Конвоир по сигналу Кравченко вышел, а Зимин приготовился записывать протокол допроса.
После записи Зиминым общих данных об арестованном, Кравченко спросил:
— С какой целью вы остановили автомашину профессора Антонова, Каминов?
— Я хотел получить взятку… У меня раньше это удавалось….
— А от шофера Сенина вы тоже хотели получить взятку?
— Нет… Мне нужна была машина.
— А где вы достали деньги, которые прятали в магазине?
— Я их накопил… Правда, не совсем честно… Удавалось занижать цены на вещи, принимаемые на комиссию по подложным квитанциям, а потом продавать их на толкучке по настоящей цене…
— Однако вы опытный жулик, — глядя пристально в глаза Каминову, сказал Кравченко. — А для чего вам нужны были батареи?
— Я собирался купить приемник с автономным питанием…
— Зачем вам это? Ведь в Ховрино есть электричество.
— Я думал бросить грязные дела и уехать подальше… В сельскую местность… Бланки паспортов подготовил для того, чтобы переменить фамилию, — предупредил возможный вопрос Каминов.
— А что вы можете сказать о Жалбинском?
— Я первый раз слышу эту фамилию.
— А фамилия Мосли вам не знакома?
— Я не понимаю вас… Вы, что хотите запутать меня? — заметно нервничая, спросил Каминов,
— Не валяйте дурака, я с вами говорю серьезно! — повышая голос, сказал Кравченко. — Вам хорошо известно, что Жалбинский и Мосли — это одно лицо… А Мосли ваш резидент, Рубер. Не так ли?.. Я его задержал, когда он пытался скрыться на машине Сенина. Мосли во всем сознался, так как надеется побывать на своей родине… Вы, Рубер, хотите увидеть Мосли?
— Нет… Не надо… Я тоже рассчитываю сохранить себе жизнь и расскажу вам все, — с видимым волнением произнес допрашиваемый.
— Этого я и добивался от вас, — смягчая тон, сказал Кравченко. — Скажите, что вы хотели сделать с профессором Антоновым?
— Я действовал по плану Мосли, в который он меня полностью не посвящал… А вы сказали, что Мосли во всем сознался… Значит вам известно, что Мосли хотел сделать с Антоновым.
— Вы не ответили на мой вопрос. Отвечайте, что вы должны были делать по плану Мосли?
— Я должен был задержать машину профессора и пересадить его в нашу машину… Только и всего.
— А что дальше вы должны были сделать с Антоновым?
— Мосли мне об этом не говорил.
— Довольно! Товарищ Зимин, дайте арестованному подписать протокол, — спокойным голосом сказал Кравченко.
— Вы, Рубер, продолжаете упорно запираться, — обратился он к допрашиваемому после того, как протокол был подписан, — это хуже для вас. Для меня и так все ясно, а вам советую подумать о своем будущем, — заключил Кравченко, нажав на кнопку звонка. На сигнал в комнату вошел конвоир.
— Уведите арестованного, — приказал Кравченко. Когда дверь за Каминовым закрылась, Кравченко обратился к своему помощнику:
— Товарищ Зимин, что ты теперь скажешь?
— Ясно, товарищ майор, за профессором Антоновым охотится иностранная разведка.
— Ты прав и, хотя эта операция у них провалилась, следует ожидать, что она будет повторена в другом плане… И, возможно, в Синеводске.
— Вот что, Зимин, — после минутной паузы добавил Кравченко, — вызови сюда капитана Окунева, лейтенанта Грачева и ждите меня, а я поеду к полковнику Соколову — надо доложить ему о положении с профессором Антоновым.
* * *
Когда майор Кравченко возвратился от полковника Соколова, вызванные им офицеры были в сборе.
— Садитесь, товарищи, — сказал Кравченко вставшим при его появлении офицерам, — я сейчас ознакомлю вас с задачей, поставленной перед нами полковником Соколовым… Нам поручена охрана секретности работ экспедиции профессора Антонова и самого ученого. В последнее время отмечается повышенный интерес иностранной разведки к «байкалию», рентгенопеленгатору, изобретенному Антоновым, и к Синеводскому метеориту. Надо полагать, что в Синеводск будут заброшены иностранные агенты. Местные органы госбезопасности Синеводска получат задачу от полковника Соколова. Вы все, товарищи, прикомандировываетесь к экспедиционной группе в качестве сотрудников научно-исследовательских заведений. Сегодня же представьтесь профессору Антонову, ознакомьтесь у него с планом экспедиции и приступайте к работе… Старшим назначаю капитана Окунева… Вам ясна задача?
— Да, ясна… А вы товарищ майор? — спросил Окунев.
— Для меня тоже хватит работы… Действуйте!.. — сказал Кравченко, поднимаясь из-за стола и собираясь уходить.
В СИНЕВОДСКЕ
На берегу Черного моря, далеко выделяясь светлыми постройками, утопающими в зелени садов и стройных кипарисов, раскинулся курортный город Синеводск. По красоте и уюту он превосходит старые курортные города. Его особенностью является то, что он не имеет ярко выраженного центра, характерного кварталами с прижавшимися друг к другу постройками и шумными базарными площадями, как, например, Ялта. Зрелищные предприятия, магазины и рестораны здесь равномерно разбросаны по всему городу и не выделяются в его общей планировке.
Перед Синеводском небольшая спокойная бухта, на берегу ее размещены приморский парк и пляж. От материка город отгорожен высокой горной складкой, покрытой диким лесом. Отрог этой складки каменистой грядой охватывает город и бухту с запада и известен у курортников под названием «Синих скал». От этой гряды получила название и дача Академии наук «Синие скалы», приютившаяся у подножья ее восточного склона на обрывистом берегу моря. Главный особняк дачи окружен большим тенистым садом, в глубине которого возвышается застекленная крыша оранжереи. С веранды особняка открывается вид на море. Перед ней разбиты цветники, пестрой лужайкой подходящие к решетчатому забору, расположенному у обрыва. От калитки в заборе, с десятиметровой высоты, к пляжу спускается вырубленная в камне лестница. Пляж покрыт галькой и местами загроможден камнями — результатом долголетней работы волн, размывавшими скалистый берег. В одном месте цепочка из крупных камней метров на пятьдесят выдается в море и образует своеобразный мост, соединяющий сушу с большим плоским обломком скалы. Поверхность обломка имеет площадь до десяти квадратных метров. Края площадки менее чем на метр возвышаются над поверхностью воды, что создает удобство для причала лодок и катеров глубокой осадкой. Этот плоский камень — излюбленное место для любителей-рыболовов, отдыхающих на даче «Синие скалы».
Управляющий дачи «Синие скалы» Александр Лукич Сергеев, или просто Лукич, как его привыкли называть, утомленный хлопотами, связанными с подготовкой дачи для приема экспедиции профессора Антонова, вышел на веранду и опустился в кресло. На вид это был физически крепкий и энергичный, мужчина, лет сорока.
— Теперь, кажется, все готово, — сказал он вслух, разворачивая газету.
Но читать ему не пришлось. Занятие его было прервано поднявшейся на веранду молодой женщиной — бухгалтером Снеговой, державшей в руках листок бумаги.
— Лукич, вам телеграмма, — обратилась она к управляющему, подавая листок.
— «Прибываем самолетом восемнадцатого два часа дня. Вышлите автобус. Антонов.» — прочитал он вслух.
— А сейчас половина первого, — посмотрев на ручные часы, сказала Снегова.
— До аэродрома на автобусе сорок минут… Пожалуй, пора собираться… Надежда Николаевна, я попрошу вас распорядиться, чтобы обед был готов к трем часам… Поеду встречать, — сказал Лукич, поднимаясь с кресла.
* * *
Слух о прибытии профессора Антонова в Синеводск вызвал сенсацию. Опять заговорили об упавшем в море метеорите. Высказывались самые различные предположения о природе метеорита, о предстоящих работах экспедиции и среди некоторых, особенно горячих любителей споров, даже возникали пари.
Профессор Антонов прибыл в Синеводск вместе с дочерью Галей, прикомандированными к экспедиции научными сотрудниками Окуневым, Зиминым и Грачевым. Его ассистенты — Остапенко и Кравцов с необходимыми для работы экспедиции материалами должны были прилететь из Москвы через несколько дней, и Антонов решил до их прибытия отдохнуть и ознакомиться с Синеводском, в котором он никогда еще не был. Управляющий дачи «Синие скалы» Лукич оказался не только деловым хозяйственником, но и общительным человеком, и профессор с удовольствием проводил время в его обществе. Не было темы для беседы, в которой они не нашли бы общего языка. Правда, профессор, из корректности, свойственной его характеру, в беседах с Лукичом не поднимался до высоких материй, стараясь не быть скучным собеседником.
Дочь профессора Галя, стройная двадцатитрехлетняя блондинка среднего роста, по приезде на дачу не искала общения с посторонними и предпочитала разделять общество отца. Причинами этому были, прежде всего, то, что она выросла без матери и встретила отца, которого горячо любила, после длительной разлуки; кроме того, она с нетерпением ожидала Остапенко — своего старого друга и возлюбленного. Назвать Галю необщительной, замкнутой натурой нельзя. Открытое лицо со слегка вздернутым носиком, ясный взгляд голубых глаз, опушенных длинными ресницами, и всегда улыбающийся небольшой рот с пухлыми девичьими губами показывали ее чистоту и высокие духовные качества. В Ленинграде на заводе, где Галя работала инженером, все, кто был близок с ней по работе, считали ее лучшим другом, а в комсомольской организации она прослыла активисткой.
Через два дня, после прибытия экспедиции в Синеводск, Антонов и Лукич, утомленные загородной прогулкой, сидели за столиком ресторана-поплавка на пляже и, беседуя, пили ледяной крюшон.
Галя решила освежиться в море и пошла на пляж, пообещав скоро вернуться.
Стоял жаркий день, и пляж был переполнен публикой. У синеводцев было два излюбленных места времяпровождения: днем пляж, а вечером приморский парк.
Среди курортников нередко встречались оригинальные личности, которые благодаря острым шуткам местных зубоскалов, становились популярными у публики. В этом сезоне объектом для шуток стал старожил Синеводска — врач Лучинский, который довольно часто стал появляться на пляже с удочкой. Комичный толстяк увлекался ловлей бычков. Расположив на корме лодки в тени большого пестрого зонтика свое тучное неповоротливое тело, он внимательно следил за поплавком. Большие круглые очки с темными стеклами, по-видимому, мешали рыбной ловле, так как, вытащив бычка из воды, Лучинский неуклюже размахивал рукой в воздухе, пытаясь поймать добычу. Но обычно рыбка срывалась с крючка и уходила в воду, показав хвост незадачливому рыбаку. Это вызывало смех у публики, наблюдавшей за ним.
В отпускаемых по его адресу шутках не забывали и про последние события, и один зубоскал как-то крикнул ему:
— Эй, доктор! Смотрите, не поймайте на свою удочку метеорит, а то профессору Антонову будет нечего делать!
Шутники плавали около лодки и распугивали рыбу, поэтому Лучинский, с утра рыбачивший у берега, постепенно удалялся в море. К середине дня лодка с зонтиком и чудаком-рыболовом была видна далеко в море у отмели, преграждавшей вход в бухту.
Сегодня Антонову совершенно случайно пришлось познакомиться с доктором Лучинским.
— Лукич! — прерывая беседу и глядя на часы, сказал он, поднимаясь из-за стола. — Прошло уже около двух часов, а Гали до сих пор нет… Пойдемте на пляж… Узнаем, не случилось ли с ней чего-нибудь? — с волнением в голосе добавил он.
Пересекая пестрый поток курортников, Антонов и Лукич подошли к берегу. Беглый осмотр купающихся не дал никакого результата: Гали среди них не было.
— Может быть, Галина Михайловна купается где-нибудь дальше?! — сказал Лукич, показывая рукой вдоль берега.
— Пойдемте посмотрим, — согласился Антонов. Когда они немного прошли, их внимание привлекла быстро увеличивающаяся толпа, собравшаяся у берега. Антонов и Лукич быстро направились туда, чтобы узнать, в чем дело.
— Утонула? — спрашивал чей-то голос.
— Наверно утонула, — отвечал другой.
Внимание всех было обращено на лодку, медленно приближавшуюся к берегу. Антонов, поддерживаемый Лукичом, побледнел и схватился рукой за грудь…
В лодке за веслами, повернувшись спиной к берегу, сидел низенький толстый человек в соломенной шляпе. На корме, в тени большого пестрого зонтика, расположилась смуглая девушка в купальном костюме. У нее на коленях покоилась голова Гали, беспомощно лежавшей на дне лодки. Лицо Гали было бледным, мокрые белокурые волосы, спутываясь в пряди, обвивали плечи.
Когда лодка причалила к берегу, мужчина, сидевший за веслами, несмотря на свою внешнюю неуклюжесть, быстро соскочил в воду и, взяв на руки потерявшую сознание девушку, вынес ее на берег.
— Галя! Галочка! — воскликнул профессор, придя в себя после охватившего его нервного шока, и бросился к дочери.
— Это ваша дочь? — спросил спаситель у Антонова, опустившегося на колени около Гали, — Не беспокойтесь. Ей теперь не угрожает опасность… Врач Лучинский известен всему Синеводску и если он говорит, ему можно поверить! — добавил он с апломбом.
Смуглая девушка, скрывшаяся в толпе, возвратилась с пледом и, разостлав его на берегу, предложила положить на него Галю.
Лучинский принес из лодки кожаную сумку и стал извлекать из нее медикаменты и различные медицинские инструменты.
— Врач всегда должен быть готов оказать помощь пострадавшему. Никогда не расстаюсь с медицинской сумкой… — говорил он, ни к кому не обращаясь.
— Легкие девушки освобождены от воды… Обморочное состояние у нее вызвано длительным пребыванием в воде и общим ослаблением организма… Разрешите сделать укол? — обратился Лучинский к Антонову, беря руку Гали.
После укола лицо Гали стало постепенно розовым. Затем она глубоко вздохнула и открыла глаза.
— Вот и прекрасно, барышня… Теперь долго жить будете, — пошутил Лучинский.
— Папочка, что со мной?.. Я, кажется, тонула… Кто же меня спас? — неокрепшим голосом, приподнимаясь на локоть, спросила Галя, обращаясь к отцу.
— Врач Лучинский преградил вам путь в рай, мой ангел, — не ожидая ответа Антонова, представился спаситель.
Антонов и Галя, познакомившись с Лучинским, поблагодарили его за помощь и пригласили к себе на дачу «Синие скалы».
* * *
Вечером злополучного дня на веранде дачи «Синие скалы», удобно устроившись в кресле, знакомый нам врач Лучинский рассказывал окружившим его обитателям дачи о том, как ему посчастливилось стать спасителем Гали.
— Я, Михаил Алексеевич, — говорил он, глядя на Антонова, — очень люблю ловить рыбу и не столько ради рыбы, сколько ради потехи. Сегодня я решил весь день посвятить своему любимому занятию и с этой целью с утра вышел на пляж… Сначала я удил у берега, но мне стали мешать, и я удалился от берега к выходу из бухты. Когда я сижу с удочкой, то ничего, кроме поплавка, не замечаю… Так и тогда — все мое внимание было приковано к поплавку… Но крик Галины Михайловны вырвал меня из состояния самозабвения… Я подсмотрел и понял, что она зовет на помощь подругу… Но подруга была далеко и не могла ей помочь… Нажимая изо всех сил на весла, я помчался на помощь… Я думал, что опоздал, так как вода уже скрыла голову вашей дочери… Перегнувшись через борт лодки, я увидел волосы и, схватившись за них, извлек ее из воды… Освободив легкие девушки от воды, я убедился, что пульс бьется и что у Галины Михайловны обморочное состояние… Пока я принимал меры по оказанию первой помощи, к лодке подплыла ее подруга, и я стал грести к берегу.
— Мне кажется, что в этом виновата Тоня, моя случайная знакомая, — сказала Галя. — Мы познакомились с ней уже в воде, и она предложила мне поплыть к отмели, сказав, что до нее недалеко…
— До отмели около километра! — вставил Лучинский.
— Я согласилась, — продолжала Галя. — Плыли быстро и я устала… На обратном пути Тоня предложила догнать ее и стала быстро удаляться к берегу… Это увлекло меня, но я скоро выбилась из сил, у меня потемнело в глазах и я почувствовала, что теряю сознание…
— Вы извините, Михаил Алексеевич, но мне надо спешить… Сегодня у меня ночное дежурство, — виновато улыбаясь, сказал Лучинский.
— Заходите завтра… Вы играете в шахматы? — спросил Антонов, пожимая ему руку.
— О, шахматы это моя страсть, пожалуй, не меньшая, чем рыбная ловля.
КУРЬЕЗЫ ДОКТОРА ЛУЧИНСКОГО
Врач Лучинский оказался интересным партнером. Профессор Антонов был сильным игроком, но должен был признать, что играет слабее. Правда, Лучинскому и в шахматы не везло так же, как и с рыбной ловлей. Взяв инициативу в свои руки в начале игры и, создав для противника тяжелые условия, он делал зевок, начинал волноваться и, в лучшем случае, верную партию сводил вничью.
Лучинский шахматист был очень похож на Лучинского рыболова.
— Шах!.. Еще раз шах! И… вашему королю остался один выход — поднять руки вверх и рассчитывать на милость победителя… Мат!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
После записи Зиминым общих данных об арестованном, Кравченко спросил:
— С какой целью вы остановили автомашину профессора Антонова, Каминов?
— Я хотел получить взятку… У меня раньше это удавалось….
— А от шофера Сенина вы тоже хотели получить взятку?
— Нет… Мне нужна была машина.
— А где вы достали деньги, которые прятали в магазине?
— Я их накопил… Правда, не совсем честно… Удавалось занижать цены на вещи, принимаемые на комиссию по подложным квитанциям, а потом продавать их на толкучке по настоящей цене…
— Однако вы опытный жулик, — глядя пристально в глаза Каминову, сказал Кравченко. — А для чего вам нужны были батареи?
— Я собирался купить приемник с автономным питанием…
— Зачем вам это? Ведь в Ховрино есть электричество.
— Я думал бросить грязные дела и уехать подальше… В сельскую местность… Бланки паспортов подготовил для того, чтобы переменить фамилию, — предупредил возможный вопрос Каминов.
— А что вы можете сказать о Жалбинском?
— Я первый раз слышу эту фамилию.
— А фамилия Мосли вам не знакома?
— Я не понимаю вас… Вы, что хотите запутать меня? — заметно нервничая, спросил Каминов,
— Не валяйте дурака, я с вами говорю серьезно! — повышая голос, сказал Кравченко. — Вам хорошо известно, что Жалбинский и Мосли — это одно лицо… А Мосли ваш резидент, Рубер. Не так ли?.. Я его задержал, когда он пытался скрыться на машине Сенина. Мосли во всем сознался, так как надеется побывать на своей родине… Вы, Рубер, хотите увидеть Мосли?
— Нет… Не надо… Я тоже рассчитываю сохранить себе жизнь и расскажу вам все, — с видимым волнением произнес допрашиваемый.
— Этого я и добивался от вас, — смягчая тон, сказал Кравченко. — Скажите, что вы хотели сделать с профессором Антоновым?
— Я действовал по плану Мосли, в который он меня полностью не посвящал… А вы сказали, что Мосли во всем сознался… Значит вам известно, что Мосли хотел сделать с Антоновым.
— Вы не ответили на мой вопрос. Отвечайте, что вы должны были делать по плану Мосли?
— Я должен был задержать машину профессора и пересадить его в нашу машину… Только и всего.
— А что дальше вы должны были сделать с Антоновым?
— Мосли мне об этом не говорил.
— Довольно! Товарищ Зимин, дайте арестованному подписать протокол, — спокойным голосом сказал Кравченко.
— Вы, Рубер, продолжаете упорно запираться, — обратился он к допрашиваемому после того, как протокол был подписан, — это хуже для вас. Для меня и так все ясно, а вам советую подумать о своем будущем, — заключил Кравченко, нажав на кнопку звонка. На сигнал в комнату вошел конвоир.
— Уведите арестованного, — приказал Кравченко. Когда дверь за Каминовым закрылась, Кравченко обратился к своему помощнику:
— Товарищ Зимин, что ты теперь скажешь?
— Ясно, товарищ майор, за профессором Антоновым охотится иностранная разведка.
— Ты прав и, хотя эта операция у них провалилась, следует ожидать, что она будет повторена в другом плане… И, возможно, в Синеводске.
— Вот что, Зимин, — после минутной паузы добавил Кравченко, — вызови сюда капитана Окунева, лейтенанта Грачева и ждите меня, а я поеду к полковнику Соколову — надо доложить ему о положении с профессором Антоновым.
* * *
Когда майор Кравченко возвратился от полковника Соколова, вызванные им офицеры были в сборе.
— Садитесь, товарищи, — сказал Кравченко вставшим при его появлении офицерам, — я сейчас ознакомлю вас с задачей, поставленной перед нами полковником Соколовым… Нам поручена охрана секретности работ экспедиции профессора Антонова и самого ученого. В последнее время отмечается повышенный интерес иностранной разведки к «байкалию», рентгенопеленгатору, изобретенному Антоновым, и к Синеводскому метеориту. Надо полагать, что в Синеводск будут заброшены иностранные агенты. Местные органы госбезопасности Синеводска получат задачу от полковника Соколова. Вы все, товарищи, прикомандировываетесь к экспедиционной группе в качестве сотрудников научно-исследовательских заведений. Сегодня же представьтесь профессору Антонову, ознакомьтесь у него с планом экспедиции и приступайте к работе… Старшим назначаю капитана Окунева… Вам ясна задача?
— Да, ясна… А вы товарищ майор? — спросил Окунев.
— Для меня тоже хватит работы… Действуйте!.. — сказал Кравченко, поднимаясь из-за стола и собираясь уходить.
В СИНЕВОДСКЕ
На берегу Черного моря, далеко выделяясь светлыми постройками, утопающими в зелени садов и стройных кипарисов, раскинулся курортный город Синеводск. По красоте и уюту он превосходит старые курортные города. Его особенностью является то, что он не имеет ярко выраженного центра, характерного кварталами с прижавшимися друг к другу постройками и шумными базарными площадями, как, например, Ялта. Зрелищные предприятия, магазины и рестораны здесь равномерно разбросаны по всему городу и не выделяются в его общей планировке.
Перед Синеводском небольшая спокойная бухта, на берегу ее размещены приморский парк и пляж. От материка город отгорожен высокой горной складкой, покрытой диким лесом. Отрог этой складки каменистой грядой охватывает город и бухту с запада и известен у курортников под названием «Синих скал». От этой гряды получила название и дача Академии наук «Синие скалы», приютившаяся у подножья ее восточного склона на обрывистом берегу моря. Главный особняк дачи окружен большим тенистым садом, в глубине которого возвышается застекленная крыша оранжереи. С веранды особняка открывается вид на море. Перед ней разбиты цветники, пестрой лужайкой подходящие к решетчатому забору, расположенному у обрыва. От калитки в заборе, с десятиметровой высоты, к пляжу спускается вырубленная в камне лестница. Пляж покрыт галькой и местами загроможден камнями — результатом долголетней работы волн, размывавшими скалистый берег. В одном месте цепочка из крупных камней метров на пятьдесят выдается в море и образует своеобразный мост, соединяющий сушу с большим плоским обломком скалы. Поверхность обломка имеет площадь до десяти квадратных метров. Края площадки менее чем на метр возвышаются над поверхностью воды, что создает удобство для причала лодок и катеров глубокой осадкой. Этот плоский камень — излюбленное место для любителей-рыболовов, отдыхающих на даче «Синие скалы».
Управляющий дачи «Синие скалы» Александр Лукич Сергеев, или просто Лукич, как его привыкли называть, утомленный хлопотами, связанными с подготовкой дачи для приема экспедиции профессора Антонова, вышел на веранду и опустился в кресло. На вид это был физически крепкий и энергичный, мужчина, лет сорока.
— Теперь, кажется, все готово, — сказал он вслух, разворачивая газету.
Но читать ему не пришлось. Занятие его было прервано поднявшейся на веранду молодой женщиной — бухгалтером Снеговой, державшей в руках листок бумаги.
— Лукич, вам телеграмма, — обратилась она к управляющему, подавая листок.
— «Прибываем самолетом восемнадцатого два часа дня. Вышлите автобус. Антонов.» — прочитал он вслух.
— А сейчас половина первого, — посмотрев на ручные часы, сказала Снегова.
— До аэродрома на автобусе сорок минут… Пожалуй, пора собираться… Надежда Николаевна, я попрошу вас распорядиться, чтобы обед был готов к трем часам… Поеду встречать, — сказал Лукич, поднимаясь с кресла.
* * *
Слух о прибытии профессора Антонова в Синеводск вызвал сенсацию. Опять заговорили об упавшем в море метеорите. Высказывались самые различные предположения о природе метеорита, о предстоящих работах экспедиции и среди некоторых, особенно горячих любителей споров, даже возникали пари.
Профессор Антонов прибыл в Синеводск вместе с дочерью Галей, прикомандированными к экспедиции научными сотрудниками Окуневым, Зиминым и Грачевым. Его ассистенты — Остапенко и Кравцов с необходимыми для работы экспедиции материалами должны были прилететь из Москвы через несколько дней, и Антонов решил до их прибытия отдохнуть и ознакомиться с Синеводском, в котором он никогда еще не был. Управляющий дачи «Синие скалы» Лукич оказался не только деловым хозяйственником, но и общительным человеком, и профессор с удовольствием проводил время в его обществе. Не было темы для беседы, в которой они не нашли бы общего языка. Правда, профессор, из корректности, свойственной его характеру, в беседах с Лукичом не поднимался до высоких материй, стараясь не быть скучным собеседником.
Дочь профессора Галя, стройная двадцатитрехлетняя блондинка среднего роста, по приезде на дачу не искала общения с посторонними и предпочитала разделять общество отца. Причинами этому были, прежде всего, то, что она выросла без матери и встретила отца, которого горячо любила, после длительной разлуки; кроме того, она с нетерпением ожидала Остапенко — своего старого друга и возлюбленного. Назвать Галю необщительной, замкнутой натурой нельзя. Открытое лицо со слегка вздернутым носиком, ясный взгляд голубых глаз, опушенных длинными ресницами, и всегда улыбающийся небольшой рот с пухлыми девичьими губами показывали ее чистоту и высокие духовные качества. В Ленинграде на заводе, где Галя работала инженером, все, кто был близок с ней по работе, считали ее лучшим другом, а в комсомольской организации она прослыла активисткой.
Через два дня, после прибытия экспедиции в Синеводск, Антонов и Лукич, утомленные загородной прогулкой, сидели за столиком ресторана-поплавка на пляже и, беседуя, пили ледяной крюшон.
Галя решила освежиться в море и пошла на пляж, пообещав скоро вернуться.
Стоял жаркий день, и пляж был переполнен публикой. У синеводцев было два излюбленных места времяпровождения: днем пляж, а вечером приморский парк.
Среди курортников нередко встречались оригинальные личности, которые благодаря острым шуткам местных зубоскалов, становились популярными у публики. В этом сезоне объектом для шуток стал старожил Синеводска — врач Лучинский, который довольно часто стал появляться на пляже с удочкой. Комичный толстяк увлекался ловлей бычков. Расположив на корме лодки в тени большого пестрого зонтика свое тучное неповоротливое тело, он внимательно следил за поплавком. Большие круглые очки с темными стеклами, по-видимому, мешали рыбной ловле, так как, вытащив бычка из воды, Лучинский неуклюже размахивал рукой в воздухе, пытаясь поймать добычу. Но обычно рыбка срывалась с крючка и уходила в воду, показав хвост незадачливому рыбаку. Это вызывало смех у публики, наблюдавшей за ним.
В отпускаемых по его адресу шутках не забывали и про последние события, и один зубоскал как-то крикнул ему:
— Эй, доктор! Смотрите, не поймайте на свою удочку метеорит, а то профессору Антонову будет нечего делать!
Шутники плавали около лодки и распугивали рыбу, поэтому Лучинский, с утра рыбачивший у берега, постепенно удалялся в море. К середине дня лодка с зонтиком и чудаком-рыболовом была видна далеко в море у отмели, преграждавшей вход в бухту.
Сегодня Антонову совершенно случайно пришлось познакомиться с доктором Лучинским.
— Лукич! — прерывая беседу и глядя на часы, сказал он, поднимаясь из-за стола. — Прошло уже около двух часов, а Гали до сих пор нет… Пойдемте на пляж… Узнаем, не случилось ли с ней чего-нибудь? — с волнением в голосе добавил он.
Пересекая пестрый поток курортников, Антонов и Лукич подошли к берегу. Беглый осмотр купающихся не дал никакого результата: Гали среди них не было.
— Может быть, Галина Михайловна купается где-нибудь дальше?! — сказал Лукич, показывая рукой вдоль берега.
— Пойдемте посмотрим, — согласился Антонов. Когда они немного прошли, их внимание привлекла быстро увеличивающаяся толпа, собравшаяся у берега. Антонов и Лукич быстро направились туда, чтобы узнать, в чем дело.
— Утонула? — спрашивал чей-то голос.
— Наверно утонула, — отвечал другой.
Внимание всех было обращено на лодку, медленно приближавшуюся к берегу. Антонов, поддерживаемый Лукичом, побледнел и схватился рукой за грудь…
В лодке за веслами, повернувшись спиной к берегу, сидел низенький толстый человек в соломенной шляпе. На корме, в тени большого пестрого зонтика, расположилась смуглая девушка в купальном костюме. У нее на коленях покоилась голова Гали, беспомощно лежавшей на дне лодки. Лицо Гали было бледным, мокрые белокурые волосы, спутываясь в пряди, обвивали плечи.
Когда лодка причалила к берегу, мужчина, сидевший за веслами, несмотря на свою внешнюю неуклюжесть, быстро соскочил в воду и, взяв на руки потерявшую сознание девушку, вынес ее на берег.
— Галя! Галочка! — воскликнул профессор, придя в себя после охватившего его нервного шока, и бросился к дочери.
— Это ваша дочь? — спросил спаситель у Антонова, опустившегося на колени около Гали, — Не беспокойтесь. Ей теперь не угрожает опасность… Врач Лучинский известен всему Синеводску и если он говорит, ему можно поверить! — добавил он с апломбом.
Смуглая девушка, скрывшаяся в толпе, возвратилась с пледом и, разостлав его на берегу, предложила положить на него Галю.
Лучинский принес из лодки кожаную сумку и стал извлекать из нее медикаменты и различные медицинские инструменты.
— Врач всегда должен быть готов оказать помощь пострадавшему. Никогда не расстаюсь с медицинской сумкой… — говорил он, ни к кому не обращаясь.
— Легкие девушки освобождены от воды… Обморочное состояние у нее вызвано длительным пребыванием в воде и общим ослаблением организма… Разрешите сделать укол? — обратился Лучинский к Антонову, беря руку Гали.
После укола лицо Гали стало постепенно розовым. Затем она глубоко вздохнула и открыла глаза.
— Вот и прекрасно, барышня… Теперь долго жить будете, — пошутил Лучинский.
— Папочка, что со мной?.. Я, кажется, тонула… Кто же меня спас? — неокрепшим голосом, приподнимаясь на локоть, спросила Галя, обращаясь к отцу.
— Врач Лучинский преградил вам путь в рай, мой ангел, — не ожидая ответа Антонова, представился спаситель.
Антонов и Галя, познакомившись с Лучинским, поблагодарили его за помощь и пригласили к себе на дачу «Синие скалы».
* * *
Вечером злополучного дня на веранде дачи «Синие скалы», удобно устроившись в кресле, знакомый нам врач Лучинский рассказывал окружившим его обитателям дачи о том, как ему посчастливилось стать спасителем Гали.
— Я, Михаил Алексеевич, — говорил он, глядя на Антонова, — очень люблю ловить рыбу и не столько ради рыбы, сколько ради потехи. Сегодня я решил весь день посвятить своему любимому занятию и с этой целью с утра вышел на пляж… Сначала я удил у берега, но мне стали мешать, и я удалился от берега к выходу из бухты. Когда я сижу с удочкой, то ничего, кроме поплавка, не замечаю… Так и тогда — все мое внимание было приковано к поплавку… Но крик Галины Михайловны вырвал меня из состояния самозабвения… Я подсмотрел и понял, что она зовет на помощь подругу… Но подруга была далеко и не могла ей помочь… Нажимая изо всех сил на весла, я помчался на помощь… Я думал, что опоздал, так как вода уже скрыла голову вашей дочери… Перегнувшись через борт лодки, я увидел волосы и, схватившись за них, извлек ее из воды… Освободив легкие девушки от воды, я убедился, что пульс бьется и что у Галины Михайловны обморочное состояние… Пока я принимал меры по оказанию первой помощи, к лодке подплыла ее подруга, и я стал грести к берегу.
— Мне кажется, что в этом виновата Тоня, моя случайная знакомая, — сказала Галя. — Мы познакомились с ней уже в воде, и она предложила мне поплыть к отмели, сказав, что до нее недалеко…
— До отмели около километра! — вставил Лучинский.
— Я согласилась, — продолжала Галя. — Плыли быстро и я устала… На обратном пути Тоня предложила догнать ее и стала быстро удаляться к берегу… Это увлекло меня, но я скоро выбилась из сил, у меня потемнело в глазах и я почувствовала, что теряю сознание…
— Вы извините, Михаил Алексеевич, но мне надо спешить… Сегодня у меня ночное дежурство, — виновато улыбаясь, сказал Лучинский.
— Заходите завтра… Вы играете в шахматы? — спросил Антонов, пожимая ему руку.
— О, шахматы это моя страсть, пожалуй, не меньшая, чем рыбная ловля.
КУРЬЕЗЫ ДОКТОРА ЛУЧИНСКОГО
Врач Лучинский оказался интересным партнером. Профессор Антонов был сильным игроком, но должен был признать, что играет слабее. Правда, Лучинскому и в шахматы не везло так же, как и с рыбной ловлей. Взяв инициативу в свои руки в начале игры и, создав для противника тяжелые условия, он делал зевок, начинал волноваться и, в лучшем случае, верную партию сводил вничью.
Лучинский шахматист был очень похож на Лучинского рыболова.
— Шах!.. Еще раз шах! И… вашему королю остался один выход — поднять руки вверх и рассчитывать на милость победителя… Мат!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10