Здесь выложена электронная книга Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара автора по имени Грубер Майкл. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Грубер Майкл - Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара.
Размер архива с книгой Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара равняется 266.23 KB
Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара - Грубер Майкл => скачать бесплатную электронную книгу
Джимми Паз – 3
Scan – niksi. OCR & ReadCheck – Ergo80
«Майкл Грубер "Ночь Ягуара"»: Эксмо, Домино; Москва, СПб.; 2010
ISBN 978-5-699-39347-3
Аннотация
В непроходимых джунглях Колумбии, в церкви, которую он построил своими руками, застрелен американский священник. Через несколько недель индейский шаман Мойе отправляется в южную Флориду, вооружившись небольшим чемоданчиком с тотемами, обладающими грозной силой бога Ягуара. Бывшему детективу Пазу из Майами, который теперь живет со своей женой и семилетней дочерью, начинают сниться страшные сны, главные персонажи которых – огромные кошки – нападают на его малышку Амели.
В городе от когтей каких-то животных гибнут люди. Когда в список жертв попадает и отец Паза, детектив подключается к расследованию. Мать уговаривает его принять религию предков – сантерию. Ведь только после обряда посвящения ему удастся убить Ягуара-оборотня.
Майкл Грубер
Ночь Ягуара
Посвящается Э. В. Н.
Credibilium tria sunt genera. Alia sunt quae semper creduntur et numquam intelleguntur: sicut est omnis historia, termporalia et humana gesta percurrens. Alia quae mox, ut creduntur, intelleguntur: sicut sunt omnes rationes humanae, vel de numeris, vel de quibuslibet disciplinis. Tertium, quae primo cereduntur et postea intelleguntur: qualia sunt est, quae de divinis rebus non possunt intelligi, nisi ab his qui mundo sunt corde.
Есть три рода того, во что люди верят. Первое – то, во что всегда верят, но сути чего не понимают: это вся история, все преходящее, все людские деяния. Второе – то, что понимают, когда принимают на веру: это мысли людей, касающиеся чисел или любых иных наук. Третье – понимание того, что приходит лишь следом за верой: это все имеющее божественную природу и постигаемое чистым сердцем.
Св. Августин. «О разных вопросах». LXXXIII, 48
1
Джимми Паз сидит в своей кровати, согнувшись пополам, словно складной нож. Сердце его колотится настолько сильно, что он слышит его стук, несмотря на гудение кондиционера. Сон был слишком ярким, и Джимми проснулся в состоянии полной дезориентации, но она продолжалась лишь момент. Он озирается по сторонам и видит, что находится в спальне, у себя дома в Южном Майами, штат Флорида. Тусклый свет, исходящий от циферблата часов, и еще более бледный свет луны, просачивающийся сквозь жалюзи, позволяет различать очертания знакомых предметов, рядом он ощущает тепло спящей жены. Судя по часам, была очень поздняя ночь или совсем уж раннее утро – три часа десять минут. Подобных снов Паз не видел уже семь лет, хотя было время, когда они снились ему постоянно. В некоторых семьях сны воспринимают всерьез и обсуждают за завтраком, за семейным столом, но в доме Паза это было не принято, хотя его жена по образованию психиатр.
Сориентировавшись, Джимми снова опускается на подушку и вспоминает недавний сон, видение, в котором он, подобно некоему парящему божеству, созерцал с высоты сцену, где разыгрывалось некое действо. Подробности ускользают из памяти, однако он вспоминает, что было совершено убийство. Вроде бы посреди какой-то деревни кого-то застрелили, свидетелем чему был он, Паз, и…
Подробности снова ускользают, но остается ощущение некоего присутствия чего-то значительного, словно находящийся с ним рядом некий бог или иная могущественная сущность наблюдает, как люди, которые застрелили…
Застрелили кого-то важного, но кого – тоже не вспомнить. Зато хорошо запомнилось другое: люди, совершившие убийство, бегут через лес, расчищая себе путь среди высоких деревьев. При каждом их прикосновении деревья взрываются, рассыпаясь рыжеватой пылью, так что позади них остается лишь ржавая пустыня. Это поругание жизни наполняет сон ощущением глубокой печали. Убийцы бегут от единственного преследователя, облаченного в звериные шкуры, словно Иоанн Креститель, и поражающего их стрелами из лука. Стрелы настигают цель, беглецы падают один за другим, но число их почему-то не уменьшается. Паз спрашивает диковинного стрелка, в чем дело, и во сне получает ответ, но какой именно, сейчас вспомнить не может. Вспоминается лишь соприкосновение с неким мощным разумом, диким, стихийным, могущественным…
Паз яростно трясет головой, словно для того, чтобы отогнать последние обрывки сна, слишком похожего на явь: из-за этого резкого движения его жена шевелится и что-то бормочет. Он заставляет себя расслабиться.
Ничего подобного с ним больше происходить не должно, никаких вещих снов! Не зря ведь последние семь лет Паз посвятил тому, чтобы выбросить из памяти все, относившееся к его прошлой жизни, когда ему, полицейскому детективу, пришлось столкнуться с событиями и явлениями, которым не должно быть места в реальном мире. Он уже почти убедил себя в том, что на самом деле ничего этого и не происходило, что в действительности никакие святые и демоны не ведут своих непостижимых игр на неких незримых планах бытия. А если все же ведут, во что многие склонны верить, то уж, во всяком случае, не вовлекают туда Джимми Паза в качестве игрока. Или в качестве пешки.
Сон тускнеет, растворяется, и Джимми пытается все забыть, хочет поскорее выбросить все это из головы. Он уже забыл, что у облаченного в шкуры лучника было его собственное лицо. Он забыл все, что касалось его дочери, Амелии. И совершенно забыл про кота.
Того священника они застрелили в воскресенье на площади Сан-Педро сразу после мессы, которую он, в связи с болезнью здешнего приходского священника, только что отслужил сам. До этого он уже давно многие годы не проводил публичной службы. Некоторое время священник лежал на земле, и никто из местных жителей не прикасался к телу: никому не хотелось неприятностей, тем более что убийцы оставались на месте. Они стояли, привалившись к своему автомобилю, покуривали сигары и с любопытством посматривали на местных. Те молча стояли кучками, в то время как на крышах ближних домов уже собирались черные грифы. В надежде на поживу они хлопали крыльями и толкались.
День, однако, был жаркий, безветренный, и ближе к полудню бандиты уселись в свою машину и убрались с солнцепека в тень, дабы чего-нибудь выпить. Едва они укатили, на площади, откуда ни возьмись, появилась группа индейцев, человек шесть или семь. Тело уложили на синее одеяло и понесли по тропке к реке: их путь был отмечен в светлой пыли капельками крови. Переложив покойного в длинное долбленое каноэ, они взялись за весла и направили лодку вверх по течению, в сторону Паксто.
О выстрелах он узнал лишь спустя два дня, хотя, увидев во сне белых птиц, сразу понял: чья-то смерть не за горами. А увидев смерть человека, шедшего ночью к реке, он сразу догадался, что умер не рунийя, «Говорящий», но уай'ичура, и тут же сообразил, кто именно, ибо такой человек был в деревне только один.
Лежа в гамаке в тесном, огороженном дворике, наполовину пребывая в трансе, что было его обычным состоянием, он услышал треск и медленно, почти неохотно стал втягивать разбросанные щупальца своего «я» обратно в тело, расставаясь с временной жизнью животных и растений, восстанавливая прежнюю сущность и вновь становясь человеком. Мойе.
Встав, он умыл лицо из глиняного тазика и, тщательно побрызгав водой на землю перед домом, перемешал влажную почву пальцем ноги, чтобы никакой недруг не смог бы завладеть осадком, сохранившим отражение его лица, дабы причинить ему вред, после чего зачерпнул тыквенной плошкой из глиняного чана прохладного пива чича и освежился. Треск между тем не унимался.
Он вышел наружу в тусклый рассвет и увидел, что двое перепуганных мальчиков трясут погремушкой из чешуек броненосца: с их помощью люди раньше вызывали Мойе, а еще отпугивали всяческих неприятных духов. Крикнув, чтобы они прекратили шум, дескать, он их услышал и скоро будет, Мойе вернулся в дом. Он съел несколько сушеных картофелин и мяса, свернул сигару и, пока курил, пробормотал обычную молитву солнцу, поблагодарив его за очередной восход, собрал снаряжение, которое, как он полагал, ему потребуется, и сложил его в мелкоячеистый плетеный мешок.
Надев головной убор и накидку из перьев тукана, он напоследок взял свернутую шкуру выдры, в которой хранил свои сны, и перепоясался ею, завязав надежным узлом. На ходу было слышно, как сны позвякивают, и этот звук казался ему успокаивающим. День стоял пасмурный, небо затягивали тучи, среди высоких деревьев плотный, влажный воздух сгустился до консистенции тумана. Туман приглушал звуки леса, крики обезьян и птиц, но Мойе и без звукового оповещения знал, что происходит в лесу. Выйдя из дома, он зашагал по тропе. Мальчики с погремушками, держась на почтительном расстоянии, последовали за ним.
Деревня находилась не слишком далеко, но на достаточном расстоянии, чтобы не быть захваченной круговоротом бушевавших вокруг обиталища Мойе магических войн, да и от реки отстояла настолько, чтобы ее жителей не тревожили духи утопленников и водяные ведьмы.
От центральной площади, образуя некое подобие улиц, расходились в стороны около дюжины длинных домов, служивших для проживания больших семейных кланов, вперемежку со строениями поменьше, от тотемных святилищ до загонов для кур и свиней. В центре площади высилось Отчее Древо – красное дерево, именуемое ру'уулу, вздымавшее свою широколиственную крону под облака, на высоту в пятьдесят метров. Обхватить могучий ствол могли, взявшись за руки, лишь восемь взрослых мужчин. Мойе почтительно поприветствовал Древо на священном наречии и, после того как оно ответило, дозволив ему вступить в деревню, уже на обычном языке спросил у мальчиков, где священник.
«В хижине песнопений мертвых», – ответили те, и Мойе поправил их, сказав по-испански: «В церкви». В юности Мойе спускался вниз по реке, туда, откуда являлись уай'ичуранан, и до сих пор помнил их язык, на котором разговаривал со священником. Мойе вошел в церковь – обычный, крытый пальмовыми листьями длинный дом, большая часть которого использовалась для служб. Священник был мастером на все руки. Он сам вырезал из дерева алтарь и изготовил большое распятие. К нему он настоящими гвоздями прибил изображение человека, которого прозвали Йан'ичупитаолик, или «Человек, который одновременно и жив и мертв». Отец Перрин придал ему сходство с людьми рунийя – изобразил стриженным под горшок, с подбритыми висками и татуировкой на лице и теле.
Мойе почтительно поклонился распятию. Фактически он считался христианином, ибо много лет назад был крещен и получил христианское имя Хуан Батиста, но, как и большинство его соплеменников, он остался совершенно чужд и обрядности, и вероучению этой религии. А вот к священнику он относился очень хорошо, поэтому позволил ему окропить водой свою голову, а заодно и головы остальных жителей деревни. А сам, со своей стороны, инициировал священника, проведя его через айахуаска и другие священные ритуалы рунийя.
Отец Перрин лежал в гамаке в небольшом уголке, отгороженном от церкви занавеской из циновки. Он шутя называл его «приходским домом». Мойе этой шутки не понимал, но всегда улыбался в ответ. Отправляясь в город, священник надевал одежду уай'ичура, которую никогда не носил дома, и объяснял это тем, что без такой одежды, особенно без белого воротничка на шее, хотя от сырости и плесени воротничок уже стал серо-зеленым, с ним никто разговаривать не будет. Это Мойе понимал: он сам, когда ему приходилось исполнять свои обязанности или иметь дело с важными людьми, надевал особую одежду. Однако сейчас женщины уже сняли со священника его облачение, и он лежал в своем гамаке обнаженный, а потому больше обычного похожий на труп. В груди и животе у него было три раны от пуль, сейчас аккуратно перевязанные, с припарками из священных растений. Мойе возложил на них руку и ощутил бормотание духов растений, вершащих целительное действо. Безрадостное бормотание, ибо время, когда они могли помочь, было упущено. Когда Мойе приступил к осмотру, люди молча отступили, поэтому он жестом пригласил выйти вперед Кслане, здешнего знахаря, ведуна духов растений, так же как сам Мойе был ведуном духов животных. Двое целителей тихонько поговорили о священнике.
– Его принесли сюда почти мертвым, – сказал Кслане, – поэтому я попросил их позвать тебя. А еще, поскольку он уай'ичура, я не знал, что следует делать. Возможно, их смерть отлична от нашей. Посмотри сам, Мойе амаура, может, ты увидишь?
Мойе поднял голову и, прищурившись, натренированным взором оглядел помещение. Конечно, он увидел их. Они маячили за левым плечом каждого из присутствующих. Их ачауритан были призрачные, туманные у молодых и более плотные и четкие у тех, кому вскоре предстояло умереть. Ачаурит священника стоял у его изголовья, его частично загораживала женщина, обмахивавшая лицо раненого пальмовым листом, и выглядел так, словно обрел плоть. Мойе велел женщине отойти, отослал ее и остальных людей из помещения, а после их ухода он опустился на циновку и достал из своего плетеного мешка закупоренный глиняный сосуд и крохотный барабан. Он простучал мелодию на барабане и пропел песнь своего имени, давая знать стражам, оберегающим проход в мир духов, что он посвященный амаура, мудрый и сильный, но не замышляющий вреда, ибо не является колдуном, промышляющим ловлей духов, которых они охраняют. Завершив песнопение, он вставил тонкую тростинку в глиняную фляжку и вдохнул в ноздри йана, сделав по одному глубокому вдоху каждой ноздрей.
Спустя некоторое время он увидел, как все помещение и предметы, которые находятся в нем, постепенно размываются, лишаются красок. Гамак с лежащим в нем умирающим человеком, стропила, обвисающая пальмовая кровля – все это стало полупрозрачным и туманным, а все цвета сосредоточились в обретшей четкость фигуре смерти и его собственном теле, испускавшем теперь красноватое свечение, словно горячие угли. Все было как обычно, но Мойе удивился отсутствию светящихся зеленых и красных нитей, соединяющих смерть с человеком, пока она им овладевает. Знахарь прокашлялся и обратился к яркой фигуре на священном языке:
– Ачаурит отца Перрина, этот безобидный человек видит, что нити порваны. Почему ты все еще здесь и не собираешься лететь на луну, чтобы присоединиться к другим мертвым? Потому ли, что отец Перрин – уай'ичура?
– Похоже, что так, – ответила смерть. – Уай'ичуранан содержат свои смерти внутри себя и поэтому мертвы все время, но, по-видимому, он другой. Может быть, это потому, что он провел так много времени в разговорах с живыми людьми, может, по какой-то другой причине. В любом случае, я не могу улететь, хотя нити перерезаны. Я боюсь стать призраком.
Мойе почувствовал, как по его лицу и спине внезапно побежали струйки холодного пота. Дом не видел призраков уже долгое время – последним был убитый мужчина, убийца которого бежал вниз по реке, не уплатив клану покойного надлежащего выкупа. Разгневанный призрак истребил дюжины людей, используя для этого недуги, пожары, потоп, стрелы враждебных племен, змеиный яд и клыки животных (слов «несчастный случай» в языке рунийя нет, как нет у них такого понятия вообще). Мойе потребовались недели странствий по миру духов, чтобы найти виновника бедствий и принудить его исправиться. Это был тяжелый труд, и знахарю хотелось верить, что ему не придется делать это снова.
– Должен ли я найти людей, которые подстрелили его, и заставить их заплатить выкуп? – спросил он. – И как мне найти клан отца Перрина в землях мертвых людей?
– Нет, это не имеет никакого отношения к выкупам и кланам. Он ведь уай'ичура, а они не такие, как ты. Он хочет кое-что тебе рассказать, и, пока не сделает этого, я не смогу отправиться в известное тебе место.
Сочетание «известное место» считалось учтивым обозначением обители мертвых, пребывающей высоко над миром.
– Итак, послушай, что он хочет тебе сказать, и потом я покину его. В этом мире для меня слишком тепло.
С этими словами ачаурит проник в умирающего человека через ноздри. Тот закашлялся, открыл глаза и приподнял голову.
– Что случилось? – спросил он по-испански, увидев Мойе. – Я разговаривал с моей матерью, и она сказала: «О, Тимми, ты всегда был таким забывчивым, вот и теперь оставил дело незавершенным. Придется тебе на некоторое время вернуться».
Мойе был рад увидеть этого человека ожившим, хотя от его слов почувствовал себя неуютно. Неспроста ведь Дождь и Земля повелели установить барьер между мирами живых и мертвых, когда первая чета впервые совокупилась и породила сначала Ягуара, а потом и младших своих чад – человеческие существа. Священник сел в гамаке и посмотрел на Мойе, а потом на собственное тело; коснулся бледной плоти, ощупывая раны. Он был сухопарым и низкорослым, не выше Мойе, и солнце придало его коже почти такой же цвет, но крючковатый, как у попугая, нос и короткая бородка сразу выдавали в нем чужака. Та женщина назвала его вайтич, что звучало почти как «отец» и могло сойти за учтивое обращение, но на самом деле было названием маленького зеленого попугая. Мойе такого не одобрял, однако что можно поделать с женщинами и их шутками?
Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара - Грубер Майкл => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара автора Грубер Майкл дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Грубер Майкл - Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара.
Если после завершения чтения книги Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара вы захотите почитать и другие книги Грубер Майкл, тогда зайдите на страницу писателя Грубер Майкл - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Грубер Майкл, написавшего книгу Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Джимми Паз - 3. Ночь Ягуара; Грубер Майкл, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн