоч-
ную скважину, как ты с Егор Александровичем целовалась...
— Врете вы!—крикнула потерявшая всякое терпение девушка.
— Не я вру, а Гришка врет... да еще бабушка надвое сказала, врет ли...
— Низкая вы душа, вот вы что!
— Ах, боже мой, какая сердитая, да не страшная! Ты-то, простая душа, барской любовницей хочешь быть... И то сказать, мать твоя тоже беременною от барина была, когда за твоего отца, за Прокофья-то, ее выдали... Через шесть месяцев и ты родилась... Барская родня вы все... Хамы...
Потом, взглянув с презрением и злобой на молодую девушку, она прибавила:
— А вот если бы ты не грубила, когда благородные люди с тобой разговаривают, так я бы тебе сказала, что мне Софья Петровна говорила насчет своих прожектов женить своего Егора Александровича.
— Женить! —воскликнула с испугом Поля.
— Да-с, женить!.. И невеста уж есть... Не ты, не ты, голубушка!.. Говорить-то только я с тобой теперь не Желаю, после твоих грубостей... На край света от вас уехала бы...
Старая дева свернула свое вязанье, вздернула высоко голову и с гордым видом зашагала к выходу. Молодая девушка, опустив на колени руки, замерла па месте.
Агафья Прохоровна направилась к левому флигелю, носившему у Елены Никитишны, мухортовской домоправительницы, название «странноприимного покоя». Когда в деревню приезжала генеральша Мухор-това, к ней тотчас же собирались разные приживалки и странницы. Кормить этот люд, потешаться над ним, выслушивать всякие деревенские сплетни, это было одной из слабостей Софьи Петровны. Войдя в среднюю комнату странноприимного покоя, Агафья Прохоров-, на прошла на маленькую террасу, выходившую в-глухую боковую часть сада, охватывавшего барский дом с трех сторон. Здесь на ступенях сидела опустившаяся и обрюзгшая пожилая женщина, вся в черном, с головой, покрытой, несмотря на полуденный зной, большим шерстяным черным платком. Услыхав за собою шаги, женщина тяжело и глубоко вздохнула, сжав
в трубочку толстые губы и подняв вверх заплывшие жиром глаза. Ее лицо вдруг приняло, на всякий случай, набожное выражение, точно она молилась в душе.
— Что вздыхаешь, мать Софрония? —- небрежно спросила Агафья Прохоровна, присаживаясь тоже на
ступеньку.
— О мире, мать моя, о мире сокрушаюсь,—отозвалась мать Софрония, снова тяжело вздыхая.
—- Да, уж нечего сказать, нынче свет! — раздражительно проговорила Агафья Прохоровна.— Не смотрела бы на людей!
Она помолчала с минуту.
— Сегодня меня с самой ранней зари на черта посадили! — со злобой отрывисто произнесла она.— Только проснулась, Гришка дерзостей наделал... таких, таких, что и теперь всю мутит!.. Без порток в его годы-то еще мальчишки ходят, а он туда же, дерзости! Пошла жаловаться Софье Петровне, так Елена Ники-тишна меня же вышутила! Шутиха я им досталась!.. Потом пошла смотреть флигелек Егора Александровича, как там всё и прочее, а Прокофий, старый хрен, вдруг мне и выпалил: «Вам тут не место: молодой барин еще приедет, да увидит, так рассердится: приживалок-то да салопниц, сами знаете, он не жалует!» Это я-то приживалка, я-то черносалопница! И тоже точно королевича какого ждут, возню подняли, все скребут и моют. В трубу все выпустят, тогда и в грязи еще находятся! Невеста-то еще пойдет за него либо нет, а без женитьбы... долгу-то тоже больше, чем волос на голове. А тоже не всякая пойдет, видя, как дом-то весь хамы в свои руки захватили, да что он и сам с хамкою связался... А еще ученый, философ!..
— Ох, грехи, грехи! — с набожным вздохом проговорила Софрония.— Правда уж, что хамы всем правят. Не угоден им — и Софье Петровне не мил будешь...
— Уж чего! По их дудке пляшет! —произнесла Агафья Прохоровна с презрением.— И ты посмотри, сколько их, и все одна семья. Ты посчитай: губернаторша мухортовская, Елена Никитишна,—- раз, потом двоюродный ее братец, Прокофий, дворецкий,— два, принцесса его доченька, Пелагея Прокофьевна,— три, Гришка щенок, крестник Елены Никитишны,—
четыре, Дорофей, кучер, тоже свояк им,— это пять, да почитай что все — и Митюшка-повар, и Глашка-горничная, и Анна-скотница, да все, все роденька Елены Никитишны... Вот уж истинно саранча насела... Только вот не знаю, кто теперь при Егоре Александровиче камердинером состоит. Кажется, у них некого было из своих-то к нему приткнуть...
Она вдруг что-то вспомнила и засмеялась.
— Впрочем, и то сказать, между собою родня, да и Мухортовым не чужие. Елена-то Никитишна, известно,— дедушкин грех, мухортовская кровь. Ну, и Про-кофий-то, говорят, когда еще в казачках состоял, старой барыне уж больно потрафить умел, а потом жену взял на третьем месяце беременную. Пелагея-то тоже ведь барского рода... Только таким-то... вот у нас поп такой-то дочери вдовой солдатки имя Епистимьи дал. Солдатка взвыла, а он и говорит: «Какие же имена я после того законным детям буду давать? Твоя незаконная, пусть Епистимьей и будет». Так ее и зовут теперь Епистимья да Епистимья... Другого и прозвища нет...
— Уж что говорить! Известно, по грехам и наказание,— сонливо согласилась Софрония.
— А наши хамы думают и точно, что они мухортовские сродственники,— продолжала горячиться Агафья Прохоровна.— А таких-то сродственников ради одного стыда держать бы в доме не следовало! И ведь как забрали в руки Софью Петровну! Так ею и вертят, так и вертят... До чего только дойдет: как крепостпые-то были, так можно было эту орду содержать да ублажать, а теперь капиталы-то подбираться что-то стали, именье-то заложено-перезаложено... Тоже ведь Елены Никитишны братец управлял, охулки на руку не положил, теперь только за прекращением живота вакансию оставил... Кого-то выберут в управители... Да, уж нечего сказать, в разор разорили господ. Только разве женитьбой и поправятся...
В это время послышалось легкое сопенье с присвистом. Агафья Прохоровна, круто оборвав речь, взглянула на свою собеседницу: та сладко спала, медленно кивая головой. Агафья Прохоровна с досадой сплюнула и шумно поднялась с места. Софрония проснулась и, сладко зевая,спросила:
— Что, али завтракать звали?
— Ну, да, так тебя и позовут сегодня завтракать. Принц-то, Егор-то Александрович, нашу сестру не любит! — досадливо сказала Агафья Прохоровна. — Так как же? — растерянно спросила Софрония. - А вот погоди, покланяйся Елене Никитишне, чтоб соблаговолила что-нибудь дать...
В эту минуту в комнате послышались шумные шаги, и что-то сильно зазвенело. Обе женщины обернулись разом.
В комнату вошел мальчуган лет двенадцати с под носом. Он почти бросил поднос на стол и, обращаясь к обеим женщинам, резко и грубо сказал:
— Есть принес!
И тотчас же повернулся к ним спиною и вышел.
— А, каков подлец Гришка!.. Есть принес!.. Точно псам каким, прости господи,— воскликнула Агафья Прохоровна, отплевываясь.
— Первые будут последними, а последние первыми, сказал господь наш,— с покорным вздохом произнесла Софрония.— Что ж, пойдем, мать, закусим, а там и соснуть можно до обеда...
— Эк тебя развезло, походя спишь! — сказала Агафья Прохоровна.
— Ночь-то молишься, устанешь тоже,— ответила, позевывая, Софрония.
— Молишься! — проворчала Агафья Прохоровна, враждебно посматривая на нее, точно хотела сказать: «Знаю я, как ты молишься, за десять комнат храп слышен!»
В это время в столовой, отделанной дубом и уставленной цветами, уже сидели за завтраком Мухорто-вы: сама Софья Петровна, очень красивая, видная, хотя уже значительно обрюзгшая женщина лет пятидесяти; ее сын, Егор Александрович, молоденький гвардейский офицер, с тонкими чертами лица, с темно-серыми глазами, с вьющимися темно-русыми волосами, с едва пробивавшимся на верхней губе пушком, и брат ее покойного мужа, Алексей Иванович Мухортов, бывший военный, а теперь агроном и земец, тучный весельчак, переваливший за пятый десяток. На Софье Петровне было шелковое платье
цвета сурового полотна; оно было сшито по последней моде и щедро отделано шелковыми плетеными кружевами под цвет материи; из-под длинного шлейфа с широкими плиссе виднелись густо собранные, ослепительно белые кружева; на гладко, но не без искусства причесанных, сильно уже поседевших волосах, сверх широко заплетенной косы, была накинута косынка из кружев того же цвета, как платье и его отделка; длинные лопасти косынки, спускавшиеся за ушами, ниспадали на- грудь и здесь, связанные крупным бантом, были приколоты изящной брошью, изображавшей пучок колосьев с брильянтами вместо зерен. На Егоре Александровиче был надет щеголеватый белый китель, замечательно ловко охватывавший стройную фигуру молодого гвардейца. Щеголеватость и изящество проглядывало здесь во всем: в наряде хозяев, в украшениях столовой, в сервировке стола, даже в одежде прислуживавшего за столом Прокофья, серьезного и почтенного на вид старика, в белом галстуке, в белых перчатках и в черном фраке, и в одежде Елены Ники-тишны, приготовлявшей на спирту кофе в серебряном кофейнике, одетой в коричневое шерстяное платье с такой же пелеринкой и в белом чепчике с коричневыми шелковыми завязками; ее полную и белую шею охватывал гладкий, белый воротничок, а из-за таких же гладких белых манжет выставлялись выхоленные, мягкие и белые руки. Полную противоположность с этим изяществом, щеголеватостью и степенною сдержанностью представлял только Алексей Иванович Мухортон: это был коротконогий, короткошеий, короткорукий, крайне подвижный толстяк в коротких серых панталонах, вытянутых на коленях и измятых под ко-ленями, и в таком же пиджаке или, как выражается он сам, балахоне, залитом на груди жиром, капавшим во время обедов и завтраков с длинных усов совершенно лысого, вечно жестикулировавшего, вечно покрытого потом, вечно лоснящегося старика.
— Я тебе очень благодарна, Алексис,— говорила протяжно и немного нараспев Софья Петровна,— что ты.тотчас приехал...
— А ты думала, что я приеду, когда светопреставление будет? — ответил Алексей Иванович, засмеявшись жирным, утробным смехом, всколыхавшим его живот.— Дела, так их надо делать скорей...
— О, эти противные дела! — с томным вздохом проговорила Софья Петровна и подняла глаза к потолку.
— Да, как сажа бела,— по-русски заметил Алексей Иванович, махнув рукою.
Разговор велся на французском языке, заметно стеснявшем Алексея Ивановича. Софья Петровна усмехнулась и укоризненно покачала головой.
— Ты неисправим, Алексис,— заметила она.
— Что ж, матушка, что правда, то правда! —сказал толстяк, разводя руками.
— Знаю, что правда,— со вздохом сказала генеральша,— но зачем же людям знать...
— Да, дядя,— вмешался в разговор Егор Александрович,— неужели действительно дела наши уж так безнадежны?..
— Ах ты, фертик! — проговорил по-русски Алексей Иванович и, увидав молящий взгляд Софьи Пет-
ровны, расхохотался и сплюнул.
Генеральша укоризненно покачала головой.
— Неужели так безнадежны,— передразнил дядя племянника, заговорив опять по-французски.— А ты думал, что ты с матушкой мотать будешь, а дела будут, все улучшаться? Нет, брат, нынче не такие времена.- Нынче хочешь жить — умей работать, да так работать... Вот ты посмотри...
Толстяк протянул к племяннику свои руки.
Над обрывом - Шеллер-Михайлов А. К. => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Над обрывом автора Шеллер-Михайлов А. К. дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Над обрывом у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Над обрывом своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Шеллер-Михайлов А. К. - Над обрывом.
Если после завершения чтения книги Над обрывом вы захотите почитать и другие книги Шеллер-Михайлов А. К., тогда зайдите на страницу писателя Шеллер-Михайлов А. К. - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Над обрывом, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Шеллер-Михайлов А. К., написавшего книгу Над обрывом, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Над обрывом; Шеллер-Михайлов А. К., скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн