У ограды одного из них стоял велосипед. Уилли вскочил в седло и помчался дальше. И внезапно выехал к тому же самому бару, откуда началась его операция. Крафт посмотрел на часы. Оказывается, прошло не больше тридцати минут. Он огляделся – ничего во время его отсутствия не изменилось. Со стоянки исчез лишь один бензовоз – тот, который он сам и угнал. Уилли медленно вернулся в бар. Сев за свой еще не убранный столик, заказал бутылку текилы и в первый раз здорово напился.
Когда полицейские опрашивали хозяина бара, тот подтвердил, что молодой человек пропьянствовал весь день, никуда, кроме туалета, не отлучаясь. Потомки Шерлока Холмса не смогли раскрыть преступление и списали все на несчастный случай.
Однако, когда в средствах массовой информации поднялась шумиха по поводу утраченной коллекции эпохи позднего Возрождения, Уилли начал подозревать, что его использовали обыкновенные аферисты, как рулон туалетной бумаги.
Бо была коллекция живописи из германских музеев. Ценности перевозились в бронированном автомобиле и, по официальным данным, погибли в огне при случайном столкновении с бензовозом.
Поселившись в одной из гостиниц под именем Смита, Крафт внимательно изучил все публикации относительно нашумевшего происшествия. Особенно его интересовало состояние здоровья раненых. Он облегченно вздохнул, узнав, что водитель и сопровождающий в огне не погибли. Но, просматривая затем уголовную хронику, Уилли наткнулся на информацию, что примерно в то же время в тридцати километрах от места происшествия потерпел аварию «ситроен» белого цвета. Автомобиль ехал, судя по всему, с явным превышением скорости, и внезапно у него отказал главный тормозной цилиндр. Водитель не успел среагировать, и машина, врезавшись в скалу, взорвалась. Высказывалось предположение, что, возможно, водителем «ситроена» и был угонщик бензовоза. Полиция собиралась проводить новое расследование.
Уилли понял, какая участь ожидала его, и постарался исчезнуть. Он, изменив имя и внешность, покинул Британские острова. Однако долго находиться на одном месте не мог. Ему все время казалось, что длинные руки Штази подбираются к его горлу. Выбрав себе занятие экологией, позволявшее часто менять страны и континенты, Крафт посчитал, что достаточно затерялся и теперь можно сильно не волноваться за свое будущее. Но от прошлого, увы, уйти так и не удалось…
5
Вторая встреча Уилли Крафта с тем самым Карлосом произошла уже в начале восьмидесятых.
Изрядно погрузневший, он внезапно появился перед Крафтом прямо на тротуаре Франкфурта-на-Майне.
– А, жив еще, старый развратник! – заорал Карлос, радостно обнимая Уилли.
– А вы предпочли бы видеть меня мертвым? – отстраняясь, заметил Крафт.
– Да ты что, старик! Как можно? Нам такие кадры живыми нужны. Мы просто тебя отпустили, но на длинном поводке. И единственное, что позволили себе, извини, такова судьба разведчика, так это немного разобраться с некоторыми из твоих женщин.
– Так, значит, это вы? – вскричал Уилли, внезапно поняв поведение некоторых своих подруг, которые, мечтая выйти за него замуж, внезапно бросали его и уходили, разрывая отношения навсегда.
– Да! – театрально произнес Карлос. – Единственная верная жена разведчика – это его Родина. И в определенных обстоятельствах ради высших целей она может им даже пожертвовать, – в словах Карлоса Крафт услышал угрозу.
– Отпустите меня! – взмолился Уилли. – Вы понимаете, что я сейчас занимаюсь действительно важным делом. По сравнению с глобальным загрязнением атмосферы наши прежние шпионские игры просто смешны!
– Где тот боец невидимого фронта, готовый ради идеи всемирного счастья броситься в любые авантюры? Забыл? И вечный бой! Покой нам только снится! Смерть в кровати – не для нас! Но пасаран! Вспомни товарища Че!
– Бо все слова, а я устал скрываться и прятаться, – продолжал канючить Уилли. – Играть в разведчиков интересно в двадцать пять, а сейчас мне за сорок. Я хочу покоя и простого семейного счастья. Неужели я не заработал заслуженный отдых? Мне даже не надо от вас никакой пенсии. Я сам в состоянии заработать. Мне что, идти в полицию и во всем признаваться? Вы этого хотите?
– Успокойся, дорогой, – похлопал его по плечу Карлос, – конечно же все мы люди и понимаем, что такое усталость. Есть вариант. Аккордная работа – и ты на свободе. А после можешь лететь спасать своих китов и обрастать мелкобуржуазным жирком.
– Что надо сделать? – спросил Крафт, почувствовав зловещие нотки в кажущемся шутливым разговоре.
– Убрать человека, – просто, словно речь шла о мухе, произнес ужасный человек.
– Нет. Однозначно нет. Не смогу. Я уже не тот. Я другой человек. У вас что, нет более ловких киллеров?
– Киллер – рано или поздно – попадается. А самые нераскрываемые убийства совершаются именно такими простыми парнями, как Уилли Крафт, порядочный семьянин.
– Нет, я отказываюсь.
– Прекрасно. Ты даже можешь отправиться в полицию. Но мой тебе совет: напиши сначала завещание.
– Вы меня шантажируете?
– Как можно? Ты же старый друг. Я просто предупреждаю. Сам я – маленькая пешка в большой игре. За мной стоит такая машина, что просто раздавит и сметет, сделай я или ты что не так.
Крафт посмотрел в глаза Карлосу и решил, что, пожалуй, сдав его в полицию, можно заслужить реабилитацию.
– Ладно, я согласен, но мне нужны гарантии.
– Только мое честное слово. Мы ведь с вами работали, Крафт, – другим уже тоном и переходя на «вы» начал инструктировать Карлос. – Вы молчали, и я не предпринимал никаких действий. Вот и договор.
– Ладно, что я должен сделать?
– Вам натрут руку одним веществом. Вы придете в дом к вашему знакомому и поздороваетесь за руку. Затем скажете пару слов и уйдете. Вот и все. Потом он умрет.
– А я? – растерялся Уилли.
– А вам введут противоядие, – успокоил Карлос.
– Нет, не годится, – замотал головой Крафт. – А если не введут? Мало ли, по какой причине? Давайте я просто застрелю его, и все.
– Застрелите? Замечательная идея, – словно обрадовался Карлос. – Смотрите, вот авторучка. Я всегда при себе имею авторучку-пистолет. Очень занятная и полезная вещица. Я даже готов вам подарить такую же. Пользоваться надо очень аккуратно. Попросите его подписать для вас какую-нибудь бумажку. Достанете ручку. Стержень надо направить вот так и нажать на эту кнопку. Все очень просто. Она – ваша.
– Имя?
– Клаус Беккер.
– Что?
– Да-да. Ваш давний знакомый. Но плата за предательство выдается дважды. Сначала в виде аванса от Сатаны, а затем приходится платить по счетам Всевышнего. Запомните, мы способны простить все и уважаем открытых врагов нашей системы, мы сами разведчики и понимаем разведчиков врага. Единственное, что не имеет прощения, – предательство. А он продался, как последняя проститутка, и товарищей своих продал.
6
Уилли взял авторучку и побрел к себе домой. Весь день прошел для него в ужаснейших душевных мучениях. Под вечер он наконец принял твердое решение.
Крафт оделся и, поймав такси, поехал к человеку, с которым вырос в одном детском приюте, но которого давно не видел, несмотря на то что жил с ним в одном городе. Клаус работал на одной из радиостанций, пытавшихся донести западные ценности до Востока. Он поискал звонок и, не найдя его, постучал в дверь.
Открывший ее человек всматривался в Уилли и пытался вспомнить, где он видел это лицо.
– Что, не узнаешь? – прохрипел посетитель. – Бо я, Уилли.
– Крафт? – обрадовался, но и насторожился Беккер. – Заходи.
– Я о тебе слышал. Ты сейчас с «зелеными» хорошего шороху дал по поводу загрязнения шельфа. А ко мне наверняка с сенсацией!
– Да, конечно. Выслушай меня. Я долгое время работал на Штази, а сейчас пришел, чтобы застрелить тебя! – выпалил Уилли.
Клаус Беккер схватился за грудь и медленно опустился на стул.
– Но делать этого не буду! – видя состояние жертвы, продолжил Крафт. – Вызови комиссара полиции. Мне нужны гарантии.
Выскочившая жена увидела побледневшего мужа вместе с незнакомым мужчиной и испуганно спросила:
– Что случилось?
– Сара! Меня убивают, – едва слышно прошептал Клаус.
– Что? – переспросила не расслышавшая женщина.
– Позвоните в полицию, – попросил посетитель. – Нам есть что заявить комиссару.
– Что с ним? – еще раз испуганно спросила женщина.
– Бо он от радости. Он теперь станет знаменитым и богатым.
Приехавшие полицейские подробно записали все показания и признания раскаявшегося убийцы. Изъяли оружие и препроводили Крафта в полицейский участок…
Однако вскоре дело приняло неожиданный оборот. В прессу была вброшена информация, что задержан с поличным при попытке покушения на видного деятеля правозащитного движения советский шпион. Вопреки предположениям Уилли Крафта, шумиха по этому поводу поднялась сильная, но имени своего он так и не услышал. Все говорили о каком-то загадочном киллере.
Крафта усадили в самолет, летевший так долго, что Уилли успел все осознать и проститься с жизнью. Затем несколько часов везли в машине по каким-то чудовищным ухабам. Когда же он увидел заснеженные просторы и сани с собачьей упряжкой, мозг его не выдержал.
Сознание вернулось уже в странном заведении. Как он там очутился, немец понять не смог. Таких ужасных стен, полов и потолков он не видел никогда. В комнате без окон стояло шесть металлических кроватей. На трех из них лежали люди.
Уилли тоже лежал, безучастно глядя в потолок. Однако человеческое естество дало о себе знать, он поднялся и вышел в коридор, по которому передвигались человекоподобные существа и невнятно мычали на непонятном языке. Туалет он нашел по запаху, но войти смог лишь с третьей попытки и то, когда совсем стало уже невмоготу. А попав, не сразу сообразил, как им пользоваться. Когда понял, то просто ужаснулся.
Вернувшись в свою комнату, увидал, что на его койке, застланной серым подобием простыни, валялся какой-то урод. Немец попробовал его стащить. Тот вскочил и, размахнувшись, ударил Крафта в солнечное сплетение. Уилли упал на пол и забился в истерике.
В первый день его раздели. Ночью была попытка изнасиловать. На второй день к нему подошел человек и, присев на корточки, спросил на чистом немецком языке, кто он. Обрадовавшись, Уилли начал рассказывать, что с ним приключилось. Выслушав, человек произнес:
– Да, брат, попал ты, однако! Находимся мы на Урале, на границе Европы и Азии, в психиатрической лечебнице. Есть здесь с десяток человек абсолютно нормальных и с пяток слегка шизанутых, но вполне вменяемых в перерывах между приступами. Так как все мы друг другу давно приелись, появление нового лица будет интересным и познавательным.
Он взял немца под руку и повел. Распахнул дверь палаты, и, впервые за несколько дней, у людей оказались вполне нормальные лица.
– Разрешите представить, – с пафосом произнес гид. – Уилли Крафт, советский шпион!
7
Полковник Лесков из рук министра государственной безопасности СССР получил генеральские погоны одновременно с очередным повышением по службе. Акция устрашения «западных голосов» прошла весьма удачно. Не прибегая к физическому устранению, он смог нагнать столько страха на все диссидентское движение, что теперь можно было лет пять почивать на лаврах.
Министр не вникал в суть подробностей. Он был уверен, что Лесков именно так и задумал проведение операции. Он не любил кровь, справедливо полагая, что и без нее можно достичь любого результата не менее эффективно.
Лесков только высказал просьбу вытащить на родину агента, который мог там, за рубежом, расколоться и наговорить лишнего. Министр дал добро.

Глава первая
КРОВАВОЕ КРЕЩЕНИЕ

1
Позднее летнее утро дохнуло теплым запахом свежевысушенного сена. Иван Силантьевич проснулся именно от этого одуряющего аромата. Вобрал в легкие воздуха, и сердце защемило. Жизнь, можно сказать, прожил. А на душе тяжко. Словно не свою прожил, будто украл. А украл-то, оказалось, у себя.
Раньше он любил гордо рассуждать: «Думал ли простой деревенский парень, что станет генералом?» Теперь же все чаще задавал вопрос: «Зачем я это сделал?»
Всю жизнь Иван Силантьевич Копчик боролся с крестьянскими корнями. Впрочем, особых усилий для убеждения себя в том, что ненавидит ковыряние в земле, не понадобилось. Он также не испытывал тяги ни к станку, ни к счетам, ни к тряске в танке.
Но обидней всего было то, что интеллигентом он так и не стал, а от корней оторвался. Кто он теперь? Внезапно оказалось, что самые счастливые годы жизни были связаны с тяжелым, но благородным трудом. Веками предки жили на земле и черпали из нее силы. Ах, если бы все вернуть! Он пахал бы поля, выращивал свиней, разбрасывал бы навоз, быть может, заимел бы пасечку. Конечно, жизнь бы не отличалась буйными красками и была бы тяжела, однако совесть бы не мучила и душа не болела.
Подобные мысли преследовали отставного генерала КГБ не всегда. Еще полгода назад, будучи генеральным директором частной охранной фирмы, он лихо «махал шашкой» и не ведал сомнений. Однако последний объект его доконал. Сердце не выдержало, и пришлось уйти на покой. Но самое ужасное было не это.
Едва он пришел в себя, профессор, похожий на знакомого мясника с рынка, начал давать советы, как дальше жить: «Нельзя пить, курить, кофе, женщин. Меньше резких движений и сильных эмоций, – и, внезапно запнувшись, добавил: – Меньше думайте о душе!»
Зачем он произнес последнюю фразу? Копчик внезапно осознал, что может преставиться в любой миг. А вдруг там спросят? Раньше у него были ответы на все вопросы. А сейчас? Невнятное бормотание относительно выполнения чужих приказов? А где была совесть? Он просто не знал о ее существовании. Но это какое-то слабоватое оправдание.
Внезапно память, основательно подточенная склерозом, начала играть злые шутки. Перед его взором стали выстраиваться, как на параде, давно забытые люди. Последний взгляд, который бросали осужденные, оказалось, не забывается…
И тут нахлынуло воспоминание, которое он тщательно старался забыть, забить бытовой мелочовкой, загромоздить глобальными проблемами, завалить бесконечной бюрократической волокитой. Быть может, организм бессознательно работал на износ из необходимости, выложившись полностью на службе, провалиться в забытье без сновидений. Теперь же, на пенсии, у него не оказалось даже хобби. И вот результат! Живший под девизом: «Чтобы было, что вспомнить!», теперь отдал бы все, чтобы забыть свою жизнь.
В тысячный раз перед его взором бежала и бежала по лестнице окровавленная, зовущая на помощь женщина, а он, в ужасе от возможной расплаты, несся за нею следом, стрелял из своего ТТ…
Иван Силантьевич сел на кровати и отворил створку окна, принюхиваясь к запаху детства, к запаху счастья. Нет, не он это был. Не мог он так озвереть. А может, все, что произошло, не случайность, может, это судьба, карма? Или плата? Плата за грехи предков? Взять, например, отца. Он ведь ничего о родителе не знал, тот о себе никогда не рассказывал. Воевал он? Или сидел? А может, сажал и расстреливал?
Вот таким же жарким летом пятьдесят третьего вернулся из многолетней «геологической разведки» молчаливый чужой мужчина, никак не ассоциировавшийся со словом «отец». Несколько дней просидел на скамейке у забора, набивая махоркой и выкуривая самокрутки, которые выходили у него причудливо изогнутыми, словно трубки. Затем схватил железной лапой пробегавшего мимо сына и, сняв ремень, тут же, на улице, без причины выдрал! После этого все стало на места, и Ванька, сквозь слезы, понял, какое это счастье, когда есть отец.
Через некоторое время папаша решил, что нечего чаду болтаться без дела, и занялся образованием. Наняв двух евреев, заставил вдалбливать сыну английский и испанский. Немецкому учил его сам. Метод воспитания был универсален и доходчив. Учителям он платил, исходя из того, насколько сильно они драли его сына.
Иван вырос полиглотом и антисемитом. Но отец не дождался этого светлого для себя часа, он вообще скоро посчитал свой родительский долг выполненным и запил. Однажды его нашли на парашютной вышке с заточкой в боку… И тогда запомнилась фраза, невзначай оброненная кем-то: «Жил, как сука, а кончил, как вертухай!»
2
Раз с утра такая духота, наверняка давление подскочит. Копчик машинально нащупал упаковку с таблетками эуфиллина и потянулся за водой. Графин был пуст. Проверил чайник. Оказалось, в доме ни капли воды. Впрочем, этому обстоятельству он скорей обрадовался.
Несмотря на то что на дачные участки был проведен водопровод, Иван Силантьевич пользовался водой исключительно из источника. Родник был освящен, и сам батюшка не гнушался испить из него студеной водицы. Специально для этого каждый день, кроме воскресенья, приезжал здоровый бритоголовый парень с двумя алюминиевыми емкостями и наполнял их. А дачники единодушно проголосовали об открытии второго, охраняемого, входа на территорию дачных участков, исключительно для пешеходов.
1 2 3 4 5