Пассажиры на соседних креслах начали проявлять интерес к нашему разговору. Я подняла глаза и увидела Сильвию, которая стояла в дверях салона и смотрела на меня взглядом горгоны Медузы. Вытягивала шею, чтобы понять, что происходит, и уже проявляла признаки нетерпения.
В это время раздался характерный звук – самолет выпустил шасси.
– Мне нужно возвращаться на свое место, мистер Кейн. Надеюсь, ваша поездка в Лондон будет удачной. Вы по делам или ради развлечения?
– К сожалению, по делам, как всегда. Я летаю в Лондон как минимум три раза в неделю. Послушайте, я хотел бы поговорить с вами, когда мы приземлимся.
– Конечно! – быстро сказала я, чувствуя, что самолет снижается. – Всего хорошего.
Я быстренько вернулась к своему креслу и пристегнула ремень. Самолет плюхнулся на посадочную полосу, словно вез танки, а не людей. Какую школу оканчивал этот олух, наш пилот?
Как только самолет докатился до места стоянки, пассажиры повскакали со своих мест и принялись торопливо одеваться. Натягивая куртки и заворачиваясь в шарфы, они толкались, пытаясь поскорее протиснуться к выходу. Глядя на них, я тихонько радовалась, что работаю сегодня в задней части салона и мне не нужно стоять у дверей и бесконечно повторять «спасибо» и «до свидания». Сотни раз «спасибо», «до свидания», «всего хорошего» и «удачного дня». Вздохнув с облегчением, я решила приготовить чай для экипажа и девочек. Впрочем, одному человеку я бы сказала «до свидания» с особенным чувством, но никакой надежды протолкаться вперед, чтобы нормально проститься с милейшим мистером Кейном, у меня не было. Жаль, но что ж теперь делать? Очаровательный мужик – такой солидный и воспитанный. И ужасно симпатичный! Мало найдется на свете людей, которые могли бы вот так взять и в качестве извинения за незначительный инцидент послать практически незнакомой девушке пару туфель от Джимми Чу. Во всех отношениях замечательный и необыкновенный мужчина. А я даже не смогла его толком поблагодарить! Совершенно несвойственное смущение буквально сковало мне язык, и я едва могла что-то пролепетать, глядя в его открытое лицо и внимательные глаза. Наверное, он решил, что я полная идиотка!
– Энни! – Сорча, симпатичная миниатюрная блондинка, подскочила ко мне и быстро завернула кран с кипятком, потому что заварочный чайник уже переполнился. – Что с тобой, подруга? Ты витаешь в облаках! А ну-ка давай возвращайся скорее на нашу грешную землю.
– Ох, прости. – Я засуетилась, расставляя чайник, сахар, чашки и прочее. – Ты не могла бы дать мне пакет печенья? Вдруг кто-нибудь захочет.
– Вот, бери, конечно. И возьми побольше сахару. Может, Сильвия соблазнится сладким и хоть чуть-чуть подобреет. Кстати, а кто был тот роскошный мужик, с которым ты разговаривала?
– Просто роскошный мужик, – ответила я и сама подивилась тому, что глупо хихикаю при этом. Но не могла же я рассказать коллеге всю историю моего знакомства с мистером Кейном?
– Мне кажется, я его узнала, – продолжала Сорча. – Он часто летает нашими рейсами. Он тебе нравится?
– Он женат, – отозвалась я, подводя черту под дальнейшими фантазиями.
– Ты не ответила на мой вопрос, – продолжала упорствовать Сорча.
– Даже если нравится, что с того? Он принадлежит другой и моим никогда не будет.
– Ага, я воспринимаю эти слова как утвердительный ответ!
– Прекрати меня дразнить, Сорча! – Я опять занялась чаем и отвернулась, чтобы она не видела моего растерянного и покрасневшего лица.
Пока самолет дозаправляют топливом и совершают прочие технические манипуляции, Сильвия изображает курицу-наседку перед пилотами. Они должны получить горячие завтраки, фрукты, кофе с натуральным молоком, свежие газеты. Старая ведьма даже не смотрит в мою сторону. Да что там в мою – она вообще полностью игнорирует девушек-стюардесс, словно мы совершенно недостойны ее внимания.
А мне плевать! Я листаю газеты и журналы, любезно оставленные пассажирами, и сплетничаю с коллегами.
– Как прошел твой отпуск? – спрашивает меня темнокожая Керри, милая девушка и отличная стюардесса. – У тебя потрясающий загар.
– Тсс. – Я прижимаю палец к губам и делаю страшные глаза. – Говори об этом тихо! Загар я привезла из Испании, куда смоталась на несколько дней. Однако не хочу, чтобы старая грымза об этом узнала. Видишь ли, свободное время у меня появилось только потому, что сперва она меня отстранила от полетов, а потом я попала на больничный.
– А, как все непросто, оказывается! Но в целом, думаю, тебе повезло. Хотела бы я, чтобы меня тоже на немножко отстранили от полетов.
– Нет ничего проще! Посмотри на Сильвию и сделай недовольную мину. Если она заметит – тебе обеспечен месяц отдыха. Просто не знаю, почему она всегда такая злая. Что за проблемы могут так достать человека?
– Понятия не имею. Хотя кое-кто поговаривает, что ее сынок порой заставляет мамашу нервничать. Ты его встречала, Энни? Он пилот.
– Да? – Мне кажется, что голос мой звучит как у робота, а во рту мгновенно пересохло. – Тебе приходилось с ним летать?
– К сожалению, нет. Девочки говорят, что он неподражаем и уже имеет определенную репутацию.
– В каком смысле? Он слишком любит женщин? Бабник?
– Ну-у, ничего настолько определенного я пока не слышала, – тянет Керри. – И все же он большой любитель потусоваться, провести ночь на вечеринке и никогда не жадничает, заказывая всем выпивку. А еще говорят…
Ей не удается закончить, потому что оказалось, что Сильвия стоит посреди салона и хлопает в ладоши, призывая нас к тишине и вниманию.
– Итак, девочки, – говорит она пронзительным голосом, – на обратный рейс у нас буквально аншлаг. Свободных мест нет, поэтому я хочу, чтобы все работали в полную силу и никто не отлынивал. – Тут она бросает на меня предостерегающий взгляд. И почему это я, интересно? Когда это я отлынивала? – Перед посадкой давайте-ка проведем тщательный осмотр салонов, как того требуют меры безопасности. И не забудьте проверить все карманы в креслах на предмет наличия посторонних предметов. Если найдете что-нибудь подозрительное – немедленно докладывайте.
Перед тем как поток пассажиров хлынул в самолет, я успела проскользнуть назад и освежить тушь и помаду. Керри ушла к входу в салон приветствовать пассажиров, и мне так и не удалось узнать, что еще она хотела рассказать мне о Дэнии.
Хвала Господу, обратный перелет прошел без проблем. Ветер дул нам в хвост, и поэтому мы долетели буквально за сорок минут. Мы приземлились в аэропорту Дублина, и я уже начинаю мечтать о том, как вернусь домой, задерну поплотнее занавески, заберусь в кровать и увижу чудесный сон. Хочу, чтобы мне приснилось какое-нибудь чудесное местечко и чтобы я отправилась туда в своих новых туфлях от Джимми Чу. Вот если бы мне предстояло свидание… если бы Нилл меня не бросил… Если бы бывшая подружка Дэнни не залетела… Если бы мистер Кейн не был женат… Минуточку, с чего это я опять размечталась о мистере Кейне? Нет, пора взять себя в руки. Я достаточно взрослая и понимаю, что ни к чему забивать себе голову несбыточными мечтами о том, какой могла бы быть моя жизнь с таким человеком. Будем реалистами – я ему не пара, и точка.
Сильвия со мной даже не попрощалась. Прошла мимо, не удостоив и взглядом, спустилась по ступеням трапа и поковыляла через поле на своих высоких каблуках, везя сумку на колесиках. Рядом с ней, к моему удивлению, вышагивала Керри и вполне оживленно о чем-то болтала. Интересно, о чем они разговаривают? Что общего может быть у Керри с Сильвией Сэвидж?
Я немного задержалась, чтобы можно было идти одной. Никакого желания догонять их у меня не было. Тяжелая сумка замедляет шаг еще больше. В сумку я запихала шестнадцать невостребованных пассажирами колбасок. Просто позор, что после полетов мы каждый раз выбрасываем такое количество еды. А у моей соседки, миссис О'Нейл, есть джек-рассел-терьер – небольшое, но вечно голодное животное. Он уже привык, что я привожу ему гостинцы, и начинает заливаться приветственным лаем, как только завидит меня с сумкой на подступах к дому.
К счастью, такси за нами приезжает довольно быстро. Керри живет неподалеку от меня на Маунт-Джой-сквер, и поэтому мы садимся с ней в одну машину. Вообще-то я рада такой компании, потому что Керри милая и не навязывается все время со своими рассказами про мужа и детишек, которые на меня, как на девушку незамужнюю, нагоняют просто Неудержимую зевоту. Она летает давно, но в отличие от многих старших стюардесс не твердит постоянно о том, что вот раньше все бьшо лучше и авиакомпания по-другому относилась к своим сотрудникам. Так что общество Керри меня не раздражало.
Такси выруливает из аэропорта, и Керри бодро говорит:
– Утро прошло хорошо, правда? Без проблем.
– Оно было бы еще лучше, если бы с нами не летела мадам Сэвидж. Представь себе, она меня просто игнорирует! Не то чтобы я жаловалась, потому что, когда она придирается, еще хуже!
– А что у тебя в расписании на конец недели?
– Завтра я лечу в Чикаго. Черт, в Чикаго! – Я в изнеможении откидываюсь на сиденье.
– Ну, в Чикаго можно неплохо закупиться, если походить по магазинам. А я полечу ночным рейсом в Париж. Беру с собой маму. Она никогда не была во Франции и ждет не дождется, когда же сможет запечатлеть себя на фоне Эйфелевой башни. Твоя мама летала с тобой куда-нибудь?
– Нет, – ответила я хмуро.
Я много раз предлагала маме слетать куда-нибудь со мной, но она всегда отказывалась. А после смерти Эмили от нее вообще одна тень осталась и ей ничего не хочется. И папа такой же. Господи, если бы я могла сделать что-то, хоть что-то, чтобы порадовать и подбодрить их! Наверное, нужно почаще звонить домой. Может, предложить маме отправиться куда-нибудь вдвоем? Подыскать солидный спа-курорт и провести там пару дней, болтая как мать и дочь, чтобы наверстать все дни, неделя и месяцы, что нам некогда было толком поговорить? Еще я могу почаще бывать дома и помогать отцу с садом. Андрея, моя младшая сестра, живет со своим приятелем в Австралии, и мама, наверное, порой чувствует себя очень одиноко. Особенно если учесть, что она ни с кем из своей родни близко не общается.
Быть старшей дочерью – нелегкий груз, и порой я явственно ощущаю, как он давит мне на плечи, особенно когда все мои попытки хоть немого развеселить родителей оканчиваются ничем. Я никак не могу изменить тот факт, что Эмили всегда была маминой любимицей. Она отлично училась, всегда все делала хорошо и правильно. И когда она покинула нас, то в сердце каждого осталась зияющая рана, пустота, и особенно тяжело пришлось маме. Единственное, что приносит ей радость, – это Бен, сын Эмили. Он чудесный малыш, и у него такие же карие глаза. Когда я смотрю в них, меня порой охватывает странное чувство, будто я вижу Эмили.
Я опять думаю о поездке в какой-нибудь спа-центр. Согласится мама или скажет, что это пустая трата денег. Она до сих пор работает полдня в местном магазине да еще плюс пенсия, и им с папой вполне хватает. Я знаю, что она не любит тратить деньги и всегда старается отложить что-то на черный день. Но даже когда такой день приходит, она очень и очень неохотно расстается с деньгами, заработанными тяжким трудом. Я думаю, такая прижимистость развилась в ней давно, еще когда она была ребенком. Ее отец здорово пил, и у него не хватило денег, чтобы послать ее в колледж. За ее братьев, своих сыновей, он заплатил и дал им образование, а за дочь платить не стал.
Она так ему этого и не простила. И алкоголь мама не употребляет. Только на Рождество она всегда открывает бутылку хереса и наливает себе стаканчик. Один-единственный стаканчик, который она не спеша тянет весь вечер.
Отец тоже не склонен к излишним возлияниям, но никогда не отказывает себе в удовольствии выпить пинту пива в местном пабе. Пьяным я его ни разу в жизни не видела. В тот день, когда я стала стюардессой, он открыл две бутылки дорогого шампанского и мы выпили их на всех. В тот день мои родители были счастливы! Они так гордились мной, одетой в новенькую униформу, с крылышками, приколотыми к воротничку сорочки. Для них это было очень важно! Все бесконечно фотографировались со мной и соседей позвали полюбоваться, какая я красавица и умница.
А потом в жизни нашей семьи началась черная полоса. После того как врач подтвердил, что у Эмили рак, в доме Андерсонов забыли, что такое праздник, смех и шампанское. И кто может винить за это родителей?
– А вот кстати, – сказала вдруг Керри, и я вздрогнула, потому что слишком глубоко ушла в собственные мысли, – пока не забыла. Сегодня утром случилось что-то весьма неожиданное.
– Мм?.. И что же?
– Тот красивый мужчина, с которым ты разговаривала перед посадкой в Хитроу, помнишь?
– Д– да.
– Очень импозантный и хорошо одетый мужчина. Сорок с небольшим, я бы сказала. Чудесные голубые глаза, как у Пола Ньюмана, да?
– Я поняла, о ком ты говоришь! – нетерпеливо воскликнула я. Что же такое она знает об Оливере?
– Он твой знакомый?
– Ну, вроде того. – Не знаю, можно ли считать наезд за знакомство. Ну и еще нас, наверное, несколько сближает тот факт, что на прошлой неделе я занималась сексом на его яхте, и не с кем-нибудь, а с сыном старушки Сэвидж. Об этом я Керри, пожалуй, рассказывать не стану. Мне кажется, так будет лучше для всех, включая шофера такси, у которого уши буквально вытянулись в нашу сторону, так он усиленно прислушивается.
– Я так и думала, что ты его знаешь, – сказала Керри. – Он специально задержался в салоне и, когда остальные пассажиры вышли, попросил Сильвию передать тебе номер его телефона.
– Он… он написал ей свой номер? – Челюсть у меня буквально отвисла, и даже язык начал заплетаться.
– Нет, он просто вынул свою визитку и дал ей. Я. видела, как Сильвия убрала карточку к себе в сумку. Как неприятно, что она забыла тебе ее передать!
«Как же, забыла она! Черта с два! И не собиралась небось!» – злобно подумала я, но вслух ничего не сказала.
– Как ты думаешь, он хотел тебя куда-нибудь пригласить? – мечтательно продолжала Керри.
– Нет, конечно, – быстро ответила я, чтобы у нее не осталось и тени сомнения, и еще тверже добавила:
– Он женат.
– Ну, есть масса людей, которых это не остановило бы, – философски заметила Керри. И тут вмешался водитель, которому, видно, очень хотелось высказать и свое мнение.
– И не говорите! – воскликнул он, глядя на нас в зеркальце заднего вида. – Если бы вы поездили по этому городу с мое, вы бы такого навидались! Люди ни перед чем не останавливаются, чтобы заполучить желаемое. Ни перед чем!
Глава 9
Правило девятое. Никогда не кладите колбасу в чемодан.
– Привет, привет маленький разбойник! – Я погладила соседского джек-рассел-терьера, который подпрыгивал и заливался громким лаем, приветствуя мое возвращение домой. – Как всегда, голодный, да? Не собака, а бездонная бочка, только гавкающая.
Я открыла дверь квартиры и не без опасения вошла внутрь. Но меня ждал приятный сюрприз: кругом царит безупречная чистота, а в вазе на подоконнике стоят свежие цветы. И отопление работает, а потому в квартире тепло и уютно. Благослови, Господи, заботливую душу Эдель, которая подумала обо мне. Как бы далеко я ни ездила и в каких бы роскошных отелях ни останавливалась, самый чудесный момент – это возвращение в собственный дом. В мою маленькую квартирку. Собственную. Ну, то есть почти собственную. Пока она принадлежит и мне, и банку.
– Сегодня у меня для тебя прекрасный сюрприз, – сказала я песику, который вертелся у моих ног. – Придется немножко потерпеть, дружок.
Песик крутился вокруг моей сумки, принюхиваясь и повизгивая, а я расстегивала молнию. Но, открыв сумку, я не обнаружила там колбасок. Ах черт, так ведь это чужая сумка? Поверить не могу, я перепутала багаж! Я без сил опустилась на стул. Песик смотрел на меня недовольно и недоверчиво.
Я быстренько покопалась в чужом чемодане. Может, это вещи Керри? Или Сорчи? Ярлычка с именем нет.
Внутри не было ничего характерного. Пара колготок, чистый передник, туфли и красная кожаная папка. Это инструкция, которую всем членам экипажа и стюардессам полагается вечно таскать с собой, но она столько весит, что мало кто следует этим указаниям. Ну и черт с ним! Рано или поздно вторая стюардесса обнаружит путаницу, сообщит в администрацию, и они начнут обзванивать всех, и все выяснится.
Я расплела тугой узел, в который были стянуты волосы, скинула туфли на шпильках и сунула ноги в розовые пушистые тапочки. Потом вошла в спальню и тщательно сняла всю косметику с лица – кожа должна отдыхать. Надо бы собрать вещи для завтрашнего полета в Америку, но я слишком устала. Пойду-ка спать. Будем надеяться, что часа через три-четыре я проснусь и буду в более адекватном состоянии. Я выставила собаку за дверь, а чтобы он уж совсем на меня не обиделся, пожертвовала ему слегка подкисшее молоко из холодильника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29