Я спрыгнул с забора и неожиданно для себя оказался перед внутренним
ограждением, представлявшим собой прочную кирпичную кладку высотой около
метра, а над нею - два метра проволочного заграждения, к которому явно
подведен ток высокого напряжения.
Что же теперь делать?
Может быть стоило попытаться найти что-нибудь, чем можно было бы
вызвать короткое замыкание. Но в этом случае охранная сигнализация
сработает точно же, как и от датчика на внешнем заборе.
Или лучше перелезть назад, за увитую плющом ограду и попытаться
проникнуть через ворота? Может быть, мне удастся попасть внутрь, взяв
как-нибудь охрану на пушку? Синка разбирает любопытство по отношению ко
мне не меньше, чем меня по отношению к нему. Если он уже прослышал о моем
благополучном замедленном полете с окна шестого этажа совсем в духе Мери
Поппинс... то, пожалуй, стоит попытаться. По крайней мере я доживу до того
момента, когда воочию увижу, что же, собственно, представляет из себя
Синк. Все, что мне было известно о Синке, характеризовалось настоящим
временем. О его прошлом я знал только то, что ни один из архива не
содержал никаких упоминаний о нем.
А может быть...
- Привет. Как протекает ваша частная война?
Я тяжело вздохнул. Он плавно опустился рядом со мною, все еще в
человеческом обличье, одетый в темный костюм. Свою ошибку я обнаружил,
когда он подошел поближе. Он просто изменил цвет своей кожи, чтобы создать
прямо на ней видимость костюма, рубахи и галстука. На расстоянии выглядело
это вполне правдоподобно. Тем более, что ему ничего не нужно было скрывать
под одеждой.
- А я-то думал, что избавился от вас, - признался я. - Вы сейчас
стали больше?
С виду размеры его почти что удвоились.
- Да. Я проголодался.
- Вы не шутили, когда жаловались на свой аппетит?
- Война, - напомнил он мне. - Вы намерены осуществить вторжение?
- Уже осуществил. Только вот мне ничего не было известно об этом
втором заборе.
- Может быть, я смогу...
- Нет! Нет, я запрещаю вам все, что только ни взбредет вам в голову!
Только наблюдайте!
- А что наблюдать? Вы ничего не сделали вот уже на протяжении
нескольких минут.
- Что-нибудь придумаю.
- Разумеется.
- Но что бы я ни делал, я не стану прибегать к вашей помощи, ни
сейчас, ни когда бы то ни было. Если вам так уж хочется наблюдать, ради
Бога, будьте моим гостем. Только ни в коем случае не вздумайте мне
помогать.
- Никак не пойму, почему вы так против этого.
- Это все равно что прослушивать чужой телефон. У Синка тоже есть
определенный права, хоть он и сам плут каких мало. ФБР не имеет права
прослушивать его телефон. Его нельзя убивать, если только он первым не
попытается это сделать по отношению к другому. Его нельзя наказывать, если
только он не нарушит закон. И уж тем более нельзя подвергать его опасности
нападения со стороны до зубов вооруженных марсиан!
- Безусловно, безусловно, но если Синк сам нарушит установленные
правила...
- Даже в отношении правонарушителей действуют определенные нормы
закона! - свирепо рявкнул я марсианину.
Он ничего не ответил. Просто стал рядом со мною, в тусклом свете,
исходившем из окон дома, - два с лишним метра то ли человек, то ли
неизвестно чего.
- Эй, каким образом вам удается проделывать все эти ваши фокусы?
Врожденная способность?
- Нет. У меня с собой все необходимые причиндалы.
Что-то само высунулось из его гладкой, как у ребенка, груди, что-то
твердое и блестящее, как металл.
- Вот это, например, уравновешивает механическую инерцию. Другие
столь же портативные орудия уменьшают силу тяжести или преобразуют воздух
в моих легких, делая его пригодным для дыхания.
- И вы храните все это у себя внутри?
- А почему бы и нет? Я могу держать внутри предметы любого размера.
- Ого!
- Вы сказали, что имеются определенные правила, которых надо
придерживаться, даже когда имеешь дело с преступниками. Но вы ведь сами
уже нарушили эти правила. Вы без разрешения вторглись во владения,
являющиеся чужой собственностью. Вы покинули место, где произошел
несчастный случай в данной случае, гибель дона Доминго. Вы...
- Ладно, хватит.
- Тогда...
- Ладно, я еще раз попытаюсь растолковать вам все с самого начала.
Я зря тратил слишком много драгоценного для меня времени. Куда важнее
сейчас для меня было преодолеть забор. Но тут, сам не знаю почему, я
ничего не мог с собою поделать. Ибо в каком-то смысле марсианин был прав.
Мое поведение ничего общего не имело с правилами...
- Так вот, правила здесь совсем ни при чем, - так я сказал ему. - По
крайней мере, не в них суть. А суть в том, у кого власть. Синк прибрал к
своим рукам весь этот город, а потом ему, безусловно, захочется то же
самое сделать и с другими городами. Слишком уж многое сгреб он под себя
власти. Вот почему кто-то обязательно должен его остановить. Но вы даете
мне тоже слишком много силы. А человек, у которого слишком много силы или
власти, в конце концов теряет голову. Я сам себе уже не доверяю, когда вы
находитесь на моей стороне. Ведь я детектив. Нарушая закон, я не исключаю
возможности того, что меня посадят в тюрьму, если только мне не удастся
обосновать причины, по которым я это сделал. Это заставляет меня
действовать осторожно. Если я имею дело с преступником, который может меня
провести, то мне достаются синяки и шишки. Если же я пристрелю
кого-нибудь, кто этого не заслуживает, то попаду за решетку. Все это
приводит к тому, что я проявляю максимальную осмотрительность. А вот когда
я ощущаю вашу поддержку...
- Вы теряете бдительность, - изрекла темная глыба рядом со мною.
Голос его при этом звучал как-то почти задумчиво, такой присущей
только людям выразительности я от него еще не слышал прежде.
- Вы можете поддаться искушению присвоить себе больше власти, чем это
нужно для вашего же собственного блага. Что ж, честно говоря, я не ожидал
такого проявления мудрости от вашей породы.
- Вы считали нас безнадежными глупцами?
- Возможно. Я ожидал, что вы будете мне благодарны за любую помощь,
которую я в состоянии вам оказать, и будете настойчиво ее домогаться.
Теперь я начинаю постигать смысл вашего отношения ко мне. Мы тоже
стараемся уравновесить количество власти, которым наделены отдельные
личности. Что это за шум?
Раздалось негромкое шуршание, как будто кто-то очень быстро бежал по
траве и даже не пытался это делать украдкой, а тихо это получалось как бы
само собой.
- Не знаю.
- Вы уже решили, каков будет ваш следующий шаг?
- Да, я... Черт возьми! Да ведь это псы!
- Что это - псы?
Они уже были тут как тут. В темноте я не мог различить, какой породы
эти собаки, но были они крупные и совсем не лаяли. Шурша скребущими по
асфальту когтями, они срезали угол с обеих сторон шедшей по кругу стены и
теперь быстро, даже очень быстро мчались прямо к нам. Я приподнял, как бы
взвешивая, свой гиро и понял, что пуль у меня вдвое меньше, чем собак.
Неожиданно зажглись прожекторы, многочисленные и очень яркие, заливая
светом все вокруг. Я выстрелил, устремившаяся из угла молния настигла одну
из собак. Она упала, перевернулась и затерялась среди своры.
Огни всех прожекторов стали густо-красными, кроваво-красными. Собаки
остановились. Шум затих. Один пес, ближайший, был полностью оторван от
земли, застыв прямо посреди своего прыжка, яркими рубинами горели его
оскаленные зубы.
- Я, как мне кажется, предоставляю вам сейчас достаточно времени, -
пробормотал марсианин. - Или все вернуть так, как было?
- Что это вы сделали?
- Я воспользовался демпфером инерции в спроецированном поле. Эффект
таков, будто время остановилось для всех, кроме нас. Учитывая
продолжительность того времени, что я вынудил вас потратить, когда вы
пытались мне обосновать свое отношение к моей помощи, - это минимум того,
что я должен для вас сделать.
Собаки слева от нас, собаки справа, и все вокруг залито ярким светом.
И еще я заметил людей с ружьями, которые застыли, как статуи, вдоль
широкой садовой дорожки.
- Не знаю, насколько правомерны ваши действия, - сказал я. - Однако я
погибну, если вы выключите свой прерыватель времени. Но это - в последний
раз. О'кэй?
- О'кэй. Будем пользоваться только демпфером инерции.
- Я обойду дом с противоположной стороны. Только тогда вы отключите
это свое устройство. Это даст мне какое-то время на то, чтобы найти
подходящее дерево.
Мы двинулись вперед. Я осторожно ступал среди застывших статуй собак.
Марсианин плыл позади меня прямо по воздуху, как гигантский призрак.
Проход между внутренним и внешним заборами шел по широкой дуге к
воротам перед домом. Поблизости от ворот внутреннее ограждение смыкалось с
внешним забором, и дальше ходу не было. Но еще до того, как мы достигли
этого места, я нашел подходящее дерево. Оно было большим и очень старым, и
одна из его веток, достаточно толстая, простиралась у нас над головой выше
внутреннего забора.
- Прекрасно. Выключайте свое устройство.
Темно-красный цвет вдруг сменился ослепительно белым.
Я поднялся по плющу. Длинные мои руки и цепкие пальцы были серьезным
подспорьем в моем широко известном искусстве лазить, как обезьяна. Теперь
уже не имело никакого смысла тревожиться о том, что могут сработать
датчики сигнализации. Мне пришлось какое-то время раскачиваться из стороны
в сторону, стоя на внешнем заборе, в попытках ухватиться пальцами за
нужную мне толстую ветку. Под тяжестью моего тела она опустилась на добрый
метр и начала трещать. Перебирая руками, я продвинулся по ней, а затем,
исчез в листве, постаравшись не зацепить внутреннее ограждение.
Разместившись поудобнее на дереве, я приступил к критической оценка
ситуации, складывавшейся теперь в усадьбе Синка.
На лужайке перед домом было не менее трех вооруженных ружьями
охранников. Они передвигались так, как будто что-то искали, но не
рассчитывали ничего найти. Они теперь предполагали, что суматоха улеглась
сама собой.
Марсианин воспарил в воздух над оградой... И зацепился за самую
верхнюю проволоку. Проскочила яркая голубая искра, и он рухнул вниз, как
мешок с пшеницей. При падении он еще ударился о каменную кладку внешнего
забора, затем упал на землю, а электрические искры все продолжали плясать
и шипеть на нем. В прохладном ночном воздухе потянуло запахом озона и
паленой плоти. Я спрыгнул с дерева и бросился к нему. Но не стал
прикасаться к телу. Меня бы убило электрическим током.
Его все равно уже убило это совершенно определенно.
Я бы до этого никогда не додумался. Пули не причиняли ему малейшего
вреда. Чудеса он мог творить по собственному усмотрению. Как же так
случилось, что он погиб прикоснувшись к простому электрическому проводу?
Если бы он хотя бы мельком упомянул об этом!
А вот я со своим попустительством стал косвенным виновником гибели
совершенно непричастного к моим делам существа. В чем я клянусь, так это в
том, что больше уже никогда в жизни не допущу ничего подобного...
Теперь в нем уже не осталось ничего человеческого. Различные
металлические штуковины торчали из разных мест мой мертвой массы, что
когда-то была антропологом с далеких звезд. Потрескивание тока еще
продолжалось несколько секунд и наконец прекратилось. Я вытащил из этой
мертвой массы одну из металлических штуковин, быстро сунул ее к себе в
карман и побежал.
Меня тут же засекли. Двигаясь зигзагом, я обогнул огороженный
теннисный корт и помчался к входной двери в фасадной части здания. По обе
стороны от входа были окна на высоте в рост человека. Взбежав по
ступенькам, я с размаху обрушил свой гиро на одно из окон и с грохотом
выбил почти все стекла в нем, после чего одним прыжком слетел вниз и
скрылся среди кустов, росших вдоль центральной аллеи.
Когда события разворачиваются с такой быстротой, приходится
домысливать те пробелы, что возникают между тем, что видишь и чего не
успел увидеть. Все три вооруженных охранника быстро взбежали вверх по
ступенькам и бросились в переднюю дверь, крича во всю силу своих легких.
Я двинулся вдоль боковой стенки дома, рассчитывая найти другое окно.
Кто-то, должен быть, все-таки догадаться, что я никак не мог бы
пролезть внутрь через осколки стекла, что еще торчали в оконной раме. Он,
наверное, переорал всех остальных: я услышал, что охота возобновилась. Я
забрался по стене и нашел небольшой выступ снаружи под неосвещенным окном
на втором этаже. Не производя большого шума, мне удалось проникнуть в
здание через это окно.
Впервые за всю эту безумную ночь я ясно осознал свое положение. Мне
почти ничего не было известно о внутренней планировке дома, и я ни
малейшего представления не имел, где нахожусь в настоящее время. Но, по
крайней мере, мне были теперь известны правила игры. Фактор
неопределенности - этот марсианин, "Бог из машины" - больше не
фигурировал.
А правила игры были таковы: кто бы меня ни увидел, убьет при первой
же возможности. И сегодня ночью больше уже не будет рядом со мною никаких
добросердечных самаритян, никаких благожелателей, которые могли бы прийти
мне на помощь. Меня больше не тяготит проблема нравственного выбора. Никто
уже не станет предлагать мне сверхъестественную помощь, требуя взамен мою
душу или что-нибудь еще. Все, что от меня требовалось теперь - это
стараться как можно дольше оставаться в живых.
А вот случайный прохожий погиб!
Спальня оказалась пустой. Вот дверь в ванную, дверь встроенного
шкафа. Из-под третьей двери просачивался желтый свет. Выбора у меня не
было. Я вытащил гиро и потихоньку отворил третью дверь.
Над спинкой большого кресла дернулось лицо сидевшего в нем человека,
обернувшись ко мне. Я показал ему пистолет и продолжал держать его под
прицелом все то время, что мне потребовалось, чтобы обойти кресло и
оказаться напротив него. В комнате никого больше не было.
По лицу этому давно уже плакала бритва. Было оно мясистым, не таким
уж молодым, однако достаточно правильным, если не считать огромного носа.
- Я вас знаю, - произнес этот средних лет человек, произнес довольно
спокойно, учитывая обстоятельства.
- И я вас знаю.
Это был Адлер, тот самый, который впутал меня в эту кутерьму, сначала
тем, что сожительствовал с женой Моррисона, а затем - убив Моррисона.
- Вы тот самый парень, которого нанял Моррисон, - сказал Адлер. -
Несговорчивый частный детектив. Брюс Чизборо. Почему бы вам не остаться в
стороне от всего этого?
- Не могу позволить себе такое.
- Не смогли не позволить себе такого. Хотите кофе?
- Спасибо. Вы понимаете, что произойдет, если вы закричите или
отколете что-нибудь иное в таком же духе?
- Разумеется.
Он взял стакан с водой, воду вылил прямо в урну. Затем взял со стола
серебреный термос и налил в свою чашечку и еще в стакан, движения его были
неторопливыми и спокойными. Он не хотел заставлять меня нервничать.
Сам он, казалось, не очень-то был обеспокоен моим вторжением. Это в
какой-то мере меня успокаивало, поскольку давало надежду, что он не
совершит какую либо глупость. И все же... Точно такое же спокойствие
просматривалось и в поведении дона Доминго, и я знал причину. И Адлер, и
дон Доминго, и любой другой, кто работал на Синка, все они безоговорочно
ему верили. В какой бы переплет они бы ни попали, они были уверены, что
Синк обязательно их выручит.
Я удостоверился в том, что Адлер отпил достаточно большое количество
кофе и с ним ничего плохого не случилось, и только после этого прикоснулся
к своему стакану. Кофе был черный, очень крепкий, приправленный приличной
дозой отменного коньяка. Первый же глоток доставил мне такое удовольствие,
что я слегка улыбнулся Адлеру.
Адлер улыбнулся мне в ответ. Взгляд его оставался открытым,
внимательным, как будто он очень опасался оторвать от меня глаза. Как
будто он ожидал, что я могу в любую минуту взорваться. А я все еще думал о
том, не мог ли он незаметно подсыпать что-нибудь в мой стакан. Но ничего
не мог придумать.
- Вы совершили ошибку, - сообщил я ему и отпил еще глоток кофе. -
Если бы меня звали Рип-Молот или Майк-Герой, я бы, наверно, бросил все
это, как только узнал бы, что вы связаны с людьми Синка.
1 2 3 4