— Извините…
— За что?
— Ну… Я вас слушаю!
— Так вот… Вы хотите, чтоб я рассказал вам о ленинской философии?
— Нет, о мистической причине.
— Вы, как образованный человек, как несомненный патриот, наверняка знаете биографию Хаджи-Мурата.
Профессор выждал паузу. Аслан не проронил ни слова. И Евгений Валентинович продолжил:
— Я лишь напомню, если позволите?
— Внимательно слушаю вас. — Аслан даже голову чуть заметно склонил.
— Не придавайте моим словам слишком большого значения. Это частное мнение совершенно отчаявшегося человека.
— Простите, Евгений Валентинович, мне очень интересно.
— Впервые в истории Хаджи-Мурат упоминается в 1834 году. Он сел на престол в Хунзаре. А сел потому, что его брат убил законного хана Аварии. В мечети! Вы понимаете, что это такое — человеческое жертвоприношение в храме Божием?
— Понимаю. У русских Иван Грозный начал свое свирепое царствование с убийства в церкви. Боярина Репнина, кажется, в алтаре зарезали…
— Это одно из главных сатанинских таинств! — испуганно проговорил профессор ленинской философии. — Дальше больше… Я не буду разворачивать перед вами всю последовательность их служб и празднеств… Поверьте мне, Хаджи-Мурат, как и Ленин, прошел их в необходимой последовательности. Через семнадцать полных лет в 1851 году в Буйнакске… Как говорят народные предания, Хаджи-Мурат «шакалом напал на аул, убил хана, взял в плен его жену и детей и, как подлый хищник, скрылся в чеченских горах». В этом же году он предал Шамиля и перешел на сторону русских.
— Представляю их удивление! Это все равно как если бы Хаттаб перекинулся к федералам.
— И всех своих ваххабитских наемников перетянул бы, — уточнил профессор. — А через год он и от русских сбежал. Но неудачно. На следующий же день его настигли карабахи и лезгины.
— У Льва Толстого все подробно описано.
— А знаете ли вы, где похоронен Хаджи-Мурат?
— По-моему, где-то в районе Нухи?
— Правильно! Это на территории нынешнего Азербайджана. Но… Приготовьтесь, молодой человек! Слушайте меня внимательно! Хаджи-Мурат похоронен не весь!
Аслан вытаращил глаза.
— Сначала отрубленную голову Хаджи-Мурата заспиртовали и отослали в Тифлис на опознание.
— Как и голову царя Николая Второго.
— Правильно! Потом голова Хаджи-Мурата была переправлена в Петербург. В Кунсткамеру! У этого сатанинского экспоната и номер есть! 6521-й.
— А сейчас где она?
— Там же. Хранится в запасниках.
Впереди на дороге показался военный пост.
— Вот, — выдохнул Евгений Валентинович, — мне и кажется, что нужно нам эти останки похоронить. Соединить тело и голову. Соблюсти религиозные обряды — все как положено… Чтоб отвести от нас сатанинское проклятие.
— Говорят, голову Николая Второго тоже еще не нашли.
— Русские тоже мучаются. У них еще один бес — Ленин без погребения под стенкой валяется.
Постовые милиционеры издали помахали автоматами — приказывали остановиться.
— А почему мы, чеченцы, должны расплачиваться за какого-то дагестанского иблиса, за русского беса?
— У Бога нет различия между детьми. Мы все — одна семья. Почему мы, татары, умираем на вашей войне? — торопился высказаться профессор, притормаживая у КПП.
Милицейский патруль проверил документы у Евгения Валентиновича и у Аслана, все по очереди покрутили в руках его справку об освобождении из Чернокозова.
— Драпаешь? — совершенно равнодушно спросил офицер.
— Никого в живых не осталось, — честно признался Аслан. — Хочу в России отыскать родственников.
— Привози их домой. — Офицер протянул Аслану документы. — Скоро мир наступит, надо будет снова людьми эту землю населять.
— Найдутся желающие, — горько усмехнулся профессор.
— Это наша страна, — твердо заявил офицер. — И нам Аллах приказал жить здесь. Проезжайте! Отпускаю вас на время. Оба должны вернуться! Ясно?
И этот якобы грозный приказ прозвучал как пожелание жизни, мира, счастья!
— Спасибо вам. — Аслан чуть заметно поклонился и отступил к машине.
— Все кажется мне чрезмерным, странным и ненастоящим. — Евгений Валентинович залез в кабину своей потрепанной «Нивы». — Этот сентиментальный ментовской капитан. И эта разбомбленная земля, и эти кордоны, и эти люди с оружием.
— Дело не в окружающем. Это у вас, наверное, марксизм-ленинизм до сих пор перед глазами.
— Может быть, вы и правы, — охотно согласился Евгений Валентинович. — Скоро Слепцовск, я вас там высажу. Вы сможете самостоятельно добраться до Назрани?
— Ну там ехать-то всего минут пятнадцать! — Аслан убрал документы во внутренний карман.
— В мирное время и по неразбитой дороге, — тяжело вздохнул профессор. — Ну что мне с вами делать? Придется потом одному из Назрани возвращаться.
— Не знаю, хватит ли у меня денег?
— Бросьте вы ерунду городить! — вспылил Евгений Валентинович. — При чем тут деньги? Я же вам сразу заявил, что мне нужен только попутчик. А может, мне вам денег дать? Вы же далеко едете? Вам на билет хватит?
Аслан только плечами пожал.
В Назрани он понял, что денег в обрез — хватило только на плацкартное место до Москвы. Евгений Валентинович помялся-помялся, да и приплатил немного — на постель, и еще дал двадцать рублей — перекусить в дороге.
— Спасибо, профессор. — Аслан был бесконечно благодарен за помощь. — Я обязательно верну! Я не забуду!
— Возвращайтесь! Я буду ждать! Обязательно возвращайтесь! Как мент приказал — с женой и с детьми. С братом, сватом! Со всеми своими, кого разыщете.
— Я сына еду искать.
— Найдете, привозите ко мне. Я его философии выучу.
— Ленинской?
— Не шутите так, молодой человек!
— Простите, я же не хотел вас обидеть.
— Мне ехать пора. Темнеет…
И они расстались, мало веря, что судьба еще когда-нибудь сведет их вместе. Евгений Валентинович покатил по своим делам в Слепцовск, торопясь успеть, пока еще светло, пока еще можно проскочить. Аслан пристроился на вокзальной скамейке ждать до вечера.
Два раза его тормошили милиционеры, проверяли документы, но придраться было не к чему.
Подали к перрону состав. Ничего другого Аслан и не ожидал — нужный вагон оказался в самом конце платформы.
У дверей милиционеры еще раз проверили документы и билет.
В вагоне, не дожидаясь отправления, Аслан расстелил на верхней полке чахлый железнодорожный матрас, у пожилой проводницы досрочно выпросил постельное белье. И через несколько минут с удовольствием растянулся на холодной и чуть влажной простыне. Заснул сразу же. И во сне даже не заметил, как бесшумно и плавно тронулся скорый поезд.
Под стук колес хорошо спится.
И снова Аслан оказался дома — мама, лежа в гамаке, кричит с балкона, зовет обедать…
На кухне отец в переднике вытирает руки и ставит тарелки на стол, глядя прямо в душу печальными глазами…
Мальчишки стоят перед кирпичной стеной, увитой переплетениями дикого винограда.
— Чтобы вырос такой закрученный, такой толстый ствол у простого дикого винограда, — серьезно говорила черноглазая красивая девочка, — нужно… тысячу лет!
— Тогда и кирпичей не было! — смеялись мальчишки. — Как мог вырасти виноград на этой стенке, если стенки еще не было?
— Вы, мальчишки, дураки! — заплакала красавица.
И из ее глаз посыпались жемчужные слезы — они катились по траве и терялись.
2
Столбик ртути на шкале моего настроения медленно, но верно полз вверх. И пожалуй, не так уж медленно. Я даже боялся, что вот-вот ртуть доползет до высшей отметки и мой мысленный термометр сломается. Что и говорить, сидя в кожаном кресле моего нового «БМВ», я чувствовал себя отлично. «БМВ», конечно, был не последней модели, подержанный, но очень даже в хорошем состоянии, скажу я вам. Думать о таких мелочах, как какие-то пятнадцать тысяч километров пробега, совсем не хотелось. Жизнь была замечательна, июньское солнце, пожалуй, даже чересчур интенсивно светило прямо в глаза, а впереди расстилалась прямая, пусть и не слишком ровная, дорога.
Будь на вашем месте налоговый инспектор, он обязательно спросил бы, на какие это, интересно, деньги я, Гордеев Юрий Петрович, адвокат юридической консультации № 10, находящейся по адресу: Москва, улица Таганская, дом 34, приобрел свою иномарку — пусть даже и неновую, но достаточно приличную. На обыкновенные деньги, ответил бы я, на бумажные.
Только что я закончил вести одно дело — в общем, даже и несложное, но достаточно выгодное. Некая предприимчивая дама (Кристина Александровна Умецкая, 1965 года рождения, замечу в скобках — симпатичная, бюст очень даже ничего, но ножки немного подкачали), запутавшись в долгах и разнообразных денежных махинациях, решила перевести офис своего босса на себя. По поддельным документам, разумеется. Плевое, я бы даже сказал, дело, но офис был внушительный, в самом центре. Так что и гонорар за образумливание… или образумление?.. Короче говоря, за выведение Умецкой на чистую воду гонорар причитался не очень маленький. Я бы даже просто сказал — немаленький, только вдруг среди вас все же обнаружится налоговый инспектор?
Но, несмотря на подобные гонорары, не сказал бы я, что обожаю подобные дела. Слишком они все-таки скучные, эти бумажные разбирательства, и что-то они в последнее время попадаются мне очень уж часто. Душа просила иногда и чего-то более активного, но сегодня ей хватало и нового «БМВ».
Я потянулся к магнитоле, включил радио, нашел подходящую моему приподнятому настроению песенку (ею оказалась «Sunshine Reggae» — уж и не знаю, кто ее исполняет, но в данный момент это было то, что нужно), расслабился и закурил. Вообще-то я не могу себя назвать большим меломаном — не разбираюсь ни в стилях, ни в исполнителях, да и времени на это совсем нет, но от звучания автомобильной стереосистемы я даже на какое-то время отвлекся. И как раз в этот момент моего наслаждения и, можно даже сказать, соприкосновения души с высшими сферами через дорогу побежала девушка, и надо же! — прямо мне под колеса. Я ударил по тормозам, крутанул руль, но девушку, похоже, все-таки задел. Только этого мне не хватало!
Помнится, таким же вот образом я, лет в тринадцать, угодил под грузовик. Нога попала в какую-то выщербину на дороге, каковых у нас всегда было более чем достаточно, упал, и эта здоровенная махина как раз проехала по ноге. Отделался, правда, до смешного легко — перелом, причем закрытый, так что некоторые приятели даже мне не сразу верили. Шофер, что меня сбил — дядя Женя с соседней улицы, которого все мы знали, потому что он был любитель поиграть в карты в нашем дворе, да все время проигрывал, — вышел из грузовика весь белый и трясущийся — решил, будто насмерть. А я от шока только смеяться мог. Все лето у меня, правда, было испорчено — со сломанной ногой ни мяч не попинаешь, ни на велике не погоняешь. Те, что помладше, даже пытались дразнить меня: «Юрка, Юрка — вместо ноги чурка», пользуясь тем, что догнать я их не мог. Но через полтора месяца гипс сняли, и несколько раз дядя Женя даже брал меня с собой на рыбалку — чувствовал себя виноватым. За это время я сильно привязался к нему, своих детей у него не было, да и жены тоже, жил он холостяком.
Через год дядя Женя погиб — перебрал лишнего и вместе со своим грузовиком угодил в реку. Мы с ребятами бегали смотреть, как вытаскивали из воды его тело. Тело на дядю Женю совсем не походило, было каким-то обмякшим и вообще неприятным. На его похороны я не пошел.
Я выскочил из машины и наклонился к пострадавшей. Она уже приподнялась и хотела было встать без моей помощи, но сморщилась от боли и застонала.
— Жива?! — спросил я, хотя это было и так очевидно. Она кивнула.
Я помог ей подняться на ноги (на ее очень даже красивые ноги, сказал бы я в другой ситуации, но, к сожалению, сейчас было не до того). Когда она встала, во мне зашевелилось что-то похожее на комплекс неполноценности. Вообще-то я не могу пожаловаться на свой рост, но тут был как раз такой случай. Я совсем не удивлюсь, если в детстве ее дразнили Каланчой — как дядю Степу.
— Идти сможете? Может, вам в больницу или травмопункт?
Девушка кивнула в ответ на мой первый вопрос, а вместо ответа на второй похромала в сторону тротуара.
— Давайте я вас подвезу! — крикнул я ей, уже даже и не надеясь на какую-либо реакцию с ее стороны.
Неожиданно девушка обернулась.
— Да, — сказала она, очевидно приняв какое-то решение. — Подвезите меня, пожалуйста… Вы знаете, где здесь Птичий рынок?
Я галантно распахнул перед ней дверцу. Обошел машину и сел за руль. Сидя в машине, я почувствовал себя комфортнее — наша разница в росте мгновенно исчезла.
— Впервые в жизни вижу человека, который так спешит на Птичий рынок, что не замечает проезжающих мимо машин, — попытался пошутить я, чтобы завязать разговор. — Это где-то рядом с Волгоградским проспектом?
— А где Калитниковское кладбище находится, вы тоже не знаете? — не желая реагировать на мой юмор, спросила девушка.
— Вы уж определитесь, куда вам надо — на кладбище или на Птичий рынок, — не унимался я.
Девушка только вздохнула:
— Ох уж эта мужская логика! Я пытаюсь дать вам ориентиры…
— Кстати, вы знаете, чем отличается мужская логика от женской?
Моя спутница лишь равнодушно пожала плечами. Но я не отступал от своего намерения хоть как-то ее развеселить и рассказал ей свой любимый в последнее время анекдот:
— Одного мужчину спросили, какова вероятность того, что он встретит на улице динозавра. Он ответил, что примерно одна миллиардная. Когда тот же вопрос задали женщине, она ответила — пятьдесят на пятьдесят.
Я выдержал паузу. Девушка не выдержала:
— Почему?
— Либо встречу, либо не встречу.
Получилось! Моя спутница наконец позволила себе улыбнуться. Люблю, когда мои старания приносят результат. Правда, через пару секунд она вновь опустила углы губ.
— Смешно, — вздохнула она.
3
Аслан всю дорогу проспал, как говорится, без задних ног, впервые отсыпаясь в полной безопасности, впервые за несколько последних безумных лет.
Проснулся только за два часа до Москвы.
Умылся, сдал постель, скатал матрас, забросил его на третью полку. И, помаявшись в тесном вагоне, вышел, чтоб не мешать людям собираться, и встал в тамбуре у окна. Какой-то угрюмый мужик у противоположного окна с остервенением курил одну за другой едкие папиросы.
— Едешь в Москву бомбы подкладывать? — скривился он в сторону Аслана.
— К жене возвращаюсь, — спокойно соврал Аслан.
— Успел свою переправить в мирное место? — не унимался угрюмый мужик. — А я нет! У меня всех ваши зарезали! И даже старуху!
Аслан молча повернулся и через переход прошел в другой вагон.
Ни капли обиды или раздражения он не испытывал к тому задиристому мужику. Жизнь приучила Аслана относиться к подобным провокациям как к самому обыкновенному, обычному. Как к ветру, например, или как к дождю. Дует, каплет — отойди в сторонку. О настоящей боли, о действительных утратах так не говорят. А может, не врет?.. Кто его знает… Тем и успокоит истерзанную душу.
С приближением к столице на сердце становилось все тревожнее и тревожнее. В мрачных казематах Чернокозова встреча с любимой представлялась праздником на облаках в море цветов! А наяву… Денег не хватит даже на один цветочек. Да и захочет ли она увидеться? Покажет ли сына? Вероятнее всего — нет. Не станет разрушать настоящую, налаженную жизнь ради каких-то туманных воспоминаний.
Да и что у них было? Полгода детских ухаживаний? А после его отъезда — она в полном одиночестве… Стыд перед знакомыми, укоры родителей. От Аслана она не видела ничего хорошего за все эти годы, только редкие и короткие разговоры по телефону.
Насчет жены Аслан действительно соврал случайному попутчику. Но не на все сто процентов. В Москве у него был сын! И любимая женщина, которая родила ему этого сына. К ним он и ехал. Хотя и была эта любимая в настоящее время женой совершенно другого человека. Ответственного работника Министерства внутренних дел…
В купейном вагоне, куда прошел Аслан, можно было только встать около окна в коридоре. За его спиной суетились пассажиры, стараясь успеть воспользоваться туалетом до прибытия поезда в карантинную зону. А перед глазами за окнами в вечерних сумерках улетали в бездонное прошлое пригородные платформы, березовые рощи, дачные поселки и краснокирпичные коттеджные городки за высокими бетонными заборами.
1 2 3 4 5
— За что?
— Ну… Я вас слушаю!
— Так вот… Вы хотите, чтоб я рассказал вам о ленинской философии?
— Нет, о мистической причине.
— Вы, как образованный человек, как несомненный патриот, наверняка знаете биографию Хаджи-Мурата.
Профессор выждал паузу. Аслан не проронил ни слова. И Евгений Валентинович продолжил:
— Я лишь напомню, если позволите?
— Внимательно слушаю вас. — Аслан даже голову чуть заметно склонил.
— Не придавайте моим словам слишком большого значения. Это частное мнение совершенно отчаявшегося человека.
— Простите, Евгений Валентинович, мне очень интересно.
— Впервые в истории Хаджи-Мурат упоминается в 1834 году. Он сел на престол в Хунзаре. А сел потому, что его брат убил законного хана Аварии. В мечети! Вы понимаете, что это такое — человеческое жертвоприношение в храме Божием?
— Понимаю. У русских Иван Грозный начал свое свирепое царствование с убийства в церкви. Боярина Репнина, кажется, в алтаре зарезали…
— Это одно из главных сатанинских таинств! — испуганно проговорил профессор ленинской философии. — Дальше больше… Я не буду разворачивать перед вами всю последовательность их служб и празднеств… Поверьте мне, Хаджи-Мурат, как и Ленин, прошел их в необходимой последовательности. Через семнадцать полных лет в 1851 году в Буйнакске… Как говорят народные предания, Хаджи-Мурат «шакалом напал на аул, убил хана, взял в плен его жену и детей и, как подлый хищник, скрылся в чеченских горах». В этом же году он предал Шамиля и перешел на сторону русских.
— Представляю их удивление! Это все равно как если бы Хаттаб перекинулся к федералам.
— И всех своих ваххабитских наемников перетянул бы, — уточнил профессор. — А через год он и от русских сбежал. Но неудачно. На следующий же день его настигли карабахи и лезгины.
— У Льва Толстого все подробно описано.
— А знаете ли вы, где похоронен Хаджи-Мурат?
— По-моему, где-то в районе Нухи?
— Правильно! Это на территории нынешнего Азербайджана. Но… Приготовьтесь, молодой человек! Слушайте меня внимательно! Хаджи-Мурат похоронен не весь!
Аслан вытаращил глаза.
— Сначала отрубленную голову Хаджи-Мурата заспиртовали и отослали в Тифлис на опознание.
— Как и голову царя Николая Второго.
— Правильно! Потом голова Хаджи-Мурата была переправлена в Петербург. В Кунсткамеру! У этого сатанинского экспоната и номер есть! 6521-й.
— А сейчас где она?
— Там же. Хранится в запасниках.
Впереди на дороге показался военный пост.
— Вот, — выдохнул Евгений Валентинович, — мне и кажется, что нужно нам эти останки похоронить. Соединить тело и голову. Соблюсти религиозные обряды — все как положено… Чтоб отвести от нас сатанинское проклятие.
— Говорят, голову Николая Второго тоже еще не нашли.
— Русские тоже мучаются. У них еще один бес — Ленин без погребения под стенкой валяется.
Постовые милиционеры издали помахали автоматами — приказывали остановиться.
— А почему мы, чеченцы, должны расплачиваться за какого-то дагестанского иблиса, за русского беса?
— У Бога нет различия между детьми. Мы все — одна семья. Почему мы, татары, умираем на вашей войне? — торопился высказаться профессор, притормаживая у КПП.
Милицейский патруль проверил документы у Евгения Валентиновича и у Аслана, все по очереди покрутили в руках его справку об освобождении из Чернокозова.
— Драпаешь? — совершенно равнодушно спросил офицер.
— Никого в живых не осталось, — честно признался Аслан. — Хочу в России отыскать родственников.
— Привози их домой. — Офицер протянул Аслану документы. — Скоро мир наступит, надо будет снова людьми эту землю населять.
— Найдутся желающие, — горько усмехнулся профессор.
— Это наша страна, — твердо заявил офицер. — И нам Аллах приказал жить здесь. Проезжайте! Отпускаю вас на время. Оба должны вернуться! Ясно?
И этот якобы грозный приказ прозвучал как пожелание жизни, мира, счастья!
— Спасибо вам. — Аслан чуть заметно поклонился и отступил к машине.
— Все кажется мне чрезмерным, странным и ненастоящим. — Евгений Валентинович залез в кабину своей потрепанной «Нивы». — Этот сентиментальный ментовской капитан. И эта разбомбленная земля, и эти кордоны, и эти люди с оружием.
— Дело не в окружающем. Это у вас, наверное, марксизм-ленинизм до сих пор перед глазами.
— Может быть, вы и правы, — охотно согласился Евгений Валентинович. — Скоро Слепцовск, я вас там высажу. Вы сможете самостоятельно добраться до Назрани?
— Ну там ехать-то всего минут пятнадцать! — Аслан убрал документы во внутренний карман.
— В мирное время и по неразбитой дороге, — тяжело вздохнул профессор. — Ну что мне с вами делать? Придется потом одному из Назрани возвращаться.
— Не знаю, хватит ли у меня денег?
— Бросьте вы ерунду городить! — вспылил Евгений Валентинович. — При чем тут деньги? Я же вам сразу заявил, что мне нужен только попутчик. А может, мне вам денег дать? Вы же далеко едете? Вам на билет хватит?
Аслан только плечами пожал.
В Назрани он понял, что денег в обрез — хватило только на плацкартное место до Москвы. Евгений Валентинович помялся-помялся, да и приплатил немного — на постель, и еще дал двадцать рублей — перекусить в дороге.
— Спасибо, профессор. — Аслан был бесконечно благодарен за помощь. — Я обязательно верну! Я не забуду!
— Возвращайтесь! Я буду ждать! Обязательно возвращайтесь! Как мент приказал — с женой и с детьми. С братом, сватом! Со всеми своими, кого разыщете.
— Я сына еду искать.
— Найдете, привозите ко мне. Я его философии выучу.
— Ленинской?
— Не шутите так, молодой человек!
— Простите, я же не хотел вас обидеть.
— Мне ехать пора. Темнеет…
И они расстались, мало веря, что судьба еще когда-нибудь сведет их вместе. Евгений Валентинович покатил по своим делам в Слепцовск, торопясь успеть, пока еще светло, пока еще можно проскочить. Аслан пристроился на вокзальной скамейке ждать до вечера.
Два раза его тормошили милиционеры, проверяли документы, но придраться было не к чему.
Подали к перрону состав. Ничего другого Аслан и не ожидал — нужный вагон оказался в самом конце платформы.
У дверей милиционеры еще раз проверили документы и билет.
В вагоне, не дожидаясь отправления, Аслан расстелил на верхней полке чахлый железнодорожный матрас, у пожилой проводницы досрочно выпросил постельное белье. И через несколько минут с удовольствием растянулся на холодной и чуть влажной простыне. Заснул сразу же. И во сне даже не заметил, как бесшумно и плавно тронулся скорый поезд.
Под стук колес хорошо спится.
И снова Аслан оказался дома — мама, лежа в гамаке, кричит с балкона, зовет обедать…
На кухне отец в переднике вытирает руки и ставит тарелки на стол, глядя прямо в душу печальными глазами…
Мальчишки стоят перед кирпичной стеной, увитой переплетениями дикого винограда.
— Чтобы вырос такой закрученный, такой толстый ствол у простого дикого винограда, — серьезно говорила черноглазая красивая девочка, — нужно… тысячу лет!
— Тогда и кирпичей не было! — смеялись мальчишки. — Как мог вырасти виноград на этой стенке, если стенки еще не было?
— Вы, мальчишки, дураки! — заплакала красавица.
И из ее глаз посыпались жемчужные слезы — они катились по траве и терялись.
2
Столбик ртути на шкале моего настроения медленно, но верно полз вверх. И пожалуй, не так уж медленно. Я даже боялся, что вот-вот ртуть доползет до высшей отметки и мой мысленный термометр сломается. Что и говорить, сидя в кожаном кресле моего нового «БМВ», я чувствовал себя отлично. «БМВ», конечно, был не последней модели, подержанный, но очень даже в хорошем состоянии, скажу я вам. Думать о таких мелочах, как какие-то пятнадцать тысяч километров пробега, совсем не хотелось. Жизнь была замечательна, июньское солнце, пожалуй, даже чересчур интенсивно светило прямо в глаза, а впереди расстилалась прямая, пусть и не слишком ровная, дорога.
Будь на вашем месте налоговый инспектор, он обязательно спросил бы, на какие это, интересно, деньги я, Гордеев Юрий Петрович, адвокат юридической консультации № 10, находящейся по адресу: Москва, улица Таганская, дом 34, приобрел свою иномарку — пусть даже и неновую, но достаточно приличную. На обыкновенные деньги, ответил бы я, на бумажные.
Только что я закончил вести одно дело — в общем, даже и несложное, но достаточно выгодное. Некая предприимчивая дама (Кристина Александровна Умецкая, 1965 года рождения, замечу в скобках — симпатичная, бюст очень даже ничего, но ножки немного подкачали), запутавшись в долгах и разнообразных денежных махинациях, решила перевести офис своего босса на себя. По поддельным документам, разумеется. Плевое, я бы даже сказал, дело, но офис был внушительный, в самом центре. Так что и гонорар за образумливание… или образумление?.. Короче говоря, за выведение Умецкой на чистую воду гонорар причитался не очень маленький. Я бы даже просто сказал — немаленький, только вдруг среди вас все же обнаружится налоговый инспектор?
Но, несмотря на подобные гонорары, не сказал бы я, что обожаю подобные дела. Слишком они все-таки скучные, эти бумажные разбирательства, и что-то они в последнее время попадаются мне очень уж часто. Душа просила иногда и чего-то более активного, но сегодня ей хватало и нового «БМВ».
Я потянулся к магнитоле, включил радио, нашел подходящую моему приподнятому настроению песенку (ею оказалась «Sunshine Reggae» — уж и не знаю, кто ее исполняет, но в данный момент это было то, что нужно), расслабился и закурил. Вообще-то я не могу себя назвать большим меломаном — не разбираюсь ни в стилях, ни в исполнителях, да и времени на это совсем нет, но от звучания автомобильной стереосистемы я даже на какое-то время отвлекся. И как раз в этот момент моего наслаждения и, можно даже сказать, соприкосновения души с высшими сферами через дорогу побежала девушка, и надо же! — прямо мне под колеса. Я ударил по тормозам, крутанул руль, но девушку, похоже, все-таки задел. Только этого мне не хватало!
Помнится, таким же вот образом я, лет в тринадцать, угодил под грузовик. Нога попала в какую-то выщербину на дороге, каковых у нас всегда было более чем достаточно, упал, и эта здоровенная махина как раз проехала по ноге. Отделался, правда, до смешного легко — перелом, причем закрытый, так что некоторые приятели даже мне не сразу верили. Шофер, что меня сбил — дядя Женя с соседней улицы, которого все мы знали, потому что он был любитель поиграть в карты в нашем дворе, да все время проигрывал, — вышел из грузовика весь белый и трясущийся — решил, будто насмерть. А я от шока только смеяться мог. Все лето у меня, правда, было испорчено — со сломанной ногой ни мяч не попинаешь, ни на велике не погоняешь. Те, что помладше, даже пытались дразнить меня: «Юрка, Юрка — вместо ноги чурка», пользуясь тем, что догнать я их не мог. Но через полтора месяца гипс сняли, и несколько раз дядя Женя даже брал меня с собой на рыбалку — чувствовал себя виноватым. За это время я сильно привязался к нему, своих детей у него не было, да и жены тоже, жил он холостяком.
Через год дядя Женя погиб — перебрал лишнего и вместе со своим грузовиком угодил в реку. Мы с ребятами бегали смотреть, как вытаскивали из воды его тело. Тело на дядю Женю совсем не походило, было каким-то обмякшим и вообще неприятным. На его похороны я не пошел.
Я выскочил из машины и наклонился к пострадавшей. Она уже приподнялась и хотела было встать без моей помощи, но сморщилась от боли и застонала.
— Жива?! — спросил я, хотя это было и так очевидно. Она кивнула.
Я помог ей подняться на ноги (на ее очень даже красивые ноги, сказал бы я в другой ситуации, но, к сожалению, сейчас было не до того). Когда она встала, во мне зашевелилось что-то похожее на комплекс неполноценности. Вообще-то я не могу пожаловаться на свой рост, но тут был как раз такой случай. Я совсем не удивлюсь, если в детстве ее дразнили Каланчой — как дядю Степу.
— Идти сможете? Может, вам в больницу или травмопункт?
Девушка кивнула в ответ на мой первый вопрос, а вместо ответа на второй похромала в сторону тротуара.
— Давайте я вас подвезу! — крикнул я ей, уже даже и не надеясь на какую-либо реакцию с ее стороны.
Неожиданно девушка обернулась.
— Да, — сказала она, очевидно приняв какое-то решение. — Подвезите меня, пожалуйста… Вы знаете, где здесь Птичий рынок?
Я галантно распахнул перед ней дверцу. Обошел машину и сел за руль. Сидя в машине, я почувствовал себя комфортнее — наша разница в росте мгновенно исчезла.
— Впервые в жизни вижу человека, который так спешит на Птичий рынок, что не замечает проезжающих мимо машин, — попытался пошутить я, чтобы завязать разговор. — Это где-то рядом с Волгоградским проспектом?
— А где Калитниковское кладбище находится, вы тоже не знаете? — не желая реагировать на мой юмор, спросила девушка.
— Вы уж определитесь, куда вам надо — на кладбище или на Птичий рынок, — не унимался я.
Девушка только вздохнула:
— Ох уж эта мужская логика! Я пытаюсь дать вам ориентиры…
— Кстати, вы знаете, чем отличается мужская логика от женской?
Моя спутница лишь равнодушно пожала плечами. Но я не отступал от своего намерения хоть как-то ее развеселить и рассказал ей свой любимый в последнее время анекдот:
— Одного мужчину спросили, какова вероятность того, что он встретит на улице динозавра. Он ответил, что примерно одна миллиардная. Когда тот же вопрос задали женщине, она ответила — пятьдесят на пятьдесят.
Я выдержал паузу. Девушка не выдержала:
— Почему?
— Либо встречу, либо не встречу.
Получилось! Моя спутница наконец позволила себе улыбнуться. Люблю, когда мои старания приносят результат. Правда, через пару секунд она вновь опустила углы губ.
— Смешно, — вздохнула она.
3
Аслан всю дорогу проспал, как говорится, без задних ног, впервые отсыпаясь в полной безопасности, впервые за несколько последних безумных лет.
Проснулся только за два часа до Москвы.
Умылся, сдал постель, скатал матрас, забросил его на третью полку. И, помаявшись в тесном вагоне, вышел, чтоб не мешать людям собираться, и встал в тамбуре у окна. Какой-то угрюмый мужик у противоположного окна с остервенением курил одну за другой едкие папиросы.
— Едешь в Москву бомбы подкладывать? — скривился он в сторону Аслана.
— К жене возвращаюсь, — спокойно соврал Аслан.
— Успел свою переправить в мирное место? — не унимался угрюмый мужик. — А я нет! У меня всех ваши зарезали! И даже старуху!
Аслан молча повернулся и через переход прошел в другой вагон.
Ни капли обиды или раздражения он не испытывал к тому задиристому мужику. Жизнь приучила Аслана относиться к подобным провокациям как к самому обыкновенному, обычному. Как к ветру, например, или как к дождю. Дует, каплет — отойди в сторонку. О настоящей боли, о действительных утратах так не говорят. А может, не врет?.. Кто его знает… Тем и успокоит истерзанную душу.
С приближением к столице на сердце становилось все тревожнее и тревожнее. В мрачных казематах Чернокозова встреча с любимой представлялась праздником на облаках в море цветов! А наяву… Денег не хватит даже на один цветочек. Да и захочет ли она увидеться? Покажет ли сына? Вероятнее всего — нет. Не станет разрушать настоящую, налаженную жизнь ради каких-то туманных воспоминаний.
Да и что у них было? Полгода детских ухаживаний? А после его отъезда — она в полном одиночестве… Стыд перед знакомыми, укоры родителей. От Аслана она не видела ничего хорошего за все эти годы, только редкие и короткие разговоры по телефону.
Насчет жены Аслан действительно соврал случайному попутчику. Но не на все сто процентов. В Москве у него был сын! И любимая женщина, которая родила ему этого сына. К ним он и ехал. Хотя и была эта любимая в настоящее время женой совершенно другого человека. Ответственного работника Министерства внутренних дел…
В купейном вагоне, куда прошел Аслан, можно было только встать около окна в коридоре. За его спиной суетились пассажиры, стараясь успеть воспользоваться туалетом до прибытия поезда в карантинную зону. А перед глазами за окнами в вечерних сумерках улетали в бездонное прошлое пригородные платформы, березовые рощи, дачные поселки и краснокирпичные коттеджные городки за высокими бетонными заборами.
1 2 3 4 5