Внезапно Беатрикс радостно вскрикнула в объятиях Олдера и отстранилась от него.
– Папа, папа! – закричала она, подбегая к одной из фигур.
Все фигуры, заполнявшие подвал, были всего лишь туманными очертаниями людей, но Олдер заметил, что мерцающий образ, к которому подбежала Беатрикс, заключил ее в объятия.
– Милая моя девочка… – с улыбкой сказал Джералд Левенах. – Как приятно снова тебя обнять.
– О, папа! – воскликнула Беатрикс и всхлипнула, уткнувшись в плечо своего родителя.
Олдер окинул взглядом окружавших его людей и в страхе поежился. Все эти люди смотрели ему прямо в глаза, и он узнал некоторых из них. Прошло сто лет, но и через сто лет он не мог их забыть. Перед ним были те, кто жил сто лет назад, мужчины и женщины из клана Левенах, ставшие жертвами резни.
Тут Джералд наконец отстранился от дочери и спросил:
– Так это он?
Олдер тотчас же перевел взгляд на отца и дочь. Он успел заметить, как Беатрикс кивнула и утерла глаза.
– Да, это Олдер. Он сделал то, что было предсказано. Ласло де Морт мертв.
Джералд пристально посмотрел на Олдера.
– Что ж, вот и хорошо. Надеюсь, смерть Ласло положит конец злу раз и навсегда. Или, может быть, еще что-то требуется?
– Олдеру нужна я, папа, – сказала Беатрикс со вздохом. – Чтобы вернуть свою душу, он должен испить живой крови Левенах.
Джералд замер на мгновение, потом осведомился:
– Нашей крови? Сейчас? – Он обвел взглядом своих призрачных родичей и заявил: – Это не одному мне решать, моя милая Беатрикс.
– Я не стану это делать, – вмешался Олдер. – Я люблю Беатрикс. Люблю больше, чем кого-либо в своей смертной… и в своей нынешней жизни. Лучше возьмите меня с собой, в свои глубины, лучше сделайте меня своим вечным рабом и пленником, но не оставляйте меня наедине с ней. Пусть я чудовище, но я не могу обречь ее на проклятие. Довольно того, что я сам проклят.
– Ты не хочешь обрекать ее на проклятие? Я смею надеяться, что ты не причинишь ей зла, раз любишь ее так, как говоришь, – с усмешкой заметил Джералд. – Но решить все должен наш клан. Хотя я знаю, что решение будет таким же, как всегда.
Олдер не понял загадочного ответа Джералда Левенаха, но вдруг почувствовал, что ноги его сами собой подгибаются. Рухнув на колени, он обратился к духам, пристально смотревшим на него.
– Я принес вашему роду неисчислимые бедствия, и я сожалею об этом. Моя жадность и жажда власти, когда я еще был смертным, привели к войне, к истреблению многих из вас. А меня превратили в того, кем я сейчас являюсь. Это сделал Ласло де Морт, но Ласло больше нет. Я охотился за ним сто лет. Я раб Охоты, и вскоре меня отправят в ад на вечные времена. Возможно, я только этого и заслуживаю. Но я не пожертвую последней из Левенах, самой лучшей и самой благородной из всех живущих на земле женщин, чтобы спасти себя. Я люблю ее, и я этого не сделаю. Я не прошу вашего благословения, лишь прошу простить меня.
Он обернулся к Беатрикс. По щекам ее струились серебряные слезы.
– И снова я скажу тебе, Беатрикс, что я люблю тебя. И еще я прошу у тебя прощения за то, что я не тот мужчина, которого ты заслуживаешь.
– Нет нужды просить у меня прощения, Олдер.
Она тихонько всхлипнула.
Тут Джералд Левенах снова окинул взглядом своих сородичей.
– Ну, что скажете? – спросил он. – Что вы обо всем этом думаете?
– Олдер Уайт виновен, – проговорил один из призраков скрипучим голосом.
– Да, виновен, – подтвердил другой.
– Виновен, виновен, виновен…
Когда же последний из призраков вынес свой вердикт, воцарилась тишина, и Олдер вздохнул с облегчением. Все они считали, что он виновен. Следовательно, они не позволят ему погубить Беатрикс.
– Спасибо вам, – прошептал он.
– Мы все сошлись на том, что ты виновен, Белый Волк, – объявил Джералд.
– Да, верно. Так и есть, – отозвался Олдер.
Тут Джералд посмотрел на дочь и тихо сказал:
– Он должен исцелиться. Дай ему живую кровь.
– О, папа, ты согласен? – прошептала Беатрикс.
Олдер в изумлении смотрел на призраков. Он не понимал, что происходит. Ведь они же сами сказали, что он виновен.
– Но как же?.. – простонал Олдер. – Ведь я…
Но Джералд даже не посмотрел в его сторону. По-прежнему глядя на дочь, он продолжал:
– Ты выполнила свой Долг. И пусть живая кровь нашего рода поддержит и защитит вас обоих. Шотландия нуждается в вас.
Беатрикс бросилась на шею отца.
– О, папа!.. Я люблю тебя, папа!
И тотчас же все призраки завыли и стали терять очертания. А потом вдруг снова поднялся ветер, и все закружилось и завертелось. Олдер заморгал и на мгновение закрыл глаза. Когда же он открыл их, вокруг была непроглядная тьма.
– Я люблю тебя, дочка! – донесся из провала в полу голос Джералда Левенаха.
Ветер же с каждым мгновением усиливался, и в какой-то момент Олдер вдруг понял, что его подхватило этим вихрем. А затем он почувствовал, что падает в пропасть, и падение казалось бесконечным. Он все летел и летел…
– Пей, Олдер, – прошептала ему на ухо Беатрикс.
Вокруг по-прежнему царила тьма, но при этом было очень тепло – Беатрикс, обнаженная, крепко прижималась к нему.
– Нет, – пробормотал он, пытаясь отвернуться.
– Пей. Ты должен. И поторопись. Солнце скоро встанет.
Он уже слышал первые трели птиц, просыпавшихся в своих гнездах и извещавших лес о приходе нового дня. И он чувствовал запахи земли и набухающих почек. Где же они? Не в доме? Но почему Беатрикс…
– Олдер, пей, – снова послышался ее настойчивый призыв. – У нас совсем нет времени.
Олдер знал: если солнечные лучи коснутся его сейчас, он пропал.
– Я не стану обрекать тебя на проклятие, Беатрикс. Пусть лучше я погибну.
– Ты любишь меня или нет, Олдер? – Ее теплое дыхание коснулось его щеки.
– Да, люблю, люблю. Больше, чем свою душу.
– Тогда ты должен довериться мне. Пей. Сейчас же!
Солнце уже жгло его кожу, и от невыносимой боли он оскалил клыки. Через мгновение он почувствовал, как в рот ему полилась какая-то теплая жидкость.
Отставив кружку, Беатрикс в испуге повернулась к Олдеру, извивавшемуся на земле недалеко от дома. «Неужели поздно, неужели я опоздала?» – спрашивала она себя.
Повернувшись лицом к востоку и глядя на восходящее солнце, она вскинула руки, словно заклиная светило смилостивиться над человеком, лежавшем сейчас у нее за спиной.
– Вечная Мать, я благодарю тебя за твою милость, – шептала Беатрикс. – Пророчество сбылось. Кровь за кровь, добро за зло. Пусть мир снизойдет на твою землю и твои народы, а мы будем хранить покой этой земли и этих людей. Прогони зло, изгони его, когда мой мужчина прольет на священную землю жертвенную воду. Я тоже приношу свою жертву.
Беатрикс пролила на землю оставшуюся в кружке воду из священного колодца Левенах. Вода тут же впиталась в сухую рыхлую почву и ушла вниз, образовав воронку. И эта воронка завертелась, как вихрь, а земля несколько раз содрогнулась.
В тот же миг за спиной у нее закричал Олдер, и в крике его прозвучали столетние боль и отчаяние.
Солнце огненным шаром поднялось над Лимнийским лесом. Солнце жгло слезившиеся глаза Беатрикс. Утренний ветер пронесся над поляной, и ветер этот принес с собой голоса ее предков. В голосах их она слышала удовлетворение, ибо закончилось столетнее правление Зла. Жизнь снова восторжествовала.
И потом вдруг стало тихо, очень тихо.
Она еще долго стояла лицом к лесу. Она боялась обернуться и увидеть на земле безжизненное тело Олдера. Возможно, она все же опоздала. Возможно, они все опоздали.
– Беатрикс…
Услышав этот слабый голос, она вздрогнула и обернулась.
Обнаженный Олдер лежал на земле, глядя широко раскрытыми глазами в яркое рассветное небо. Беатрикс бросилась к нему и опустилась рядом с ним на колени.
– О, Олдер… – прошептала она, ощупывая его лицо. – О, Олдер…
Беатрикс смотрела належавшего перед ней мужчину и все еще не верила свершившемуся. Кожа его, некогда белая как снег, сейчас порозовела, а глаза с каждым мгновением становились все светлее и вскоре сделались ярко-голубыми. Какое-то время он смотрел на нее с удивлением, наконец пробормотал:
– Значит, ты все еще жива?
Беатрикс кивнула:
– И ты тоже.
– Но… твоя кровь…
– Она была в колодце, Олдер. Живая кровь Левенах – это и есть благословенная вода, что защищала мой род долгие годы. Тебе требовалось лишь получить разрешение, чтобы испить ее.
Олдер рассмеялся.
– Колодезной воды?!
– Волшебной колодезной воды, – уточнила Беатрикс.
Олдер еще громче засмеялся.
– Я живой, – сказал он, поднося руки к глазам и разглядывая их с изумлением. – Я действительно живой…
Беатрикс тоже смеялась. Когда же она увидела зубы Олдера – белые и ровные, – она наконец-то осознала: он был живой, но он снова стал смертным.
Олдер резко приподнялся и сел. Схватив Беатрикс за плечи, он усадил ее к себе на колени и впился поцелуем в ее губы. В ней тотчас же вспыхнуло желание. Обвивая руками шею Олдера, она крепко к нему прижалась.
Когда же поцелуй их прервался, он посмотрел ей в глаза и объявил:
– У нас с тобой будет настоящая семья.
Она с улыбкой кивнула:
– Да, конечно.
Он вновь приник к ее губам, но лишь на мгновение.
– И ты выйдешь за меня замуж, Беатрикс.
– Хоть сейчас.
Он опрокинул ее на спину, потом вдруг спросил:
– А тебе здесь не холодно? Можем, зайдем в дом?
Беатрикс покачала головой и решительно заявила:
– Мне совсем не холодно, и я не желаю ждать.
Олдер усмехнулся.
– Я тоже не хочу ждать.
И на этой поляне, этим утром они положили начало новой династии. Дало росток новое дерево, волшебное дерево с раскидистыми могучими ветвями. И дереву этому суждено было расти и защищать не только Лимнийский лес, но и всю Шотландию.
Следующим летом в тех краях родилась первая белая колдунья Лимнийского леса.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10