Убийство по заказу клиента –

OCR & SpellCheck: Larisa_F
«Убийство по заказу клиента: Рассказы»: Интерпресс-67; София; 1990
Фани Цуракова
Убийство по заказу клиента
– Не бойтесь, не бойтесь, – сказал хозяин домика, широко распахивая дверь и отступая назад. – Вам нечего опасаться. В моем возрасте мужчины уже совершили все то, что им было суждено совершить. Самое большее, в чем мы можем сейчас преступить закон, это стащить кусок колбасы из универсама, сударыня… Проходите, проходите…
Мужчина был небольшого росточка, закутанный в огромную кофту. Переступая порог прихожей, женщина не собиралась воспользоваться приглашением. Она хотела только разузнать, каким образом этот человек проведал о ее тайном желании, если она ни с кем не обмолвилась ни словом. Она даже считала, что благоразумнее не приходить сюда сразу. Следует вы ждать, не получит ли она еще одного „рекламного листка", как выразился мужчина, сунув его ей в руки. Где гарантия, что он не спутал ее с другой женщиной, а она по неосторожности сама выдаст намерение, в котором даже не была уверена до конца? Вчера в воздухе закружили первые снежинки, а она знала, что здесь, у подножия гор, через день-другой все будет белым-бело, и на этом белом фоне четко отпечатаются следы – ключ к разгадке человеческих помыслов и намерений. О следах пришло ей в голову, когда она возвращалась с работы, довод показался ей весьма существенным и потому, вместо того, чтобы спуститься вдоль поляны по дорожке, ведущей к их дому, она перешла ее наискосок, миновала ручеек и остановилась перед хибаркой этого человека.
– Не желаете ли раздеться? – спросил он. – А то потом, на улице, вам станет холодно… Хотя вряд ли вы сразу решитесь приобрести товар… Решиться на такой шаг трудно, да и не могу сказать, что мой товар стоит дешево…
– Спасибо, не стоит, – ответила она.
– Хи-хи! Верно, вы женщины, когда приходите в первый раз, не раздеваетесь, хи-хи, с вами больше возни, все-то вы колеблетесь, сомневаетесь, потому что женской душе хочется получить все зараз, она сама не знает, чего ей надобно больше всего, не так ли?
Домик был совсем небольшой. Из прихожей сквозь полуоткрытую дверь виднелась кухня. Были и еще две какие-то две двери, но плотно закрытые.
– Вот здесь, – между тем любезно продолжал мужчина, – вот здесь моя кухня, а наверху – лавчонка, хи-хи, и моя скромная спальня… В кухню приглашать вас неудобно, да у меня и наверху есть кофейник, я и там могу угостить вас кофе, в мои-то годы тяжело подниматься по лестнице, я люблю побаловаться этим напитком, он вообще не мешает мне спать, а вам?
– Я люблю кофе, – ответила женщина.
– Так я и предполагал. Однажды я заметил, как вы несете целый килограмм и подумал: вот еще одна родственная душа, хи-хи, вы уж извините, что я за вами шпионил, да что поделаешь, торговля требует наметанного глаза… Осторожно, здесь поворот, а лестница узкая, эта ступенька провисла, да все никак не соберусь починить ее… Но это даже неплохо, что лестница скрипучая, поет под ногами клиентов, у всех по-разному…
– Ваше письмо смутило меня, – хриплым от волнения голосом сказала женщина, когда они остановились на верхней площадке. Здесь были еще две закрытые двери.
– Сейчас мы побеседуем, сейчас, – сказал старичок. Теперь он казался ей старичком. Это впечатление усиливал вид его болтающихся сзади штанов, на которые она обратила внимание, когда поднималась вслед за ним по лестнице.
– Проходите, пожалуйста, – и он распахнул перед ней одну из дверей.
Комната была небольшая, со скошенным потолком. Часть ее занимал письменный стол, заваленный бумагами, карандашами и ручками. В серебряной подставке стояла фотография какой-то женщины. За письменным столом до самого потолка были расположены стеллажи с книгами. По одну сторону, как она успела заметить, находились медицинские издания, справочники по химии, физике и ботанике. Другая часть была заполнена небольшими шкафчиками, наподобие библиотечных, только побольше их. К каждому из шкафчиков был приклеен листок с буквой, а вдоль буквы шла колонка с цифрами. Перед письменным столом стояло два кресла, накрытых пледами, а меж ними был затиснут круглый, с обшарпанной фурнитурой столик, на котором красовалась коробка с дорогими шоколадными конфетами.
– Присаживайтесь, – сказал мужчина или, быть может, старичок. Он казался ей то довольно моложавым мужчиной, то совсем дряхлым старикашкой.
– Минуточку только, сами понимаете, некоторые клиенты очень недоверчивы и страшно осложняют мою работу, но что поделаешь, хи-хи, таков бизнес. Они предпочитают договариваться заочно. Мне осталось еще дописать две строки и проставить дату…
Старичок нацепил очки, лежавшие возле пишущей машинки, и стал водить длинным, крючковатым пальцем по странице какой-то книги.
– Так уж оно, надо учитывать и сезон. Любой сезон, дорогая, требует различных решений. Вот этот клиент, описывая в письме привычки и навыки человека, для которого он приобретает товар; сам наталкивает меня на мысль, как бы ненароком сообщает мне, что по выходным они выбираются в горы, даже когда погода плохая. Создается впечатление, что замысел вертится у него в голове, только он не смеет придать ему завершенный вид. С такими клиентами легко работать, ты предлагаешь им в готовом виде то, о чем они только намекнули в письме, даешь им, так сказать, необходимый толчок.
Старикашка зашлепал по клавишам ветхой машинки.
– Секундочку, очень важно не передозировать медикамент.
Он резво выпрямился и снял с книжной полки толстую красную книгу.
– Так-так, „р", вот он, вот он, вообще не ощущается если его добавлять в еду. Одной таблетки будет вполне достаточно… Хе-хе, у людей начисто отсутствует фантазия, и они совершают преступления так же, как некогда их предки, ленятся учиться, ленятся рассуждать. Иногда мне даже приходит в голову: а вдруг воры интеллигентнее убийц, – и он бросил на нее взгляд поверх очков, – а я всегда презирал воров, всегда считал их людьми низшего сорта, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду…
Женщина, сидевшая в кресле, кивнула.
– А вот о чем свидетельствует информация последних лет – даже газетная – грабители используют электронику, лазеры, дистанционное управление! И не техника здесь важна сама по себе, а совсем другое – они не довольствуются старыми методами, комбинируют, вот в чем прозрение, новость, вот в чем идея, вы чувствуете? Момент, только напишу латинское название лекарства…
Старичок снова засеменил, подошел к окну, под которым стояла другая пишущая машинка и приподнял ее.
– Лекарства пишу на латыни, так товар приобретает торговый вид, не так ли? В любом деле должна ощущаться сила предприятия, иначе клиент не будет доверять продавцу, а в нашем бизнесе его и без того легко спугнуть, хе-хе.
Старичок вернулся, написал слово на листочке, перечитал его, и спрятал листок в одном из шкафчиков стола.
– Потом я напишу и адрес. Адреса у меня хранятся отдельно, закончив сделку, я уничтожаю их. Даже вам я не могу показать свое хранилище. У меня, как у врача – в кабинете в момент приема не должно находиться двое пациентов. Я даже вот о чем подумываю: внизу у меня есть кладовка, там надо сделать еще одну дверь, наружную. Разумеется, я принимаю все меры предосторожности, но может получиться и так, что поневоле засекутся двое клиентов. Не возвращать же человека от дверей. Клиенты и без того люди нерешительные. Я как-то наблюдал за одним, который кружил возле самого дома. Потому, услышав звонок у входной двери, нужно фазу открыть клиенту. Каждому, иначе и не стоит браться за торговлю. Вот почему мне понадобился вариант со второй дверью. А в кладовке, она у меня не такая уж маленькая, я поставлю скамейку, столик с газетами, неплохо было бы поместить туда и кошку, чтобы терлась в ногах… Хи-хи, надо все сразу же расставлять по своим местам, иначе будет бардак…
Старичок встал, взял со стола красный справочник и втиснул его меж книг, стоявших на полке.
– Ну да вернемся к моей мысли о грубости, неинтеллигентности, – не переставая, бормотал он, – современного убийцы. Он гробит людей также примитивно, как и его прабабка, хотя ему по крайней мере раз в неделю показывают, как раскрываются преступления, какая техника используется. Но хуже всего то, что он оставляет сомнения в его непричастности. Я же первым делом ввел в свою торговлю основное правило: исключить все сомнения. И в этом главнейшее наше преимущество перед ворами. Там сомнение неизбежно. Вещь пропадает по двум причинам: либо она утеряна, либо украдена. С человеком дело обстоит иначе: человек рано или поздно умирает: в его смерти могут быть повинны внутренние причины, иногда случайность. Для человека нет ничего проще, чем умереть. И вот эту естественную его особенность необходимо уметь использовать… В этом наше главнейшее преимущество перед ворами… Надо признаться, что я их на дух не переношу, – скорчился старичок, – они вызывают у меня чувство гадливости, может, они и хитрее, комбинативнее, но в то же время это – примитивные существа, не правда ли?
Женщина кивнула в знак согласия.
– Вы уж меня извините, если я невольно задел вас… Женщина покраснела.
– Нет, ну что вы…
– Так я и думал, – всплеснул руками старикашка, – и я в жизни ни к чему чужому не прикоснулся. За одним исключением. Я тогда был в первом или во втором классе. Как-то мы с отцом проходили мимо хромого торговца семечками, мне семечек не покупали, считали их грязными, а я их очень любил, и вот, проходя мимо столика торговца, я стащил у него целую горсть. И по детской глупости стал сразу же их щелкать. Отец заметил мой проступок, и тотчас заставил меня вернуть украденное и извиниться перед калекой. Стыд и позор, сударыня, стыд и позор. С тех пор я никогда ничего не воровал, даже ручки с работы. Ну, да я снова отвлекся, – старичок сел на стул, стоявший за письменным столом, и улыбнулся.
– Дело в том, что почти все методы достижения того, о чем мы ведем речь, известны. Моя идея, мое открытие, благодаря которому моя лавочка существует уже пять лет, заключается в том, что сомнения возникают лишь тогда, когда эти методы эксплуатируются сверх меры. Если применять их разумно, не перегибая палки, то ни у кого и не возникнет никаких сомнений. И именно в этом, как я уже подчеркивал, состоит самый большой шанс убийцы – он может остаться вне подозрений. Так вот, идея моя такова: методы должны использоваться комбинированно, всего понемножку, как, в сущности, и поступают современные серьезные воры, каков, к слову сказать, и механизм болезни, приводящей к летальному исходу. Так-то, и тут нам следует поучиться у природы… Всего понемножку, сударыня. Разумеется, все это требует от меня больших усилий мысли, большего объема визуальной информации, зато фирма моя известна. За пять лет ни одного провала, ни одного недовольного клиента. Какая фирма может похвалиться с подобным успехом? Позволю обратить ваше внимание и на другой факт – я работаю в одиночку, не доверяясь никому, даже двое знающих о преступлении – это слишком много. Наверное, мне суждено умереть от руки недоверчивого клиента, который воспользуется моим товаром, а потом уберет меня со своего пути… Ах да, чуть было не забыл о кофе, знаете, иногда мне приходится много дней возиться с каким-нибудь случаем, ведь я не имею права подвергать ни малейшей опасности своих клиентов. Работаешь, рассуждаешь, а порою так хочется поговорить с другим человеком, поделиться своими суждениями. Показать всю кухню, ведь особое наслаждение, сударыня, кроется именно в теории, в том, чтобы знать, что в твоей работе нет места случайности, все обдуманно, выверенно, все основывается на стройной концепции. Вот вы, например, физик, если я не ошибаюсь?
– Нет, не ошибаетесь, – ответила женщина.
– Очень важно, чтобы преступление никоим образом не связывалось с профессией. Недопустимо хирургу убивать свою жертву ножом, ибо моментально станет понятно, что в данном случае действовал некто, досконально изучивший человеческий организм. Еще раз извините меня за слежку. Если мой товар вам не подойдет или же вы не перестанете колебаться (это ваше личное дело, я не имею права вмешиваться), вы не заплатите мне ничего, все будет списано за мой счет, хотя именно эта часть работы – заставить человека войти в мою лавочку – требует наибольших усилий. Предварительная подготовка, разумеется, тоже: непременно следует убедиться, что перед тобой серьезный человек со стабильной психикой, имеющий основательный мотив, а не какой-нибудь психопат, у которого в голове промелькнула некая идея… Кофеек, кофеек…
Старикашка снова засуетился, присел возле огромного письменного стола и извлек маленький кофейник и кофе, немного поколядовал и воткнул штепсель в розетку.
– Сейчас кофе будет готов, мы побеседуем и сосредоточимся… Сначала я намеревался работать только с иностранцами. Мне было любопытно, смогу ли я справиться с их заказами, как-никак это люди из другого мира, с иными нравами, иным климатом, мне бы пришлось рыться во многих книгах, хорошенько выучить географию… Не подумайте, сударыня, что я полностью отказался от своего намерения и у меня нет зарубежных клиентов, есть и даже более того, чем мне хотелось бы, но здесь возникло другое осложнение, мы живем в маленьком квартале, почтальонша сует нос во все щели, все равно что ходячая газета, боюсь, как бы не пошли разговоры… Но я перестал заниматься иностранцами не только из-за почтальонши. Непосредственный контакт с человеком, сударыня, доставляет подлинное удовольствие. Становишься известным человеком, люди с потными от волнения руками берут твой адрес, звонят тебе среди ночи, потому что в силу какого-то таинственного закона многие предпочитают приобрести товар именно ночью, колеблются, сомневаются, и вдруг, точно шлея под хвост попадает – не могут подождать пару часов до рассвета. Но речь шла о непосредственном контакте, сударыня, когда видишь лицо клиента, тогда и работа начинает спориться… Только не подумайте, что я продаю свой товар всем и каждому, есть такие клиенты, которым я заявляю, что не располагаю подходящей идеей. К торговле нельзя относиться безответственно – нами движет не только корысть, а потому я не хочу иметь дела с одним и тем же клиентом. За эти пять лет я сделал исключение из этого правила только два раза. Но то были особые случаи, а то ведь некоторые звереют, попробуют разок и входят во вкус, веселее смотрят на жизнь и снова стучат в дверь, один даже угрожал мне.
– Это ваша супруга? – спросила посетительница, указав на портрет, стоявший на столе.
– Нет, у меня никого нет, вам нечего опасаться, о покупке будем знать только мы с вами, женитьба несовместима с моим бизнесом, хотя я верю женщинам, верю, ибо так был воспитан матерью, и сейчас верю: эта женщина доказала мне, что на представительниц слабого пола можно положиться. Она, именно она, подсказала мне идею создания этой лавочки. Момент, кофе вроде уже готов, ах, какой чудесный аромат, не так ли? Вы не можете сказать, что моя торговля не современна, сейчас я покажу вам свой товар, вы поколеблетесь (и это совершенно естественно), никто не будет вас торопить, и я не стану жаловаться, если вы уйдете, не купив товар, или же решите взглянуть на него в следующий раз.
– Вы упомянули о деньгах, – сказала женщина, – кстати, здесь можно курить? – добавила она, оглядываясь.
– Пожалуйста, я не курю, но люблю запах табачного дыма, сейчас я найду и пепельницу.
Он снова подошел к столу, достал маленькую хрустальную пепельницу, рассчитанную на одну сигарету. Затем постоял с нерешительным выражением на лице.
– Только прошу вас, обращайтесь с ней осторожно. Пепельница, блокнот и ручка, вот и все реликвии, связывающие меня с ней, – и он кивнул на снимок на столе. – Здесь ей пятьдесят лет, она красива, не правда ли, знаю, что перед другими женщинами не принято говорить о красоте возлюбленной, но она уже мертва… Не могу представить себе, как она выглядела в семьдесят. Она не захотела, чтобы я проведал ее, а ведь лежала парализованной десять лет в доме для престарелых, но я и там ее разыскал, писал ей целый год, пока получил первый ответ. Боже, какое это было счастье! Целый год я писал ей каждодневно, ведь с годами у человека собирается так много наблюдений, мыслей, которыми хочется поделиться, я даже и не предполагал, что у меня возникнет такая тяга к эпистолярному жанру… Потом, сударыня, она перенесла второй инсульт, писать больше не могла, но и тут нашла выход из положения, попросила одну из медсестер купить ей магнитофон и пересылала мне кассеты, на которых звучал ее голос.
Поверите ли, ничего в этом голосе не изменилось! Это ложь, будто женщины стареют, они или рождаются преждевременно состарившимися, или вообще не стареют. Да разве может постареть женщина, которой самим богом дано ласкать, обволакивать любовью своим голосом?
1 2 3 4