— Двадцать девятое мая.
— Какого года?
— То есть? Тысяча девятьсот третьего, разумеется.
— Я знал, что это не сон! Знал! — Казалось, он оправдывается. — Конечно, сейчас девятьсот третий. Начало нового светлого века, возможно, последнего века этого мира. — Странная убежденность в голосе гостя помешала мне счесть его слова бредом наркомана. Я решил, что пора познакомиться.
Мой собеседник выбрал весьма своеобразную форму ответного представления. Он встал по стойке «смирно» и отчеканил:
— Перед вами Освальд Бастейбл, капитан пятьдесят третьего уланского полка. — Он улыбнулся своим мыслям и опустился в кресло у окна.
Через секунду, когда я пытался оправиться от изумления, он повернул голову и посмотрел на меня с веселой ухмылкой.
— Как видите, я не желаю скрывать свое безумие. Вы очень добры, — он отсалютовал стаканом, — и я благодарен вам. Наверное, я должен вспомнить приличия. Когда-то я мог гордиться своими манерами, и, отважусь предположить, они еще не до конца выветрились. Если угодно, я могу представиться как-нибудь иначе. Например, так: я — Освальд Бастейбл, воздухоплаватель.
— Вы летали на воздушных шарах?
— Я летал на воздушных кораблях, сэр! На кораблях, достигавших тысячи двухсот футов в длину и передвигавшихся со скоростью более ста миль в час. Видите, я и в самом деле безумен.
— Ну, я бы сказал, что вы изобретательны… или что-нибудь в этом роде. И где вам доводилось летать?
— О, почти везде.
— Должно быть, я совершенно не в курсе событий. Беда в том, что новости приходят сюда с большим опозданием. Боюсь, я ничего не слышал об этих кораблях. Когда состоялся ваш первый полет?
Стеклянные от наркотика глаза Бастейбла вдруг впились в меня. Я вздрогнул от неожиданности.
— Неужели это вас интересует? — тихо, холодно произнес он.
У меня пересохло во рту при мысли, что у него начинается приступ бешенства, и я невольно шагнул к шнурку звонка. Но Бастейбл, точно прочитав мои мысли, со смехом покачал головой.
— Не беспокойтесь, сэр, я вас и пальцем не троя
1 2