Странно, но по рассказам Ильи ей представлялось, что няня девочки – старушка. Улыбчивая, полненькая, добрая, чуть ли не в белом платочке, который не снимает даже по ночам. И когда услышала мужнино: «Привет, Велена, я думал, ты давно спишь. Знакомься – моя жена!..», поначалу решила, что ослышалась. И даже оглянулась в надежде обнаружить где-нибудь за собственной спиной представлявшуюся ей старушку.
Никакой бабушки в платочке рядом не оказалось. Напротив Ларисы стояла женщина не старше тридцати с небольшим, высокая, довольно стройная брюнетка с темными глазами, усталым, но приятным лицом, напрочь лишенным косметики. Поначалу вообще-то она рассмотрела ее не очень хорошо, поскольку свет в холле был неярким, горели только бра на стенах, мягко рассеивающие полумрак. Но и при таком освещении Ларисе показалось, что глаза у Велены заплаканные. Впрочем, голос, каким она поприветствовала молодых, звучал тепло и бодро:
– Добро пожаловать, поздравляю вас! – Велена улыбнулась яркими пухлыми губами, какие бывают только у брюнеток, и подошла поближе. – Я так рада, что у Мариши будет еще один близкий человек… Она в этом очень нуждается!
И хотя Лара тогда еще и думать не думала, что Велене предстоит сыграть в ее жизни хоть какую-то роль, не то что роль существенную, отчего-то при этих словах и при виде ее миловидного лица она ощутила в душе неприятный холодок. Всего на мгновение – как мороз по коже пробежал и исчез…
О своем первом впечатлении от Маришиной няни она забудет очень скоро. Куда скорее, чем следовало бы. Ведь почти сразу у нее появится масса оснований испытывать благодарность к женщине, взявшей на себя не только заботы о девочке, оказавшейся очень тяжелым ребенком, но и основную часть хлопот по огромному дому, с которым Лариса в одиночестве не справилась бы ни за что – несмотря на еще двух приходящих работниц: кухарку и уборщицу. Или, как называли ее здесь, «горничную». Ну а затертую до дыр истину о том, что человек очень быстро привыкает к «хорошему», Ларисе предстояло узнать теперь на собственном опыте: привыкает, правда, не то слово. Лучше и точнее сказать – начинает воспринимать как должное, а в итоге и вовсе перестает замечать – чаще всего до поры до времени. Пока не произойдет нечто, влекущее за собой угрозу это «хорошее» потерять раз и навсегда, возвратившись в прошлое, которое давно уже считаешь чем-то из области мрачных кошмаров, имеющих обыкновение мучить тебя во сне.
Если кто и был счастлив за Лару так же, как она сама, – так это, конечно, Катя. Верная и преданная Екатерина, оказавшаяся действительно и верной, и преданной! Напрочь разбивавшая одним своим существованием ходульное представление о непрочности женской дружбы.
Когда спустя примерно неделю после свадьбы Катька приехала к Ларисе в гости и та повела ее по Стуловской квартире, которую уже начала понемногу осознавать и своей тоже, на лице подружки, к слову сказать, абсолютно не умевшей лгать и притворяться, сияло выражение подлинной радости и даже счастья за «любимую Ларочку». Омрачилось которое какой-то явно тревожной мыслью только после визита в детскую.
Собственно, детская состояла из двух комнат: игровой и спальни, в которой вместе с Маришей ночевала и Велена. Когда подруги, вежливо постучавшись, вошли в игровую, они застали там вполне идиллическую картину: Велена с девочкой сидели вдвоем в одном кресле, на коленях у няни была открыта большая яркая книжка с картинками, которую она читала своей воспитаннице вслух… по-французски!
Не только Катя, но и Лара, еще не знавшая о столь разностороннем даровании Велены, изумленно уставилась на нее и на свою пятилетнюю падчерицу – худого и, как успела обнаружить Лариса, сердитого ребенка, очень тяжело идущего на контакт с чужими людьми. Во всяком случае, ее попытки пообщаться с Маришей пока ни к чему не привели. Всякий раз, как Лара наведывалась сюда, решив пообщаться с девочкой, падчерица упрямо сжимала маленькие пухлые губенки, бросалась к своей няне и утыкалась личиком в ее колени, не желая даже видеть «тетю Ларису». При этом Велена явно чувствовала себя виноватой, хотя не понятно, в чем именно. Глядела на Лару умоляюще-извиняюще (другого определения не подберешь!), и голос у нее становился тоже умоляющим:
– Простите ее, она постепенно привыкнет… Наша Марочка вообще-то ведь хорошая девочка, да?.. – вопрос адресовался «Марочке».
– Неть! – глухо вопила Марина, еще глубже зарываясь в колени своей няни. – Похая!..
Несмотря на то что ей уже исполнилось пять, говорила она все еще не слишком правильно.
– Неправда, Марочка… – Тонкие пальцы Велены зарывались в кудрявый русый затылок Марины, а глаза вновь умоляюще возвращались к растерянно стоявшей посреди игровой мачехе. – Она очень много болела прямо с пеленок, вот и выросла дичком. Но постепенно обязательно привыкнет…
– У нее какое-то хроническое заболевание? – спросила Лариса, чтобы хоть что-нибудь сказать, а не стоять с глупым видом посреди комнаты, качая головой, как цирковая лошадь.
– Не то чтобы… – вздохнула Велена, поправляя выбившуюся из прически прядь. – Повышенное внутричерепное давление, а от этого слабые нервы, излишняя впечатлительность и ранимость. Иногда – рассеянное внимание…
– Вы что же с ней – с самого рождения?
– Почти… Я пришла в дом, когда Марочке был всего месяц. Оксана никогда ею особо не интересовалась, – добавила она и вовсе шепотом, а Лариса сочувственно кивнула и пристально посмотрела на няню. Велена была для нее загадкой: вполне молодая женщина, вместо того чтобы устроить свою собственную жизнь, посвящает ее чужому ребенку и чужому дому. И ведь симпатичная женщина! В глазах тех, кому нравятся не блондинки, как Стулову, а брюнетки, она должна выглядеть почти красоткой. Особенно если хотя бы раз в жизни воспользуется косметикой. Неужели ничего, кроме как нянчиться с детьми, эта женщина не умеет?
И вот теперь, войдя в игровую с Катей, она обнаружила, что умеет! И еще как: конечно, текст в детской книжке простой, но сама раскованность, с которой Велена читала, а главное, произношение. Вот так сюрприз! Пора задать свои вопросы Стулову! Видимо, то же самое относительно Велены подумала и Катя.
Когда они покинули детскую и вернулись в еще не обжитый, но уже дорогой ее сердцу Ларисин будуар, смежный со спальней супругов, выражение тревоги на Катькином личике стало отчетливее. И она как-то рассеянно восхитилась подаренным Ильей к свадьбе дорогущим комплектом из настоящих изумрудов – перстень и серьги, – который Лариса извлекла на свет. Катя явно думала о чем-то другом. Выспрашивать, о чем именно, Лара не стала – сама скажет. И Катя действительно заговорила.
– Шикарно! – она повертела перстень в руках, глядя на него невидящим взглядом. – Слушай… Может, я и дура, но эта самая ваша Велена, по-моему, та еще штучка!
– Почему? – прищурилась Лариса.
– Во-первых, красивая баба, во-вторых, образованная. И вдруг в няни… Нет, это не просто так!
– Что ты имеешь в виду?
– А что тут можно иметь в виду, кроме того, что такая женщина может влезть в дом богатого человека исключительно с одной-единственной целью!
– Охмурить хозяина? – усмехнулась Лариса. – Но ей, как видишь, это не удалось даже после его развода. А иначе – откуда тут взялась я?! Кроме того, она с Илюшей разговаривает только что не на «вы» и вообще… Словом, почтительно!
– Ну, не знаю… А вдруг это такая… такая вечная односторонняя любовь?..
Теперь Лариса расхохоталась уже от всей души:
– Катька, когда ты, наконец, повзрослеешь и перестанешь принимать твои любимые женские романчики за настоящую жизнь?! Где это ты видела в реальной действительности, в наше циничное и прагматичное время романтические «чувства»? Ох, тебя бы на должность судьи по «гражданке», вмиг бы поняла, какую пургу сейчас несешь. Уж я-то насмотрелась на эту твою романтику в действии, на бракоразводных процессах она самая изо всех щелей прет!
– У нас на уголовных – тоже, – упрямо возразила Катя, которая всегда сердилась, если ее упрекали в любви к женским романам. – Но ведь бывают же и исключения!
– Исключений не бывает! – твердо сказала Лариса. – В любом случае, если эта мадам преследовала такую цель, сейчас-то она уж точно убедилась, что по части Стулова ей ничего не светит.
– Вот и я о том же, – кивнула подруга. – Будь с ней осторожна, не понравилась она мне с первого взгляда, а первое впечатление всегда самое верное!
Екатерина вообще любила повторять вслух банальные истины, ничуть их банальностью не смущаясь.
– Я бы на твоем месте постаралась у Стулова выяснить о ней все, что можно! – завершила она тему и наконец всерьез занялась изумрудами.
…Выяснить о Велене все, что возможно, Лариса и сама собиралась, она сделала это на сей раз безотлагательно, за ужином, который накрыла не в столовой, как здесь принято, а на кухне, где ей было уютнее.
Было уже около одиннадцати вечера, Стулов, как выяснилось, возвращался домой куда позже, чем она ожидала: его рабочий день не заканчивался, как у всех нормальных людей, к семи вечера. И даже к одиннадцати, как сегодня, завершался тоже не всегда. За несколько недель, прошедших со дня свадьбы, раза три Илья появлялся дома после полуночи и, обнаружив беспокойно ходившую по спальне в ожидании мужа Ларису, пояснял, почему волноваться за него не нужно: чтобы сохранить, а главное, приумножать свой бизнес, любому хозяину фирмы зачастую приходится трудиться сутками.
– Тебе, наверное, скучно одной, Солнышко? – ласково поинтересовался Илья.
– Что ты! – искренне возразила Лариса, которая и вправду не скучала: после работы под началом Дубины она, во всяком случае в данный момент, воспринимала свое нынешнее положение как отпуск…
– Ну, тогда не страшно, – улыбнулся муж. – Чуть позже я познакомлю тебя с нашими дамами. Развлечешься в их обществе!
– С какими дамами?
– С женой моего партнера Сергея, например, – хохотнул он. – Она очень энергичная особа и, хотя нигде не работает, утверждает, что ей не хватает в сутках времени.
– Ой, не надо! – испугалась Лариса, которая неважно сходилась с новыми людьми, особенно с «энергичными». И они с Ильей посмеялись вместе.
Ну а тогда за ужином она наконец задала свой вопрос насчет Велены. Илья ответил – даже обстоятельнее, чем мог бы и чем она ожидала.
– Тебя удивляет сама Велена или ее работа? – Он прищурился и, отодвинув от себя тарелку с недоеденной отбивной, достал сигареты.
«Нервничает…» – отметила про себя Лариса и впервые насторожилась всерьез.
– Наверное, не удивляет, а интересует – и то, и другое. Должна же я знать, с кем сосуществую под одной крышей?
Илья не торопясь закурил, затянулся, выпустил дым в потолок и только после этого продолжил:
– Видишь ли… Велена фактически моя дальняя родственница. По матери.
– Что значит – фактически? – тут же уточнила по своей судейской привычке Лара.
– Она дочь ее покойной подруги. Подруга была какой-то чуть ли не четвероюродной сестрой, а мама к тому же Велену крестила… В общем, они были очень близки. Можно сказать, хотя я на пять лет ее старше, Велена выросла у нас в доме, она очень любила мою мать.
«А тебя?.. Тоже любила?!» – подумала Лариса, но вслух ничего не сказала. Господи, а вдруг на этот раз Катька окажется права? Только этого ей и не хватало!
– За год до моей женитьбы, – продолжил между тем Илья после очередной затяжки, – Велена вышла замуж. У них с Сашкой родилась дочка. Сашка, между прочим, был моим близким другом. У него имелся свой бизнес – так же, как у меня, но занимался он, можно сказать, прямо противоположной сферой деятельности.
– Это как?
Илья усмехнулся:
– А вот так: я, как тебе известно, торгую продуктами, а у Сашки была целая сеть первых в России платных туалетов, потом – первых биотуалетов…
– Была?..
– Его убили, – просто ответил муж. – Подорвали машину, в которой он находился вместе с дочкой. Велена тоже должна была там быть, но она что-то забыла взять с собой из дома и вернулась. В тот момент, когда вошла в подъезд, Сашка завел движок и машина взорвалась. Это было пять лет назад…
Лариса тихо ахнула и извечным бабьим жестом прикрыла губы ладонью.
– Я, – продолжил Стулов, глядя куда-то мимо жены, – забрал ее к нам. Оксана после родов заболела, большую часть времени проводила в постели то дома, то в клинике. Ухаживать за ребенком оказалось некому. В каком состоянии находилась Велена – думаю, и сама понимаешь, оставлять ее одну, да еще и без определенных занятий, было нельзя. Думаю, Марина вытащила ее если и не с того света, то, по меньшей мере, помогла избежать Кащенко…
– А что стало с фирмой твоего друга? – Лариса поежилась.
– Велена ее продала за полцены. Заниматься таким бизнесом она не могла – не та профессия, не тот интеллект. Она по образованию переводчик.
– С французского… – автоматически добавила Лариса.
– Не только. У нее три языка – еще испанский и английский.
– Значит, у нее есть и образование, и деньги, – подвела Лариса итог. – Но она осталась здесь…
– Да, – кивнул Стулов, и во взгляде его мелькнуло что-то жесткое, чего до сих пор Лариса у мужа не наблюдала. – Она осталась, потому что это теперь и ее дом, потому что Марина на самом деле еще не подросла и потому, наконец, что этот ребенок – ее единственная привязанность к жизни на сегодняшний день.
«Читай, – подумала Лариса, – если у тебя, дорогая женушка, есть в данной связи какие-то претензии, можешь забыть о них раз и навсегда! Велена если и уйдет отсюда, то исключительно тогда, когда захочет сама… По ней не видно, что она хоть когда-нибудь этого захочет… Словом, здравствуй, первое пятнышко на ясном солнышке моего семейного счастья! Или даже не пятнышко, а целое пятно, огромное и уродливое? Поживем – увидим! Мы, черт возьми, тоже не лаптем деланы!»
– Что молчишь? – поинтересовался Илья, и в голосе его Лариса уловила напряжение.
– Просто не знаю, что сказать. – Она подняла на мужа глаза. – Я настолько потрясена… Как она вообще сумела пережить такое горе!
– Велена – сильный человек, – Ларисе показалось, что Илья сказал это с облегчением. – Я очень надеюсь, что вы с ней подружитесь.
Он поднялся из-за стола и, не глядя на жену, затушил докуренную до фильтра сигарету.
– Куда ж мы денемся? – Лариса заставила себя беспечно усмехнуться. – Тем более – живя под одной крышей?!
– Только из-за этого? Из-за одной крыши?
– Не знала, что ты такой подозрительный! – Лара состроила удивленную гримаску, которая – она знала это – ей очень шла. – По-твоему, ты женился на бесчувственном чурбане?
– Ну уж на бесчувственную ты похожа меньше всего! – Он оттаял мгновенно и тут же привлек Ларису к себе, и она податливо прильнула к мужу всем телом.
«Катька бы сейчас наверняка сказала что-нибудь вроде „ночная кукушка все равно перекукует“, – мелькнуло у нее в голове. – Что ж, возможно, возможно… Во всяком случае, все сделаю, чтобы действительно „перекуковать“…»
Версию, предполагающую, что Велена и Илья, во всяком случае до ее появления в жизни Стулова, были любовниками, она отмела сразу. Но никакого облегчения от этого почему-то не почувствовала. И кто знает, останься и впредь она постоянной в своих антипатиях к Велене, возможно, все сложилось бы иначе и жизнь потекла бы совсем по иной колее?
Ответа на этот вопрос у Ларисы не было ни тогда, ни позднее, просто потому что она им никогда не задавалась…


3

Денис Грязнов, владелец и руководитель ЧОПа «Глория», давно уже завоевавшего в столице и даже за ее пределами весьма солидную репутацию, терпеть не мог лето. С одной стороны, мертвый сезон, чреватый резким сокращением числа клиентов, следовательно, вполне можно отдохнуть по-человечески на каком-нибудь Кипре, а то и на Сейшелах. С другой – фиг уйдешь в отпуск, поскольку ценящиеся в данный момент на вес золота клиенты могут неожиданно объявиться в любой момент. Тот факт, что от «мертвого сезона» страдала не только «Глория», но вообще все московские фирмы и фирмочки от мала до велика, почему-то не утешал.
В такие моменты Денис даже завидовал своему дядюшке, возглавлявшему Первый департамент МВД России, занимающийся «особо важными» делами. Во-первых, и «Глория» частенько вынуждена была заниматься помимо всего прочего теми же «особо тяжкими», не только охраняя своих клиентов, но и расследуя обстоятельства, в силу которых охрана понадобилась.
1 2 3 4 5