Сам того не замечая, Вячеслав Иванович невольно принимал иногда сторону коллег по работе, несмотря на то что «Глория» была все-таки его родным детищем. Но такова, похоже, была сила денежных знаков — видеть их в других руках в большем количестве, нежели у тебя, было мучительно, даже если это руки твоего лучшего друга. Сразу вспоминаются просроченные платежи, требующий ремонта санузел или виданный когда-то много лет назад блеск моря, к которому и этим летом ты не поедешь. Подумав обо всем этом, Вячеслав Иванович почувствовал себя неприятно и сплюнул.
— Не обращай внимания, — сказал он племяннику. — Что-то я сегодня разворчался, дождь, что ли, натягивает… На душе как-то пасмурно.
Племянник взглянул на него искоса, но ничего не ответил. Несмотря на то что с дядей общался он нечасто, все настроения его он прекрасно знал и подводные камни, встречавшиеся в беседах, давно научился обходить. Он был здоров и молод и практически не знал плохого настроения.
Впереди замаячила опушка — лес кончался сухим полем с коротким ежиком травы, никаких четких следов на нем оставлено не было, да и изъезжено оно было вдоль и поперек.
— Куда пойдем?
Денис неопределенно махнул рукой вправо. В отдалении высился добротный кирпичный двухэтажный дом, обнесенный гладким зеленым забором.
— Пойдем к людям. Может, машину дадут добраться до города или хоть телегу какую… Тем более, что по карте именно в той стороне проходит основное шоссе…
Когда Грязновы подошли к дому, из ворот выскочила мелкая шавка и завертелась ужом у ног, задыхаясь от злобы и страха. Денис стремительно наклонился: перед крыльцом на сыроватой земле отпечатался рисунок шин «рейнджровера».
— Что за черт? — сказал он, почесав затылок. — По-твоему, в этой местности могут находиться одновременно два джипа-"рейнджровера"? Или это мой? А если мой, то что он тут делал?
— Войдем, — предложил дядя. — И всех, кого найдем, допросим с пристрастием. Вам что, гражданин? — строго спросил он у рычащей шавки.
Зашли — калитка оказалась распахнута, замок сбит. Покричали хозяев. Никто не отозвался. На участке стояла подозрительная тишина, даже собака, поворчав, заползла под крыльцо. Грязновы поежились.
— Не случилось ли чего? — сказал Вячеслав Иванович, обходя дом кругом. — Есть тут кто живой? — Он прильнул к темному окну, закрывшись тыльной стороной ладони и пытаясь что-нибудь рассмотреть внутри.
— Может, они на огороде? — предположил Денис. — Где у них тут огород? За домом? Не спят же деревенские жители в разгар страды!
Послышался шум машины, и вскоре перед домом затормозила «Нива», из нее вылезли пыльные и потные мужчина лет сорока, держащий под мышкой видеокамеру, и довольно привлекательная женщина ровесница, в простом ситцевом платье.
— Вот и хозяева, — облегченно вздохнул Грязнов-старший, — как видишь, живы-здоровы и машина у них своя, хоть, конечно, и не такая шикарная. Иди теперь с ними объясняться, что мы на участке делаем.
— Добрый день! — поздоровался Денис, выглядывая из-за забора. — Это ваше владение? Мы зашли, смотрим — а хозяев дома нет…
— Здравствуйте… — слегка удивился мужчина, оглядывая их неодобрительно. — Вы по какому поводу?
— Денис, — протянул руку Денис.
— Василий, — представился хозяин и добавил для солидности: — Ковригин. А это жена моя, Елена. — А вы, собственно?
— Мы, собственно, из лесу вышли, — продолжал Грязнов-младший. — На рыбалке мы были. Машину у нас украли.
— Как же так — машину украли? — удивилась женщина. — Сроду у нас тут не воровали… Так разве мальчишки…
— Поздравляем с почином, — ухмыльнулся Денис.
— Как вас угораздило? — спросил недоверчивый хозяин, рассматривая незнакомцев.
— Да мы ее в лесу оставили, — весело признался Денис. — Ветками закидали…
— А от нас чего хотите? — мрачно спросил хозяин, но, сообразив, что это звучит как-то невежливо, поспешно добавил: — Хорошая машина-то?
— Хорошая.
— Ну, это вы зря. Кто ж на хорошей машине по таким дорогам ездит? Баловство одно, — произнес приговор хозяин, копаясь на заднем сиденье.
— Получил? — шепотом спросил Грязнов-старший у Дениса.
— Где были-то? На островках? — спросил хозяин дома, выныривая из машины. — Там хорошо… Клев удачный?
— Весьма. Как никогда в жизни, — отрапортовал Денис, которому не нравился тон разговора.
— Ну, тогда все в порядке. Особенно жалеть вам не приходится, считай, заплатили за удовольствие, — пожал плечами хозяин. — А все-таки глупо так вещи бросать, я вот, например, хоть и оставляю дом без присмотра, так у меня запоры разные хитрые… Извините, сейчас я вещи разберу и к вам выйду…
Ковригин вытащил наконец с заднего сиденья большой сверток и поволок его в дом. Жена последовала за ним.
— Домострой какой-то, — хмыкнул Денис, провожая их взглядом.
— Почему дверь открыта? — забеспокоился вдруг хозяин, встав на крыльце. — Лена, я же ее запирал, ты помнишь?
— Ого! — заинтересовался Денис, повернувшись к дому. — Кажется, что-то все же случилось…
Вячеслав Иванович смотрел на племянника с интересом. Денис преобразился, став моментально похожим на рыжего сеттера, сделавшего стойку.
Ковригин с женой зашли в дом. Раздался женский крик.
— Вася! Да что же это!
— Спокойно, Лена, спокойно. Все в порядке… — послышался гулкий голос хозяина, после чего, сочтя жену успокоенной, он не стесняясь стал выражать собственные эмоции, проявляя поразительное знание особенностей местного языка.
— Мы не ошиблись, — сказал Денис, прислушиваясь к доносившейся из дома ругани, как к музыке. — Пройдем! Осмотрим место происшествия.
Грязновы переглянулись и, не дожидаясь приглашения, вошли в дом, не забыв, впрочем, вежливо обтереть ботинки на крыльце.
Дом был добротный, с большими квадратными комнатами, обставленный с чисто деревенским шиком — палас на полу во всех комнатах, потолки с пластмассовой лепниной — для тепла и красоты, русская печь внутри дома на кухне, входы в комнаты перекрыты занавесочками. Однако с первого взгляда было заметно, что в доме не все в порядке: захрустело стекло под ногами из разбитого сквозняком окна, разбросаны были подушки дивана, распахнуты дверцы шкафов, на модной тумбочке у стола, предназначенной по всем признакам для телевизора, не было ничего.
Женщина где-то плакала.
Грязновы оказались, по всей видимости, в гостиной. Обведя пальцем контур пыли на комоде, Денис Грязнов сообщил:
— Все унесли, в том числе музыкальный центр. Прихватили самое дорогое — в прямом и переносном смысле… Теперь до самой Москвы мы будем идти по следам разрушений, — пошутил он. — В лесах поселился какой-то маньяк, одержимый клептоманией.
— Ничего себе клептомания, — усмехнулся дядя. — Джип в кармане не унесешь…
— Соловей-разбойник, — предположил Денис. — Остался от былинных времен… Как считаешь, принимаем за версию? Хозяева! — крикнул он. — Теперь мы с вами коллеги по несчастью.
Мимо, заглянув в дверь, мрачно прошагал хозяин, хлопнула дверь — видимо, вышел на улицу. Чтобы не оставаться одним в доме с плачущей женщиной, Грязновы последовали за ним.
Ковригин вышел на крыльцо, по дороге вытрясая из пачки «беломорину». Продул, облокотившись на перила, закурил. Денис выглянул следом, не упустив съязвить:
— А вы, хозяин, за какое удовольствие заплатили?
Лицо Ковригина начало наливаться кровью. Чтобы предотвратить ссору, Денис быстро продолжил:
— Кстати, разрешите представиться — я директор частного детективного агентства, а это вот — начальник МУРа, Вячеслав Иванович Грязнов. Генерал. Имейте это в виду… Можем помочь.
— Ну да, — сказал Ковригин, — результативность работы наших оперативников возросла до небывалых высот. Они появляются на месте происшествия раньше, чем жертвы…
— Да покажи ты ему документы, чего человеку голову морочить? — возмутился Грязнов-старший и сам первый полез за удостоверением. Показал.
— Ни фига себе! — изумился Ковригин. — Чего в жизни не бывает!
Вытащил свою «корочку» и Денис. Ковригин покосился на него, но ничего не сказал. Помолчал, подумал.
— Кассеты у меня там были. Видео. Жалко, — сообщил он, выдержав паузу, во время которой, видимо, обдумывал, стоит ли довериться непрошеным гостям. — Все остальное пускай бы забирали… Грешно о вещах жалеть…
— Какая потеря! — воскликнул бессердечный Денис.
— Что на кассетах? — осведомился более прозорливый Вячеслав Иванович.
— Архив… Видеозаписи, — горестно произнес Василий. — Сын у нас был, — перешел он на доверительный шепот, озираясь на дом — не идет ли жена. — Умер… Взрослый, в сущности, был парень. На флот пошел… Говорили мы ему: лучше уж в институт да по хозяйственной части… Да так оно и бывает — лучшие все ребята уходят…
— Соболезную, — сказал Грязнов-старший. Младший тактично помолчал.
— Ну а я давно этим делом, съемкой-то, увлекаюсь… Вроде хобби. Камеру даже в «Сам себе режиссер» выиграл, — горделиво приосанился хозяин. — И в деревню меня зовут подработать — крестины там, свадьба… Похороны… Денег, конечно, мало, откуда у народа деньги, зато и уважение, и отношение хорошее. Если чего — помогут, подкинут… Нам ведь, фермерам, трудно приходится. Зависть людская. Сами ничего делать не хотят, а другим не дают. Нечего, мол, богатеть у нас под боком… Но тут нам повезло. Соседи вроде хорошие… Да и вообще, молодежи-то почти и нет. Старики одни… Им-то что с нами сражаться. Слава богу, вот хоть камеру с собой брали — это мы поле ездили снимать наше, рожь у нас и подсолнухи по бокам…
— Так вы говорили… — осторожно направил разговор Вячеслав Иванович.
— Да… так у меня съемки сына там были. Как он маленький был, как рос… Память. Память украли у меня. Кому они нужны-то, старые кассеты? — ударил он в сердцах по перилам ладонью. — Что на них записывать?!
— Так, значит, по вашему мнению, это не местные? — продолжал выяснять Грязнов-старший. — Ваша жена говорила — у вас не воруют…
— Да ведь некому! Нет, но в центре-то стали подворовывать в последнее время, да… А так скотину еще угоняют, давно я жалобы пишу и в город, и в область по всем инстанциям… А потом моих же коров на мясокомбинат, а деньги себе…
— Откуда же заезжие люди могли знать, что у вас есть чем поживиться? Дом ваш на отшибе стоит, это специально только знать надо и к нему сворачивать…
— Так ведь меня весь район знает! — сообщил, воодушевившись, Ковригин. — Один я тут фермер! Да еще какой фермер-то! Загляденье. Вот я вам хозяйство свое покажу, вы мне сами скажете, видели такую красоту? И огород у меня, и парники, землю специально хорошую на машинах возил, глину местную покрывал… И лошадей держим, и овец, и кур, и свиней откармливаем. Коровы у нас замечательные, породистые да с приплодом каждый год. А содержатся — вот вы увидите — в чистоте. Не то что у местных… У меня животное в говне валяться не будет. Мы им соломки режем, чистим загоны каждый день… Пастух у меня отдельный, он их по репьям-то не гоняет… Шерсти овечьей полный сарай настригаем. Вот как.
— Вы все говорите — местные, местные… А сами-то вы откуда?
— Дак я ж городской! Во втором поколении, правда… бабка-то у меня деревенская была. А сам я инженер, да! Вам, кстати, коллега. Я по военному ведомству проходил… Ну, что вспоминать… А потом, как идти стало некуда, я и вспомнил, как в детстве коров доил и босиком бегал. Дай, думаю, на подножный корм перейду… Ну, домик присмотрел и начал… Женился. Я все своими руками умею! Жене там где работу облегчить, воду подвести, подъемничек соорудить… Вот оно где пригодилось, образование-то. Пойдемте-ка, я вам огород хоть покажу. Я там систему оросительную приспособил, с канальцами…
Словоохотливый хозяин повел гостей по огороду, время от времени срывая то тут, то там плод или овощ и гостеприимно угощая новых знакомых, предварительно обтерев дар о рукав своей рубашки. Судя по устройству сада-огорода, Ковригин и впрямь был народный умелец, инженерный гений. Причем из передовых: ветряк себе на участке поставил, для экологической чистоты. В дом гости вернулись с полными руками и пазухами разнообразной зелени.
— А вы честно из МУРа? — удивлялся Ковригин, пока его успокоившаяся жена ставила чай. — Может, кваску? А что вы тут-то делаете? Особое задание?
— Рыбачили мы, правда, — усмехнулся Вячеслав Иванович. — Отдыхали… Могут ведь и работники МУРа иметь свои человеческие слабости.
— Да ну?! А у меня, знаете, бредень есть, а все пойти недосуг. И плоскодонка…
Тут разговор свернул в приятную для обеих сторон рыболовецкую сторону. Жена, вздыхая, слушала, сложив руки под передником. Наконец решилась прервать излияния рыбоохотников.
— Вась, а Вась, в милицию ведь надо ехать, — сказала она робко.
— Не к спеху, — отмахнулся муж. — Толку-то с твоей милиции чуть! Лентяи все да ворюги.
— Вась, ты что, товарищи же из милиции сидят! — смутилась Елена.
— Ой, извините! Присутствующих не имею в виду!
— Отдельные недостатки имеются, — веско сказал Грязнов-старший. — На местах… Ну а в целом — чего вы хотите при таких зарплатах. Но что касается данного конкретного случая… Это в моей власти — вам помочь. Сейчас и съездим вместе, мы вашей машиной воспользуемся заодно, о пропаже джипа заявим, вы о своих бедах расскажете, а я потом местное начальство припугну, чтоб расследование скорее шло… Уж будьте уверены, стараться будут, носом землю рыть. Только я бы на вашем месте не слишком обольщался — такие кражи очень трудно раскрываются.
— Так подбросите нас в райцентр? — спросил Денис.
— Не вопрос, — покивал Ковригин. — Прямо вместе и поедем, правда. А то знаете… Одна голова лучше…
Погрузившись в «Ниву», поехали в райцентр. Машина скакала по кочкам и колдобинам, оставшимся от прежних дождей колеям, сейчас высохшим, как камень. В салоне воняло дешевым табаком, бензином. Денис, ухватившись за ручку на дверце, подскакивал на заднем вытертом сиденье, головой все время попадая в потолок и про себя проклиная плохие дороги и свой неумеренный рост. Вячеслав Иванович, как более уважаемый человек, посаженный впереди, чувствовал себя, видимо, прекрасно и степенно вел с Ковригиным полусветский разговор. Однако Денис знал, что за такой скучающей манерой дядя прятал интерес и внимание, откладывая все слова собеседника в копилку памяти; уж сколько раз случалось, что услышанное ненароком Грязнов-старший не забывал несколько лет, а потом предъявлял в нужный момент, причем обернув себе на пользу. Денис Грязнов пока так не умел, хотя в своей области считался не самым худшим. В этом и был основной и единственный повод для стычек с дядей — Грязнов-старший любил доказывать Денису, что тот, по сути, совсем еще щенок, хоть и способный и удачливый. Хвалить он его почти и не хвалил, но всегда сурово разбирал оплошности. В последнее время таковые случались все реже, но дядя позиции своей не менял. Денис же ерепенился, сам прекрасно зная, что стоит он многого и еще больше у него впереди. Возможно, это была просто игра двух взрослых и отчасти одиноких мужчин в отца и сына — детей у Вячеслава Ивановича не было. Впрочем, виделись они вообще нечасто, так как львиную долю жизни у обоих занимала работа, причем работа эта была им в удовольствие.
— Так чем вам так милиция не угодила? — спросил между прочим нового знакомого Вячеслав Иванович. — Почему вот у нас народ так милиции не доверяет?
— А как же иначе? Мне, например, местные власти только палки в колеса вставляют, и милиция с ними заодно. Добро бы они меня же и охраняли за мои деньги. Пробовал я договориться — какое там! Ни в какую. Не до того им, видите ли. Уж я знаю, какими они там делами в районе ворочают… У нас тут не столица. У нас, извините, вся милиция живет на доход с продажи наркотиков. Не на чем им больше заработать. Ребята торгуют, а милиция прикрывает…
— То есть вы хотите сказать… — нахмурился Вячеслав Иванович.
— Чтоб они подавились этими деньгами, — неожиданно резюмировал Ковригин. — Верите ли, и так все самому приходится, сам доглядываю, где кто обмануть может, хитрю, интриги строю, запугиваю… А они мне говорят: место занимаешь. Предлагали у меня на участке коноплю сеять. Не сами, конечно, не по повестке, так, ребят своих подсылали… Угрожали, говорили, обагрит, дескать, твой чернозем кровушкой. Хрен им с маслом, а не конопля! Не на того напали. Ну, вот теперь и злобствуют. Корову у меня лучшую после этого убили. Выжить меня хотят! Ну а я не уйду. Я тут жил и жить буду, их всех еще переживу. И детей еще нарожаю, и они на моей земле закончат, что я начал! — вошел в раж Ковригин.
Помолчали. Выехали на бугор, стали осторожно спускаться — внизу в деревьях завиднелись первые дома центра, и блеснуло солнце на маковке непременной церкви.
— Эх, — тоскливо сказал Ковригин, озирая горизонт, — кабы вся эта земля моя была… Я бы не то что этот центр, я, пожалуй, и пол-Москвы бы прокормил.
1 2 3 4
— Не обращай внимания, — сказал он племяннику. — Что-то я сегодня разворчался, дождь, что ли, натягивает… На душе как-то пасмурно.
Племянник взглянул на него искоса, но ничего не ответил. Несмотря на то что с дядей общался он нечасто, все настроения его он прекрасно знал и подводные камни, встречавшиеся в беседах, давно научился обходить. Он был здоров и молод и практически не знал плохого настроения.
Впереди замаячила опушка — лес кончался сухим полем с коротким ежиком травы, никаких четких следов на нем оставлено не было, да и изъезжено оно было вдоль и поперек.
— Куда пойдем?
Денис неопределенно махнул рукой вправо. В отдалении высился добротный кирпичный двухэтажный дом, обнесенный гладким зеленым забором.
— Пойдем к людям. Может, машину дадут добраться до города или хоть телегу какую… Тем более, что по карте именно в той стороне проходит основное шоссе…
Когда Грязновы подошли к дому, из ворот выскочила мелкая шавка и завертелась ужом у ног, задыхаясь от злобы и страха. Денис стремительно наклонился: перед крыльцом на сыроватой земле отпечатался рисунок шин «рейнджровера».
— Что за черт? — сказал он, почесав затылок. — По-твоему, в этой местности могут находиться одновременно два джипа-"рейнджровера"? Или это мой? А если мой, то что он тут делал?
— Войдем, — предложил дядя. — И всех, кого найдем, допросим с пристрастием. Вам что, гражданин? — строго спросил он у рычащей шавки.
Зашли — калитка оказалась распахнута, замок сбит. Покричали хозяев. Никто не отозвался. На участке стояла подозрительная тишина, даже собака, поворчав, заползла под крыльцо. Грязновы поежились.
— Не случилось ли чего? — сказал Вячеслав Иванович, обходя дом кругом. — Есть тут кто живой? — Он прильнул к темному окну, закрывшись тыльной стороной ладони и пытаясь что-нибудь рассмотреть внутри.
— Может, они на огороде? — предположил Денис. — Где у них тут огород? За домом? Не спят же деревенские жители в разгар страды!
Послышался шум машины, и вскоре перед домом затормозила «Нива», из нее вылезли пыльные и потные мужчина лет сорока, держащий под мышкой видеокамеру, и довольно привлекательная женщина ровесница, в простом ситцевом платье.
— Вот и хозяева, — облегченно вздохнул Грязнов-старший, — как видишь, живы-здоровы и машина у них своя, хоть, конечно, и не такая шикарная. Иди теперь с ними объясняться, что мы на участке делаем.
— Добрый день! — поздоровался Денис, выглядывая из-за забора. — Это ваше владение? Мы зашли, смотрим — а хозяев дома нет…
— Здравствуйте… — слегка удивился мужчина, оглядывая их неодобрительно. — Вы по какому поводу?
— Денис, — протянул руку Денис.
— Василий, — представился хозяин и добавил для солидности: — Ковригин. А это жена моя, Елена. — А вы, собственно?
— Мы, собственно, из лесу вышли, — продолжал Грязнов-младший. — На рыбалке мы были. Машину у нас украли.
— Как же так — машину украли? — удивилась женщина. — Сроду у нас тут не воровали… Так разве мальчишки…
— Поздравляем с почином, — ухмыльнулся Денис.
— Как вас угораздило? — спросил недоверчивый хозяин, рассматривая незнакомцев.
— Да мы ее в лесу оставили, — весело признался Денис. — Ветками закидали…
— А от нас чего хотите? — мрачно спросил хозяин, но, сообразив, что это звучит как-то невежливо, поспешно добавил: — Хорошая машина-то?
— Хорошая.
— Ну, это вы зря. Кто ж на хорошей машине по таким дорогам ездит? Баловство одно, — произнес приговор хозяин, копаясь на заднем сиденье.
— Получил? — шепотом спросил Грязнов-старший у Дениса.
— Где были-то? На островках? — спросил хозяин дома, выныривая из машины. — Там хорошо… Клев удачный?
— Весьма. Как никогда в жизни, — отрапортовал Денис, которому не нравился тон разговора.
— Ну, тогда все в порядке. Особенно жалеть вам не приходится, считай, заплатили за удовольствие, — пожал плечами хозяин. — А все-таки глупо так вещи бросать, я вот, например, хоть и оставляю дом без присмотра, так у меня запоры разные хитрые… Извините, сейчас я вещи разберу и к вам выйду…
Ковригин вытащил наконец с заднего сиденья большой сверток и поволок его в дом. Жена последовала за ним.
— Домострой какой-то, — хмыкнул Денис, провожая их взглядом.
— Почему дверь открыта? — забеспокоился вдруг хозяин, встав на крыльце. — Лена, я же ее запирал, ты помнишь?
— Ого! — заинтересовался Денис, повернувшись к дому. — Кажется, что-то все же случилось…
Вячеслав Иванович смотрел на племянника с интересом. Денис преобразился, став моментально похожим на рыжего сеттера, сделавшего стойку.
Ковригин с женой зашли в дом. Раздался женский крик.
— Вася! Да что же это!
— Спокойно, Лена, спокойно. Все в порядке… — послышался гулкий голос хозяина, после чего, сочтя жену успокоенной, он не стесняясь стал выражать собственные эмоции, проявляя поразительное знание особенностей местного языка.
— Мы не ошиблись, — сказал Денис, прислушиваясь к доносившейся из дома ругани, как к музыке. — Пройдем! Осмотрим место происшествия.
Грязновы переглянулись и, не дожидаясь приглашения, вошли в дом, не забыв, впрочем, вежливо обтереть ботинки на крыльце.
Дом был добротный, с большими квадратными комнатами, обставленный с чисто деревенским шиком — палас на полу во всех комнатах, потолки с пластмассовой лепниной — для тепла и красоты, русская печь внутри дома на кухне, входы в комнаты перекрыты занавесочками. Однако с первого взгляда было заметно, что в доме не все в порядке: захрустело стекло под ногами из разбитого сквозняком окна, разбросаны были подушки дивана, распахнуты дверцы шкафов, на модной тумбочке у стола, предназначенной по всем признакам для телевизора, не было ничего.
Женщина где-то плакала.
Грязновы оказались, по всей видимости, в гостиной. Обведя пальцем контур пыли на комоде, Денис Грязнов сообщил:
— Все унесли, в том числе музыкальный центр. Прихватили самое дорогое — в прямом и переносном смысле… Теперь до самой Москвы мы будем идти по следам разрушений, — пошутил он. — В лесах поселился какой-то маньяк, одержимый клептоманией.
— Ничего себе клептомания, — усмехнулся дядя. — Джип в кармане не унесешь…
— Соловей-разбойник, — предположил Денис. — Остался от былинных времен… Как считаешь, принимаем за версию? Хозяева! — крикнул он. — Теперь мы с вами коллеги по несчастью.
Мимо, заглянув в дверь, мрачно прошагал хозяин, хлопнула дверь — видимо, вышел на улицу. Чтобы не оставаться одним в доме с плачущей женщиной, Грязновы последовали за ним.
Ковригин вышел на крыльцо, по дороге вытрясая из пачки «беломорину». Продул, облокотившись на перила, закурил. Денис выглянул следом, не упустив съязвить:
— А вы, хозяин, за какое удовольствие заплатили?
Лицо Ковригина начало наливаться кровью. Чтобы предотвратить ссору, Денис быстро продолжил:
— Кстати, разрешите представиться — я директор частного детективного агентства, а это вот — начальник МУРа, Вячеслав Иванович Грязнов. Генерал. Имейте это в виду… Можем помочь.
— Ну да, — сказал Ковригин, — результативность работы наших оперативников возросла до небывалых высот. Они появляются на месте происшествия раньше, чем жертвы…
— Да покажи ты ему документы, чего человеку голову морочить? — возмутился Грязнов-старший и сам первый полез за удостоверением. Показал.
— Ни фига себе! — изумился Ковригин. — Чего в жизни не бывает!
Вытащил свою «корочку» и Денис. Ковригин покосился на него, но ничего не сказал. Помолчал, подумал.
— Кассеты у меня там были. Видео. Жалко, — сообщил он, выдержав паузу, во время которой, видимо, обдумывал, стоит ли довериться непрошеным гостям. — Все остальное пускай бы забирали… Грешно о вещах жалеть…
— Какая потеря! — воскликнул бессердечный Денис.
— Что на кассетах? — осведомился более прозорливый Вячеслав Иванович.
— Архив… Видеозаписи, — горестно произнес Василий. — Сын у нас был, — перешел он на доверительный шепот, озираясь на дом — не идет ли жена. — Умер… Взрослый, в сущности, был парень. На флот пошел… Говорили мы ему: лучше уж в институт да по хозяйственной части… Да так оно и бывает — лучшие все ребята уходят…
— Соболезную, — сказал Грязнов-старший. Младший тактично помолчал.
— Ну а я давно этим делом, съемкой-то, увлекаюсь… Вроде хобби. Камеру даже в «Сам себе режиссер» выиграл, — горделиво приосанился хозяин. — И в деревню меня зовут подработать — крестины там, свадьба… Похороны… Денег, конечно, мало, откуда у народа деньги, зато и уважение, и отношение хорошее. Если чего — помогут, подкинут… Нам ведь, фермерам, трудно приходится. Зависть людская. Сами ничего делать не хотят, а другим не дают. Нечего, мол, богатеть у нас под боком… Но тут нам повезло. Соседи вроде хорошие… Да и вообще, молодежи-то почти и нет. Старики одни… Им-то что с нами сражаться. Слава богу, вот хоть камеру с собой брали — это мы поле ездили снимать наше, рожь у нас и подсолнухи по бокам…
— Так вы говорили… — осторожно направил разговор Вячеслав Иванович.
— Да… так у меня съемки сына там были. Как он маленький был, как рос… Память. Память украли у меня. Кому они нужны-то, старые кассеты? — ударил он в сердцах по перилам ладонью. — Что на них записывать?!
— Так, значит, по вашему мнению, это не местные? — продолжал выяснять Грязнов-старший. — Ваша жена говорила — у вас не воруют…
— Да ведь некому! Нет, но в центре-то стали подворовывать в последнее время, да… А так скотину еще угоняют, давно я жалобы пишу и в город, и в область по всем инстанциям… А потом моих же коров на мясокомбинат, а деньги себе…
— Откуда же заезжие люди могли знать, что у вас есть чем поживиться? Дом ваш на отшибе стоит, это специально только знать надо и к нему сворачивать…
— Так ведь меня весь район знает! — сообщил, воодушевившись, Ковригин. — Один я тут фермер! Да еще какой фермер-то! Загляденье. Вот я вам хозяйство свое покажу, вы мне сами скажете, видели такую красоту? И огород у меня, и парники, землю специально хорошую на машинах возил, глину местную покрывал… И лошадей держим, и овец, и кур, и свиней откармливаем. Коровы у нас замечательные, породистые да с приплодом каждый год. А содержатся — вот вы увидите — в чистоте. Не то что у местных… У меня животное в говне валяться не будет. Мы им соломки режем, чистим загоны каждый день… Пастух у меня отдельный, он их по репьям-то не гоняет… Шерсти овечьей полный сарай настригаем. Вот как.
— Вы все говорите — местные, местные… А сами-то вы откуда?
— Дак я ж городской! Во втором поколении, правда… бабка-то у меня деревенская была. А сам я инженер, да! Вам, кстати, коллега. Я по военному ведомству проходил… Ну, что вспоминать… А потом, как идти стало некуда, я и вспомнил, как в детстве коров доил и босиком бегал. Дай, думаю, на подножный корм перейду… Ну, домик присмотрел и начал… Женился. Я все своими руками умею! Жене там где работу облегчить, воду подвести, подъемничек соорудить… Вот оно где пригодилось, образование-то. Пойдемте-ка, я вам огород хоть покажу. Я там систему оросительную приспособил, с канальцами…
Словоохотливый хозяин повел гостей по огороду, время от времени срывая то тут, то там плод или овощ и гостеприимно угощая новых знакомых, предварительно обтерев дар о рукав своей рубашки. Судя по устройству сада-огорода, Ковригин и впрямь был народный умелец, инженерный гений. Причем из передовых: ветряк себе на участке поставил, для экологической чистоты. В дом гости вернулись с полными руками и пазухами разнообразной зелени.
— А вы честно из МУРа? — удивлялся Ковригин, пока его успокоившаяся жена ставила чай. — Может, кваску? А что вы тут-то делаете? Особое задание?
— Рыбачили мы, правда, — усмехнулся Вячеслав Иванович. — Отдыхали… Могут ведь и работники МУРа иметь свои человеческие слабости.
— Да ну?! А у меня, знаете, бредень есть, а все пойти недосуг. И плоскодонка…
Тут разговор свернул в приятную для обеих сторон рыболовецкую сторону. Жена, вздыхая, слушала, сложив руки под передником. Наконец решилась прервать излияния рыбоохотников.
— Вась, а Вась, в милицию ведь надо ехать, — сказала она робко.
— Не к спеху, — отмахнулся муж. — Толку-то с твоей милиции чуть! Лентяи все да ворюги.
— Вась, ты что, товарищи же из милиции сидят! — смутилась Елена.
— Ой, извините! Присутствующих не имею в виду!
— Отдельные недостатки имеются, — веско сказал Грязнов-старший. — На местах… Ну а в целом — чего вы хотите при таких зарплатах. Но что касается данного конкретного случая… Это в моей власти — вам помочь. Сейчас и съездим вместе, мы вашей машиной воспользуемся заодно, о пропаже джипа заявим, вы о своих бедах расскажете, а я потом местное начальство припугну, чтоб расследование скорее шло… Уж будьте уверены, стараться будут, носом землю рыть. Только я бы на вашем месте не слишком обольщался — такие кражи очень трудно раскрываются.
— Так подбросите нас в райцентр? — спросил Денис.
— Не вопрос, — покивал Ковригин. — Прямо вместе и поедем, правда. А то знаете… Одна голова лучше…
Погрузившись в «Ниву», поехали в райцентр. Машина скакала по кочкам и колдобинам, оставшимся от прежних дождей колеям, сейчас высохшим, как камень. В салоне воняло дешевым табаком, бензином. Денис, ухватившись за ручку на дверце, подскакивал на заднем вытертом сиденье, головой все время попадая в потолок и про себя проклиная плохие дороги и свой неумеренный рост. Вячеслав Иванович, как более уважаемый человек, посаженный впереди, чувствовал себя, видимо, прекрасно и степенно вел с Ковригиным полусветский разговор. Однако Денис знал, что за такой скучающей манерой дядя прятал интерес и внимание, откладывая все слова собеседника в копилку памяти; уж сколько раз случалось, что услышанное ненароком Грязнов-старший не забывал несколько лет, а потом предъявлял в нужный момент, причем обернув себе на пользу. Денис Грязнов пока так не умел, хотя в своей области считался не самым худшим. В этом и был основной и единственный повод для стычек с дядей — Грязнов-старший любил доказывать Денису, что тот, по сути, совсем еще щенок, хоть и способный и удачливый. Хвалить он его почти и не хвалил, но всегда сурово разбирал оплошности. В последнее время таковые случались все реже, но дядя позиции своей не менял. Денис же ерепенился, сам прекрасно зная, что стоит он многого и еще больше у него впереди. Возможно, это была просто игра двух взрослых и отчасти одиноких мужчин в отца и сына — детей у Вячеслава Ивановича не было. Впрочем, виделись они вообще нечасто, так как львиную долю жизни у обоих занимала работа, причем работа эта была им в удовольствие.
— Так чем вам так милиция не угодила? — спросил между прочим нового знакомого Вячеслав Иванович. — Почему вот у нас народ так милиции не доверяет?
— А как же иначе? Мне, например, местные власти только палки в колеса вставляют, и милиция с ними заодно. Добро бы они меня же и охраняли за мои деньги. Пробовал я договориться — какое там! Ни в какую. Не до того им, видите ли. Уж я знаю, какими они там делами в районе ворочают… У нас тут не столица. У нас, извините, вся милиция живет на доход с продажи наркотиков. Не на чем им больше заработать. Ребята торгуют, а милиция прикрывает…
— То есть вы хотите сказать… — нахмурился Вячеслав Иванович.
— Чтоб они подавились этими деньгами, — неожиданно резюмировал Ковригин. — Верите ли, и так все самому приходится, сам доглядываю, где кто обмануть может, хитрю, интриги строю, запугиваю… А они мне говорят: место занимаешь. Предлагали у меня на участке коноплю сеять. Не сами, конечно, не по повестке, так, ребят своих подсылали… Угрожали, говорили, обагрит, дескать, твой чернозем кровушкой. Хрен им с маслом, а не конопля! Не на того напали. Ну, вот теперь и злобствуют. Корову у меня лучшую после этого убили. Выжить меня хотят! Ну а я не уйду. Я тут жил и жить буду, их всех еще переживу. И детей еще нарожаю, и они на моей земле закончат, что я начал! — вошел в раж Ковригин.
Помолчали. Выехали на бугор, стали осторожно спускаться — внизу в деревьях завиднелись первые дома центра, и блеснуло солнце на маковке непременной церкви.
— Эх, — тоскливо сказал Ковригин, озирая горизонт, — кабы вся эта земля моя была… Я бы не то что этот центр, я, пожалуй, и пол-Москвы бы прокормил.
1 2 3 4