Тогда его запирали, но длилось это неделю или чуть больше.
Вот с этим-то человеком и стали наблюдать Прошу, которому тоже разрешалось свободно гулять по территории. Они мирно сидели на скамейке, и Граф Шереметев что-то оживленно рассказывал своему «собеседнику», а тот, казалось, внимательно слушал.
Эта странная дружба привлекла внимание заведующего отделением. Он попросил санитара выяснить, что же Граф Шереметев рассказывает Проше.
– Белиберду всякую несет, – очень скоро доложил санитар, – про поместье, про каких-то бояр, что кошек ловят и едят… Одним словом – чушь.
– А Проша с ним не разговаривает?
– Да он же не умеет, – удивился санитар.
– А как же они общаются?
– Им не нужны слова. Один сам говорит непрерывно, другой только кивает.
Завотделением пожал плечами. Некоторое время он продолжал наблюдать за Прошей, но очень скоро это ему надоело, появились другие заботы, да и вообще всякие идеи отошли куда-то в сторону, а планы перевернуть психиатрию и вовсе рассеялись, как облачко, – может, и в связи с женитьбой. Интересно, был ли женат старик Фрейд в тот момент, когда разрабатывал теорию психоанализа?
Как бы там ни было, но пытливый психиатр так и остался у порога открытия. А жаль. Однако, женившись, нужно думать о хлебе насущном, искать дополнительные источники заработка, тут уж не до открытий.
Странное все-таки это место – сумасшедший дом. Нет страньше его, как говорил один полоумный псих. Как заладит с утра: «Нет страньше, нет страньше» – так до вечера и повторяет. А может, это он каждую минуту удивлялся – как дошел до жизни такой? Однако он был прав!
Так вот. Жизнь в этом странном заведении как бы застыла.
«Ага, – подумает читатель, – еще один будет рассказывать, что жизнь в дурдоме – не сахар!»
А вот нет. Автор не ставит перед собой такой цели. Он просто пытается объяснить, почему один из его героев выбрал для себя столь экзотическое место обитания. Именно выбрал!
А выбрал он это место потому, что время в нем стоит. Во всяком случае, именно так происходило с Прошей. Время как бы образовало вокруг него защитную капсулу. Уже все, не только врачи, стали замечать. Санитар дядя Миша как-то сказал тете Паше, нянечке:
– Вот ты смотри, Павлина, Прошка-то наш уж который год в отделении, а все как огурчик. Морда – как попка младенца – розовая и гладкая, а на башке ни одного седого волоса.
– Здоровый как бык, – подтвердила тетя Паша и усмехнулась. – Надька-то, парикмахерша, не зря возле него крутится.
– Надька – сука, – спокойно парировал дядя Миша. – К тому же Надька сама чокнутая. Помнишь, что она вытворяла в прошлом году в День медработника?
– Да уж! – поджала губы тетя Паша.
Но не будем отвлекаться на Надьку. Вернемся к нашему повествованию.
Жизнь Проши в сумасшедшем доме не отличалась разнообразием. Изо дня в день – одно и то же. Завтрак, прогулка по территории в компании с Графом Шереметевым, обед, снова прогулка с Графом… Шереметев собирал свои бумажки, Проша, случалось, ему помогал. Однако Шереметев не всегда был доволен качеством Прошиных находок. Обычно он придирчиво изучал их и очень часто отбрасывал прочь. Правда, он мог через пять минут поднять эту бумажку и положить ее в свою папку, однако что в этом странного? Собственные открытия всегда значительнее, чем находки товарища.
Даже времена года не влияли на столь незамысловатое времяпрепровождение. В сильный дождь или мороз прогулок, конечно, не было. Но и тогда неразлучная пара находила себе занятие, скитаясь по длинным коридорам отделения. Граф Шереметев, как всегда, вел горячий и сбивчивый монолог, а Проша изредка кивал головой, подтверждая важность высказываний. Так за прогулками и сбором всякого мусора незаметно прошло десять лет.
2
– Все же надо уезжать, – неожиданно произнес Павел.
– Опять начал, – недовольно поморщилась Марта. – Куда уезжать?
– В Америку!
– Ждут там нас, как же!
– Ничего, с долларами не пропадем.
– Много их у тебя, этих долларов?
– Много – не много, а на первое время хватит. Осмотримся, пооботремся… Да и руки на что? Поначалу посуду буду мыть…
– Посуду скорее всего буду мыть я, – Марта в сердцах швырнула на пол газету. – Ты же, по своему обыкновению, ограничишься диваном, на котором будешь лежать и строить прожекты.
Павел промолчал и снова уставился в телевизор. На экране происходило очередное политическое ток-шоу. На этот раз благообразный пожилой человек с повадками дятла (он непрерывно тряс головой) доказывал двум оппонентам, что капитализм в России непременно должен победить. Те вовсе не возражали. Они лениво смотрели на дятлообразного и задумчиво кивали головами.
Некоторое время Павел и Марта прислушивались к этой «дискуссии».
– Зачем тебе Америка? – неожиданно продолжила тему Марта. – Вон говорят же, что капитализм и так придет на нашу землю. Давай действуй, зарабатывай, шевелись, крутись – как там, черт возьми, у вас это называется?! Дело делай!
– А я разве не делаю?!
– Конечно! – Марта хмыкнула. – Ты у нас крутой. Деловее не бывает. Продал квартиру покойной тещи – и это у тебя называется делом. Да притом продешевил.
– Не продешевил, – возразил Павел.
Марта презрительно отвернулась.
– Я нашел клиента, – не унимался Павел, – провернул все дела с оформлением и документами…
– Молодец!
– Именно! – Павел подскочил к мебельной стенке, достал оттуда пачку зеленых бумажек и помахал перед лицом Марты.
– Что ты все трясешь этими долларами, спрячь их подальше, а то беду накличешь.
Павел, казалось, остыл. Он засунул деньги в карман брюк и снова тупо уставился в телевизор.
В комнату вошла девочка лет десяти и укоризненно посмотрела на родителей.
– Опять ругаетесь?
– Нет, Машенька, – успокоила ее Марта, – это мы так, обсуждаем политическую ситуацию.
– Ругаетесь, – возразила девочка, – а по другому каналу, может, мультики? – Она уселась на диван рядом с родителями. – Переключи, папа, телевизор.
Но и по другому каналу шла какая-то политическая трескотня.
– И тут ругаются, – констатировала Маша, – нигде покоя нет. – И она вышла из комнаты.
– Вот так, – подвела итог Марта, – дочь-то умнее нас.
В последнее время разговоры о переезде в Америку в семействе Глиномесовых возникали довольно часто. Проживала эта семья в небольшой двухкомнатной квартирке недалеко от Центра. Павел Глиномесов, как и многие сегодня, слыл предпринимателем, но занятие это с некоторых пор стало его угнетать.
Еще в ранней молодости он сменил несколько мест работы, порой очень экзотичных. Некоторое время учился в медицинском институте, где и познакомился со своей будущей женой. Медицинская стезя не удалась, но Павла это особенно не огорчало. Его кипучая натура находила множество разнообразных занятий, которые не давали скучать.
Чем только он не пытался заниматься! Поначалу промышлял мелкой спекуляцией, проще говоря, фарцевал джинсами, иностранными дисками и прочей мелочовкой. Но все это было в его представлении ерундой. Нельзя сказать, что Павел безумно любил деньги. Гораздо больше он любил свободную жизнь, не терпел всякого рода начальников и их тупоумные приказы, которые нужно было выполнять. Решить вопрос с независимостью могли только деньги.
Как-то раз, на почве увлечения рок-музыкой, он познакомился с одним парнем, который на лето уезжал работать на Север, в артель золотодобытчиков. За два-три месяца, по его словам, он зарабатывал столько, что потом мог безбедно жить весь оставшийся год. Павел побывал у него дома и был потрясен импортной аппаратурой, о которой сам мог только мечтать.
«Это именно то, что мне нужно», – решил Павел.
Парень без особого восторга встретил сообщение Павла, что он тоже хочет на «золотишко». Он довольно равнодушно выслушал сбивчивые речи и сказал, что с улицы там людей не берут. Впрочем, он может рекомендовать.
Но для этого нужно иметь подходящую профессию.
– То есть? – не понял Павел. Он представлял себе золотоискателя, склонившегося над таежным ручьем и вооруженного промывочным лотком, над чем от души посмеялся его новый знакомый.
– Какой там лоток, – хохотал он, – там не лотки, а мощные тракторы, бульдозеры… Давай поступай учиться на бульдозериста, как раз к лету выучишься, а там махнем в Магадан.
Перспектива учебы не очень увлекала, но вероятность больших заработков кружила голову, и Павел скрепя сердце отправился на курсы.
К началу сезона он специальность освоил. Получил соответствующий документ и вместе с новым товарищем отправился на прииск.
Его охотно приняли в артель, посулили заработки, при мысли о которых губы сами растягивались в глуповатую улыбку счастья. Затем начались будни. Работа оказалась невероятно тяжелой и нудной, а поскольку опыта у него совсем не было, то и выработка оставляла желать лучшего. Однако благодаря природной смекалке к работе скоро он все же приноровился. Тяжелее было с другим. Холод, комары и гнус, постоянная грязь и усталость доводили до полного отупения. Сколько раз уже готов был плюнуть на эти деньги и смотаться из лагеря, но понимал, что в разгар сезона его никто не отпустит, а если попытаться сбежать, могут быть крупные неприятности.
Кое-как дотерпел новоявленный золотоискатель до конца сезона, получил обещанные деньги и вернулся домой в ореоле романтика-первопроходца.
Отмылся, отъелся. Жизнь на прииске осталась где-то далеко, и он даже сам себе верил, когда рассказывал знакомым о самородках величиной с кулак и о встречах с медведями. Верил он и в то, что на будущий год снова махнет на прииск.
Именно в этот счастливый момент «фартовый» парень женился. Избранницей его оказалась Марта Ставронская, с которой они пару лет назад учились в одной группе в медицинском институте. Павел и раньше ей нравился. Высокий, светловолосый, он легко привлекал внимание девушек, а тут еще о нем рассказывали так много захватывающе интересного, что Марта практически сама напросилась на встречу.
Павел в этот момент денег не считал. Он водил ее в лучшие рестораны и кафе, дарил подарки.
Через два месяца состоялась свадьба. Отец Марты был крупным торговым работником. Избранник дочери ему понравился, понравилось и то, что он умеет зарабатывать. И хотя ко времени свадьбы жених изрядно поиздержался, тесть, не раздумывая, купил молодым хоть и небольшую, но удобную квартиру почти в Центре.
Марта продолжала учиться, а Павел сидел дома и слушал свой любимый рок. Денег почти не осталось. Но хуже всего было то, что приближался сезон и нужно было снова ехать на проклятый Север, чтобы снова заработать и поддержать свою слегка потускневшую славу золотоискателя. Павел с ужасом вспоминал тамошний быт, к тому же он опасался оставлять молодую жену. Вокруг нее и раньше вилось много поклонников, а теперь, по мнению Павла, в его отсутствие их количество удвоится.
Думал Глиномесов, думал и надумал устроиться на работу в родном городе, благо нужда в бульдозеристах была постоянной.
Марта его решение встретила довольно прохладно. Одно дело быть женой золотоискателя, другое – простого работяги. Последовал крупный разговор. Павел, не жалея красок, расписывал ужасы Колымы, зловещие нравы, царившие в артели, где старатели – вчерашние заключенные, все как на подбор рецидивисты, проигрывающие друг друга в карты.
Чтобы окончательно ее запугать, он сообщил, что среди них встречаются сифилитики, и, когда все спят вповалку на нарах, немудрено подцепить какую-нибудь заразу.
Марта ужасалась, но оставалась непреклонной. Муж – простой рабочий ее не устраивал. Наконец был найден компромисс. Постановили, что Павлу нужно учиться. Решение было встречено с одобрением как родителями жены, так и его собственными. Обе семьи в один голос заявили, что будут помогать молодым.
Павел без труда поступил на вечернее отделение политехнического и, кроме того, пошел работать в одно из строительных управлений. Вчерашний «одинокий волк» превратился в добропорядочного гражданина.
Долго ли, коротко, институт был закончен, и Павел стал инженером. Марта к тому времени работала врачом-гинекологом в одной из городских больниц. Вскоре, не без помощи тестя, купили подержанные «Жигули». Жизнь была вполне прекрасна. И тут, будь она неладна, грянула перестройка. Сначала все было как обычно. Потом речи стали меняться, а взгляды леветь. Сумятица проникла в умы населения. Заговорили о частном предпринимательстве, сперва робко, затем во весь голос. Стали появляться кооперативы.
Некоторое время Павел приглядывался к происходящему, потом решил открыть собственное дело. Вспомнив развлечения молодости, остановился на студии звукозаписи.
Слухи о его задумках дошли до тестя. Как-то он заявился в квартиру Глиномесовых, достал из портфеля бутылку армянского коньяка и тяжело упал на стул.
– Слышал я, Паша, – начал он без обиняков, – что хочешь ты у нас предпринимателем стать?
Павел утвердительно кивнул, с нетерпением поглядывая на коньяк.
– Неплохое занятие, – осторожно сказал тесть. – И чем же ты намерен заняться?
Павел сообщил.
Тесть недоуменно пожал плечами. Потом выпил рюмку и, видимо, решился.
– Знаешь что, – сказал он твердо, – брось ты это дело к такой-то матери.
– Почему? – спросил Павел.
– А потому, – ответил тесть. – Ты ведь, как мне известно, представляешь, что такое Колыма?
– При чем тут это?
– А при том! – заорал тесть. – Я не хочу, чтобы тебя туда отправили в столыпинском вагоне. Или ты не понимаешь, для чего все это придумано? Так уже было. Дураки всегда найдутся. Вспомни нэп. Тоже обещали всяческие блага красным купцам. А чем все это кончилось? Ты, может, и не помнишь, а я помню. Мальчишкой был, а ни в жисть не забуду, как отца забирали.
– Успокойтесь, – примирительно произнес Павел.
– Успокоюсь, когда ты мне слово дашь, что не будешь разной ерундой заниматься. Я не хочу, чтобы моя дочь стала вдовой, а внучка сиротой. Тебе мало денег? Я готов доплачивать, только ничего не предпринимай.
Но Павел обиделся и не внял предостережениям.
Созданная студия звукозаписи хоть и не процветала, но кое-какой доход приносила, а Павел уже подыскивал что-нибудь новое, где конкурентов было поменьше. Марта смотрела на его занятия скептически, но не могла не признать, что денег в доме стало больше. Лишь тесть, старый зубр, продолжал каркать, что все еще вернется. Павел открыто смеялся над его словами. Следующим этапом новоявленного бизнесмена стал видеобизнес. Видеомагнитофоны только начинали появляться, но Павел чувствовал, что за ними большое будущее. Он наладил связи с московским видеобизнесом. Стал привозить аппаратуру, кассеты с новыми записями.
Внезапно умер тесть. Огромная квартира в Центре осталась почти пустой. В ней жила лишь престарелая теща да две кошки.
– А не поменяться ли нам с мамой? – завела как-то разговор Марта. Но дальновидный Павел сказал, что пока не надо, а вот приватизировать тещину квартиру необходимо, и как можно быстрее. К этому времени деловые операции разрослись вширь и вглубь. Видео было давно заброшено. Сейчас Павел покупал и продавал различные импортные и отечественные товары, оказывал посреднические услуги, работал с недвижимостью. А после смерти тещи ее квартира была продана за валюту дельцам с юга.
– Ни к чему нам такая квартира, – пресек Павел возражения жены, – слишком заметна, да и вообще я не собираюсь оставаться в этой идиотской стране.
– Ты о чем? – не поняла Марта.
– Уезжать надо отсюда! – заявил Павел. Вот тогда-то в первый раз и прозвучала эта мысль об Америке, повергнувшая Марту в ужас.
– Как же Маша? – спросила она.
– Как раз о Машке я больше всего и думаю, – пытался внушить ей Павел. – Ты посмотри, что творится. И вспомни пророчества твоего покойного батюшки. А если большевики снова возьмут верх? Что со всеми нами будет? Кто у власти? Да вся страна – номенклатура! Нет! Нужно уезжать! Я, кстати, начал потихоньку готовиться. Документы оформлять… Пятое-десятое…
– Я не поеду, – твердо заявила Марта.
Павел посмотрел на нее и усмехнулся:
– Тогда я отправлюсь один.
– Ребенок болен, – не сдавалась Марта, – я все-таки врач и знаю, что подобный переезд может вызвать кризис, который приведет к необратимым последствиям. У нее психическая травма!
– Значит, нужно лечить, – Павел стоял на своем, – и лечить здесь, в Америке медицина дорогая. Но одно скажу: ехать я решил окончательно и хочу ехать вместе с вами. Не понимаю, чего ты боишься?
– Ребенок… – снова завела Марта.
– Лечи! – крикнул Павел. – И прекратим этот разговор.
Маше, их дочери, было десять. Это была живая девочка, светловолосая, как отец, и с карими материнскими глазами. Но с некоторых пор с ней стали происходить вещи, очень беспокоившие родителей. Все началось примерно полгода назад. Как-то ночью Маша пришла в спальню в слезах и рассказала, что ей приснился страшный сон.
1 2 3 4 5
Вот с этим-то человеком и стали наблюдать Прошу, которому тоже разрешалось свободно гулять по территории. Они мирно сидели на скамейке, и Граф Шереметев что-то оживленно рассказывал своему «собеседнику», а тот, казалось, внимательно слушал.
Эта странная дружба привлекла внимание заведующего отделением. Он попросил санитара выяснить, что же Граф Шереметев рассказывает Проше.
– Белиберду всякую несет, – очень скоро доложил санитар, – про поместье, про каких-то бояр, что кошек ловят и едят… Одним словом – чушь.
– А Проша с ним не разговаривает?
– Да он же не умеет, – удивился санитар.
– А как же они общаются?
– Им не нужны слова. Один сам говорит непрерывно, другой только кивает.
Завотделением пожал плечами. Некоторое время он продолжал наблюдать за Прошей, но очень скоро это ему надоело, появились другие заботы, да и вообще всякие идеи отошли куда-то в сторону, а планы перевернуть психиатрию и вовсе рассеялись, как облачко, – может, и в связи с женитьбой. Интересно, был ли женат старик Фрейд в тот момент, когда разрабатывал теорию психоанализа?
Как бы там ни было, но пытливый психиатр так и остался у порога открытия. А жаль. Однако, женившись, нужно думать о хлебе насущном, искать дополнительные источники заработка, тут уж не до открытий.
Странное все-таки это место – сумасшедший дом. Нет страньше его, как говорил один полоумный псих. Как заладит с утра: «Нет страньше, нет страньше» – так до вечера и повторяет. А может, это он каждую минуту удивлялся – как дошел до жизни такой? Однако он был прав!
Так вот. Жизнь в этом странном заведении как бы застыла.
«Ага, – подумает читатель, – еще один будет рассказывать, что жизнь в дурдоме – не сахар!»
А вот нет. Автор не ставит перед собой такой цели. Он просто пытается объяснить, почему один из его героев выбрал для себя столь экзотическое место обитания. Именно выбрал!
А выбрал он это место потому, что время в нем стоит. Во всяком случае, именно так происходило с Прошей. Время как бы образовало вокруг него защитную капсулу. Уже все, не только врачи, стали замечать. Санитар дядя Миша как-то сказал тете Паше, нянечке:
– Вот ты смотри, Павлина, Прошка-то наш уж который год в отделении, а все как огурчик. Морда – как попка младенца – розовая и гладкая, а на башке ни одного седого волоса.
– Здоровый как бык, – подтвердила тетя Паша и усмехнулась. – Надька-то, парикмахерша, не зря возле него крутится.
– Надька – сука, – спокойно парировал дядя Миша. – К тому же Надька сама чокнутая. Помнишь, что она вытворяла в прошлом году в День медработника?
– Да уж! – поджала губы тетя Паша.
Но не будем отвлекаться на Надьку. Вернемся к нашему повествованию.
Жизнь Проши в сумасшедшем доме не отличалась разнообразием. Изо дня в день – одно и то же. Завтрак, прогулка по территории в компании с Графом Шереметевым, обед, снова прогулка с Графом… Шереметев собирал свои бумажки, Проша, случалось, ему помогал. Однако Шереметев не всегда был доволен качеством Прошиных находок. Обычно он придирчиво изучал их и очень часто отбрасывал прочь. Правда, он мог через пять минут поднять эту бумажку и положить ее в свою папку, однако что в этом странного? Собственные открытия всегда значительнее, чем находки товарища.
Даже времена года не влияли на столь незамысловатое времяпрепровождение. В сильный дождь или мороз прогулок, конечно, не было. Но и тогда неразлучная пара находила себе занятие, скитаясь по длинным коридорам отделения. Граф Шереметев, как всегда, вел горячий и сбивчивый монолог, а Проша изредка кивал головой, подтверждая важность высказываний. Так за прогулками и сбором всякого мусора незаметно прошло десять лет.
2
– Все же надо уезжать, – неожиданно произнес Павел.
– Опять начал, – недовольно поморщилась Марта. – Куда уезжать?
– В Америку!
– Ждут там нас, как же!
– Ничего, с долларами не пропадем.
– Много их у тебя, этих долларов?
– Много – не много, а на первое время хватит. Осмотримся, пооботремся… Да и руки на что? Поначалу посуду буду мыть…
– Посуду скорее всего буду мыть я, – Марта в сердцах швырнула на пол газету. – Ты же, по своему обыкновению, ограничишься диваном, на котором будешь лежать и строить прожекты.
Павел промолчал и снова уставился в телевизор. На экране происходило очередное политическое ток-шоу. На этот раз благообразный пожилой человек с повадками дятла (он непрерывно тряс головой) доказывал двум оппонентам, что капитализм в России непременно должен победить. Те вовсе не возражали. Они лениво смотрели на дятлообразного и задумчиво кивали головами.
Некоторое время Павел и Марта прислушивались к этой «дискуссии».
– Зачем тебе Америка? – неожиданно продолжила тему Марта. – Вон говорят же, что капитализм и так придет на нашу землю. Давай действуй, зарабатывай, шевелись, крутись – как там, черт возьми, у вас это называется?! Дело делай!
– А я разве не делаю?!
– Конечно! – Марта хмыкнула. – Ты у нас крутой. Деловее не бывает. Продал квартиру покойной тещи – и это у тебя называется делом. Да притом продешевил.
– Не продешевил, – возразил Павел.
Марта презрительно отвернулась.
– Я нашел клиента, – не унимался Павел, – провернул все дела с оформлением и документами…
– Молодец!
– Именно! – Павел подскочил к мебельной стенке, достал оттуда пачку зеленых бумажек и помахал перед лицом Марты.
– Что ты все трясешь этими долларами, спрячь их подальше, а то беду накличешь.
Павел, казалось, остыл. Он засунул деньги в карман брюк и снова тупо уставился в телевизор.
В комнату вошла девочка лет десяти и укоризненно посмотрела на родителей.
– Опять ругаетесь?
– Нет, Машенька, – успокоила ее Марта, – это мы так, обсуждаем политическую ситуацию.
– Ругаетесь, – возразила девочка, – а по другому каналу, может, мультики? – Она уселась на диван рядом с родителями. – Переключи, папа, телевизор.
Но и по другому каналу шла какая-то политическая трескотня.
– И тут ругаются, – констатировала Маша, – нигде покоя нет. – И она вышла из комнаты.
– Вот так, – подвела итог Марта, – дочь-то умнее нас.
В последнее время разговоры о переезде в Америку в семействе Глиномесовых возникали довольно часто. Проживала эта семья в небольшой двухкомнатной квартирке недалеко от Центра. Павел Глиномесов, как и многие сегодня, слыл предпринимателем, но занятие это с некоторых пор стало его угнетать.
Еще в ранней молодости он сменил несколько мест работы, порой очень экзотичных. Некоторое время учился в медицинском институте, где и познакомился со своей будущей женой. Медицинская стезя не удалась, но Павла это особенно не огорчало. Его кипучая натура находила множество разнообразных занятий, которые не давали скучать.
Чем только он не пытался заниматься! Поначалу промышлял мелкой спекуляцией, проще говоря, фарцевал джинсами, иностранными дисками и прочей мелочовкой. Но все это было в его представлении ерундой. Нельзя сказать, что Павел безумно любил деньги. Гораздо больше он любил свободную жизнь, не терпел всякого рода начальников и их тупоумные приказы, которые нужно было выполнять. Решить вопрос с независимостью могли только деньги.
Как-то раз, на почве увлечения рок-музыкой, он познакомился с одним парнем, который на лето уезжал работать на Север, в артель золотодобытчиков. За два-три месяца, по его словам, он зарабатывал столько, что потом мог безбедно жить весь оставшийся год. Павел побывал у него дома и был потрясен импортной аппаратурой, о которой сам мог только мечтать.
«Это именно то, что мне нужно», – решил Павел.
Парень без особого восторга встретил сообщение Павла, что он тоже хочет на «золотишко». Он довольно равнодушно выслушал сбивчивые речи и сказал, что с улицы там людей не берут. Впрочем, он может рекомендовать.
Но для этого нужно иметь подходящую профессию.
– То есть? – не понял Павел. Он представлял себе золотоискателя, склонившегося над таежным ручьем и вооруженного промывочным лотком, над чем от души посмеялся его новый знакомый.
– Какой там лоток, – хохотал он, – там не лотки, а мощные тракторы, бульдозеры… Давай поступай учиться на бульдозериста, как раз к лету выучишься, а там махнем в Магадан.
Перспектива учебы не очень увлекала, но вероятность больших заработков кружила голову, и Павел скрепя сердце отправился на курсы.
К началу сезона он специальность освоил. Получил соответствующий документ и вместе с новым товарищем отправился на прииск.
Его охотно приняли в артель, посулили заработки, при мысли о которых губы сами растягивались в глуповатую улыбку счастья. Затем начались будни. Работа оказалась невероятно тяжелой и нудной, а поскольку опыта у него совсем не было, то и выработка оставляла желать лучшего. Однако благодаря природной смекалке к работе скоро он все же приноровился. Тяжелее было с другим. Холод, комары и гнус, постоянная грязь и усталость доводили до полного отупения. Сколько раз уже готов был плюнуть на эти деньги и смотаться из лагеря, но понимал, что в разгар сезона его никто не отпустит, а если попытаться сбежать, могут быть крупные неприятности.
Кое-как дотерпел новоявленный золотоискатель до конца сезона, получил обещанные деньги и вернулся домой в ореоле романтика-первопроходца.
Отмылся, отъелся. Жизнь на прииске осталась где-то далеко, и он даже сам себе верил, когда рассказывал знакомым о самородках величиной с кулак и о встречах с медведями. Верил он и в то, что на будущий год снова махнет на прииск.
Именно в этот счастливый момент «фартовый» парень женился. Избранницей его оказалась Марта Ставронская, с которой они пару лет назад учились в одной группе в медицинском институте. Павел и раньше ей нравился. Высокий, светловолосый, он легко привлекал внимание девушек, а тут еще о нем рассказывали так много захватывающе интересного, что Марта практически сама напросилась на встречу.
Павел в этот момент денег не считал. Он водил ее в лучшие рестораны и кафе, дарил подарки.
Через два месяца состоялась свадьба. Отец Марты был крупным торговым работником. Избранник дочери ему понравился, понравилось и то, что он умеет зарабатывать. И хотя ко времени свадьбы жених изрядно поиздержался, тесть, не раздумывая, купил молодым хоть и небольшую, но удобную квартиру почти в Центре.
Марта продолжала учиться, а Павел сидел дома и слушал свой любимый рок. Денег почти не осталось. Но хуже всего было то, что приближался сезон и нужно было снова ехать на проклятый Север, чтобы снова заработать и поддержать свою слегка потускневшую славу золотоискателя. Павел с ужасом вспоминал тамошний быт, к тому же он опасался оставлять молодую жену. Вокруг нее и раньше вилось много поклонников, а теперь, по мнению Павла, в его отсутствие их количество удвоится.
Думал Глиномесов, думал и надумал устроиться на работу в родном городе, благо нужда в бульдозеристах была постоянной.
Марта его решение встретила довольно прохладно. Одно дело быть женой золотоискателя, другое – простого работяги. Последовал крупный разговор. Павел, не жалея красок, расписывал ужасы Колымы, зловещие нравы, царившие в артели, где старатели – вчерашние заключенные, все как на подбор рецидивисты, проигрывающие друг друга в карты.
Чтобы окончательно ее запугать, он сообщил, что среди них встречаются сифилитики, и, когда все спят вповалку на нарах, немудрено подцепить какую-нибудь заразу.
Марта ужасалась, но оставалась непреклонной. Муж – простой рабочий ее не устраивал. Наконец был найден компромисс. Постановили, что Павлу нужно учиться. Решение было встречено с одобрением как родителями жены, так и его собственными. Обе семьи в один голос заявили, что будут помогать молодым.
Павел без труда поступил на вечернее отделение политехнического и, кроме того, пошел работать в одно из строительных управлений. Вчерашний «одинокий волк» превратился в добропорядочного гражданина.
Долго ли, коротко, институт был закончен, и Павел стал инженером. Марта к тому времени работала врачом-гинекологом в одной из городских больниц. Вскоре, не без помощи тестя, купили подержанные «Жигули». Жизнь была вполне прекрасна. И тут, будь она неладна, грянула перестройка. Сначала все было как обычно. Потом речи стали меняться, а взгляды леветь. Сумятица проникла в умы населения. Заговорили о частном предпринимательстве, сперва робко, затем во весь голос. Стали появляться кооперативы.
Некоторое время Павел приглядывался к происходящему, потом решил открыть собственное дело. Вспомнив развлечения молодости, остановился на студии звукозаписи.
Слухи о его задумках дошли до тестя. Как-то он заявился в квартиру Глиномесовых, достал из портфеля бутылку армянского коньяка и тяжело упал на стул.
– Слышал я, Паша, – начал он без обиняков, – что хочешь ты у нас предпринимателем стать?
Павел утвердительно кивнул, с нетерпением поглядывая на коньяк.
– Неплохое занятие, – осторожно сказал тесть. – И чем же ты намерен заняться?
Павел сообщил.
Тесть недоуменно пожал плечами. Потом выпил рюмку и, видимо, решился.
– Знаешь что, – сказал он твердо, – брось ты это дело к такой-то матери.
– Почему? – спросил Павел.
– А потому, – ответил тесть. – Ты ведь, как мне известно, представляешь, что такое Колыма?
– При чем тут это?
– А при том! – заорал тесть. – Я не хочу, чтобы тебя туда отправили в столыпинском вагоне. Или ты не понимаешь, для чего все это придумано? Так уже было. Дураки всегда найдутся. Вспомни нэп. Тоже обещали всяческие блага красным купцам. А чем все это кончилось? Ты, может, и не помнишь, а я помню. Мальчишкой был, а ни в жисть не забуду, как отца забирали.
– Успокойтесь, – примирительно произнес Павел.
– Успокоюсь, когда ты мне слово дашь, что не будешь разной ерундой заниматься. Я не хочу, чтобы моя дочь стала вдовой, а внучка сиротой. Тебе мало денег? Я готов доплачивать, только ничего не предпринимай.
Но Павел обиделся и не внял предостережениям.
Созданная студия звукозаписи хоть и не процветала, но кое-какой доход приносила, а Павел уже подыскивал что-нибудь новое, где конкурентов было поменьше. Марта смотрела на его занятия скептически, но не могла не признать, что денег в доме стало больше. Лишь тесть, старый зубр, продолжал каркать, что все еще вернется. Павел открыто смеялся над его словами. Следующим этапом новоявленного бизнесмена стал видеобизнес. Видеомагнитофоны только начинали появляться, но Павел чувствовал, что за ними большое будущее. Он наладил связи с московским видеобизнесом. Стал привозить аппаратуру, кассеты с новыми записями.
Внезапно умер тесть. Огромная квартира в Центре осталась почти пустой. В ней жила лишь престарелая теща да две кошки.
– А не поменяться ли нам с мамой? – завела как-то разговор Марта. Но дальновидный Павел сказал, что пока не надо, а вот приватизировать тещину квартиру необходимо, и как можно быстрее. К этому времени деловые операции разрослись вширь и вглубь. Видео было давно заброшено. Сейчас Павел покупал и продавал различные импортные и отечественные товары, оказывал посреднические услуги, работал с недвижимостью. А после смерти тещи ее квартира была продана за валюту дельцам с юга.
– Ни к чему нам такая квартира, – пресек Павел возражения жены, – слишком заметна, да и вообще я не собираюсь оставаться в этой идиотской стране.
– Ты о чем? – не поняла Марта.
– Уезжать надо отсюда! – заявил Павел. Вот тогда-то в первый раз и прозвучала эта мысль об Америке, повергнувшая Марту в ужас.
– Как же Маша? – спросила она.
– Как раз о Машке я больше всего и думаю, – пытался внушить ей Павел. – Ты посмотри, что творится. И вспомни пророчества твоего покойного батюшки. А если большевики снова возьмут верх? Что со всеми нами будет? Кто у власти? Да вся страна – номенклатура! Нет! Нужно уезжать! Я, кстати, начал потихоньку готовиться. Документы оформлять… Пятое-десятое…
– Я не поеду, – твердо заявила Марта.
Павел посмотрел на нее и усмехнулся:
– Тогда я отправлюсь один.
– Ребенок болен, – не сдавалась Марта, – я все-таки врач и знаю, что подобный переезд может вызвать кризис, который приведет к необратимым последствиям. У нее психическая травма!
– Значит, нужно лечить, – Павел стоял на своем, – и лечить здесь, в Америке медицина дорогая. Но одно скажу: ехать я решил окончательно и хочу ехать вместе с вами. Не понимаю, чего ты боишься?
– Ребенок… – снова завела Марта.
– Лечи! – крикнул Павел. – И прекратим этот разговор.
Маше, их дочери, было десять. Это была живая девочка, светловолосая, как отец, и с карими материнскими глазами. Но с некоторых пор с ней стали происходить вещи, очень беспокоившие родителей. Все началось примерно полгода назад. Как-то ночью Маша пришла в спальню в слезах и рассказала, что ей приснился страшный сон.
1 2 3 4 5