Но серьезная, интеллигентная, очень сдержанная женщина, которая окинула ее проникающим насквозь взглядом, была похожа на профессионального врача и, как выяснилось, им и являлась. Тамара не успела понять, что она чувствует: облегчение или разочарование, – когда произошло это… Что-то невозможное, невероятное произошло, когда ясновидящая рассматривала фотографию Вадима. Тамара вспоминала, как страшно менялось ее лицо, как сжималось вокруг них двоих невидимое кольцо, как отхлынула вдруг кровь от сердца самой Тамары. Она вновь почувствовала, что у нее холодеет кожа, немеют кончики пальцев, застывает перед глазами живое лицо мужа. У нее не было объяснений, но она верила Ирине. Неужели такое возможно? Чтобы человек обладал таким даром: взять обычный снимок и прочесть в нем весть о беде. Нет. Это, конечно, обычные приемы мошенниц. Пусть эта даже так достойно выглядит и так уверенно, разумно себя ведет. И все же… Господи! А если это был не страшный фокус, а правда? Но не рассказывать же об этом в милиции. Тамара стала судорожно рыться в ворохе старых газет на полке в прихожей. Объявления! В них сейчас печатают что угодно. Вот. «Частный детектив. Телефон…» Она набрала его.
– Мне нужна ваша помощь. Возможно, – сказала она сбивчиво, как школьница, – у меня несчастье. То есть, может быть, оно случилось. Мне сказали… Одна… Ну, это неважно. Короче, мой муж. Его нет дома. С ним могла случиться большая беда. Конечно, это звучит глупо, но я хочу вас попросить мне помочь. Понимаете, мне некому помочь. Я одна.
– Успокойтесь, пожалуйста, – ответил ей приятный мужской голос. – Приезжайте сейчас, мы постараемся во всем разобраться. Все может оказаться не таким уж страшным.
– Приехать? Но я не знаю… Я в таком состоянии, я просто вас не найду.
– Хотите, я к вам приеду?
– Да, пожалуйста, я буду очень вам признательна. Запишите адрес. Меня зовут Тамара Ивановна Коркина.
– А меня Сергей Кольцов. Ждите. Вы больше не одна.
* * *
Дома Ирина тяжело опустилась на стул в прихожей. В последние часы работы потребность остаться наедине с собой, спрятать от чужих посягательств мгновенно возбуждаемый механизм, спрятанный в хрупкой черепной коробке, она ощущала как приступы хронической болезни. Сейчас ее мозг, кожа, волосы оживали в покое, в ожидании чувства безопасности, а взгляд уже привычно скользил по вешалке, по столику в прихожей, где лежат сумки. Женя. Хорошо, что ее сейчас нет, но нужно определить по отсутствующим вещам, давно ли она ушла, далеко ли собралась, когда вернется. Необходимо отодвинуть беспокойство подальше. Дочь Женя. Смысл жизни. Самое большое счастье. Самый большой крест. Именно потому, что счастье.
Так. Любимая, очень дорогая куртка из тончайшей бирюзовой кожи с серебристой чернобуркой на месте, бледно-голубая сумка тоже лежит на столике. Значит, у зеркала должна быть большая косметичка с парадным набором косметики. Стало быть, после занятий в Гнесинке она не собирается в гости, на дискотеку, в клуб. Возможно, скоро появится. Ирина сунула ноги в мягкие тапочки, добрела до ванной, напустила очень горячей воды, разделась и скользнула в нее, прикрывая глаза от истомы и блаженства. Руки, плечи, затылок ныли так, будто она целый день таскала мешки с кирпичами. Ирина легонько зашевелила губами. Это была не молитва, не заговор, просто она договаривалась с облепившими ее чужими бедами. Растворитесь в чистой воде, оставьте меня на время, успокойтесь, мы еще встретимся. Мы с вами разберемся… Она долго, тщательно растирала тело жесткой мочалкой, лежа в горячей ванне, включила холодную воду и постояла под обильным, резким душем. Потом тщательно вытерлась большим полотенцем. В кухне выпила чашку кофе со сливками, и ноздри ее вздрагивали от чудесного аромата, успокаивающего нервы, согревающего кровь. Впереди только покой и радость. Ирина посмотрела на настенные часы и почувствовала, что ровно через тридцать минут повернется ключ в замке входной двери, и на пороге появится Женя. Скажет: «Ой, мам! Ты дома? Как хорошо. У меня желудок просто высох от голода». Они поужинают, найдут в программе самый глупый сериал и лягут в гостиной на широком диване. Будут смотреть, шутить, смеяться, жевать фрукты и жалеть, что так быстро кончается вечер. Ирина вынула из холодильника куски парной телятины, помидоры, огурцы, красный и желтый сладкий перец и принялась готовить ужин. Она смочила мясо легким белым вином, немного налила себе в бокал, сделала несколько глотков. И вдруг отчетливо услышала женский голос: «Я одна. Я не знаю, что мне делать». Ирина напряглась. Срочно собраться, сделать контакт невозможным, закрыться. Она допустила ошибку, не окончательно очистилась от полученной информации, не прервала какую-то связь. Ирина прикрыла глаза, сжала зубы, скрестила руки на груди. Но женский голос вдруг застонал жалобно и умоляюще. Перед закрытыми глазами, как на экране, появилось тонкое, печальное лицо. Женщина плакала. Затем видения замелькали, как во время перемотки пленки. И вдруг появилась четкая картинка. Тело обнаженного мужчины на окровавленной постели. Множество беспорядочных ран. Открытые глаза с застывшим выражением недоумения и страха и темный, толстый язык в отверстии рта… Ирина быстро вошла в свой кабинет, остановилась у стены, на которой висели географические карты. Она очень близко подошла к карте Москвы, провела ладонью по кругу. Большой круг, меньший, еще меньший… Ладонь вдруг вздрогнула и застыла. Ирина прижала ее теснее и почувствовала покалывание. Минуту она стояла в раздумье. Затем решительно набрала телефон секретарши:
– Вера, срочно телефон клиентки, Тамары Коркиной. Была днем.
– Ой! Ирина Анатольевна! А зачем? А вы никогда…
– Я сказала, срочно.
Тихий женский голос ответил не сразу: «Слушаю вас».
– Тамара Ивановна? Это Ирина. Вы сегодня были у меня. Я хотела спросить: вы что-нибудь предпринимали?
– Я… Вы знаете, я как-то не решилась в милицию. Но я предприняла… Пригласила частного детектива. Вот он сейчас пришел, и я пытаюсь ему объяснить ситуацию.
– Дайте ему трубку, пожалуйста. Добрый вечер. Не будем тратить время на представления. Сейчас это неважно. Если вы беретесь за это дело, поищите на востоке Москвы. Рядом с домом много машин, автобусов, людей. Возможно, это автовокзал. Квартира невысоко. Скорее всего, первый-второй этаж. Сейчас она пуста. В смысле, живых людей в ней нет.
* * *
Сергей с участковым Гольяновского ОВД стояли во дворе одного из домов по Щелковскому шоссе.
– Ну, я не знаю, – лениво говорил Миша Емельянов, рыжий, с мальчишеским лицом и курносым носом, сплошь в крупных веснушках. – Сколько еще ходить. В этом корпусе еще сдают. Ну, до последнего времени точно, а сейчас не знаю. Там бабка померла на первом этаже. Внук вроде хотел продать, а потом решил сдать. Кавказ сначала пустил, с Черкизовского рынка, так они каждый вечер товар завозили прямо в квартиру. Грязь, запахи всякие, соседи меня жалобами закидали. Я его вызвал, так и так, говорю. Он их выгнал, двух девок поселил. Так они, – Миша радостно засмеялся, – они там бордель натуральный устроили, в этой двушке. По шесть мужиков за один раз принимали. Соседи просто кусаться начали. Я этого наследника опять вызвал: ты что, говорю, нормального человека найти не можешь? Что у тебя за проблемы? Он говорит типа, будь спокоен, все улажу. Ну и вроде нашел. Не знаю кого, но уже несколько месяцев никто не жалуется на эту квартиру.
– Больше никто не сдает?
– Легально нет. Знаю бабулю одну с третьего этажа, хохлов держит в однокомнатной. Причем без регистрации. То их два, то четыре. Я днем выгоню, а она ночью опять пускает. «Миш, – говорит, – какие ж это квартиранты. Это ж родня, до поезда пришли пересидеть». – Миша опять залился смехом, но Сергей решительно потряс его за плечо.
– Не увлекайся, старик. Жизнь – штука веселая, но я вообще-то покойника ищу. Совсем другая проблема, понимаешь? Нам нужно войти в ту квартиру, которая сдается.
– А че, покойники лежат только в таких квартирах?
– Полагаю, в своей не оставили бы, не ушли.
– Кто?
– Хозяева, Миша. Мы уже говорили: сначала проверяем съемные.
– Знаешь…
– Знаю. Войдем опять спокойно, без взлома и шума, как в тех домах. И к взаимному удовольствию. – Сергей взмахнул перед веснушчатым носом пятидесятидолларовой купюрой. – Если там все в порядке, узнаем, как дела у бабки с размножающейся родней.
– Чего тут узнавать. – Миша с усилием сдержал рвущийся из оков организма хохот. – Вот она, в окне торчит. У нее там круглосуточный пункт наблюдения.
Хлипкая деревянная дверь открылась с легким скрипом. В прихожей было темно и душно.
– Воняет, – деловито констатировал Миша и первым вошел в спальню. Сергей двинулся за ним, но на пороге они столкнулись. Круглые глаза изумленно таращились на совершенно малиновом лице участкового. Он обеими руками зажимал рот. Сергей подошел к кровати и закусил губу. Трудно себе представить, что в одном человеке так много крови. Сергей окинул взглядом черные раны, темно-синий язык, восковой лоб и не стал приближаться. Бедолага коченеет здесь в одиночестве не один час. В ванной Сергей обнаружил беспорядочно сваленную мужскую одежду. Сергей сунул руку во внутренний карман пиджака: паспорт, права, кредитки. Бумажника, наличных денег нет. Паспорт на имя Вадима Викторовича Коркина. Все точно, как в кино про ведьм и вампиров.
– Вызывай бригаду, – повернулся Сергей к Мише. – То ли колдунья на самом деле вам подарок преподнесла, то ли убийца у нас с большими заморочками. Слушай, следствию про наводку пока ни слова. Скажи, просто проходил, скажем, шел квартирантов с третьего этажа гнать, и вдруг что-то подозрительное увидел. Ну, допустим… Да, свет в прихожей горел, а на звонки в дверь никто не ответил. Ну, ты и вскрыл. Квартира же засвеченная. Жалобы на нее были. А я вроде бы в гости к тебе зашел.
Миша утратил реакцию. Она вернулась к нему лишь после того, как в его ладони оказалась очередная зеленая бумажка.
До прихода оперативников Сергей курил на площадке. Затем погасил сигарету, тяжело вздохнул и набрал номер. Трубку взяли после первого гудка.
– Тамара Ивановна, это Сергей. Мне очень жаль. Я нашел вашего мужа. Во всяком случае, по документам это он.
– Что с ним?
– Убийство. Я подъеду к вам через некоторое время. Вас вызовут на опознание. Крепитесь. Я буду с вами. Да, еще минуту, пожалуйста, это очень важно. Нам нужно решить: мы ссылаемся на источник информации?
– Ни в коем случае. Это исключено. Извините, я больше не могу говорить. Приезжайте. Я буду готова.
* * *
Даша вторые сутки лежала на продавленном диване в однокомнатной квартире, которую снимала одна ее знакомая. Когда-то встретились на дискотеке, поехали вместе с компанией парней, время провели бестолково, нетрезво, не получив ни удовольствия, ни денег. Расставаясь, обменялись телефонами. Вот и пригодилось. Варвара за все время провела в квартире несколько часов. Говорит, сделками с недвижимостью занялась, дело, мол, свое хочет открыть. Это конечно. Даша таких дельцов за версту узнает. Она хмыкнула, сплюнула в жестяную коробку, служившую пепельницей, раздавила сигарету. Поднялась, сделала шаг и оказалась у допотопного шкафа. Полуоткрытую дверь она распахнула ногой, не вынимая рук из карманов джинсов. Еб… Ну и шмотки! Это называется секонд-хенд по пятнадцатому разу. Бархатное фиолетовое мини-платье с дешевым черным кружевом на груди и по подолу, крошечная красная юбка выше всякого зада, какие-то жуткие топики с люрексом. «Одним словом, менеджер, – удовлетворенно пробормотала под нос Даша. – Мне б в таком унитаз стыдно было помыть». Она посмотрела на часы. Восемь вечера. Вроде бы утро только что было. Ну что ж. Еще одну ночь прокантуется, а завтра надо валить из этой клетки. Даша прошла в ванную, хотела налить в нее горячей воды, полежать, подремать, как она любила, но брезгливо провела по стенке ванны и поняла, что это себе дороже – купание в такой грязи. А чистить тут она не нанималась. Потому просто разделась и сполоснула над раковиной отдельные части лица и тела. Постирала белье, джинсы оставила на трубе, вернулась на диван в короткой рубашке и взяла пульт телевизора. В это время кто-то открыл входную дверь ключом снаружи. Даша спокойно повернула голову в сторону прихожей. Ни фига! Гостей приволокла. Даша не шевельнулась и не поменяла позы, когда в комнату вошли Варька и невысокий стройный мужчина непонятного возраста: над молодым лицом, ярко-синими глазами – абсолютно седая шевелюра. Даша, не мигая, выдержала наглый синий взгляд.
– Будем знакомиться? – поинтересовался гость.
– А то, – ответила Даша и села, медленно опустив голые ноги на пол и не подумав поправить рубашку, обнажившую бедра.
Через несколько минут на табуретках, принесенных из кухни, стояла большая бутыль виски и какая-то закуска. Даша первой взяла стакан, налила до краев и выпила залпом. Затем откусила от яблока и налила себе снова.
– Однако, – усмехнулся синеглазый Никита. – Сразу видно: девушка зря время терять не привыкла.
– А чего нам тут нахлобучиваться, – засмеялась Даша. – Мы люди свои. Специалисты по недвижимости. Так что давай, догоняй.
Виски незаметно закончилось, Никита вышел из квартиры на пятнадцать минут, вернулся с бутылкой водки. Языки у всех развязались, никто никого особенно не слушал. Но Даша трезво фиксировала каждый брошенный на нее синий взгляд. Варька все болтала про свое дело, которое откроет с минуты на минуту.
– А подругу в дело не хочешь взять? – вдруг спросил Никита.
Варька нахмурилась, подозрительно посмотрела на собутыльников. Но тут Никита, хитро глядя на них, закурил что-то похожее на самокрутку. По комнате распространился сладкий запах. «Косячок!» – радостно завопили подруги и полезли к нему, пытаясь затянуться. С этого момента началось веселье. Все казалось страшно смешным. Соседи, колотившие в стенку, дикторша телевидения, которая отчаянно косила, глядя с экрана прямо на них. И смешно вел себя Никита, обнимающий Варю за плечи одной рукой и пытающийся раздвинуть Дашины ноги другой.
Проснулась Даша рано утром, сбросила со своей груди Варькин локоть, выбралась из-под скомканного пледа, нашла на полу свою рубашку, натянула на голое тело, босиком прошлепала на кухню. Там пахло кофе и дорогими сигаретами. Никита, умытый, аккуратно одетый, задумчиво стоял с чашкой в руке у окна. Он улыбнулся Даше и налил ей кофе. Она выпила его одним глотком и опустилась на угловой диванчик.
– А ты ничего, – сказал Никита. – Слушай, а я вчера серьезно: хочешь в дело войти с нами?
– Недвижимость? – растянула губы в издевательской улыбке Даша.
– Можно и так назвать. Я присмотрел приличную хату, нормально обставленную. Продумаем ваш прикид: знаешь, такие то ли гимназистки, то ли бизнес-вумен. Костюмчики, светлые блузки, высокие каблуки. Знакомитесь с деловыми мужиками, приглашаете на чашку кофе, а дальше – как пойдет, варианты разные могут быть…
– А бабки, я так думаю, тебе отдавать?
– Ну, мы договоримся в процентном отношении, как партнеры. У меня будут организационные расходы.
– Не-а, – покачала Даша головой. – Я под сутенерами вообще не работаю. Я сама по себе.
Лицо Никиты странно изменилось. Рот стал узким и длинным. На молодом лице вдруг ясно обнаружились глубокие морщины. «Да ему лет сорок, не меньше», – подумала Даша и поежилась под пристальным холодным взглядом. Она отодвинула чашку и встала.
– Пойду я. Мне пора уже.
И вдруг ее руки выше локтей как будто сжали тисками.
– Ты что из себя строишь? Кем себя вообразила, дешевка подзаборная. – Никита по-змеиному шипел ей в лицо. Она чувствовала кисловатый запах его дыхания.
– А что? Что не так? – невинно похлопала она глазами.
Он чуть ослабил хватку и тут же скорчился от сокрушительного удара коленом в пах.
Через десять минут Даша вышла из подъезда старого дома у Курского вокзала, вдохнула свежий влажный воздух и сладко потянулась.
ГЛАВА 3
Тамара Коркина всю ночь просидела за столом, на котором были разложены ее семейные фотографии. Вот они с Вадимом на пляже в Серебряном бору. Ей девятнадцать, ему двадцать. Они вместе учились в Плехановском институте. Познакомились на вступительных экзаменах, сходили куда-то пару раз и не то чтобы влюбились, просто им очень легко и уютно было друг с другом. Он приехал из Брянска и тосковал по дому, плохо чувствовал себя в общежитии. Она жила с вечно усталой, очень болезненной мамой, которая больше всего на свете ценила тишину и уединение. Тамара никогда не приводила домой друзей, а потом вдруг оказалось, что у нее больше и нет никаких друзей. Вадим матери, конечно, не понравился, но он был спокойным, нешумным, нетребовательным, и она просто перестала его замечать.
1 2 3 4 5
– Мне нужна ваша помощь. Возможно, – сказала она сбивчиво, как школьница, – у меня несчастье. То есть, может быть, оно случилось. Мне сказали… Одна… Ну, это неважно. Короче, мой муж. Его нет дома. С ним могла случиться большая беда. Конечно, это звучит глупо, но я хочу вас попросить мне помочь. Понимаете, мне некому помочь. Я одна.
– Успокойтесь, пожалуйста, – ответил ей приятный мужской голос. – Приезжайте сейчас, мы постараемся во всем разобраться. Все может оказаться не таким уж страшным.
– Приехать? Но я не знаю… Я в таком состоянии, я просто вас не найду.
– Хотите, я к вам приеду?
– Да, пожалуйста, я буду очень вам признательна. Запишите адрес. Меня зовут Тамара Ивановна Коркина.
– А меня Сергей Кольцов. Ждите. Вы больше не одна.
* * *
Дома Ирина тяжело опустилась на стул в прихожей. В последние часы работы потребность остаться наедине с собой, спрятать от чужих посягательств мгновенно возбуждаемый механизм, спрятанный в хрупкой черепной коробке, она ощущала как приступы хронической болезни. Сейчас ее мозг, кожа, волосы оживали в покое, в ожидании чувства безопасности, а взгляд уже привычно скользил по вешалке, по столику в прихожей, где лежат сумки. Женя. Хорошо, что ее сейчас нет, но нужно определить по отсутствующим вещам, давно ли она ушла, далеко ли собралась, когда вернется. Необходимо отодвинуть беспокойство подальше. Дочь Женя. Смысл жизни. Самое большое счастье. Самый большой крест. Именно потому, что счастье.
Так. Любимая, очень дорогая куртка из тончайшей бирюзовой кожи с серебристой чернобуркой на месте, бледно-голубая сумка тоже лежит на столике. Значит, у зеркала должна быть большая косметичка с парадным набором косметики. Стало быть, после занятий в Гнесинке она не собирается в гости, на дискотеку, в клуб. Возможно, скоро появится. Ирина сунула ноги в мягкие тапочки, добрела до ванной, напустила очень горячей воды, разделась и скользнула в нее, прикрывая глаза от истомы и блаженства. Руки, плечи, затылок ныли так, будто она целый день таскала мешки с кирпичами. Ирина легонько зашевелила губами. Это была не молитва, не заговор, просто она договаривалась с облепившими ее чужими бедами. Растворитесь в чистой воде, оставьте меня на время, успокойтесь, мы еще встретимся. Мы с вами разберемся… Она долго, тщательно растирала тело жесткой мочалкой, лежа в горячей ванне, включила холодную воду и постояла под обильным, резким душем. Потом тщательно вытерлась большим полотенцем. В кухне выпила чашку кофе со сливками, и ноздри ее вздрагивали от чудесного аромата, успокаивающего нервы, согревающего кровь. Впереди только покой и радость. Ирина посмотрела на настенные часы и почувствовала, что ровно через тридцать минут повернется ключ в замке входной двери, и на пороге появится Женя. Скажет: «Ой, мам! Ты дома? Как хорошо. У меня желудок просто высох от голода». Они поужинают, найдут в программе самый глупый сериал и лягут в гостиной на широком диване. Будут смотреть, шутить, смеяться, жевать фрукты и жалеть, что так быстро кончается вечер. Ирина вынула из холодильника куски парной телятины, помидоры, огурцы, красный и желтый сладкий перец и принялась готовить ужин. Она смочила мясо легким белым вином, немного налила себе в бокал, сделала несколько глотков. И вдруг отчетливо услышала женский голос: «Я одна. Я не знаю, что мне делать». Ирина напряглась. Срочно собраться, сделать контакт невозможным, закрыться. Она допустила ошибку, не окончательно очистилась от полученной информации, не прервала какую-то связь. Ирина прикрыла глаза, сжала зубы, скрестила руки на груди. Но женский голос вдруг застонал жалобно и умоляюще. Перед закрытыми глазами, как на экране, появилось тонкое, печальное лицо. Женщина плакала. Затем видения замелькали, как во время перемотки пленки. И вдруг появилась четкая картинка. Тело обнаженного мужчины на окровавленной постели. Множество беспорядочных ран. Открытые глаза с застывшим выражением недоумения и страха и темный, толстый язык в отверстии рта… Ирина быстро вошла в свой кабинет, остановилась у стены, на которой висели географические карты. Она очень близко подошла к карте Москвы, провела ладонью по кругу. Большой круг, меньший, еще меньший… Ладонь вдруг вздрогнула и застыла. Ирина прижала ее теснее и почувствовала покалывание. Минуту она стояла в раздумье. Затем решительно набрала телефон секретарши:
– Вера, срочно телефон клиентки, Тамары Коркиной. Была днем.
– Ой! Ирина Анатольевна! А зачем? А вы никогда…
– Я сказала, срочно.
Тихий женский голос ответил не сразу: «Слушаю вас».
– Тамара Ивановна? Это Ирина. Вы сегодня были у меня. Я хотела спросить: вы что-нибудь предпринимали?
– Я… Вы знаете, я как-то не решилась в милицию. Но я предприняла… Пригласила частного детектива. Вот он сейчас пришел, и я пытаюсь ему объяснить ситуацию.
– Дайте ему трубку, пожалуйста. Добрый вечер. Не будем тратить время на представления. Сейчас это неважно. Если вы беретесь за это дело, поищите на востоке Москвы. Рядом с домом много машин, автобусов, людей. Возможно, это автовокзал. Квартира невысоко. Скорее всего, первый-второй этаж. Сейчас она пуста. В смысле, живых людей в ней нет.
* * *
Сергей с участковым Гольяновского ОВД стояли во дворе одного из домов по Щелковскому шоссе.
– Ну, я не знаю, – лениво говорил Миша Емельянов, рыжий, с мальчишеским лицом и курносым носом, сплошь в крупных веснушках. – Сколько еще ходить. В этом корпусе еще сдают. Ну, до последнего времени точно, а сейчас не знаю. Там бабка померла на первом этаже. Внук вроде хотел продать, а потом решил сдать. Кавказ сначала пустил, с Черкизовского рынка, так они каждый вечер товар завозили прямо в квартиру. Грязь, запахи всякие, соседи меня жалобами закидали. Я его вызвал, так и так, говорю. Он их выгнал, двух девок поселил. Так они, – Миша радостно засмеялся, – они там бордель натуральный устроили, в этой двушке. По шесть мужиков за один раз принимали. Соседи просто кусаться начали. Я этого наследника опять вызвал: ты что, говорю, нормального человека найти не можешь? Что у тебя за проблемы? Он говорит типа, будь спокоен, все улажу. Ну и вроде нашел. Не знаю кого, но уже несколько месяцев никто не жалуется на эту квартиру.
– Больше никто не сдает?
– Легально нет. Знаю бабулю одну с третьего этажа, хохлов держит в однокомнатной. Причем без регистрации. То их два, то четыре. Я днем выгоню, а она ночью опять пускает. «Миш, – говорит, – какие ж это квартиранты. Это ж родня, до поезда пришли пересидеть». – Миша опять залился смехом, но Сергей решительно потряс его за плечо.
– Не увлекайся, старик. Жизнь – штука веселая, но я вообще-то покойника ищу. Совсем другая проблема, понимаешь? Нам нужно войти в ту квартиру, которая сдается.
– А че, покойники лежат только в таких квартирах?
– Полагаю, в своей не оставили бы, не ушли.
– Кто?
– Хозяева, Миша. Мы уже говорили: сначала проверяем съемные.
– Знаешь…
– Знаю. Войдем опять спокойно, без взлома и шума, как в тех домах. И к взаимному удовольствию. – Сергей взмахнул перед веснушчатым носом пятидесятидолларовой купюрой. – Если там все в порядке, узнаем, как дела у бабки с размножающейся родней.
– Чего тут узнавать. – Миша с усилием сдержал рвущийся из оков организма хохот. – Вот она, в окне торчит. У нее там круглосуточный пункт наблюдения.
Хлипкая деревянная дверь открылась с легким скрипом. В прихожей было темно и душно.
– Воняет, – деловито констатировал Миша и первым вошел в спальню. Сергей двинулся за ним, но на пороге они столкнулись. Круглые глаза изумленно таращились на совершенно малиновом лице участкового. Он обеими руками зажимал рот. Сергей подошел к кровати и закусил губу. Трудно себе представить, что в одном человеке так много крови. Сергей окинул взглядом черные раны, темно-синий язык, восковой лоб и не стал приближаться. Бедолага коченеет здесь в одиночестве не один час. В ванной Сергей обнаружил беспорядочно сваленную мужскую одежду. Сергей сунул руку во внутренний карман пиджака: паспорт, права, кредитки. Бумажника, наличных денег нет. Паспорт на имя Вадима Викторовича Коркина. Все точно, как в кино про ведьм и вампиров.
– Вызывай бригаду, – повернулся Сергей к Мише. – То ли колдунья на самом деле вам подарок преподнесла, то ли убийца у нас с большими заморочками. Слушай, следствию про наводку пока ни слова. Скажи, просто проходил, скажем, шел квартирантов с третьего этажа гнать, и вдруг что-то подозрительное увидел. Ну, допустим… Да, свет в прихожей горел, а на звонки в дверь никто не ответил. Ну, ты и вскрыл. Квартира же засвеченная. Жалобы на нее были. А я вроде бы в гости к тебе зашел.
Миша утратил реакцию. Она вернулась к нему лишь после того, как в его ладони оказалась очередная зеленая бумажка.
До прихода оперативников Сергей курил на площадке. Затем погасил сигарету, тяжело вздохнул и набрал номер. Трубку взяли после первого гудка.
– Тамара Ивановна, это Сергей. Мне очень жаль. Я нашел вашего мужа. Во всяком случае, по документам это он.
– Что с ним?
– Убийство. Я подъеду к вам через некоторое время. Вас вызовут на опознание. Крепитесь. Я буду с вами. Да, еще минуту, пожалуйста, это очень важно. Нам нужно решить: мы ссылаемся на источник информации?
– Ни в коем случае. Это исключено. Извините, я больше не могу говорить. Приезжайте. Я буду готова.
* * *
Даша вторые сутки лежала на продавленном диване в однокомнатной квартире, которую снимала одна ее знакомая. Когда-то встретились на дискотеке, поехали вместе с компанией парней, время провели бестолково, нетрезво, не получив ни удовольствия, ни денег. Расставаясь, обменялись телефонами. Вот и пригодилось. Варвара за все время провела в квартире несколько часов. Говорит, сделками с недвижимостью занялась, дело, мол, свое хочет открыть. Это конечно. Даша таких дельцов за версту узнает. Она хмыкнула, сплюнула в жестяную коробку, служившую пепельницей, раздавила сигарету. Поднялась, сделала шаг и оказалась у допотопного шкафа. Полуоткрытую дверь она распахнула ногой, не вынимая рук из карманов джинсов. Еб… Ну и шмотки! Это называется секонд-хенд по пятнадцатому разу. Бархатное фиолетовое мини-платье с дешевым черным кружевом на груди и по подолу, крошечная красная юбка выше всякого зада, какие-то жуткие топики с люрексом. «Одним словом, менеджер, – удовлетворенно пробормотала под нос Даша. – Мне б в таком унитаз стыдно было помыть». Она посмотрела на часы. Восемь вечера. Вроде бы утро только что было. Ну что ж. Еще одну ночь прокантуется, а завтра надо валить из этой клетки. Даша прошла в ванную, хотела налить в нее горячей воды, полежать, подремать, как она любила, но брезгливо провела по стенке ванны и поняла, что это себе дороже – купание в такой грязи. А чистить тут она не нанималась. Потому просто разделась и сполоснула над раковиной отдельные части лица и тела. Постирала белье, джинсы оставила на трубе, вернулась на диван в короткой рубашке и взяла пульт телевизора. В это время кто-то открыл входную дверь ключом снаружи. Даша спокойно повернула голову в сторону прихожей. Ни фига! Гостей приволокла. Даша не шевельнулась и не поменяла позы, когда в комнату вошли Варька и невысокий стройный мужчина непонятного возраста: над молодым лицом, ярко-синими глазами – абсолютно седая шевелюра. Даша, не мигая, выдержала наглый синий взгляд.
– Будем знакомиться? – поинтересовался гость.
– А то, – ответила Даша и села, медленно опустив голые ноги на пол и не подумав поправить рубашку, обнажившую бедра.
Через несколько минут на табуретках, принесенных из кухни, стояла большая бутыль виски и какая-то закуска. Даша первой взяла стакан, налила до краев и выпила залпом. Затем откусила от яблока и налила себе снова.
– Однако, – усмехнулся синеглазый Никита. – Сразу видно: девушка зря время терять не привыкла.
– А чего нам тут нахлобучиваться, – засмеялась Даша. – Мы люди свои. Специалисты по недвижимости. Так что давай, догоняй.
Виски незаметно закончилось, Никита вышел из квартиры на пятнадцать минут, вернулся с бутылкой водки. Языки у всех развязались, никто никого особенно не слушал. Но Даша трезво фиксировала каждый брошенный на нее синий взгляд. Варька все болтала про свое дело, которое откроет с минуты на минуту.
– А подругу в дело не хочешь взять? – вдруг спросил Никита.
Варька нахмурилась, подозрительно посмотрела на собутыльников. Но тут Никита, хитро глядя на них, закурил что-то похожее на самокрутку. По комнате распространился сладкий запах. «Косячок!» – радостно завопили подруги и полезли к нему, пытаясь затянуться. С этого момента началось веселье. Все казалось страшно смешным. Соседи, колотившие в стенку, дикторша телевидения, которая отчаянно косила, глядя с экрана прямо на них. И смешно вел себя Никита, обнимающий Варю за плечи одной рукой и пытающийся раздвинуть Дашины ноги другой.
Проснулась Даша рано утром, сбросила со своей груди Варькин локоть, выбралась из-под скомканного пледа, нашла на полу свою рубашку, натянула на голое тело, босиком прошлепала на кухню. Там пахло кофе и дорогими сигаретами. Никита, умытый, аккуратно одетый, задумчиво стоял с чашкой в руке у окна. Он улыбнулся Даше и налил ей кофе. Она выпила его одним глотком и опустилась на угловой диванчик.
– А ты ничего, – сказал Никита. – Слушай, а я вчера серьезно: хочешь в дело войти с нами?
– Недвижимость? – растянула губы в издевательской улыбке Даша.
– Можно и так назвать. Я присмотрел приличную хату, нормально обставленную. Продумаем ваш прикид: знаешь, такие то ли гимназистки, то ли бизнес-вумен. Костюмчики, светлые блузки, высокие каблуки. Знакомитесь с деловыми мужиками, приглашаете на чашку кофе, а дальше – как пойдет, варианты разные могут быть…
– А бабки, я так думаю, тебе отдавать?
– Ну, мы договоримся в процентном отношении, как партнеры. У меня будут организационные расходы.
– Не-а, – покачала Даша головой. – Я под сутенерами вообще не работаю. Я сама по себе.
Лицо Никиты странно изменилось. Рот стал узким и длинным. На молодом лице вдруг ясно обнаружились глубокие морщины. «Да ему лет сорок, не меньше», – подумала Даша и поежилась под пристальным холодным взглядом. Она отодвинула чашку и встала.
– Пойду я. Мне пора уже.
И вдруг ее руки выше локтей как будто сжали тисками.
– Ты что из себя строишь? Кем себя вообразила, дешевка подзаборная. – Никита по-змеиному шипел ей в лицо. Она чувствовала кисловатый запах его дыхания.
– А что? Что не так? – невинно похлопала она глазами.
Он чуть ослабил хватку и тут же скорчился от сокрушительного удара коленом в пах.
Через десять минут Даша вышла из подъезда старого дома у Курского вокзала, вдохнула свежий влажный воздух и сладко потянулась.
ГЛАВА 3
Тамара Коркина всю ночь просидела за столом, на котором были разложены ее семейные фотографии. Вот они с Вадимом на пляже в Серебряном бору. Ей девятнадцать, ему двадцать. Они вместе учились в Плехановском институте. Познакомились на вступительных экзаменах, сходили куда-то пару раз и не то чтобы влюбились, просто им очень легко и уютно было друг с другом. Он приехал из Брянска и тосковал по дому, плохо чувствовал себя в общежитии. Она жила с вечно усталой, очень болезненной мамой, которая больше всего на свете ценила тишину и уединение. Тамара никогда не приводила домой друзей, а потом вдруг оказалось, что у нее больше и нет никаких друзей. Вадим матери, конечно, не понравился, но он был спокойным, нешумным, нетребовательным, и она просто перестала его замечать.
1 2 3 4 5