- У меня есть еще кое-какие новости для тебя, - продолжала медсестра. - Доктора говорят, что уже после обеда ты сможешь ненадолго встать с постели. Если ты будешь поправляться с такой скоростью, ты сможешь выписаться из больницы уже на следующей неделе, может, даже в понедельник. - И она суетливо прошлась по комнате, опустила штору и поставила стаканы на стол у кровати.
- Сегодня утром домохозяйка прислала для тебя кое-какие вещи, сказала она на прощание..
Нелли было немного жаль покидать больницу. Ей здесь было очень хорошо, и скорая перспектива возвращения на работу в душный магазин, торговавший чаем, вовсе не выглядела привлекательной.
Мыслями она вернулась к Джорджу. Даже с ним она как-нибудь помирится; если же нет, дальше будет видно.
В воскресенье после полудня, накануне выписки из больницы, Нелли сидела на кровати и болтала с медсестрой. Та принесла с собой очень популярную воскресную газету, тираж которой достигал нескольких миллионов. Газета каждую неделю проводила среди читательниц конкурс, в котором они оценивали всевозможные наряды; как известно, все женщины считают себя специалистами в этой области. Медсестра принесла номер недельной давности, чтобы показать Нелли, какой она сделала выбор. Вместе они тщательно рассмотрели все наряды, среди которых иногда встречались просто фантастические, и распределили их по степени возрастания их достоинств. Когда они пришли к окончательному решению, медсестра бросилась искать перо и чернила, чтобы заполнить бланк опроса.
Оставшись одна, Нелли листала страницы газеты недельной давности. Внезапно глаза ее остановились на плохо отпечатанной фотографии, изображавшей красивое улыбающееся лицо. Внизу она прочитала:
"ДЖОРДЖ ЯРРОУ, ЧЕЛОВЕК, ДОПРОШЕННЫЙ ПОЛИЦИЕЙ".
С большим напряжением, но очень внимательно Нелли прочитала его объяснение, что во время совершения убийства он гулял по Гайд-парку и полностью отрицал, что находился возле Коммона.
Нелли держала газету в руке и смотрела на сообщение. Она думала о том, с какой поспешностью пытался он улизнуть от нее, и о том.., как он ее обманул. Пойти в полицию? Ей нужно было время подумать.
На следующий день Нелли выписалась из больницы, но на душе у нее было неспокойно. Что делать? Полиция? Нет, не известно, к чему может привести общение с полицией, думала она, да и зачем девушке связываться с уголовным кодексом. Но кому же тогда рассказать? Доктору Питерсу?
И в пол-одиннадцатого вечера она направилась к дому доктора Питерса. Дорога была долгой, и решимость Нелли постепенно улетучивалась, по мере того как она шла по ярко освещенным, шикарным улицам. А вдруг в доме она встретит Джорджа и он узнает все, что она на него наговорила! Она проходила мимо ослепительно оформленного входа в кинотеатр "Сплендид", и из него после сеанса неспеша выходили люди. Как утверждали афиши, на этой неделе шли "Трепещущие сердца".
Нелли с болью заметила, что из кинотеатра выходят в основном парочки. Одна из них остановилась у входа. Девушка улыбалась сопровождавшему ее парню. На лице у нее был большой слой "штукатурки", наложенной с полным отсутствием вкуса, отметила Нелли. Казалось, девушка о чем-то спорила с высоким молодым человеком. Он повернулся лицом к Нелли, но был явно занят тем, что убеждал в чем-то девушку, склоняясь над ней. Руки он держал глубоко в карманах брюк.
Это был Джордж. Нелли остановилась и, сделав вид, будто рассматривает витрину, украдкой поглядывала на него уголком глаза. Поля его шляпы были лихо заломлены, а на пурпурном галстуке красовалась яркая булавка, подаренная ему Нелли. Всю его широкую грудь между верхними карманами жилета пересекала массивная золотая цепочка для часов. Его, пожалуй, чересчур остроносые, из желтой кожи туфли блестели. Нелли по своему опыту поняла, что он нарочно так оделся, чтобы произвести впечатление.
- Нет, но я действительно не могу, - застенчиво протестовала блондинка. - Что скажут люди? Ты что!
Они повернулись и пошли, Джордж держал ее под руку, и они все еще лениво спорили.
Если что-то и нужно было Нелли, чтобы укрепить ее решимость, то она это получила. Она быстро зашагала вперед, горя желанием поскорее осуществить задуманное. Она ему покажет! Она покажет и ему и этом разряженной кукле!
Нелли дошла до аллеи, ведущей к дому доктора Питерса и ступила на засыпанную гравием и обсаженную деревьями дорожку.
Сидя в кресле, доктор Питере посасывал свою трубку. Он повернулся к Нелли.
- И вы уверены, мисс Торр, что видели именно Ярроу. Вы не могли ошибиться?
- Ошибиться? Пожалуй, нет. - Она резко засмеялась. Не думаю, что кто-то может знать Джорджа Ярроу лучше меня. Один раз.., я знала его настолько близко, насколько это возможно.
- И вы поклялись бы в этом под присягой?
- Конечно, доктор Питере, если вы ставите вопрос так. Но прошу вас заметить, что мне не хотелось бы связываться с полицией.
- Вам и не придется, даю слово. Никому не говорите о том, что вы видели. Вы можете быть уверены: дело в надежных руках. Вы согласны?
- Конечно, доктор. Ну, мне пора. И помните, вы мне пообещали, что Джордж не узнает, что это я донесла на него.
- Я уже дал вам слово, мисс Торр. - Он позвонил, чтобы Смит проводил Нелли до двери. Дворецкий проделал это с надменным и снисходительным видом. Закрыв дверь за Нелли, он вернулся в кабинет.
- Принести что-нибудь, сэр?
- Не надо, Смит. Я хочу поговорить с тобой. Сколько ты уже служишь мне? Пятнадцать лет?
- Шестнадцать, сэр.
- И ты любил мисс Анджелу, не правда ли?
- Вы знаете, что я чувствую, сэр. Если бы она была моей собственной дочерью...
- Хорошо. Послушай меня.
Они откровенно беседовали в течение двух часов. Закончив разговор, Питере встал.
Они церемонно пожали друг другу руки.
- Да, Смит... Позвони мистеру Картеру и скажи, что я был бы весьма признателен отобедать с ним сегодня вечером. Скажи, что это очень важно. Все. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, сэр.
Питере еще долго сидел в кабинете, и огонь в камине отбрасывал блики света на его белоснежную манишку. Да, Тони Картер должен обязательно присутствовать при этом. Тони, который в прошлом году в Кембридже стал чемпионом в тяжелом весе. Он, Тони и Смит втроем справятся. Око за око...
Смит постучал в дверь хирургического кабинета. За ним стоял Ярроу, державший в руках чемоданчик с запчастями.
- Да? - раздался голос доктора.
- Ярроу здесь, сэр. Он осмотрит лампы.
- Хорошо. Одну минуту.
Ярроу был раздражен. Он всегда считал, что одиннадцать часов вечера не самое подходящее время для подобных поручений. У него как раз было свидание с девушкой, и он вынужден был его пропустить, не имея, естественно, никакой возможности вовремя его отменить. К тому же, ему снова пришлось надевать свой форменный костюм, который он уже снял. Ведь он знал, что этот чертов старик щепетилен относительно разных условностей.
Открылась дверь, и дворецкий отступил в сторону, пропуская Джорджа вперед. Ярроу с интересом огляделся вокруг: раньше ему никогда не доводилось бывать в этом кабинете.
Доктор Питере был в своем белом "рабочем" халате. Ярроу стоял перед ним, в одной руке держа фуражку, а в другой - чемоданчик. Дверь за шофером закрылась.
- Подними руки, - рявкнул позади мужской голос. Ярроу инстинктивно обернулся и увидел направленное на него дуло револьвера и пристальный взгляд Тони Картера.
- Что все это значит? Что здесь за игра? - хрипло спросил Ярроу.
- Мы узнали, что убийца - это ты, - тихо сказал Питере. - Несколько дней назад мне в руки попала недостающая улика. Я мог бы передать тебя полиции, и тебя бы повесили, но такую свинью, как ты, мало повесить. У меня есть свидетельство, сделанное под присягой одним из людей, хорошо тебя знавших, что ты находился тоща возле места преступления.
Смит выступил вперед и щелкнул наручниками на запястьях Ярроу.
- Что вы собираетесь со мной делать? - спросил он, на этот раз действительно испугавшись. На неподвижных лицах трех окружавших его людей не отразилось ни тени жалости. Питере подошел к шоферу с тампоном в руке. Ярроу почувствовал сладкий тошнотворный запах. Он начал отбиваться, но Картер бросил его на пол.., ему стало душно... Он задыхался.., он услышал приглушенное ворчание и проклятие, когда один из его беспорядочных ударов достиг цели, но звук казался очень слабым и далеким.
Придя в себя Ярроу обнаружил, что лежит на длинном белом столе. Он попытался пошевелить рукой, но что-то удерживало ее, будто она была в тисках. Ноги его были также привязаны к столу с помощью толстых кожаных ремней. Он, абсолютно нагой и беспомощный, лежал под ослепительно яркими лампами, висевшими над операционным столом. Насколько он мог видеть, в операционной никого не было, кроме него. Он чувствовал тошноту, буквально заполнявшую его тело. Ярроу напряг мышцы, и они тугими узлами выстудили из-под ремней. Повернув голову налево, он увидел свою одежду, сваленную в кучу на полу. Свой пиджак и жилет, брюки, массивные ботинки, краги и форменную фуражку.
Ему не о чем беспокоиться, уговаривал себя Ярроу, старый Питере блефует. Он, небось, рассчитывал, что Ярроу начнет паниковать и сознается. Хорошо, он покажет старому негодяю, кто из них лучший обманщик.
Он не верил, что у старика есть доказательства. Он еще привлечет Питерса к суду за это, пусть тот не сомневается.
Ремни до боли сдавили руки и лодыжки. Ярроу начал думать, где же старик и какой дьявольский план он задумал. Он ждал момента, когда придет Питере, и это ожидание действовало ему на нервы. Потянул за ремни, но это движение причинило еще большую боль. Лицо его покраснело, а на лбу и на волосатой груди выступил пот; дыхание сбилось, так как он прикладывал все силы, чтобы освободиться от пут.
Вдруг он услышал, как открылась дверь, и по направлению к нему послышались мягкие шаги. На докторе Питерсе был все тот же белый халат, и он катил тележку, на которой рядами были уложены хирургические инструменты и какие-то странные, искривленные зонды.
- Эй, ты, будь ты проклят, ты не сделаешь этого со мной. Я заявлю в полицию. - Ярроу был в ужасе.
- Не думаю, что вы сумеете это сделать, приятель. Я вовсе не собираюсь вас убивать. А вот если вы пойдете в полицию, они, без, сомнения, вас повесят.
- Но говорю вам, я не виноват. Клянусь, я не делал этого.
Питере не обратил внимания на эти слова. И снова Ярроу почувствовал у рта тампон, вызывающий тошноту.
В последующие часы Ярроу чувствовал себя так, как будто попала ад. Полностью не приходя в сознание, но окончательно и не потеряв его, он ощущал, что все тело раздирает ослепляющая боль. Время от времени он погружался в обморочное состояние, но приходя в себя испытывал еще большие мучения. Он потерял ощущение времени, и мир стал для него сосредоточением непрекращающейся пытки; нервы его молили о передышке, а мозг кричал, что больше не выдержит. Иногда он забывался, и это были моменты истинного блаженства для Ярроу, но за ними всегда следовали приступы нечеловеческой боли, по силе превосходящие предыдущие.
Доктор Питере работал ,как одержимый. В ход было пущено все его громадное знание человеческого тела. Никому, кроме Смита, не позволялось входить в лабораторию. Слугам было сказано, что доктор занят жизненно важными экспериментами, и было ведено ни по каким причинам его не беспокоить. В последующие месяцы доктор Питере много времени проводил в операционной'. Она была отделена от основного здания и соединялась с ним лишь закрытым коридором, что обеспечило доктору полную секретность того, чем он занимался. Некоторое время спустя даже дворецкому было запрещено входить в комнату. - Он лишь регулярно носил своему хозяину подносы с едой и оставлял их у двери.
Ярроу исчез в июне, а сейчас уже январь держал Лондон в своих холодных объятиях.
Однажды Смит шел по коридору, чтобы забрать поднос после завтрака. Дверь в лабораторию была на несколько дюймов приоткрыта и Смит услышал щелканье кнута, гулко звучавшее среди голых стен. Он увидел, что Питере склонился над какой-то фигурой, припавшей к полу. Существо было приковано цепью к скобе, вбитой в стену. Оно рычало и вертелось на месте, всячески пытаясь увернуться от кожаной плети, безжалостно стегавшей его. Смит не верил своим глазам. Кем могла быть эта жалкая пародия на человека, этот уродец, пресмыкающийся у ног доктора Питерса? Ладони его были стянуты ремнями, ноги - согнуты. Его передние конечности были неестественной обезьяноподобной длины и свисали, как плети. У существа было по-старчески сморщенное, испуганное лицо, но в его слезящихся глазах было что-то хитрое и даже коварное. Существо вызывало одновременно и ужас, и жалость.
Исчезновение Ярроу всеми было воспринято однозначно: побег убийцы. Ведь никто из прислуги, вместе с которой он работал, не верил в то, что он не виновен; и до этого в "кухне" никто практически не сомневался, что Ярроу сбежит при первой же возможности.
Джимми и Наоми Клинтон сидели в своей машине (длинной низкой "инвикте") и нетерпеливо ждали. Они опаздывали на обед. Пробка на Тоттенхэм Корт-роуд могла привести в отчаяние кого угодно. Наоми глазела на прохожих.
- Джимми, посмотри! Какое отвратительное зрелище! Как ты думаешь, что это такое?
- Вероятно, что-нибудь из шоу в " Олимпии", - он взглянул на причудливую фигуру, трусившую по тротуару. Спешившие на ленч люди расступались и оставляли для него коридор такой ширины, какая только была возможна в этой давке.
- Мне его жалко! Зачем только таким существам дана возможность жить?
- Бог его знает! - Джимми был раздражен задержкой. - Мы опаздываем, дорогая.
Наконец, пробка рассосалась, и "инвикта" тронулась с места. Наоми оглянулась вслед той странной обезьяноподобной фигуре, которая одиноко пробиралась в толпе, отвергнутая всеми раз и навсегда. Наоми подумала, как ужасно, что это существо так никогда и не познает радости человеческих отношений, в лучшем случае, оно вызовет только жалость и сочувствие либо смех и любопытство.
Наоми поразило то, насколько слепы законы судьбы. Зачем таким уродцам была дарована возможность жить? Без всякой связи ее мысли обратились к тому ужасному убийству в Уимблдоне. Интересно, поймали ли убийцу? Она повернулась к Джимми.
- Послушай, дорогой, ты не знаешь, нашли ли убийцу в той уимблдонском деле?
- Он остался безнаказанным. - Глаза Джимми были прикованы к дороге. Никто не знает, что с ним произошло после. Возможно, он не мог найти работу. Но если не считать этого маленького неудобства, то в целом ему повезло.
Машина остановилась у отеля "Риц".
- Поторопись, дорогая, мы и так уже опоздали. Не занимайся макияжем слишком долго.
Их жизнь продолжалась.., а Ярроу, тащившийся по Тоттенхэм Корт-роуд, по-прежнему страдал от своего "маленького неудобства".

1 2