А. Олейников
Боевой аватар
Часть первая
Глава первая
– Как спокойно. – Лаура подняла жалюзи и встала у окна, кутаясь в простыню. – Отключи репеллент, Джузи.
– Мошкара налетит, – зевнул Джузеппе. – «Москитку» все равно не слышно.
– Это тебе не слышно. – Джузеппе не видел, но почувствовал, что Лаура чуть нахмурилась.
Джузеппе вздохнул и щелкнул пультом электронного репеллента.
Он встал, прошел босиком по прохладному деревянному полу и обнял Лауру:
– Конечно, знаю, малыш. Ты слышишь все.
– Ничего ты не знаешь. – Лаура качнула головой. – Человек – маленький завод по созданию звуков: сердце стучит, кровь шуршит в артериях, воздух с шумом входит в легкие. Ты в курсе, что у вашего директора… Ренье, кажется? У него кардиостимулятор. Причем давно.
– Нет, – удивился Джузеппе, – он никогда не жаловался на сердце.
– Представь, что каждый человек перед тобой – развернутая книга, которую ты легко читаешь, – сказала Лаура. – Чем он болеет, сколько ему лет и чем он увлекается, какая у него машина и когда он позавтракал.
– В детстве я мечтал стать суперменом, – улыбнулся Джузеппе.
– А знаешь, о чем я в детстве мечтала? Быть никем. Серой мышкой, самой незаметной в классе – самой тихой мышкой на свете, Джузи. Чтобы у меня была самая обычная школа, обычная семья, обычный дом. Быть суперменом совсем не весело, Джуз.
Она замолчала.
Джузеппе и сам мог продолжить. Рассказать черной африканской полночи о скромном миланском виолончелисте Луиджи Бонатти – хорошем профессионале и любящем отце, который мечтал о звездной карьере будущей дочери. Гений – это всего один процент таланта, все остальное – труд и терпение. Луиджи это прекрасно знал. Но один, самый важный, процент дает природа.
Или китайские генные инженеры.
Всего один ген – ген «Страдивари», ген абсолютного слуха.
Наверное, жена очень любила его, раз согласилась на изменение генома их еще не родившегося ребенка. С 2020-го модификации генома в Европе были запрещены, так что Луиджи опустошил банковский счет и повез жену в Юго-Восточную Азию.
Дальше Джузеппе вспоминать не хотелось.
Бонатти был скрытен и тщеславен. Никто не догадывался, что они не просто отдыхали с женой на Тайване. Да и кому могло прийти в голову, что Луиджи способен на такое?
А спустя семь месяцев родилась малышка Лаура.
Следующие восемнадцать лет целый исследовательский центр пытался понять, что именно произошло с геномом Лауры Бонатти. Помочь могли бы сотрудники фирмы «Next Evolution», проводившие операцию, но Интерпол так и не нашел никаких следов компании – она испарилась вместе с командой генетиков, обаятельным директором – мистером Ю и даже секретаршей.
Генная модификация оказалась не совсем той, о которой мечтал сеньор Бонатти.
Лаура слышала все. Шум машины, проезжающей за несколько километров, крики летучих мышей, инфразвуковые вибрации водопроводных труб…
Каково это – от рождения быть погруженным в океан звука? Жить, слыша все, не имея возможности закрыть уши, спрятаться хотя бы на секунду от насилующей сверхчуткий слух какофонии: монотонного гула проводов, писка электроники, рева самолетов и машин.
Ее спас семейный врач, которому молодая мама принесла новорожденную с жалобой на непонятные симптомы – сильное перевозбуждение, острая реакция на любой громкий звук, постоянный плач.
По всем показателям ребенок был абсолютно здоров, но педиатр – старик Бернелли – на всякий случай назначил полное обследование. Только что отгремела третья пандемия «свиного гриппа», и, хотя симптомы не совпадали, Бернелли просто решил перестраховаться. К тому же, в своей практике он сталкивался с разными случаями, но никогда не видел, чтобы ребенок так сильно реагировал на включенный аппарат УЗИ.
Разумеется, полный анализ генома Бернелли провести не мог. Зато он моментально обнаружил анатомические отклонения в строении слухового аппарата. А категорический отказ матери от углубленного обследования только подстегнул его подозрения.
Луиджи Бонатти, «отцу-изуверу», как окрестили его газеты, удалось избежать тюремного заключения – операция была сделана за пределами ЕС.
Он просто лишился родительских прав и работы. Мать Лауры умерла вскоре после начала скандала, что тоже поставили в вину неудачливому виолончелисту.
Правозащитники были в смятении – часть из них отстаивала права ребенка, другие яростно вступались за родителей, а одиозный Радикальный фронт эволюционистов даже раскололся на «бонаттистов» и «умеренных».
В итоге именно из-за «Проблемы Бонатти» была принята Генетическая Хартия ЕС, объявившая любые генные эксперименты в Европе вне закона, так что линчевать Бонатти мечтали все европейские генетики. Но он покинул Италию, и следы его затерялись где-то в Латинской Америке.
А Лаура осталась.
«Девочка Франкенштейн», ребенок-уникум: нулевой порог слышимости, «объемное акустическое зрение». Девушка, которая могла слышать почти во всем диапазоне волн.
На следующие восемнадцать лет домом для Лауры стал исследовательский центр в Северной Италии. По теме «ошибки Бонатти» был написан не один десяток диссертаций.
Еще бы. Первый случай направленной ре-эволюции. Ведь абсолютный музыкальный слух был лишь мелким дополнением к букету способностей, которые подарили безвестные тайваньские геноинженеры дочери Луиджи Бонатти.
Они же лишили ее нормального детства.
Держать Лауру под стеклянным колпаком до старости ученые не могли, хотя, возможно, им очень этого и хотелось. В восемнадцать двери центра захлопнулись за ее спиной. Но куда идти, она не знала.
У нее было великолепное образование – в центре работали лучшие ученые Европы, и уникальный дар, но как жить за пределами центра, она не знала.
Мир ее не ждал и не искал. За восемнадцать лет все забыли эту историю, к тому же с тех пор в мире появилось довольно много «людей Х» – название старого комикса легко прилепилось к геномодификантам.
Лаура поменяла фамилию на ди Франше – по названию деревушки в Альпах, рядом с центром. И исчезла на долгих три года, о которых она говорила Джузеппе вскользь и глухо. Чем она занималась, Джузеппе мог только догадываться. Так же, как и где и как ее отловил полковник Франчелли.
Мечта Луиджи Бонатти не сбылась. Его дочь не стала ни музыкантом, ни композитором.
Огромная белая луна плыла над верхушками деревьев, и Джузеппе вспомнил, что тогда, в 67-м, в ночь их первой встречи в Боготе, тоже было полнолуние. Каким же ветром его занесло в Колумбию на конгресс приматологов?
«Поезжайте, старина, – говорил декан Форца, – Богота чудесный город. Колониальный стиль, испанская архитектура, классицизм, барокко, Анды, сельва. А какие там приматы! Чуть отъедешь от города – они уже, голубчики, в ветвях скачут. Непременно послушайте доклад об особенностях социального поведения Aotus azarae, автор Хорхе Мануэль из Колумбийского университета. Большая умница, обязательно с ним познакомьтесь…»
И Джузеппе сдался.
Сдался, хотя незаконченная диссертация камнем висела на совести. Для ее успокоения он прихватил файл с собой.
Воображение рисовало картины хорошей утренней работы – в отеле, на балконе в стиле барокко, за чашкой ароматного колумбийского кофе, с видом на просыпающийся город и розовеющие пики Кордильер…
Отель был отвратителен.
Он вонял. Нет, он смердел. Там были такие запахи, с которыми Джузеппе не сталкивался никогда – за всю долгую кочевую жизнь «в поле».
Отслаивающиеся обои, сороконожки толщиной с палец, охрипшие кондиционеры – наверное, еще прошлого века, персонал, ни слова не понимающий по-английски – пожалуй, с пигмеями лесов Итури найти общий язык было гораздо проще, чем с сотрудниками «Hotel Inka».
Правда, балкон был. Он выходил на задний двор отеля, с видом на розовеющие по вечерам мусорные баки, в которых копошились местные приматы вида Homo Sapiens.
С антропологической точки зрения это, наверное, было любопытно, но Джузи всегда больше интересовали гориллы и шимпанзе.
В довершение всего его поселили с каким-то невыносимо занудным старикашкой-немцем. От его бесконечных рассказов в духе «помню, когда я служил в бундесвере, в 2005-м мы с другом Францем едва не угодили в руки талибов…» Джузеппе начало тошнить уже в первый вечер. Больше всего бесило, что отставной вояка никогда не заканчивал истории.
Джузеппе смылся в ближайший приличный бар и твердо решил, что утром улетает домой. Заказал пива и начал просматривать на коммуникаторе список завтрашних рейсов.
И тут появилась она.
Невысокая и чуть полноватая. Янтарные глаза, в которых плясали золотые искорки смеха, взрыв вьющихся каштановых кудрей… Подвижная, как капля ртути, она ни секунды не стояла на месте, любовь и любопытство к жизни переполняли ее и невольно выплескивались на окружающих – так, что люди при встрече не могли удержаться от улыбки.
Пара суровых парней за ее спиной словно явились из другой реальности. Точные короткие движения, скупая мимика и выправка. Джузеппе был хорошим биологом и разбирался в повадках и социальной структуре высших приматов. А этот подвид он изучил ближе, чем хотелось бы, – приходилось пересекаться и в Африке, и на Яве.
Она просто не могла находиться с ними в одном пространстве – это было настолько невозможно, что у Джузеппе защемило сердце.
Воспитательница в детском саду, волонтер Гринписа, вольный художник – Джузеппе мог представить ее в любой роли, но только не той, кем она была на самом деле.
Уже в Италии ему на глаза попалась короткая статейка об успешном освобождении в Колумбии заложников, три года удерживаемых боевиками ФАРК. «В операции принимало участие подразделение итальянского полицейского спецназа НОКС», – вскользь сообщала заметка.
Биолог Джузеппе Ланче порадовался за заложников и забыл про эту историю – все это было бесконечно далеко от его работы и от девушки, занимавшей все мысли.
«– Почему ты со мной, Лори?
– Ты хорошо звучишь, – смеялась Лаура. – В тебе есть колокольчики.
И не понять, всерьез она или нет. Джузеппе и не пытался. Он был счастлив каждую секунду, пока они были вместе, он берег эти секунды, словно глотки воды в пустыне, и впитывал их всем своим существом.
Он ходил на цыпочках и говорил шепотом, хотя Лаура и говорила, что это вовсе не обязательно – электронные беруши снижают ее чувствительность до обычного человеческого уровня. Но Джузеппе так хотелось.
Лори сама все ему рассказала. Он бы, наивный, так и продолжал верить ее легенде о тяжелой работе пресссекретаря в крупной горнодобывающей компании, постоянных перелетах, выматывающих сменах часовых поясов и век не догадывался, чем же занимается Лори.
Нет, не Лори. Лаура ди Франше – особый специалист технического отдела Дивизиона специальных операций Министерства внутренних дел Италии. Лингвист, сапер и специалист широкого профиля.
Отца Лаура никогда не искала». Так что Джузеппе все знал.
– Давай спать, Лори. Завтра…
– Полная луна, Джузи. – Лаура подняла голову, и Джузеппе мучительно захотелось припасть губами к тонким чертам ее лица, полного прозрачной белизны.
– Здесь она совсем другая. Африканская. Я бы хотела оказаться там – в космосе, Джузи. Там должно быть, наверное, очень тихо.
– Давай спать, – вздохнул Джузеппе. – Завтра рано вставать.
Глава вторая
Мотор натужно ревел, джип медленно полз по раскисшей лесной дороге, упрямо карабкаясь в горы. Их маленькая экспедиция забиралась все глубже в дебри национального парка Вирунги, раскинувшегося почти на восемь тысяч квадратных километров в провинции Северное Киву Демократической Республики Конго.
Рейнджер Луи, низенький и коренастый хуту, молча крутил руль. Его напарник Жозеф с самого начала пути сидел вполоборота. Он беспрестанно шутил, бурно жестикулировал и бросал пламенные взгляды на Лауру, которая мгновенно подхватила игру и чудовищно кокетничала.
«…расти напряженность на границе с Тутсилендом. После объединения Уганды и Руанды главная задача – защита тутси от партизан хуту, поддерживающих свергнутые режимы, заявил…» – дорога нырнула в ложбину, и приемник потерял сигнал.
– Жозеф, выключи ты его, – попросил Джузеппе. – К черту политику.
– Это не политика, – возразил Жозеф, – это жизнь. Эти тутси, гадюка их мать, все им неймется.
– Жозеф! – Лаура приподнялась на заднем сиденье.
– Простите, муазель Лаура, – Жозеф потянулся к приемнику. – Сейчас…
– Да нет, же! – Лаура хлопнула его по спине. – Оставь приемник в покое, скажи лучше, как будет на лингала «гадючьи дети».
– Муазель… – замялся рейнджер, и Лаура захохотала.
«…к международным новостям. По данным прессслужбы международных сил в Афганистане, операция по освобождению американского персонала горнодобывающей компании „Маверик“ прошла успешно. Никто из заложников не пострадал, все террористы были уничтожены. Генерал Ваковски выразил…»
– Вот теперь можешь выключить, – сказала Лаура. – Странно…
– Ты о чем? – не понял Джузеппе.
– Операцию проводили военные. – Лаура потеребила мочку уха. – Пустяки, не обращай внимания. Что это за птица?
– Где? – Жозеф обернулся.
– Все, улетела. – Лаура откинулась на сиденье и с любопытством стала изучать низкие стены джунглей и выплывающие из утреннего тумана отроги горного массива Вирунги. Изредка она позевывала, деликатно прикрывая рот ладошкой.
«Все-таки не выспалась», – отметил Джузеппе, а Лори хваталась за борт при резких скачках машины и чуть кокетливо поправляла берет. Образ «белой туристки» ей явно удавался.
А Жозеф сверкал улыбкой и воинственно сжимал карабин, рискуя выпасть из джипа. Если бы меня здесь не было, подумал Джузеппе, он уже давно исполнил бы какой-нибудь замысловатый брачный танец.
«Господи, как ребенок. И это рейнджер национального парка Вирунги», – Джузеппе про себя вздохнул и сверился с навигатором. До полигона оставалось километра полтора.
– Что мы увидим сегодня, Джузи? Окапи? Лесных слонов? Кистеухих свиней? – поинтересовалась Лаура. – Или горилл? Я бы попрощалась с Куджо, он такой большой, важный. Настоящий вожак.
– Лори, все что захочешь. Считай, что это твой Диснейленд.
– Здорово, – просияла Лаура, – у меня никогда не было своего парка. А где здесь главный аттракцион?
– Скоро увидишь, – улыбнулся Джузеппе.
Напоследок встряхнув пассажиров, джип остановился.
– Приехали. – Джузеппе спрыгнул, подал руку, помогая Лауре выбраться.
– Какое странное место… – Лаура прошлась по выровненной, расчищенной от деревьев площадке. Задумчиво поглаживая затейливо витой серебряный браслет на запястье, поглядела на обломки стволов, спутанные метелки пальм, устилающие утоптанную красную землю. – Вы что, какой-то экологический танк здесь испытывали? Особо мирный и безопасный для зверушек?
– Почти, – едва они оказались на площадке, как Жозеф немного сник.
– Доброе утро, Лаура-сан. – Ямагучи появился как всегда незаметно. Еще секунду назад проем между двух уцелевших пальм на краю полигона был пуст, а теперь, пожалуйста, – техник полевой биолаборатории «Итури» собственной персоной: невысок, подтянут, строен и как всегда доброжелателен.
– Доброе утро, Джузи, Жозеф, Луи.
– Охайо годзаймас[1], Ямагучи-сан, – откликнулась Лаура. – Вы сегодня какой-то напряженный. Я не помешала?
– Нет, что вы, – техник едва заметно улыбнулся. – Вы пришли поглядеть на нашего малыша? Или просто небольшая прогулка?
– Пожалуй, что на него, – задумчиво заметила Лаура. – Где же он, Ями, не томите. Джузеппе обещал мне главный аттракцион.
– Будет вам аттракцион, – японец поправил очки. – Лаура-сан, я наслышан о ваших талантах. Объект в джунглях. Сможете определить направление, дистанцию и скорость движения?
– Попробую, Ямагучи-сан. – Лаура выстучала короткую дробь на клавишах браслета, стилизованных под драгоценные камни. Насколько помнил Джузеппе, в этой изящной вещице был запакован мультипроцессор седьмого поколения, эхолот, и множество других интересных гаджетов. Браслет авторской работы стоил как «феррари инфернал».
Единственное, от чего Лори бесилась, – ногти ей приходилось красить киберлаком. А с модными расцветками у его производителей всегда было туго: никаких объемных текстур, интерактивных найл-шоу, только скучные статичные цвета начала века.
Но ради работы не только с клавиатурой, но и виртуальным интерфейсом приходилось идти на жертвы.
Впрочем, Ямагучи обходился черными интерфейсными перчатками. Вот и сейчас – он щелкнул пальцами, кольцо проектора на запястье блеснуло, и между его ладоней развернулась голографическая панель.
1 2 3 4 5
Боевой аватар
Часть первая
Глава первая
– Как спокойно. – Лаура подняла жалюзи и встала у окна, кутаясь в простыню. – Отключи репеллент, Джузи.
– Мошкара налетит, – зевнул Джузеппе. – «Москитку» все равно не слышно.
– Это тебе не слышно. – Джузеппе не видел, но почувствовал, что Лаура чуть нахмурилась.
Джузеппе вздохнул и щелкнул пультом электронного репеллента.
Он встал, прошел босиком по прохладному деревянному полу и обнял Лауру:
– Конечно, знаю, малыш. Ты слышишь все.
– Ничего ты не знаешь. – Лаура качнула головой. – Человек – маленький завод по созданию звуков: сердце стучит, кровь шуршит в артериях, воздух с шумом входит в легкие. Ты в курсе, что у вашего директора… Ренье, кажется? У него кардиостимулятор. Причем давно.
– Нет, – удивился Джузеппе, – он никогда не жаловался на сердце.
– Представь, что каждый человек перед тобой – развернутая книга, которую ты легко читаешь, – сказала Лаура. – Чем он болеет, сколько ему лет и чем он увлекается, какая у него машина и когда он позавтракал.
– В детстве я мечтал стать суперменом, – улыбнулся Джузеппе.
– А знаешь, о чем я в детстве мечтала? Быть никем. Серой мышкой, самой незаметной в классе – самой тихой мышкой на свете, Джузи. Чтобы у меня была самая обычная школа, обычная семья, обычный дом. Быть суперменом совсем не весело, Джуз.
Она замолчала.
Джузеппе и сам мог продолжить. Рассказать черной африканской полночи о скромном миланском виолончелисте Луиджи Бонатти – хорошем профессионале и любящем отце, который мечтал о звездной карьере будущей дочери. Гений – это всего один процент таланта, все остальное – труд и терпение. Луиджи это прекрасно знал. Но один, самый важный, процент дает природа.
Или китайские генные инженеры.
Всего один ген – ген «Страдивари», ген абсолютного слуха.
Наверное, жена очень любила его, раз согласилась на изменение генома их еще не родившегося ребенка. С 2020-го модификации генома в Европе были запрещены, так что Луиджи опустошил банковский счет и повез жену в Юго-Восточную Азию.
Дальше Джузеппе вспоминать не хотелось.
Бонатти был скрытен и тщеславен. Никто не догадывался, что они не просто отдыхали с женой на Тайване. Да и кому могло прийти в голову, что Луиджи способен на такое?
А спустя семь месяцев родилась малышка Лаура.
Следующие восемнадцать лет целый исследовательский центр пытался понять, что именно произошло с геномом Лауры Бонатти. Помочь могли бы сотрудники фирмы «Next Evolution», проводившие операцию, но Интерпол так и не нашел никаких следов компании – она испарилась вместе с командой генетиков, обаятельным директором – мистером Ю и даже секретаршей.
Генная модификация оказалась не совсем той, о которой мечтал сеньор Бонатти.
Лаура слышала все. Шум машины, проезжающей за несколько километров, крики летучих мышей, инфразвуковые вибрации водопроводных труб…
Каково это – от рождения быть погруженным в океан звука? Жить, слыша все, не имея возможности закрыть уши, спрятаться хотя бы на секунду от насилующей сверхчуткий слух какофонии: монотонного гула проводов, писка электроники, рева самолетов и машин.
Ее спас семейный врач, которому молодая мама принесла новорожденную с жалобой на непонятные симптомы – сильное перевозбуждение, острая реакция на любой громкий звук, постоянный плач.
По всем показателям ребенок был абсолютно здоров, но педиатр – старик Бернелли – на всякий случай назначил полное обследование. Только что отгремела третья пандемия «свиного гриппа», и, хотя симптомы не совпадали, Бернелли просто решил перестраховаться. К тому же, в своей практике он сталкивался с разными случаями, но никогда не видел, чтобы ребенок так сильно реагировал на включенный аппарат УЗИ.
Разумеется, полный анализ генома Бернелли провести не мог. Зато он моментально обнаружил анатомические отклонения в строении слухового аппарата. А категорический отказ матери от углубленного обследования только подстегнул его подозрения.
Луиджи Бонатти, «отцу-изуверу», как окрестили его газеты, удалось избежать тюремного заключения – операция была сделана за пределами ЕС.
Он просто лишился родительских прав и работы. Мать Лауры умерла вскоре после начала скандала, что тоже поставили в вину неудачливому виолончелисту.
Правозащитники были в смятении – часть из них отстаивала права ребенка, другие яростно вступались за родителей, а одиозный Радикальный фронт эволюционистов даже раскололся на «бонаттистов» и «умеренных».
В итоге именно из-за «Проблемы Бонатти» была принята Генетическая Хартия ЕС, объявившая любые генные эксперименты в Европе вне закона, так что линчевать Бонатти мечтали все европейские генетики. Но он покинул Италию, и следы его затерялись где-то в Латинской Америке.
А Лаура осталась.
«Девочка Франкенштейн», ребенок-уникум: нулевой порог слышимости, «объемное акустическое зрение». Девушка, которая могла слышать почти во всем диапазоне волн.
На следующие восемнадцать лет домом для Лауры стал исследовательский центр в Северной Италии. По теме «ошибки Бонатти» был написан не один десяток диссертаций.
Еще бы. Первый случай направленной ре-эволюции. Ведь абсолютный музыкальный слух был лишь мелким дополнением к букету способностей, которые подарили безвестные тайваньские геноинженеры дочери Луиджи Бонатти.
Они же лишили ее нормального детства.
Держать Лауру под стеклянным колпаком до старости ученые не могли, хотя, возможно, им очень этого и хотелось. В восемнадцать двери центра захлопнулись за ее спиной. Но куда идти, она не знала.
У нее было великолепное образование – в центре работали лучшие ученые Европы, и уникальный дар, но как жить за пределами центра, она не знала.
Мир ее не ждал и не искал. За восемнадцать лет все забыли эту историю, к тому же с тех пор в мире появилось довольно много «людей Х» – название старого комикса легко прилепилось к геномодификантам.
Лаура поменяла фамилию на ди Франше – по названию деревушки в Альпах, рядом с центром. И исчезла на долгих три года, о которых она говорила Джузеппе вскользь и глухо. Чем она занималась, Джузеппе мог только догадываться. Так же, как и где и как ее отловил полковник Франчелли.
Мечта Луиджи Бонатти не сбылась. Его дочь не стала ни музыкантом, ни композитором.
Огромная белая луна плыла над верхушками деревьев, и Джузеппе вспомнил, что тогда, в 67-м, в ночь их первой встречи в Боготе, тоже было полнолуние. Каким же ветром его занесло в Колумбию на конгресс приматологов?
«Поезжайте, старина, – говорил декан Форца, – Богота чудесный город. Колониальный стиль, испанская архитектура, классицизм, барокко, Анды, сельва. А какие там приматы! Чуть отъедешь от города – они уже, голубчики, в ветвях скачут. Непременно послушайте доклад об особенностях социального поведения Aotus azarae, автор Хорхе Мануэль из Колумбийского университета. Большая умница, обязательно с ним познакомьтесь…»
И Джузеппе сдался.
Сдался, хотя незаконченная диссертация камнем висела на совести. Для ее успокоения он прихватил файл с собой.
Воображение рисовало картины хорошей утренней работы – в отеле, на балконе в стиле барокко, за чашкой ароматного колумбийского кофе, с видом на просыпающийся город и розовеющие пики Кордильер…
Отель был отвратителен.
Он вонял. Нет, он смердел. Там были такие запахи, с которыми Джузеппе не сталкивался никогда – за всю долгую кочевую жизнь «в поле».
Отслаивающиеся обои, сороконожки толщиной с палец, охрипшие кондиционеры – наверное, еще прошлого века, персонал, ни слова не понимающий по-английски – пожалуй, с пигмеями лесов Итури найти общий язык было гораздо проще, чем с сотрудниками «Hotel Inka».
Правда, балкон был. Он выходил на задний двор отеля, с видом на розовеющие по вечерам мусорные баки, в которых копошились местные приматы вида Homo Sapiens.
С антропологической точки зрения это, наверное, было любопытно, но Джузи всегда больше интересовали гориллы и шимпанзе.
В довершение всего его поселили с каким-то невыносимо занудным старикашкой-немцем. От его бесконечных рассказов в духе «помню, когда я служил в бундесвере, в 2005-м мы с другом Францем едва не угодили в руки талибов…» Джузеппе начало тошнить уже в первый вечер. Больше всего бесило, что отставной вояка никогда не заканчивал истории.
Джузеппе смылся в ближайший приличный бар и твердо решил, что утром улетает домой. Заказал пива и начал просматривать на коммуникаторе список завтрашних рейсов.
И тут появилась она.
Невысокая и чуть полноватая. Янтарные глаза, в которых плясали золотые искорки смеха, взрыв вьющихся каштановых кудрей… Подвижная, как капля ртути, она ни секунды не стояла на месте, любовь и любопытство к жизни переполняли ее и невольно выплескивались на окружающих – так, что люди при встрече не могли удержаться от улыбки.
Пара суровых парней за ее спиной словно явились из другой реальности. Точные короткие движения, скупая мимика и выправка. Джузеппе был хорошим биологом и разбирался в повадках и социальной структуре высших приматов. А этот подвид он изучил ближе, чем хотелось бы, – приходилось пересекаться и в Африке, и на Яве.
Она просто не могла находиться с ними в одном пространстве – это было настолько невозможно, что у Джузеппе защемило сердце.
Воспитательница в детском саду, волонтер Гринписа, вольный художник – Джузеппе мог представить ее в любой роли, но только не той, кем она была на самом деле.
Уже в Италии ему на глаза попалась короткая статейка об успешном освобождении в Колумбии заложников, три года удерживаемых боевиками ФАРК. «В операции принимало участие подразделение итальянского полицейского спецназа НОКС», – вскользь сообщала заметка.
Биолог Джузеппе Ланче порадовался за заложников и забыл про эту историю – все это было бесконечно далеко от его работы и от девушки, занимавшей все мысли.
«– Почему ты со мной, Лори?
– Ты хорошо звучишь, – смеялась Лаура. – В тебе есть колокольчики.
И не понять, всерьез она или нет. Джузеппе и не пытался. Он был счастлив каждую секунду, пока они были вместе, он берег эти секунды, словно глотки воды в пустыне, и впитывал их всем своим существом.
Он ходил на цыпочках и говорил шепотом, хотя Лаура и говорила, что это вовсе не обязательно – электронные беруши снижают ее чувствительность до обычного человеческого уровня. Но Джузеппе так хотелось.
Лори сама все ему рассказала. Он бы, наивный, так и продолжал верить ее легенде о тяжелой работе пресссекретаря в крупной горнодобывающей компании, постоянных перелетах, выматывающих сменах часовых поясов и век не догадывался, чем же занимается Лори.
Нет, не Лори. Лаура ди Франше – особый специалист технического отдела Дивизиона специальных операций Министерства внутренних дел Италии. Лингвист, сапер и специалист широкого профиля.
Отца Лаура никогда не искала». Так что Джузеппе все знал.
– Давай спать, Лори. Завтра…
– Полная луна, Джузи. – Лаура подняла голову, и Джузеппе мучительно захотелось припасть губами к тонким чертам ее лица, полного прозрачной белизны.
– Здесь она совсем другая. Африканская. Я бы хотела оказаться там – в космосе, Джузи. Там должно быть, наверное, очень тихо.
– Давай спать, – вздохнул Джузеппе. – Завтра рано вставать.
Глава вторая
Мотор натужно ревел, джип медленно полз по раскисшей лесной дороге, упрямо карабкаясь в горы. Их маленькая экспедиция забиралась все глубже в дебри национального парка Вирунги, раскинувшегося почти на восемь тысяч квадратных километров в провинции Северное Киву Демократической Республики Конго.
Рейнджер Луи, низенький и коренастый хуту, молча крутил руль. Его напарник Жозеф с самого начала пути сидел вполоборота. Он беспрестанно шутил, бурно жестикулировал и бросал пламенные взгляды на Лауру, которая мгновенно подхватила игру и чудовищно кокетничала.
«…расти напряженность на границе с Тутсилендом. После объединения Уганды и Руанды главная задача – защита тутси от партизан хуту, поддерживающих свергнутые режимы, заявил…» – дорога нырнула в ложбину, и приемник потерял сигнал.
– Жозеф, выключи ты его, – попросил Джузеппе. – К черту политику.
– Это не политика, – возразил Жозеф, – это жизнь. Эти тутси, гадюка их мать, все им неймется.
– Жозеф! – Лаура приподнялась на заднем сиденье.
– Простите, муазель Лаура, – Жозеф потянулся к приемнику. – Сейчас…
– Да нет, же! – Лаура хлопнула его по спине. – Оставь приемник в покое, скажи лучше, как будет на лингала «гадючьи дети».
– Муазель… – замялся рейнджер, и Лаура захохотала.
«…к международным новостям. По данным прессслужбы международных сил в Афганистане, операция по освобождению американского персонала горнодобывающей компании „Маверик“ прошла успешно. Никто из заложников не пострадал, все террористы были уничтожены. Генерал Ваковски выразил…»
– Вот теперь можешь выключить, – сказала Лаура. – Странно…
– Ты о чем? – не понял Джузеппе.
– Операцию проводили военные. – Лаура потеребила мочку уха. – Пустяки, не обращай внимания. Что это за птица?
– Где? – Жозеф обернулся.
– Все, улетела. – Лаура откинулась на сиденье и с любопытством стала изучать низкие стены джунглей и выплывающие из утреннего тумана отроги горного массива Вирунги. Изредка она позевывала, деликатно прикрывая рот ладошкой.
«Все-таки не выспалась», – отметил Джузеппе, а Лори хваталась за борт при резких скачках машины и чуть кокетливо поправляла берет. Образ «белой туристки» ей явно удавался.
А Жозеф сверкал улыбкой и воинственно сжимал карабин, рискуя выпасть из джипа. Если бы меня здесь не было, подумал Джузеппе, он уже давно исполнил бы какой-нибудь замысловатый брачный танец.
«Господи, как ребенок. И это рейнджер национального парка Вирунги», – Джузеппе про себя вздохнул и сверился с навигатором. До полигона оставалось километра полтора.
– Что мы увидим сегодня, Джузи? Окапи? Лесных слонов? Кистеухих свиней? – поинтересовалась Лаура. – Или горилл? Я бы попрощалась с Куджо, он такой большой, важный. Настоящий вожак.
– Лори, все что захочешь. Считай, что это твой Диснейленд.
– Здорово, – просияла Лаура, – у меня никогда не было своего парка. А где здесь главный аттракцион?
– Скоро увидишь, – улыбнулся Джузеппе.
Напоследок встряхнув пассажиров, джип остановился.
– Приехали. – Джузеппе спрыгнул, подал руку, помогая Лауре выбраться.
– Какое странное место… – Лаура прошлась по выровненной, расчищенной от деревьев площадке. Задумчиво поглаживая затейливо витой серебряный браслет на запястье, поглядела на обломки стволов, спутанные метелки пальм, устилающие утоптанную красную землю. – Вы что, какой-то экологический танк здесь испытывали? Особо мирный и безопасный для зверушек?
– Почти, – едва они оказались на площадке, как Жозеф немного сник.
– Доброе утро, Лаура-сан. – Ямагучи появился как всегда незаметно. Еще секунду назад проем между двух уцелевших пальм на краю полигона был пуст, а теперь, пожалуйста, – техник полевой биолаборатории «Итури» собственной персоной: невысок, подтянут, строен и как всегда доброжелателен.
– Доброе утро, Джузи, Жозеф, Луи.
– Охайо годзаймас[1], Ямагучи-сан, – откликнулась Лаура. – Вы сегодня какой-то напряженный. Я не помешала?
– Нет, что вы, – техник едва заметно улыбнулся. – Вы пришли поглядеть на нашего малыша? Или просто небольшая прогулка?
– Пожалуй, что на него, – задумчиво заметила Лаура. – Где же он, Ями, не томите. Джузеппе обещал мне главный аттракцион.
– Будет вам аттракцион, – японец поправил очки. – Лаура-сан, я наслышан о ваших талантах. Объект в джунглях. Сможете определить направление, дистанцию и скорость движения?
– Попробую, Ямагучи-сан. – Лаура выстучала короткую дробь на клавишах браслета, стилизованных под драгоценные камни. Насколько помнил Джузеппе, в этой изящной вещице был запакован мультипроцессор седьмого поколения, эхолот, и множество других интересных гаджетов. Браслет авторской работы стоил как «феррари инфернал».
Единственное, от чего Лори бесилась, – ногти ей приходилось красить киберлаком. А с модными расцветками у его производителей всегда было туго: никаких объемных текстур, интерактивных найл-шоу, только скучные статичные цвета начала века.
Но ради работы не только с клавиатурой, но и виртуальным интерфейсом приходилось идти на жертвы.
Впрочем, Ямагучи обходился черными интерфейсными перчатками. Вот и сейчас – он щелкнул пальцами, кольцо проектора на запястье блеснуло, и между его ладоней развернулась голографическая панель.
1 2 3 4 5