Зачем? Генералы уже сошлись во мнениях: гибель Великанова, несомненно, связана с конкуренцией на поприще пластической хирургии. Убийственная красота чревата убийствами — так рассуждали они.
…— Понимаете, Гавриил Михайлович, — нудно и неуверенно оправдывался Веня, — они с самого начала так натоптали на месте преступления, мешали собирать вещественные доказательства… Ну а потом, конечно, было уже поздно…
Прокурор Москвы, государственный советник юстиции второго класса Гавриил Михайлович Афанасьев откинулся на спинку служебного кресла, смягченную повешенным на нее пиджаком, и, прищурясь, посмотрел на следователя Васина. Точнее, сквозь него — на выразительную картинку осмотра места происшествия в присутствии генералитета, которую Васин только что ему изобразил.
«Эх, Веня, голубь ты мой сизокрылый, что ж ты робкий такой уродился? Если начальства трусишь, как же тебя на преступников выпускать?»
Гавриил Михайлович понимал в глубине души, что несправедлив: самый храбрый милиционер может робеть в присутствии начальства. (Так же, как бояться стоматологов.) Однако он отдавал себе отчет и в том, что бросать ранимого следователя Веню Васина в дело, предположительно кишащее интересами о-очень крупного начальства и бизнеса, — все равно что в бассейн с акулами. Схрупают и косточек не оставят. А кто убил Великанова, так и останется неизвестным.
— Ну вот что, Васин, — обратился прокурор Москвы к следователю с покровительственной лаской, точно директор школы к ученику, — ты молодой, умный, у тебя еще на служебном поприще встретится сто возможностей проявить себя. А дело об убийстве Великанова давай-ка поручим нашему опытному, можно сказать, матерому сотруднику…
Васин понурил голову. «Так я и знал, что со мной никто не будет считаться», — прочитывалось на его закрасневшемся, опущенном вниз лице…
— Георгию Яковлевичу Глебову, — проявив максимум дипломатии, со скрытым торжеством закончил Гавриил Михайлович. — Очень прошу тебя, Васин, уступи. Сам знаешь, раскрутиться надо человеку. У тебя все впереди, а в его возрасте нельзя ждать милостей от природы… то есть… одним словом, ты меня прекрасно понял.
Лицо Вени прояснилось. Ему предлагали проявить благородство! Ему предлагали уступить не из-за того, что он не справится с делом (даже если это в действительности так), а для того чтобы протянуть руку помощи старшему следователю по особо важным делам советнику юстиции Георгию Яковлевичу Глебову, о проблемах которого было известно всей Мосгорпрокуратуре. Да пожалуйста! Да с превеликим удовольствием! Только намекните, Веня готов помочь…
Глебов, неторопливый коренастый мужчина с продолговатым, длинноносым и смуглым, как бы вырубленным из камня на знаменитом своими идолами острове Пасхи лицом, служил в Управлении по расследованию бандитизма и убийств Мосгорпрокуратуры; отличаясь мертвой хваткой и безошибочной интуицией, он закончил не один десяток особо сложных и важных дел. И однако же, при всех заслугах и выслугах, получив классный чин советника юстиции, Жора прочно застрял в этом звании. Ему никак не присваивали очередного классного чина — старший советник юстиции, — что эквивалентно воинскому званию полковника. А Глебову так хотелось покрасоваться в полковничьем мундире!
Георгия Глебова в Мосгорпрокуратуре так и звали Подполковник. Когда не вспоминали другого, связанного с нелегкими семейными обстоятельствами, прозвища, употребляемого между своими, но звучащего оскорбительно для постороннего слуха. Глебовское неудовлетворенное честолюбие и умение продуктивно работать являлись лучшими рекомендациями, для того чтобы поручить ему дело об убийстве Великанова. Такой, как Глебов, не даст крупным шишкам себя схавать за здорово живешь! Скорее, наоборот: зубами выгрызет из них, кому это убийство было выгодно…
В тот же день утешенный дипломатией прокурора Москвы Веня Васин передал дело Георгию Яковлевичу.
Афанасьев крепко надеялся на бульдожью глебовскую хватку. Но чтобы быть окончательно уверенным в раскрытии этого дела, попросил генерал-полковника милиции Прохорова Владимира Игнатьевича, начальника московского милицейского главка, ГУВД Москвы, оказать самую активную помощь следователю. Генерал Прохоров, в свою очередь, обратился к своему подчиненному, новому начальнику МУРа генерал-майору милиции Владимиру Михайловичу Яковлеву, с тем чтобы подключить к этому делу самых лучших оперов. Ведь после изобличения оборотней в погонах отделы МУРа были переукомплектованы за счет низовых районных подразделений.
Генерал Яковлев раньше был правой рукой Вячеслава Ивановича Грязнова. Он отличался не только кристальной честностью, но и обладал большим опытом, помноженным на редкие способности сыщика угро. Одним словом, прокурорский следователь Глебов мог ожидать серьезной поддержки со стороны Московского уголовного розыска…
Перед прокуратурой и ведомством внутренних дел была поставлена задача раскрытия убийства пластического хирурга Великанова в самые сжатые сроки.
— Какая непристойность, — громко сказала Ирина Генриховна.
Александр Борисович Турецкий, не разделяя пристрастия жены к телевизионным шоу, читал в это время «Совершенно секретно», уютно устроившись в кресле. Вынырнуть из-за газеты и уставиться в телеэкран его заставила только эта реплика и — особенно — прозвучавшее в Иринином голосе отвращение. То и другое было как минимум нетипично для его подруги жизни. Супруги Турецкие — люди не первой молодости, но далекие от старческого брюзжания по поводу развращенности современного мира, а что касается секса, они никогда не были ханжами… Что же это у нас за порнуху крутят в самый прайм-тайм?
Увиденное не показалось Турецкому порнографией. Скорее, фильмом ужасов. На экране старушонке сдирали кожу с лица… Точнее, это в первый момент увиделось неким зверством: Турецкий сразу же понял, что руки в резиновых перчатках принадлежат не маньяку, а хирургу, и страшные на вид инструменты предназначены для спасения, а не истребления жизни. И все-таки — кровь, разрезы, сверкание металла, несчастное уязвимое человеческое лицо… Короче, душераздирающее зрелище.
— Это что такое? — обалдело спросил Турецкий у жены.
— Это передача теперь такая, — пояснила Ирина несколько взвинченно. — Называется «Неотразимая внешность». Пластические операции в прямом эфире. Идея такова, чтобы проследить весь путь человека, который решился на пластическую операцию: от того, что было, до того, что получилось. Ну и, соответственно, со всеми хирургическими этапами… Нравится?
— Бр-р! Но я не понял: непристойность-то в чем?
Против воли Турецкий не мог оторвать взгляд от экрана: страшные и неприятные зрелища обладают неотразимой притягательностью. Как достоверно снято — документально, подрагивающей камерой, никакой глянцевой художественной кинематографичности. Точный расчет! Документальность-то и ценится выше всего. Кому интересно смотреть безупречно срежиссированную сцену секса в голливудском фильме? Скукотища! А незапланированное, внешне случайное похлопывание по обтянутой джинсами заднице в каком-нибудь зрелище вроде давно почившего «За стеклом» и его ныне живых и размножающихся клонов воспринимается как верх сексуальности…
— А непристойность, Шурик, в том, что происходит окончательное развенчание образа женщины. — Ирина Генриховна резала правду-матку с учительской безапелляционностью. — Началось с рекламы гигиенических прокладок, дезодорантов, средств для удаления волос на ногах — всего, чем женщины пользуются, но предпочитают не афишировать это перед мужчинами. Телевидение как бы говорит подсознанию мужчины: «Все женщины врут, на самом деле они волосатые и вонючие». Ну ладно, допустим, подмышки и прокладки — до всех этих интимностей мужчина добирается не сразу, а постепенно. Но ведь знакомятся люди лицом к лицу! Раньше мужчина имел право думать, что хотя бы черты лица у женщины свои, не купленные за большие деньги в элитной клинике. Так ведь нет, оказывается, и в этом пункте женщины врут: на самом деле они уродливые, только оперированные! «Неотразимая внешность» показывает, что вся красота складывается из кусочков, как мозаика. И очень доступно. Прямо конструктор «Сделай сам»…
— Преувеличиваешь, — скептически отреагировал на тираду жены Александр Борисович. — Женский пол всегда дурил нашего брата с помощью румян, помады, туши, выщипывания бровей и уж я не знаю чего. И ничего, мир не рухнул! И влюблялись, и женились, и не слишком даже пугались, обнаружив рядом на подушке с утра пораньше лицо любимой без косметики…
Губы Ирины приняли недовольно-обиженное выражение. Имея многолетний опыт общения с супругой, Турецкий почувствовал нарастание обиды и, отложив газету, переместился из кресла на диван к Ирине, заключил ее в объятия.
— Не бери в голову, Ирка! Это все мелочи… На стадии знакомства, скажем, лицо играет роль, но потом-то становится важно, какие мысли за ним скрываются. Живут-то с человеком, а не с лицом…
И беспокойно добавил:
— А ты что это смотришь такие передачи? Не нацелилась ли сама на пластическую операцию — как ее там, обтяжку?
— Подтяжку, — поправила мужа Ирина и тут же стала оправдываться: — Ничуть я не нацелилась! Просто интересно время от времени…
— Ага. Интересная непристойность.
— При чем тут… — Ирина покраснела. — Просто интересно посмотреть, до чего дошла современная медицина.
И чтобы не вызвать новой волны иронии со стороны мужа, с преувеличенным вниманием уставилась на телеэкран.
Душераздирающие кадры операций сменила надпись, не менее душераздирающая: на черном фоне — алые, сочащиеся испугом буквы.
— В связи со смертью звезды нашего шоу, выдающегося пластического хирурга Анатолия Валентиновича Великанова… — Печальный голос стал зачитывать траурный текст.
— Надо же, — Ирина обернулась к мужу, — Великанова убили. У них тут двое хирургов, Великанов и Бабочкин, но Великанов главнее… Ну надо же, поверить не могу: убили!
— Жаль, — с глубоким чувством произнес Турецкий. — Очень, очень жаль!
— Но, Шурик, ты же никогда не смотрел эту передачу!
— Очень жаль, — повторил Турецкий. — Хотел на службе расслабиться, но, видно, не получится. Печенкой своей служебной чувствую, что дело об убийстве этого самого выдающегося пластического хирурга Великанова ляжет ко мне на стол.
Предчувствия не обманули Александра Борисовича. Но прежде чем они воплотились в действительность, много воды утекло…
Глава вторая Следственная рутина
Любой следователь, приступая к работе, составляет план расследования — разумеется, на основе имеющихся к этому времени материалов. В план включаются как намечаемые версии, так и список самых неотложных следственных мероприятий для проверки этих версий… Не стал исключением и следователь Глебов, который, склонясь над тетрадным листком, разграфленным на клеточки (почему-то именно тетради в клеточку благотворно действовали на его умственные способности со школьных времен), ковырял тыльным концом шариковой ручки подбородок, обсыпанный черными точками пробивающейся щетины — обрастал бородой Георгий Яковлевич быстро и густо… Итак, каковы должны быть первоначальные ходы?
Первым пунктом действий, занесенным в клетчатую тетрадку, стал повторный выезд на место происшествия и принятие всех мер к закреплению доказательств на месте убийства. Выявление очевидцев. Восстановление портрета киллера. По возможности составление словесного портрета и фоторобота подозреваемого. Объявления его в местный и федеральный розыск. Поиск преступника при содействии оперативных служб МВД и ФСБ.
Второе. Следствие всегда интересуют мотивы преступления. В данном случае — это сфера деятельности пластической хирургии в Москве и в России. Плюс конкретная работа потерпевшего Великанова. Здесь и личные и профессиональные связи пластического хирурга. Значит, надлежит тщательно допросить сотрудников клиники, разобраться с клиентами: кто из них был недоволен хирургом? Кто мог заказать и осуществить его убийство?
Для того чтобы выполнить первый и второй пункты, необходимо сделать третье: узнать все о пластическом хирурге Великанове. Но и этого мало… С глубоким утробным вздохом Георгий Яковлевич записал: «Узнать все о пластической хирургии в Москве, Питере и во всей России». Записал и сам испугался: ничего себе работенка ему предстоит! Под силу ли она одному человеку? Ни в коем случае. А значит, для выполнения большого объема работы вместе с прокурором города Глебов должен создать следственно-оперативную группу. В нее Георгий Яковлевич первым делом без колебаний включил молодого следователя прокуратуры Веню Васина, в качестве дежурного следователя производившего осмотр места происшествия. С ним удалось кратко пообщаться: Глебову показалось, паренек неплохой, очень старательный, хотя и больно застенчивый. Его кандидатура не вызывала сомнений.
Кого еще включить в группу? Людей как будто много, а начнешь приглядываться, не знаешь, кого и взять…
Да вот хотя бы капитан милиции Аркадий Силкин. Сообразительный парень, надежный, силач — много времени уделяет физической подготовке. А вдобавок к профессиональным достоинствам Аркадий — широкоплечий, темно-русый, кареглазый красавец с бровями вразлет — производит неотразимое впечатление на женский пол. Это хорошо, это может пригодиться. Ведь кто в основном пользуется услугами пластической хирургии? Бабы, кто ж еще! Чтобы раскалывать этот сложный контингент, Силкин незаменим.
Когда Глебову пришел на ум Силкин, тут же, по ассоциации, не мог он не вспомнить майора милиции Бориса Теплова, с которым Аркадий крепко дружит. Хотя со стороны ему всегда непонятно было: что связывает этих двух столь непохожих людей? В отличие от Силкина, с его накачанными мускулами, Теплов выглядит тюфяком, даже походка какая-то неряшливая: ходит — ногами загребает. Лицо отсутствующее, будто мысли витают за тридевять земель. Однако тем, кто узнает Теплова получше, скоро становится ясно, что на самом деле ни одна подробность не ускользнет от взгляда его обрамленных белыми ресницами глаз. А если Теплов заприметил какую-то ценную для следствия деталь — все, сливай воду, туши свет: не уйти преступнику! Вцепится намертво. Благодаря таким талантам Борис быстро продвигался по служебной лестнице: вот и майора получил в тридцать с небольшим.
Одним словом, Глебов решил привлечь к оперативной работе этих двух оперов МУРа, будучи заранее уверен, что им не придется бездельничать.
…Несмотря на то что Тропаревский парк служит излюбленным местом отдыха многих окрестных жителей, он вовсе не является закрытой зеленой зоной, предназначенной только для избранных. Поэтому появление в нем никому не знакомого мешковатого молодого человека с задумчиво-отсутствующим выражением на лице удивить местных не могло. Что о нем подумали? «Ну вот, еще один вырвался из загазованного центра, чтобы лишний часок подышать свежим воздухом», — примерно таков был ход мыслей тех обитателей Тропарева, которые вообще удостоили своим вниманием эту скромную фигуру.
На самом деле обитатели Тропарева ошибались. Борис Теплов прибыл на место происшествия не по личной, а по служебной надобности. «Нам нужна зацепка на киллера, — напутствовал его следователь Глебов, — найди нам зацепку, я в тебя верю». Без ложной скромности, Теплов и сам верил в себя. В свою дотошность, в свое умение видеть то, что другие не замечают, в свою счастливую звезду, в конце концов… Не может быть, чтобы он не обнаружил зацепку, — даже некоторое время спустя после убийства, когда, казалось бы, все следы должны изгладиться. Ну а если случится так, что не обнаружит, — значит, Веня Васин, которому тоже с этим не повезло, ни в чем не виноват. Оправдать коллегу — тоже ценно. Теплов развивал в себе альтруизм, как бы отвечая на обвинения тех, кто считал его бездушным карьеристом.
Со стороны могло показаться, что мешковатый увалень совершает по парку моцион, стремясь похудеть. В действительности Борис Теплов уже пятый раз проходил маршрутом, которым убийца, согласно данным, установленным с помощью ищейки Этны, покинул место происшествия. Было это утром, часов около восьми. Парк в это время не безлюден, но убийце удалось сделать свое черное дело быстро и чисто, практически бесшумно, не вызвав ни у кого подозрений, не привлекая лишнего внимания.
1 2 3 4 5
…— Понимаете, Гавриил Михайлович, — нудно и неуверенно оправдывался Веня, — они с самого начала так натоптали на месте преступления, мешали собирать вещественные доказательства… Ну а потом, конечно, было уже поздно…
Прокурор Москвы, государственный советник юстиции второго класса Гавриил Михайлович Афанасьев откинулся на спинку служебного кресла, смягченную повешенным на нее пиджаком, и, прищурясь, посмотрел на следователя Васина. Точнее, сквозь него — на выразительную картинку осмотра места происшествия в присутствии генералитета, которую Васин только что ему изобразил.
«Эх, Веня, голубь ты мой сизокрылый, что ж ты робкий такой уродился? Если начальства трусишь, как же тебя на преступников выпускать?»
Гавриил Михайлович понимал в глубине души, что несправедлив: самый храбрый милиционер может робеть в присутствии начальства. (Так же, как бояться стоматологов.) Однако он отдавал себе отчет и в том, что бросать ранимого следователя Веню Васина в дело, предположительно кишащее интересами о-очень крупного начальства и бизнеса, — все равно что в бассейн с акулами. Схрупают и косточек не оставят. А кто убил Великанова, так и останется неизвестным.
— Ну вот что, Васин, — обратился прокурор Москвы к следователю с покровительственной лаской, точно директор школы к ученику, — ты молодой, умный, у тебя еще на служебном поприще встретится сто возможностей проявить себя. А дело об убийстве Великанова давай-ка поручим нашему опытному, можно сказать, матерому сотруднику…
Васин понурил голову. «Так я и знал, что со мной никто не будет считаться», — прочитывалось на его закрасневшемся, опущенном вниз лице…
— Георгию Яковлевичу Глебову, — проявив максимум дипломатии, со скрытым торжеством закончил Гавриил Михайлович. — Очень прошу тебя, Васин, уступи. Сам знаешь, раскрутиться надо человеку. У тебя все впереди, а в его возрасте нельзя ждать милостей от природы… то есть… одним словом, ты меня прекрасно понял.
Лицо Вени прояснилось. Ему предлагали проявить благородство! Ему предлагали уступить не из-за того, что он не справится с делом (даже если это в действительности так), а для того чтобы протянуть руку помощи старшему следователю по особо важным делам советнику юстиции Георгию Яковлевичу Глебову, о проблемах которого было известно всей Мосгорпрокуратуре. Да пожалуйста! Да с превеликим удовольствием! Только намекните, Веня готов помочь…
Глебов, неторопливый коренастый мужчина с продолговатым, длинноносым и смуглым, как бы вырубленным из камня на знаменитом своими идолами острове Пасхи лицом, служил в Управлении по расследованию бандитизма и убийств Мосгорпрокуратуры; отличаясь мертвой хваткой и безошибочной интуицией, он закончил не один десяток особо сложных и важных дел. И однако же, при всех заслугах и выслугах, получив классный чин советника юстиции, Жора прочно застрял в этом звании. Ему никак не присваивали очередного классного чина — старший советник юстиции, — что эквивалентно воинскому званию полковника. А Глебову так хотелось покрасоваться в полковничьем мундире!
Георгия Глебова в Мосгорпрокуратуре так и звали Подполковник. Когда не вспоминали другого, связанного с нелегкими семейными обстоятельствами, прозвища, употребляемого между своими, но звучащего оскорбительно для постороннего слуха. Глебовское неудовлетворенное честолюбие и умение продуктивно работать являлись лучшими рекомендациями, для того чтобы поручить ему дело об убийстве Великанова. Такой, как Глебов, не даст крупным шишкам себя схавать за здорово живешь! Скорее, наоборот: зубами выгрызет из них, кому это убийство было выгодно…
В тот же день утешенный дипломатией прокурора Москвы Веня Васин передал дело Георгию Яковлевичу.
Афанасьев крепко надеялся на бульдожью глебовскую хватку. Но чтобы быть окончательно уверенным в раскрытии этого дела, попросил генерал-полковника милиции Прохорова Владимира Игнатьевича, начальника московского милицейского главка, ГУВД Москвы, оказать самую активную помощь следователю. Генерал Прохоров, в свою очередь, обратился к своему подчиненному, новому начальнику МУРа генерал-майору милиции Владимиру Михайловичу Яковлеву, с тем чтобы подключить к этому делу самых лучших оперов. Ведь после изобличения оборотней в погонах отделы МУРа были переукомплектованы за счет низовых районных подразделений.
Генерал Яковлев раньше был правой рукой Вячеслава Ивановича Грязнова. Он отличался не только кристальной честностью, но и обладал большим опытом, помноженным на редкие способности сыщика угро. Одним словом, прокурорский следователь Глебов мог ожидать серьезной поддержки со стороны Московского уголовного розыска…
Перед прокуратурой и ведомством внутренних дел была поставлена задача раскрытия убийства пластического хирурга Великанова в самые сжатые сроки.
— Какая непристойность, — громко сказала Ирина Генриховна.
Александр Борисович Турецкий, не разделяя пристрастия жены к телевизионным шоу, читал в это время «Совершенно секретно», уютно устроившись в кресле. Вынырнуть из-за газеты и уставиться в телеэкран его заставила только эта реплика и — особенно — прозвучавшее в Иринином голосе отвращение. То и другое было как минимум нетипично для его подруги жизни. Супруги Турецкие — люди не первой молодости, но далекие от старческого брюзжания по поводу развращенности современного мира, а что касается секса, они никогда не были ханжами… Что же это у нас за порнуху крутят в самый прайм-тайм?
Увиденное не показалось Турецкому порнографией. Скорее, фильмом ужасов. На экране старушонке сдирали кожу с лица… Точнее, это в первый момент увиделось неким зверством: Турецкий сразу же понял, что руки в резиновых перчатках принадлежат не маньяку, а хирургу, и страшные на вид инструменты предназначены для спасения, а не истребления жизни. И все-таки — кровь, разрезы, сверкание металла, несчастное уязвимое человеческое лицо… Короче, душераздирающее зрелище.
— Это что такое? — обалдело спросил Турецкий у жены.
— Это передача теперь такая, — пояснила Ирина несколько взвинченно. — Называется «Неотразимая внешность». Пластические операции в прямом эфире. Идея такова, чтобы проследить весь путь человека, который решился на пластическую операцию: от того, что было, до того, что получилось. Ну и, соответственно, со всеми хирургическими этапами… Нравится?
— Бр-р! Но я не понял: непристойность-то в чем?
Против воли Турецкий не мог оторвать взгляд от экрана: страшные и неприятные зрелища обладают неотразимой притягательностью. Как достоверно снято — документально, подрагивающей камерой, никакой глянцевой художественной кинематографичности. Точный расчет! Документальность-то и ценится выше всего. Кому интересно смотреть безупречно срежиссированную сцену секса в голливудском фильме? Скукотища! А незапланированное, внешне случайное похлопывание по обтянутой джинсами заднице в каком-нибудь зрелище вроде давно почившего «За стеклом» и его ныне живых и размножающихся клонов воспринимается как верх сексуальности…
— А непристойность, Шурик, в том, что происходит окончательное развенчание образа женщины. — Ирина Генриховна резала правду-матку с учительской безапелляционностью. — Началось с рекламы гигиенических прокладок, дезодорантов, средств для удаления волос на ногах — всего, чем женщины пользуются, но предпочитают не афишировать это перед мужчинами. Телевидение как бы говорит подсознанию мужчины: «Все женщины врут, на самом деле они волосатые и вонючие». Ну ладно, допустим, подмышки и прокладки — до всех этих интимностей мужчина добирается не сразу, а постепенно. Но ведь знакомятся люди лицом к лицу! Раньше мужчина имел право думать, что хотя бы черты лица у женщины свои, не купленные за большие деньги в элитной клинике. Так ведь нет, оказывается, и в этом пункте женщины врут: на самом деле они уродливые, только оперированные! «Неотразимая внешность» показывает, что вся красота складывается из кусочков, как мозаика. И очень доступно. Прямо конструктор «Сделай сам»…
— Преувеличиваешь, — скептически отреагировал на тираду жены Александр Борисович. — Женский пол всегда дурил нашего брата с помощью румян, помады, туши, выщипывания бровей и уж я не знаю чего. И ничего, мир не рухнул! И влюблялись, и женились, и не слишком даже пугались, обнаружив рядом на подушке с утра пораньше лицо любимой без косметики…
Губы Ирины приняли недовольно-обиженное выражение. Имея многолетний опыт общения с супругой, Турецкий почувствовал нарастание обиды и, отложив газету, переместился из кресла на диван к Ирине, заключил ее в объятия.
— Не бери в голову, Ирка! Это все мелочи… На стадии знакомства, скажем, лицо играет роль, но потом-то становится важно, какие мысли за ним скрываются. Живут-то с человеком, а не с лицом…
И беспокойно добавил:
— А ты что это смотришь такие передачи? Не нацелилась ли сама на пластическую операцию — как ее там, обтяжку?
— Подтяжку, — поправила мужа Ирина и тут же стала оправдываться: — Ничуть я не нацелилась! Просто интересно время от времени…
— Ага. Интересная непристойность.
— При чем тут… — Ирина покраснела. — Просто интересно посмотреть, до чего дошла современная медицина.
И чтобы не вызвать новой волны иронии со стороны мужа, с преувеличенным вниманием уставилась на телеэкран.
Душераздирающие кадры операций сменила надпись, не менее душераздирающая: на черном фоне — алые, сочащиеся испугом буквы.
— В связи со смертью звезды нашего шоу, выдающегося пластического хирурга Анатолия Валентиновича Великанова… — Печальный голос стал зачитывать траурный текст.
— Надо же, — Ирина обернулась к мужу, — Великанова убили. У них тут двое хирургов, Великанов и Бабочкин, но Великанов главнее… Ну надо же, поверить не могу: убили!
— Жаль, — с глубоким чувством произнес Турецкий. — Очень, очень жаль!
— Но, Шурик, ты же никогда не смотрел эту передачу!
— Очень жаль, — повторил Турецкий. — Хотел на службе расслабиться, но, видно, не получится. Печенкой своей служебной чувствую, что дело об убийстве этого самого выдающегося пластического хирурга Великанова ляжет ко мне на стол.
Предчувствия не обманули Александра Борисовича. Но прежде чем они воплотились в действительность, много воды утекло…
Глава вторая Следственная рутина
Любой следователь, приступая к работе, составляет план расследования — разумеется, на основе имеющихся к этому времени материалов. В план включаются как намечаемые версии, так и список самых неотложных следственных мероприятий для проверки этих версий… Не стал исключением и следователь Глебов, который, склонясь над тетрадным листком, разграфленным на клеточки (почему-то именно тетради в клеточку благотворно действовали на его умственные способности со школьных времен), ковырял тыльным концом шариковой ручки подбородок, обсыпанный черными точками пробивающейся щетины — обрастал бородой Георгий Яковлевич быстро и густо… Итак, каковы должны быть первоначальные ходы?
Первым пунктом действий, занесенным в клетчатую тетрадку, стал повторный выезд на место происшествия и принятие всех мер к закреплению доказательств на месте убийства. Выявление очевидцев. Восстановление портрета киллера. По возможности составление словесного портрета и фоторобота подозреваемого. Объявления его в местный и федеральный розыск. Поиск преступника при содействии оперативных служб МВД и ФСБ.
Второе. Следствие всегда интересуют мотивы преступления. В данном случае — это сфера деятельности пластической хирургии в Москве и в России. Плюс конкретная работа потерпевшего Великанова. Здесь и личные и профессиональные связи пластического хирурга. Значит, надлежит тщательно допросить сотрудников клиники, разобраться с клиентами: кто из них был недоволен хирургом? Кто мог заказать и осуществить его убийство?
Для того чтобы выполнить первый и второй пункты, необходимо сделать третье: узнать все о пластическом хирурге Великанове. Но и этого мало… С глубоким утробным вздохом Георгий Яковлевич записал: «Узнать все о пластической хирургии в Москве, Питере и во всей России». Записал и сам испугался: ничего себе работенка ему предстоит! Под силу ли она одному человеку? Ни в коем случае. А значит, для выполнения большого объема работы вместе с прокурором города Глебов должен создать следственно-оперативную группу. В нее Георгий Яковлевич первым делом без колебаний включил молодого следователя прокуратуры Веню Васина, в качестве дежурного следователя производившего осмотр места происшествия. С ним удалось кратко пообщаться: Глебову показалось, паренек неплохой, очень старательный, хотя и больно застенчивый. Его кандидатура не вызывала сомнений.
Кого еще включить в группу? Людей как будто много, а начнешь приглядываться, не знаешь, кого и взять…
Да вот хотя бы капитан милиции Аркадий Силкин. Сообразительный парень, надежный, силач — много времени уделяет физической подготовке. А вдобавок к профессиональным достоинствам Аркадий — широкоплечий, темно-русый, кареглазый красавец с бровями вразлет — производит неотразимое впечатление на женский пол. Это хорошо, это может пригодиться. Ведь кто в основном пользуется услугами пластической хирургии? Бабы, кто ж еще! Чтобы раскалывать этот сложный контингент, Силкин незаменим.
Когда Глебову пришел на ум Силкин, тут же, по ассоциации, не мог он не вспомнить майора милиции Бориса Теплова, с которым Аркадий крепко дружит. Хотя со стороны ему всегда непонятно было: что связывает этих двух столь непохожих людей? В отличие от Силкина, с его накачанными мускулами, Теплов выглядит тюфяком, даже походка какая-то неряшливая: ходит — ногами загребает. Лицо отсутствующее, будто мысли витают за тридевять земель. Однако тем, кто узнает Теплова получше, скоро становится ясно, что на самом деле ни одна подробность не ускользнет от взгляда его обрамленных белыми ресницами глаз. А если Теплов заприметил какую-то ценную для следствия деталь — все, сливай воду, туши свет: не уйти преступнику! Вцепится намертво. Благодаря таким талантам Борис быстро продвигался по служебной лестнице: вот и майора получил в тридцать с небольшим.
Одним словом, Глебов решил привлечь к оперативной работе этих двух оперов МУРа, будучи заранее уверен, что им не придется бездельничать.
…Несмотря на то что Тропаревский парк служит излюбленным местом отдыха многих окрестных жителей, он вовсе не является закрытой зеленой зоной, предназначенной только для избранных. Поэтому появление в нем никому не знакомого мешковатого молодого человека с задумчиво-отсутствующим выражением на лице удивить местных не могло. Что о нем подумали? «Ну вот, еще один вырвался из загазованного центра, чтобы лишний часок подышать свежим воздухом», — примерно таков был ход мыслей тех обитателей Тропарева, которые вообще удостоили своим вниманием эту скромную фигуру.
На самом деле обитатели Тропарева ошибались. Борис Теплов прибыл на место происшествия не по личной, а по служебной надобности. «Нам нужна зацепка на киллера, — напутствовал его следователь Глебов, — найди нам зацепку, я в тебя верю». Без ложной скромности, Теплов и сам верил в себя. В свою дотошность, в свое умение видеть то, что другие не замечают, в свою счастливую звезду, в конце концов… Не может быть, чтобы он не обнаружил зацепку, — даже некоторое время спустя после убийства, когда, казалось бы, все следы должны изгладиться. Ну а если случится так, что не обнаружит, — значит, Веня Васин, которому тоже с этим не повезло, ни в чем не виноват. Оправдать коллегу — тоже ценно. Теплов развивал в себе альтруизм, как бы отвечая на обвинения тех, кто считал его бездушным карьеристом.
Со стороны могло показаться, что мешковатый увалень совершает по парку моцион, стремясь похудеть. В действительности Борис Теплов уже пятый раз проходил маршрутом, которым убийца, согласно данным, установленным с помощью ищейки Этны, покинул место происшествия. Было это утром, часов около восьми. Парк в это время не безлюден, но убийце удалось сделать свое черное дело быстро и чисто, практически бесшумно, не вызвав ни у кого подозрений, не привлекая лишнего внимания.
1 2 3 4 5