Ведь она прекрасно осознавала, что для Джессики гораздо лучше жить вместе с отцом, чем находиться под присмотром наемной гувернантки.
– Нет, – задумчиво уверила она его. Ничего такого он не сказал и не сделал. Просто является тем, кем является, и Джессика обожает его.
Руфус по-прежнему обеспокоенно посматривал на нее поверх головки дочери.
– В самом деле?
– В самом деле.
Она одарила его улыбкой. Он не виноват, что она так полюбила Джессику. Мысль, что когда-нибудь ей придется расстаться с ней, причиняла чуть ли не физическую боль. В колледже их обучали не привязываться слишком уж к своим подопечным, и в детском саду это не было так трудно, но теперь…
– Вам когда-нибудь говорили, что у вас самые выразительные на свете, – тихо произнес Руфус.
Она испуганно взглянула на него и вдруг почувствовала, что вокруг будто никого нет, словно на целом свете они одни.
– Самые удивительные глаза, – вновь пробормотал он, тряхнув головой, точно пытался избавиться от чар, под действием которых находился.
– Мне показалось, будто вы сказали, что они выразительные? – прошептала Энни.
– Выразительные! Красивые! Удивительные! Боже мой…
– Бабушка говорила, что это слово можно употреблять лишь в молитве, – с укором обратилась Джессика к отцу, напомнив им, что и она здесь. – А ты не молишься, папа, – улыбнулась она ему, дразня.
Руфус ошеломленно несколько секунд смотрел на дочь, затем улыбнулся и легонько взъерошил ей волосы.
– Некоторым образом этим я и занимался, – спокойно сказал он, взглянув на Энни с загадочным выражением на лице.
Энни столь же загадочно посмотрела на Руфуса: она совсем не понимала его! То они что-то мирно обсуждают, и все идет гладко и мирно, а в следующее мгновение… ее глаза?.. Энни не видела в этом никакой логики.
– Я тоже молилась прошлой ночью, папа, – продолжила беседу Джессика, приняв все за чистую монету. – Я молилась, чтобы ты не уезжал надолго. А о чем молился ты? – простодушно спросила она, совершенно не понимая, какие душевные муки причиняют ее слова обоим взрослым.
Энни еще больше устыдилась своих прежних мыслей. Она перевела взгляд на Руфуса. Ей сделалось интересно, что он почувствовал, узнав, сильно расстраивается дочь из-за его долгого отсутствия.
Когда он смотрел на Джессику, любовь смягчала черты его лица.
– Я молился о том же, любимая, – хрипло ответил он ей.
Джессика, как это иногда бывало с ней, кивнула совсем по-взрослому.
– Быть может, если мы вместе молимся об одном и том же, этому суждено случиться. Я долгое время молилась о новой мамочке, однако этого не произошло. Но, возможно, потому, что я молилась одна, – задумчиво произнесла она, сморщив носик и совершенно не понимая, какую бомбу только что подложила. – А ты как полагаешь, папочка? – Она, сдвинув брови, посмотрела на него снизу вверх.
Энни, вероятно, следовало рассмеяться при виде совершенно ошеломленного выражения на лице Руфуса. Он, очевидно, и не догадывался, что Джессика страстно желала новую мамочку… и даже не имел представления, как реагировать на ее слова.
Энни стало его жаль.
– Полагаю, нам следует сходить в туалетную комнату и после восхитительной трапезы помыть руки, – тихо сказала она Джессике. – Тебе представится возможность продемонстрировать на костылях свою удаль, – добавила она ободряюще, заметив выражение неудовольствия на лице девочки.
Костыли были привезены из больницы в воскресенье, и Джессике доставляло огромное удовольствие ковылять на них всюду, особенно если присутствовала публика, как в этом переполненном пабе.
Это предложение, разумеется, отвлекло внимание Джессики от темы, которая была неудобна для ее отца, если не сказать больше. Он по-прежнему выглядел смущенным, когда Энни встала, чтобы проводить Джессику в дамскую комнату.
– Откуда, черт возьми, что берется? – донесся до слуха Энни его приглушенный голос.
Она обернулась с сочувственной улыбкой:
– Это одна из причин, почему мне так нравится работать с детьми: никогда не знаешь, что они скажут в следующий момент!
Руфус явно не ожидал такой выходки от Джессики.
– Новая мамочка! – ошеломленно повторил он.
Энни расплылась в широкой улыбке.
– Я бы не стала придавать этому значение. – Она успокаивающе потрепала его по руке. – Она, по всей видимости, перестала об этом молиться!
– Слава Богу! – облегченно вздохнул он и отхлебнул глоток пива.
Когда Энни пошла провожать Джессику, ее улыбка поблекла: вспомнила, сколь ужасным был брак Руфуса с Джоанной. Неудивительно, что он считает тему о появлении «новой мамочки» по меньшей мере нелепой.
На обратном пути Руфус казался глубоко задумавшимся; совершенно машинально обогнал он черный «мерседес». Джессика же, уставшая от прогулки, спала на заднем сиденье машины.
Энни радовалась короткой передышке, во время которой у нее появилась возможность обдумать разговор с Энтони. Сегодня он казался другим, ему определенно не пришлись по вкусу ее замечания насчет приближающегося бракосочетания. Неужели он намерен совершить брачный обряд? Сказал, что нет, но…
– Он не стоит того, и вам это известно, – спокойно прервал Руфус ее раздумья. То обстоятельство, что ему, кажется, было понятно, о чем… о ком!., она думает, доказывало, что Руфус не настолько, как полагала она, погрузился в собственные мысли.
Румянец появился на щеках Энни.
– Не понимаю, о чем вы говорите? – попыталась неуклюже отговориться она.
Он вздохнул.
– Да, вы о нем думаете. Не понимаю, как это ему удается. – Руфус раздраженно тряхнул головой. – Но все женщины в радиусе двадцати футов от Энтони, кажется, подпадают под его обаяние… Однако, что бы он ни сказал вам, Энни, на Давине он женится. Селия побеспокоится об этом, – мягко сказал он ей.
Селия?.. Но…
– Почему? – спросила в недоумении Энни.
Руфус пожал плечами.
– По тем же самым причинам, о которых я упоминал.
Потому что Давина богата. И у Энтони дорогостоящие привычки. Энни это обстоятельство не представлялось солидным основанием для брака. И впрямь, какое Селии дело, на ком женится ее сын? Да, для всех было бы лучше, если б Селия одобрила выбранную им жену, однако важнее, разумеется, чтобы и Энтони она пришлась по душе!
– Я не понимаю.
– Поймете, – мрачно уверил ее Руфус. – Просто я стараюсь насколько возможно облегчить боль. Или уже слишком поздно? – Он насмешливо приподнял темные брови.
Поздно ли? Она и сама не знала. Да, с первого мгновения она поддалась чарам Энтони. Ей льстило его внимание. Однако появление Давины в прошлую субботу вернуло ее к реальности. Она уже не была уверена в собственных чувствах.
– Надеюсь, что Бог не допустил этого, Энни, – резко продолжил Руфус. – Мой братец и так разрушил немало жизней, чтобы прибавлять вашу к их числу!
Похоже, его собственная возглавляла этот список. Однако, конечно, здесь нет вины Энтони… Да и была ли она?.. Энни вздохнула: нужно время для раздумий, для приведения мятущихся мыслей в порядок.
Однако времени на размышления не оставалось: они подъехали к дому. Вечером за Джессикой необходим присмотр: когда гости придут на ужин, им с девочкой придется вместе пить чай в детской. И слава Богу, что Энни не повстречалась с Энтони: она еще не была готова к встрече с ним.
К ее удивлению, Селия, когда Джессика пришла пожелать бабушке спокойной ночи, все еще находилась в гардеробной, раздумывая, какой бы туалет выбрать для предстоящего вечера.
Ее волосы были уже красиво уложены, оставались только платье и обувь: поверх хрупкого тела был накинут халат персикового цвета. Селия выглядела просто красавицей. И впрямь удивительно, что она не вышла во второй раз замуж после смерти супруга, шесть лет тому назад. Она, без сомнения, по-прежнему чрезвычайно привлекательная женщина.
– Пора спать? – обернувшись, приветствовала она внучку. Джессика была уже в пижаме и халатике. – Что-то поздновато сегодня, а? – От этой мысли она, казалось, слегка расстроилась.
Энни пытливо оглядела пожилую женщину: на лице Селии были признаки переутомления, которых прежде девушка не замечала. Хозяйка дома явно устала, несмотря на отдых перед ужином. Очевидно, присутствие здесь Энтони и Давины плюс неугомонный Руфус оказались и для Селии утомительным испытанием. Лишь Джессику… и, пожалуй, пустышку Давину… вроде бы миновали треволнения этого странного семейного сборища.
– А чем ты сегодня вечером намерена заняться, дорогая?
Энни недоуменно заморгала, когда поняла, что вопрос Селии обращен к ней. Что же ей делать после того, как она уложит Джессику в постель? Ее нормальный распорядок был полностью нарушен с тех пор, как собралась вся семья.
– Мне надо нашить ярлычки на школьную форму Джессики, – отважилась сказать она. – А потом я, возможно, отправлюсь в библиотеку и выберу себе там книгу, если вы не против. – С первого дня работы здесь Энни была очарована библиотекой семьи Даймонд. Она всегда была страстной читательницей, и огромная комната на первом этаже дома Даймондов, в которой располагалась библиотека, казалась ей пещерой Аладдина.
И поскольку ее жизнь в данный момент походила на донельзя запутанный клубок, забыться в чьем-то чужом, пусть вымышленном мире представлялось довольно заманчивой перспективой.
Селия весело улыбнулась.
– Прекрасная мысль. Пользуйтесь библиотекой, когда только захотите.
Энни внимательнее пригляделась к этой умудренной жизненным опытом женщине: в голосе Селии звучали теплые, дружеские нотки!
– Спасибо, – с легким удивлением поблагодарила она.
– А теперь мне предстоит закончить свой туалет.
Пожилая женщина плавно поднялась из кресла и рассеянно потрепала черные кудряшки Джессики.
– Уверена, что мать Давины наденет нечто красивое и элегантное. Она всегда так одевается!.. – Селия раздраженно сморщила нос, начав в который раз просматривать обширный строй своих нарядов.
Мать Давины… Так это родители Давины будут на званом обеде сегодня вечером! Несомненно, с тем чтобы всем вместе обсудить свадебные приготовления…
Энни уложила Джессику в постель. Ей даже удалось, не отдавая себе отчета в том, что она занимается скучной работой, нашить именную бирку на новую зимнюю форму Джессики. Она прошла в библиотеку, но все ее мысли были только об одном: обсуждение приготовлений к свадьбе определенно было одной из главных тем за обедом!
А что же она, Энни? Неужели Руфус прав, и она всего лишь еще одно безрассудное увлечение Энтони, которые, судя по всему, он позволял себе многие годы? Неужто он просто играет ее чувствами и в конце концов женится на Давине?
Что же это такое! Она такая счастливая приехала сюда работать, ей нравилось быть с Джессикой, и вот теперь из-за связи с Энтони, о чем на первых порах и не помышляла, она ставит все под угрозу. Ей не хотелось уходить; она отчетливо осознала этот факт сегодня днем, когда подумала, что, вернись Руфус навсегда домой, Джессика больше не будет нуждаться в ней.
Не отдавая себе в том отчета, она принялась тихо плакать; о чем или о ком – сказать не могла, так все перепуталось в голове. Одно она знала точно: какие бы у нее ни были отношения с Энтони… до сих пор не подобрала им названия… с ними должно быть покончено.
Покончено! Так они по-настоящему никогда и не начинались, разве что в ее наивной головке. Руфус прав: в области чувств она совершенно неопытна и впечатлительна…
– Я же сказал вам, что он не стоит того!
Энни резко взглянула на человека, о котором только что думала. В белоснежной рубашке и черном смокинге Руфус казался более высоким. Выражение лица, когда он уверенной поступью вошел в библиотеку и захлопнул за собой дверь, было таким мрачным, что Энни отшатнулась.
– Он не стоит ваших слез, – зло произнес Руфус. Он пересек комнату твердыми, решительными шагами и слегка встряхнул Энни. – Прекратите реветь, Бога ради! – жестко сказал он, и на его лице появилось выражение ярости.
Раздражение Руфуса заставило ее осознать, насколько она глупа, и от этого девушка зарыдала еще сильнее.
– Энни! – Руфус снова встряхнул ее. – Боже мой!
Чем больше она плакала, тем сильнее в нем росло раздражение.
Она прилагала все усилия, чтобы прекратить рыдания, однако то обстоятельство, что Руфус явился свидетелем ее унижения, казалось, лишь усугубляло положение. Что он подумает о ней, когда она показала себя такой идиоткой из-за какого-то ловеласа? Пожалуй, решит уволить ее по той или другой причине: она доказала, что от нее одни только неприятности!
– Джессика говорила вам, что следует упоминать имя Божье только в молитве, – напомнила Энни, глотая слезы.
Казалось, ее слова нисколько не подействовали па Руфуса: его неудовольствие лишь нарастало.
– К черту то, что говорит Джессика, – проворчал он. – И к черту то, что скажет Энтони! – Когда он заглянул ей в глаза, то по-прежнему держал ее руки в своих. – О, к чертям все, – пробормотал он, склонив голову и впившись ртом в ее губы.
Яростно. Собственнически.
Ошеломление Энни было настолько велико, что она даже не попыталась освободиться от его крепких объятий, пока его губы продолжали срывать поцелуи с ее уст. Она целовалась и прежде… совсем недавно… но не так.
А затем, казалось, гнев покинул Руфуса: его руки больше не стискивали ее стальным обручем, а нежно прижимали к телу. Прикосновения его губ заставляли ее пульс беспорядочно биться, когда она медленно отвечала на его ласки: ее руки неторопливо двигались по его плечам, а сама она, чтобы продлить поцелуй, встала на цыпочки.
Руфус принял этот призыв: он слился с ее губами, отчего по телу девушки пробегали жаркие волны.
Энни вся дрожала, полная желания; ей не хотелось, чтобы это удовольствие закончилось…
Но неожиданно Руфус оттолкнул ее от себя, и глаза его снова потемнели.
– Ты не влюблена в Энтони, – холодно сказал он. – Ты никого не любишь. Будь ты влюблена, ты бы меня так не целовала. В общем, прекрати свои рыдания и возвращайся к тому занятию, за которое тебе платят, – присматривай за Джессикой! – Резко повернувшись на каблуках, он, хлопнув дверью, вышел из библиотеки.
Энни смотрела ему вслед удивленными глазами. Ее растерянность… и отчаяние… были полными и совершенными.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Что происходит между тобой и Руфусом?
Энни только что спустилась по лестнице из детской с остатками завтрака на подносе. После последнего короткого разговора они с Энтони не виделись. Фактически сегодня она еще не встречалась ни с кем из членов семейства Даймондов, за исключением Джессики. Кроме того, Энни не знала, с каким лицом появится перед Руфусом после того, что произошло между ними прошлым вечером.
Она испуганно взглянула на Энтони… конечно, ему неизвестно, что Руфус поцеловал ее. И что важнее: она ответила поцелуем на поцелуй.
– О чем ты? – настороженно спросила она, выставив перед собой поднос: слишком уж зло смотрел на нее Энтони.
– Опусти этот проклятый поднос, – раздраженно приказал он и, не дожидаясь, когда она сделает это сама, вырвал его из ее рук и бесцеремонно брякнул на стол, что стоял посреди огромного коридора. Одна из чашек перевернулась, хотя, по счастью, ничего не разбилось. Казалось, Энтони, сердито обернувшегося к ней, это нисколько и не беспокоило. – Руфус минуту назад сообщил мне, что ты отправляешься в Лондон на несколько дней, – прокурорским тоном сказал он ей.
– Он сказал?..
– Да, сказал, – не смягчался Энтони. – Итак, что происходит?
Ей бы и самой хотелось это знать… поскольку о поездке в Лондон она слышала впервые! Нет, в том, что гувернантка отправляется вместе со всей семьей в путешествие, нет ничего удивительного. Только в случае с Руфусом Даймондом, ввиду того, что случилось между ними накануне вечером, это выглядело… странно. Да и время для поездки выбрано странное.
Боже мой, она ведь разволновалась при одной мысли о поездке!
– Энни! – Энтони ждал от нее ответа.
А ответить ей было нечего. Она не знала, почему они едут в Лондон и надолго ли. Она вообще ничего не знала.
– А ты уверен, будто он сказал, что я тоже еду?
– Да, – мрачно подтвердил Энтони.
И, зная Руфуса… даже столь короткое время, нетрудно догадаться, с каким наслаждением сообщил он эту новость Энтони!
– А что прикажешь делать мне, пока ты с моим братцем будешь в Лондоне? – прервал ее раздумья Энтони.
Глаза Энни, когда она посмотрела на него снизу вверх, недоверчиво округлились. Принимая во внимание, что он провел вчерашний вечер с невестой, ее родителями и своей матушкой за обсуждением подготовки к свадьбе, с его стороны было большой наглостью даже задавать этот вопрос!
– Я бы сказала, – осторожно промолвила она, – занимайся тем, чем занимался последние пять дней: наслаждайся отпуском в фамильном доме со своей невестой! – От негодования, при последних словах, в ее голосе зазвучали стальные нотки.
– О, понятно. – Энтони отступил от нее на шаг, на его губах появилась понимающая улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15