– Я, у меня, я вообще хочу знать.
– Понятно, приступим, – подбодрил ее мягкий доброжелательный голос.
Врач начала водить зондом сверху вниз, слева направо. Глядя на экран монитора, диктовала. – Два плода, без патологии. От двадцати до тридцати недель. Правая почка – норма, паренхима – хорошая, сосуды – норма. Одевайтесь.
Лена поспешно тыкалась головой в ворот свитера. Кое-как натянув вещи, подошла к столу. Медсестра протянула ей маленький листок.
– Заключение врача, – пояснила она и вежливо добавила. – Теперь можете заплатить.
– А что у меня?
– Все в норме. Видимой патологии нет. Подробнее узнаете в консультации. Будете выходить, пригласите следующего, пожалуйста.
– Хорошо. А два плода, это значит – я беременна?
– Никакого сомнения. У вас двойня. – Врач и сестра переглянулись.
Лена покачала головой, соглашаясь, и вдруг тихо заплакала, кривя и кусая губы. Доктор всполошилась, усадила ее на стул и ватным тампоном стала утирать слезы.
– Вы разве не знали? – Удивилась она.
– Нет.
– Да, как же так? Такой срок трудно не заметить. Вы ж не маленькая, без УЗИ ясно. Успокойтесь, у вас ведь все хорошо. Замечательные будут дети.
– А можно, ну, не рожать?
– Уже поздно. А вы не хотите иметь детей? И это решение твердое? – Казалось, врач о чем-то задумалась.
Лена напряглась. Но доктор скороговоркой попросила сестру пригласить следующего пациента.
Мохова, тоскливо глядя под ноги, вышла из кабинета. На лестнице ее догнала медсестра.
– Не вздумайте делать глупости. Это очень опасно. Выход всегда есть. – Протянула листочек. – Здесь телефон нашей поликлиники. Позвоните и запишитесь к Игнатовой. Она лучший специалист и обязательно поможет.

Глава 4

Ехать пришлось на другой конец города. Поликлиника занимала один из корпусов больницы и находилась рядом с родильным отделением.
Игнатова, высокая, моложавая женщина с мягкими манерами, располагала к себе. Только цепкий взгляд маленьких колючих глаз – настораживал.
Гинеколог подтвердила, что все сроки упущены и любая самодеятельность приведет к серьезным последствиям. Только рожать.
Лена понимала – другого диагноза не будет, но в душе наивно по-детски надеялась, что и на УЗИ ошиблись.
– Значит никаких таблеток или уколов? – Обреченно пролепетала она.
– Абсолютно. Объясните, почему вы не хотите детей? Вместе обсудим ситуацию, посоветуемся. – Голос звучал ласково, успокаивающе. – Может мама против? – Доктор пристально вглядывалась, ожидая ответа.
– Мама? Нет, мама. Я ей не говорила. Ну, в общем, мне на нее наплевать.
– Зачем же так о матери? – Опешила врач, хотела что-то добавить, но передумала и деликатно продолжала. – А отец детей знает о вашей беременности? Наверно, он против?
– Да что мне отец! Понимаете, если они родятся, я не смогу стать стюардессой. Я мечтаю летать. Зачем мне дети?
– Конечно, если такие обстоятельства, вы вправе отказаться. – Озадаченно глядя на пациентку, продолжала Игнатова. – Родить и отказаться. Это не противозаконно. Главное – гуманно и угодно Богу. Вы даете жизнь младенцам, а они попадают в новую семью, где их вырастят. Вы же станете свободной, и мечта исполнится – пожалуйста, порхайте по залу официанткой.
– Стюардессой, – нахмурилась Лена и косо глянула на врача.
– Да, да стюардессой. А семью еще заведете. Молодая, красивая – все впереди. А знаете, ложитесь к нам. Прекрасные специалисты, чудные условия и все бесплатно. Наш роддом опекает благотворительный фонд «Спасенное детство». Его сотрудники патронируют новорожденных, все формальности проходят быстро и ненавязчиво. Она расписала по пунктам, что должна выполнять женщина при беременности.
– А сейчас идите домой и берегите себя. Подойдет время, вас привезут и никаких хлопот. Но, имейте в виду, у вас двойня, и роды могут быть преждевременными.
Лена готова была кричать от счастья.
«Мне крупно повезло с этим УЗИ. Скину лишний груз и поставлю самую большую свечу в церкви».
Возле метро на лотке горкой лежали ананасы. Купила заморский фрукт и попросила продавщицу отрезать кусочек. Впилась в сочную, кисловатую мякоть. Во рту защипало. Вытирая платком губы, увидела кровь.
«Ананас проклятый». – Хотела выбросить, но у входа заметила нищенку. Старушка крестилась и всех вокруг благодарила.
– Ешь, бабуля, – шлепнула в протянутую руку «колючую шишку».
– Спаси Господь тебя и твоих деточек. Дай тебе Бог, хорошеньких и здоровеньких, – прошепелявила старушка. – Счастья тебе и твоему мужу.
«И она туда же. Что б ты, старая, подавилась», – беззлобно посетовала Мохова.

Глава 5

«Когда же я рожу? Скорей бы. – Ни о чем другом Лена думать не могла. – Другие семимесячных рожают, а у меня все по графику. Почему я такая невезучая. Будьте прокляты и Мишка, и Дениска, и все мужики – козлы похотливые. Скину и до конца жизни не подпущу ни единого на сто километров».
С работы уволилась.
– Эх, такое место, – сокрушались девочки.
– Разве это место? – Возразила Лена, – Вот стюардесса – это да! Всегда в полете.
– Как муха в самолете, съязвила конопатая Сонька. – Гляди, не пролети, как фанера над Парижем.
Лена промолчала, хотя внутри все кипело. «Наверно догадались. Ничего, подруга, посмотрим, кто из нас пролетит? Я скину и махну с экипажем за океан, а ты здесь заглохнешь до конца жизни».
Больше всех Мудакхерович сокрушался, – Ах, Лен, Лен, какой хороший биль продавец, лучший цветок наша палатка. Пилёхо станет, заходи, всегда поможем, – тянул он, хитро оглядывая ее.
На улицу не выходила. Матери приказала на все звонки отвечать: «Уехала в Питер, на курсы стюардесс». Болтала только с Мишей. Сообщила ему, что скоро поедет в турпоездку по «Золотому кольцу».
К отъезду в роддом подготовилась заранее. Собрала все необходимое. Спортивный костюм, свитер, две ночнушки, белье, кассеты с плеером, банки ананасового компота, журналы. Получилась здоровенная сумка.
Вместо модельных сапог на высоком каблуке, мать купила полный отпад. Войлочное недоразумение – «прощай, молодость». Лена категорически отказалась даже мерить их.
Звонил отец. Пришлось врать, выкручиваться. – Спасибо, папочка, все путем, но, представляешь, собралась на медкомиссию, поскользнулась и ногу сломала. Теперь в гипсе месяца на два.
– Надо же, – расстроился он, но уверенно, пьяненьким голосом ободрил. – Запомни, дочка, Моховы не горят, не тонут и мягко приземляются. Поправляйся, я все улажу.
Трубку выхватила Нюфара и запричитала.
– Перепелочка, куколка ты наша. Какая-то гадина сглазила. Ясно, как Божий день. Чтоб этим глазам ни дна, ни покрышки, всю жизнь на лекарства работать. Клавушке от меня приветик.
Лена поблагодарила, но приветика не передала.
Клавдия Петровна не спала ночами, тревожилась. Не зная, как помочь Лене, однажды, не удержалась и робко спросила. – Что же теперь будет, доченька?
– Пиво холодное будет. – Грубо оборвала ее Лена.
Но потом успокоилась и растолковала, что поедет рожать к Мише. Там и распишутся.
– В Норильск, такую даль, трудно одной, может вместе? – Попыталась образумить ее мать. – Но получила такой отпор, что боялась глаза поднять.
Позже, Лена не раз уговаривала себя, что мама не виновата, что она заботиться о ней, переживает, но ничего не получалось. Услышав, что мать вернулась из школы, закипала необъяснимой злостью.
Чем ближе подходило время родов, тем сильнее одолевали «поганые» мысли. В памяти всплывали разные слухи: «Не разродилась, ребенка спасли, а ее нет. Не смогли сделать кесарево. Разрывы, положение тяжелое».
Раньше она никогда не вникала в эти разговоры. А сейчас страхи, как настырные мухи, лезли в голову.
Наконец, не выдержала, связалась с Игнатовой, сказала, что боится и хочет в роддом. Врач, не расспрашивая, согласилась и попросила ждать у телефона.
Через минуту Лена сняла трубку и услышала спокойный приятный голос.
– Елена Мохова? Я – Виктор Веселов, шофер из роддома. Через полчаса буду у вас.
– Хорошо. – Облегченно вздохнула.
В указанное время в дверь позвонили.
На пороге стоял высокий, крепкий, красивый парень лет двадцати пяти в черной кожаной куртке и такой же кепочке с коротким козырьком и ушками. Он принес с собой запах холодного воздуха, табака, машины и дорогого одеколона.
Лена, волнуясь, оделась, обулась. Вышла из квартиры, закрыла замок. И только на лестнице вспомнила о сумке. Снова начала возиться с ключами. Вернулась в дом. Окинула взглядом комнату. На самое видное место положила записку для мамы. Подхватила вещи.
Виктор забрал сумку. Помог спуститься вниз.
На улице было безлюдно.
Возле подъезда стояли Жигули синего цвета.
Расположившись на заднем сидении, она расслабилась, но в голову вдруг стукнуло: «Вернуться с дороги – плохая примета».

Глава 6

– Котов, к телефону. Москва, женский голос, – заглянув в комнату, многозначительно сообщила администратор гостиницы.
Михаил юлил бритвой по щекам. Услышав новость, рванулся к двери. Резко звякнула вилка, вылетев из розетки.
– Ого, – воскликнул второй пилот.
– Любовь, – протянул бортмеханик. – Пропал наш штурман.
– Хватит болтать, – сухо оборвал командир экипажа. – И прошу – не опаздывать, – добавил он, выходя из номера. А в вестибюле участливо кивнул Михаилу, мол, не торопись, успеешь.
– Лёнчик, – стараясь скрыть волнение, закричал Котов в трубку, – как путешествуем?
– Миша, это Клавдия Петровна, Леночкина мама. Как она долетела? В такую даль самолетом, в ее положении.
– Не понял, – растерялся Михаил. – Куда долетела? Какое положение? Она же в турпоездке, по «Золотому кольцу».
– Вчера к вам вылетела, вы ее встретили? Ей ведь вот-вот рожать.
– Как рожать? – Заорал Михаил так, что дежурная вздрогнула.
– Обыкновенно.
Прошли ребята из экипажа. Бортмеханик постучал по часам и погрозил пальцем.
– Каким рейсом вылетела?
– Не знаю. Я вернулась из школы, на столе записка: «Мамочка, улетела к Мише, в Норильск. Целую, Лена».
– Не волнуйтесь, все выясню.
Михаил набрал справочную порта. – Девочки, это внуковские, командировочные. Посмотрите вчерашний пассажирский борт из Москвы. Мохова Елена была? Мо-хо-ва.
– Секундочку. Мохонин, Мохоркин. Моховой нет.
– Спасибо, – машинально ответил Михаил и взглянул на дежурную. – Если меня будет искать девушка. Высокая, ну, такая… – Он вскинул подбородок, раздвинул плечи. – Вы ее в нашем номере устроите? Я вернусь и все улажу.
– Нет проблем, – заверила та.
– Как дела? – Встретил у трапа бортмеханик.
– Нормально, – буркнул штурман.
– А ты, Мишка, совсем заговорился. Одна щека – бритая, а другая – несжатая полоска.
– Не беда, долетим.
В воздухе он запросил норильский аэропорт, потом Внуково. Ни вчера, ни сегодня Моховой Елены Федоровны среди пассажиров не значилось.
– Замену ждать не могу, должен лететь в Москву, – твердо заявил он.
– Не возражаю. – Согласился командир экипажа.
– Давай, жми, – напутствовал Гриша и протянул деньги. – Сбросились слегка. Не помешают. И на «полном серьезе» добавил. – Если без нас свадьбу сыграешь, вернешь с процентами.
В тот же вечер «попутный» грузовой борт доставил Котова в Москву.

Глава 7

Открыв дверь, Клавдия Петровна обрадовалась. – Вы вместе? – В надежде увидеть дочь, подалась вперед.
Михаил поздоровался, прошел в комнату и, не раздеваясь, сел в кресло.
Клавдия Петровна, застыв на пороге, испуганно глядела на него, нервно сжимая ворот байкового халатика.
– Не волнуйтесь, сядьте, – напряженно произнес Михаил.
Женщина опустилась на краешек стула и едва слышно произнесла. – Где же Леночка?
– Ни сегодня, ни вчера рейсом Москва-Норильск она не летела. Может, в роддом угодила? Вы же сказали должна рожать.
Клавдия Петровна едва кивнула головой, облизнула пересохшие губы.
– Ну, собралась на самолет, а по дороге начались роды. Ее – на скорую и в роддом. Такое же бывает.
Клавдия Петровна снова кивнула и тихо произнесла. – Конечно бывает, но…
– Мало ли, – резко перебил ее Михаил и, схватив телефонный справочник, начал энергично листать. Отыскал нужную страницу, набрал номер. – Роддом? К вам не поступала Елена… Завтра с утра? Но она вчера в аэропорту… – В трубке раздались короткие гудки.
Он снова резко и зло закрутил диск аппарата. – Девушка, мы ищем Мохову. Она шла на самолет, и вдруг начались роды. Что? Понял.
Клавдия Петровна привстала.
– Говорят надо обращаться в справочную скорой.
Но там сообщили, что за последние несколько суток на улицах Москвы никто не рожал и дали номер экстренной помощи при несчастных случаях. Михаил ощутил резкую, тупую боль в затылке.
– Вы чайник не поставите?
Клавдия Петровна вышла.
Он по-воровски набрал «страшный» номер. Пальцы похолодели и плохо повиновались. Оператор, не прерывая, выслушала его и спокойно, четко проинформировала, что уже с месяц «труповозка» беременных не доставляла.
Михаил расслабился, показалось, смертельная опасность миновала. Вошел в кухню.
– Все хорошо, – Его голос был настолько хриплым, что Клавдия Петровна чуть не выронила чашку.
– Правда, правда, – ответ сцецслужб отрицательный. – Он налил воды из-под крана и жадно выпил. – Может подружкам позвонить?
Подруг звали Галя и Оля.
Галя скороговоркой выпалила, что давно не видела Лену и забросала Михаила вопросами. Оля, молча выслушала его, вздохнула и равнодушно произнесла. – Ничем помочь не могу.
– Не понимаю, – Михаил пытался собраться с мыслями. – Несколько дней назад позвонила и сказала, что едет по «Золотому кольцу». От вас узнаю, что полетела ко мне, беременная. Я обрадовался, решил – сюрприз мне приготовила. А в итоге – ни в поезде, ни в самолете, даже дома ее не оказалось.
– Какое «Золотое кольцо»? Все придумала. А вы? – Обреченно махнув рукой, мать продолжала. – В отряд стюардесс собралась. А на медкомиссии обнаружили беременность. Из цветочного киоска уволилась.
Я ей, доченька, расскажи, посоветуемся. Так нет, слушать ничего не хочет, чуть что не по ней, в крик, по-своему привыкла, упрямая, в отца. Потом успокоилась, объяснила: «Миша хочет, чтобы я к нему приехала. В Норильске рожать буду, там и распишемся».
– Не понимаю, – в сотый раз повторял Михаил. – Клянусь, о том, что Лена беременна, впервые от вас узнал. Она мне ни слова не говорила. – Завтра пойду в цветочный киоск. Если там ничего не выясню, схожу в милицию.
Мать долго крепилась, но при слове милиция – разрыдалась.

Глава 8

Михаил собрался в гостиницу, но Клавдия Петровна уговорила его остаться. – Мне страшно одной, Миша.
Расположившись в комнате Лены, он взял со стола фотографию в медной витой рамочке.
«Девчонка совсем, лет семь. На катке «кораблик» выполняет. Старается выглядеть взрослой. И сейчас такая. Ребенок, ребенком. Школу весной закончила, в августе восемнадцать исполнилось, а уже все знает, все умеет. – В горле защипало. Закурил, приоткрыл окно. – Где ж ты, моя мышка несмышленая? Почему молчала, не призналась, что у нас малыш будет? – Выбросил сигарету. – Не раскисать, штурман. Ничего страшного не случилось».
Напряженно вслушивался в каждый шорох, надеясь, что хлопнет дверь или проснется телефон. Но вдалеке раздавался лишь гул самолетов, а когда смолкал, в тишине, казалось, что, падая, шелестят последние листья.
Лёг. Запах чистого белья с ароматом лаванды напомнил их первую ночь в этой комнате…
«Стоял февраль. Метель, мороз, но нам было хорошо. – Думал Михаил. – Наверно в ту ночь она и забеременела. Я тоже остолоп. Опытные женщины и то залетают, а девчонка – тем более».
Хотя тогда его немало удивило, что «почетная миссия первопроходца» досталась кому-то другому. Но по наивному, неумелому сексу понял – это «белый лист».
Сквозь легкую дрему мысленно представил, как жил с экипажем на квартире. Вернее отдыхал между полетами. Выпадало и свободное время. Раз, вечером забрели на каток. Гремела музыка, мигали разноцветные лампочки.
– Мишаня, смотри, мой размерчик, буду брать. – Радостно застонал Гришка, указав на одну из девушек.
– Давай, давай, – усмехнулся Михаил, – он знал, что другу «каждая юбка впору». Но, приглядевшись, оценил выбор приятеля. Она бросалась в глаза, как снежная вершина под солнцем.
Михаил неплохо бегал на коньках. Поэтому сразу заметил, что девочка на настоящих, фигурных. Держится уверенно и далеко не профан в этом деле. Но главное – хороша, загляденье.
Бортмеханик исчез. Через несколько минут, взяв коньки напрокат, приковылял на полусогнутых.
1 2 3 4