– Викентий Аркадьевич, надо бы ему объяснить, – неожиданно сказал молчун Коля.
– Конечно, конечно, – спохватился Струмс. – Так вот, товарищ Воробьев, вы, конечно, догадывались, что мы никакие не энтомологи, хотя, надо признаться, бабочки – моя страсть. Но тем не менее мы честные советские люди, отнюдь не шпионы, как может показаться на первый взгляд. Но вам-то не показалось?
Я молчал.
– Ну вот и отлично, – продолжал профессор. – Работаем мы с Николаем Егоровичем, – он кивнул на ассистента, – как бы вам сказать… в одном научно-исследовательском учреждении, занимающемся некоторыми… ну, скажем, парапсихологическими проблемами. Дичь, подумаете вы, однако ошибетесь. Учреждение наше не рекламируется, вы это, конечно, понимаете и, надеюсь, не будете афишировать наше знакомство. – Тут лицо его как бы затвердело и приняло жестокое выражение. – Знаю, не будете. Так вот. Все эти легенды, поверья, как мы считаем, имеют под собой вполне реальную почву. Кстати, институты, подобные нашему, имеются и на Западе. Скажем, недавно в печать просочились слухи об исследованиях американцев, касающихся знаменитых зомби, вы, наверное, слыхали о них.
Я кивнул головой. Становилось все интереснее.
– Нечто подобное встречается и у нас. Мы с товарищем Беловым с помощью приборов обнаружили на этом кладбище семь мест, где, по нашим предположениям, могут находиться так называемые биороботы. Конечно, слово «биоробот» в данном случае не совсем точно передает суть явления, но, на мой взгляд, оно все же лучше звучит, чем чуждое нашему слуху слово «зомби».
Итак, здесь под землей лежат объекты, чья жизнедеятельность замедлена почти до нуля, но с помощью особых условий их можно реанимировать. Условия эти нам неизвестны. Кто этим занимается, мы догадываемся. Между прочим, по этой самой Лиходеевке еще в конце девятнадцатого века составлен подробнейший секретный доклад, хранившийся в архивах Третьего отделения и читанный, судя по собственноручным пометкам, самим царем Александром II.
Между прочим, составил этот доклад приват-доцент Остродумов, известный вам по публикации в «Русской старине». Кстати сказать: таких зловещих мест, как Лиходеевка, в России было еще несколько. Ну да ладно, об этом потом. А сейчас к делу. Нужно вскрыть могилу девицы Суриной, за этим мы и пришли.
Потрясенный услышанным, я не знал, что и сказать. Поэтому я промолчал в очередной раз, взял саперную лопатку и поплелся за моими товарищами. Жизнь у меня была довольно пестрая. Приходилось заниматься разными, иногда несколько необычными занятиями, но могилы я до этого не вскрывал. Но коли это надо советской науке, отчего бы не вскрыть. Однако на душе скребли кошки. И вот мы стоим перед памятником девицы Суриной. Это покосившаяся дорическая колонка из белого мрамора. Ее, видимо, кто-то пытался раскрыть, потому что часть колонки была отбита и валялась тут же. Мы с Николаем взялись за лопатки. Почва в этом месте была песчаной, работа двигалась быстро, однако прошло не меньше двух часов, пока мы докопались до гроба. Наконец вылезли из ямы, закурили. Струмс, не принимавший участия в раскопках, сидел тут же на каком-то чурбане.
– Ну что, будем вскрывать, Викентий Аркадьевич? – спросил Коля.
– А нельзя ли выволочь гроб наверх? – спросил Струмс.
– Нет, вряд ли, совсем трухлявый, да и не подцепишь.
– Ну тогда ломай крышку, Коля.
Коля взял небольшой ломик и снова спустился в могилу. Раздался хруст, какой бывает, когда разламывают насквозь трухлявое бревно. Мы сгрудились у края могилы и заглянули внутрь. Я, естественно, ожидал увидеть скелет, но в первый момент увидел как бы густую кисею, закрывавшую верхнюю половину тела умершей. «Плесень», – наконец понял я.
– Коля, надень перчатки и респиратор! – крикнул профессор.
Это было исполнено. Ассистент осторожно снял шапку плесени, и мы увидели то, что некогда было лицом молодой красивой девушки.
Может быть, вы видели в археологических музеях мумии? Так вот лицо трупа было лицом мумии. Видом и цветом оно напоминало большое печеное яблоко. Но была в нем одна странность. Первой ее заметил Коля. С воплем: «Она смотрит, она смотрит!» – он в ужасе выскочил из ямы.
И действительно, у мумии были широко раскрыты живые глаза.
– Спокойно, Коля! – закричал Струмс. Он тоже заметно побледнел, но держался относительно спокойно.
Как выглядел я, со стороны сказать не могу, но, думаю, не лучше ассистента, который был совершенно серый.
Струмс достал мощный фонарь и посветил в яму. Электрический свет блеснул в широко раскрытых глазах. Мертвец смотрел на нас. Взгляд был пустой и безнадежный, можно было подумать, что глаза эти сделаны из стекла.
В первую минуту такая мысль мелькнула и у меня.
– Итак, – сказал Струмс, – предположения подтвердились. Перед нами биоробот, или зомби, выбирайте, что вам больше нравится. Хотя, конечно, нужно проверить, может быть, это всего-навсего мумифицированный труп. Давай-ка, Николай Егорович, измерим нашей красавице температуру.
Коля достал из ящика один из приборов и нерешительно встал у могилы.
– Что, боишься? – спросил Струмс.
– Да не то чтобы боюсь, Викентий Аркадьевич, а как-то не по себе.
– Ну, давай я. – Профессор неожиданно легко для своего возраста спустился в яму.
Коля подал ему прибор. Шли минуты. Наконец профессор разочарованно произнес:
– Температура тела соответствует температуре окружающей среды.
– А глаза, глаза?! – закричал Коля.
– Глаза на свет не реагируют, дай-ка мне зонд. Попробуем определить температуру внутри тела. Так, похоже, небольшая разница есть. Незначительная, но все же. Однако возможно, это результат тления тканей.
– Какое тление. – Коля скептически хмыкнул. – Трупу почти сто лет. Все давным-давно должно рассыпаться в прах.
– Не торопись… – Профессор задумчиво склонился над трупом. – Дай-ка мне биолокатор.
И в эту минуту рядом с нами раздался незнакомый голос:
– А чем это вы, граждане, тут занимаетесь?
Признаюсь, от неожиданности я чуть не свалился в яму. Коля тоже был потрясен, потому что с испугу выронил из рук биолокатор.
Мы обернулись. Перед нами стоял обычный милиционер в синей фуражке с красным околышем, с полевой сумкой и кобурой на боку. На плечах его были погоны старшины.
– Итак, я повторяю, граждане: что тут происходит? – сказал милиционер официальным тоном. Вроде ничего особенного, обычный милиционер, однако увидеть его здесь, посреди леса, вдали от населенных пунктов мы никак не ожидали. Поэтому мы с Колей стояли и смотрели, вытаращив глаза на представителя власти.
Только профессор не растерялся. Он неторопливо вылез из ямы и подошел к милиционеру.
– Мы работники Академии наук, – сказал ему Струмс спокойно. – Ведем здесь раскопки. Коля, достань наши документы. Вот разрешение от соответствующих ведомств, кстати, и от областного управления внутренних дел на проведение раскопок.
И он протянул документы милиционеру. Однако милиционер документы почему-то не взял. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и старательно отводил взгляд в сторону.
Я обратил внимание на его лицо. Это был молодой парень лет двадцати—двадцати двух, с веснушчатым загорелым лицом, из-под фуражки торчал рыжеватый чуб, но вот глаза… Глаза были какие-то нехорошие. Старческие были глаза, белесые и выцветшие, точно владелец глядел ими на белый свет много-много лет.
Не обращая на нас внимания, он подошел к могиле, глянул вниз. Задумчиво покачал головой.
– Ученые, значит. Дарью выкопали. Нехорошо.
Услыхав, что милиционер знает имя покойницы, мы переглянулись.
– А вы сами кто? – осторожно спросил Струмс.
– Я-то? Я здешний участковый.
– А на документы ваши позвольте взглянуть.
– Документы мои… – Милиционер почему-то положил руку на кобуру.
Краем глаза я заметил, как Коля весь напружинился и сунул руку за пазуху.
– Документы мои, значит… – повторил милиционер. Он круто повернулся и быстро пошел прочь. Потом вдруг остановился, оглянулся и, глядя в сторону, сказал: – А Дарья-то к вам сегодня в гости сама придет.
Сказав это, он быстро зашагал с кладбища.
– Задержи его, Коля! – крикнул профессор.
Коля рванулся к милиционеру, выхватив из-за пазухи пистолет. Он почти нагнал его, но вдруг милиционер неизвестно как оказался намного впереди. Он не бежал, а шел быстрым шагом. Как это получилось, я и теперь не понимаю. Коля снова рванулся за ним, при этом он несколько раз выстрелил в воздух. Но преследуемый не обратил на выстрелы никакого внимания.
Вскоре он был почти у опушки леса. Тогда Коля, бежавший за ним во весь дух, остановился, вскинул пистолет и сделал несколько выстрелов по удаляющейся фигуре. Но все было напрасно. Милиционер исчез.
– Что же это, Викентий Аркадьевич? – прерывающимся голосом спросил запыхавшийся Коля.
– А это, видимо, хозяева кладбища дают о себе знать, – совершенно спокойно промолвил профессор. – Вот ты стрелял по нему, а зря. Были бы серебряные пули, тогда бы какой-нибудь толк получился.
«Ой, ой! – подумал я. – Серебряные пули! Вот так в историю попал. Нечистая сила окружает, а на мне и креста нет».
Струмс тем временем начал укладывать инструменты, Коля кинулся помогать ему. В минуту все было собрано.
– А с этим что делать? – Коля кивнул на раскопанную могилу.
Профессор задумчиво посмотрел на него.
– Этот милиционер, помнится, сказал, что красавица сегодня нас навестит. Можно, конечно, осиновый кол забить в нее, однако хочется самому увидеть, на что они способны. Оставим все как есть, а завтра видно будет.
Мы отправились на место стоянки. День клонился к вечеру. Поели, хотя аппетита не было.
– То, что сегодня ночью нас посетят, не вызывает сомнения. – Струмс ходил по поляне и, казалось, разговаривал с самим собой.
– Может быть, уедем? – предложил я, но он не обратил на мои слова никакого внимания.
– Что предпринять? Ну конечно! Магический круг. Средство стародавнее, но испытанное.
Я вспомнил гоголевского Вия. Как же он очертит круг – по траве?
– Так, ребятки, – Струмс схватил саперную лопатку, – срочно окапываем наш бивак. Машина и палатка – центр круга. Канавка должна быть неглубокой, но обязательно сплошной, не дай бог, где прервется.
Скоро был выкопан аккуратный круг, диаметром примерно десять-пятнадцать метров.
– Так, – продолжал руководить Струмс, – где веревка? Укладывайте ее в выкопанную канавку да плотнее к земле прижимайте. Неплохо получилось. Теперь нужно выкопать четыре пятиконечных звезды. На каждую сторону света по звезде. Компас сюда… Здесь, значит, север. – Струмс воткнул в землю на границах круга четыре колышка.
– Вот тут копайте. Вершина звезды должна быть направлена в круг. Да делайте звезды побольше, поглубже. В них мы уложим дрова, обольем чем-нибудь горючим, а в нужный момент подожжем.
Работа закипела. Струмс залез в одну из своих сумок и достал оттуда здоровенную бутыль литра, наверное, на три. Внутри колыхалась какая-то прозрачная жидкость.
– Как ты думаешь, Митя, что это такое?
– Водка, наверное, Викентий Аркадьевич.
– Скажешь тоже, водка! Это святая вода. Знакомый мой священник, отец Филарет, специально освятил для такого случая. Это, так сказать, оружие массового уничтожения демонов. Правда, я никогда его не применял, знаю лишь понаслышке. Но говорят, мощнейшая вещь.
Все происходящее казалось мне сном. Какой век на дворе? Колдуны. Оборотни…
– Ну вот, вроде все возможные меры приняты, – удовлетворенно промолвил профессор. – Да, кстати, Митя, вас в детстве крестили?
Я утвердительно кивнул головой.
– Тогда все в порядке.
– Послушайте, Викентий Аркадьевич, неужели все, что мы тут делали, это серьезно? – осторожно спросил я.
Профессор внимательно посмотрел на меня.
– А вы еще сомневаетесь? Совершенно зря. Вы, видимо, думаете, что в двадцатом веке подобное случиться не может. Однако глубоко заблуждаетесь. Разве утром вы сами не были свидетелем. Милиционер этот… Типичный колдун-оборотень. Да что милиционер. Я, например, обратил внимание, что все время, пока мы находились на кладбище, на старой липе сидел здоровенный ворон, а вот когда появился этот старшина, ворон куда-то исчез. Какая, спросите, связь? Я думаю, самая прямая. Жаль, что вы не читали секретный доклад Остродумова. В нем много интересного. Трудно, конечно, в это поверить, тем более в нашей стране, где атеизм возведен в догму. Хотя и официальная церковь отрицает возможность существования всякой нечистой силы, суеверий. А ведь мне приходилось сталкиваться с такими явлениями, которые ничем другим объяснить нельзя. Наш институт изучает… – Тут он осекся. Замолчал, о чем-то задумался.
Было уже почти темно. Коля возился с костром, на котором закипал чайник. Где-то недалеко посвистывали перепела, стрекотали последние кузнечики, наступала ночь. Что она несет на своих крыльях? Об этом можно было только догадываться.
Мы тихо сидели у костра. Курили, молчали. Говорить не хотелось. Я с огромным любопытством и одновременно со страхом ждал начала событий. Ждал, но в глубине души не верил в то, что они случатся, – настолько нереальным казалось происходящее.
В ямы, вырезанные в мягком дерне в форме звезд, были заложены куски старой автомобильной покрышки. Вперемешку с дровами их мы облили бензином и каким-то техническим маслом. Заготовили факелы. Мы ждали.
Профессор взглянул на светящийся циферблат часов:
– Скоро двенадцать. Осталось десять минут.
Не успел он произнести эти слова, как над нами пролетела какая-то огромная ночная птица. Бесшумно махая крыльями, она сделала один круг, другой… Внезапно послышалось какое-то заунывное пение. Сначала я подумал, что мне показалось, но пение становилось все явственнее.
Странная мелодия, напоминавшая отпевание покойника, переворачивала все внутри. Слов было не разобрать, но пели на каком-то незнакомом языке.
– Вроде началось, – проговорил Струмс, и в его голосе звучало удовлетворение.
Ночь, еще несколько минут назад полная звуков, вдруг замерла, исчезли кузнечики, не шелохнулась ни одна ветка. Стояла полная тишина. Лишь потрескивали дрова в костре да слышалось непонятное пение.
Но вот в темноте, окружавшей наш лагерь, обозначилось некое движение: шуршала трава, звук неуверенных шагов.
Мороз пошел у меня по коже. То же чувство, по-моему, испытывал и Коля. Только профессор был внешне спокоен. Он внимательно смотрел во тьму. В его руках я заметил фотоаппарат со вспышкой.
Из темноты вышла какая-то фигура и встала на границе круга. Трудно было разобрать, кто это, – она казалась совсем черной. Однако когда я внимательно присмотрелся, то увидел, что от фигуры исходит слабое зеленоватое свечение, каким светятся иногда гнилые пни на болотах.
– По-моему, наша знакомая пожаловала. – Профессор вскинул фотоаппарат. В свете вспышки мы явственно различили девицу Дарью Сурину.
Она отшатнулась и чуть не упала. Движения ее напоминали движения марионетки, будто все тело состояло из шарниров.
Струмс направил на мертвую мощный фонарь. В его лучах мелькнуло черное оскаленное лицо, стеклянные, остановившиеся глаза, какие-то истлевшие лохмотья, покрывавшие ее остов. Она снова подошла к границам круга и уставилась на нас. Из темноты показались еще какие-то фигуры.
– Ого! Да она с компанией, – усмехнулся профессор. – Готовьте факелы.
В эту минуту меня кто-то крепко схватил сзади за руку. Я с удивлением обернулся и почувствовал тяжелый запах гнили.
– Помогите! – закричал я. Струмс рванулся на мой голос. Как сейчас помню, в свете его фонарика я увидел отвратительную, покрытую зеленой плесенью руку мертвеца с длинными желтыми ногтями.
Струмс схватил саперную лопатку и одним махом перерубил эту руку у предплечья. Раздался какой-то чавкающий звук, точно разрубили огромный гнилой помидор. Однако отрубленная кисть продолжала крепко сжимать мою руку. Я завизжал от ужаса.
– Это он с тыла прорвался! – закричал профессор, мы туда не смотрели. В его руках появилась бутыль со святой водой.
Профессор плеснул ею на мертвеца, который все еще пытался схватить меня уцелевшей рукой.
Послышалось шипение, точно это была серная кислота. Зомби забился в конвульсиях и явственно задымился.
– Коля, зажигай костры, – отдал команду Струмс.
В один миг заполыхали четыре пятиконечных звезды по краям магического круга. Упыри шарахнулись в сторону. В ярком свете костров стало видно, что их около десятка. Но свет вырвал из тьмы и еще одну группу фигур, стоявших поодаль. И это были явно живые люди.
Тот мертвец, который проник в круг, продолжал дергаться на земле и вдруг стал как бы всасываться в нее (другого определения я не подберу). Внезапно он исчез. Так же внезапно исчезли и все остальные. Мы остались одни, и только четыре костра чадили черным, жирным дымом.
Митя остановился, перевел дыхание и в который раз уже закурил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11