Здесь выложена электронная книга 90х60х90 автора по имени Берендеев Кирилл. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Берендеев Кирилл - 90х60х90.
Размер архива с книгой 90х60х90 равняется 70.33 KB
90х60х90 - Берендеев Кирилл => скачать бесплатную электронную книгу
Берендеев Кирилл
90х60х90
Берендеев Кирилл
90х60х90
По ночам все комнаты черны,
Каждый голос темен. По ночам
Все красавицы земной страны
Одинаково - невинно - неверны.
И ведут друг с другом разговоры
По ночам красавицы и воры.
Мимо дома своего пройдешь
И не тот уж дом твой по ночам!
И сосед твой - странно-непохож,
И за каждою спиною - нож.
И шатаются в бессильном гневе
Черные огромные деревья.
Ох, узка подземная кровать
По ночам, по черным, по ночам!
Ох, боюсь, что буду я вставать,
И шептать, и в губы целовать...
- Помолитесь, дорогие дети,
За меня в час первый и в час третий.
М. Цветаева
перед началом
Автомобиль остановился у обочины. Некоторое время люди, находившиеся в нем, просто сидели, лишь по прошествии минуты, задняя дверь со стороны водителя распахнулась. Человек среднего возраста проворно выбрался на неширокую асфальтированную дорогу, ведущую в сторону пансионата, чей панельный блок виднелся сквозь заросли голых березок. Он огляделся, точно не доверяя тому, что видел сквозь тонированные стекла машины.
Дорога в этот час была пустынна, но, едва пассажир вылез, мимо них, вывернув из-за поворота, проехала на порядочной скорости легковушка. Шум мотора замер вдали, установилась необычайная тишина. В городе о такой приходится только мечтать.
Лесок, у которого остановился автомобиль, был также безлюден. Вдали, сквозь промокшие от недавнего дождя деревья, виднелись потемневшие груды снега, кое-где он еще не успел сойти. Видеть плавкие, покрытые хвоей и лежалыми прошлогодними листьями сугробы в середине апреля было весьма непривычно; некоторое время вылезший из машины человек смотрел в глубь леска, потом нехотя оторвался от заворожившего его зрелища и, нагнувшись к салону машины, кивнул сидевшим.
В автомобиле разместилось пятеро людей, четверо из них были одеты как на подбор в одинаковые темные костюмы, фасоном не отличающиеся друг от друга. Сидевший же на заднем сиденьи человек, немногим моложе прочих спутников, серьезно от них отличался. Хотя бы тем, что находился в настоящий момент без сознания.
Кроме того, висок его рассекал неширокий шрам. Кровь, выступившая из кожи, уже запеклась темною коркой, образовав неширокую борозду длиною около вершка, которая резко выделялась на фоне поблекшего, обескровленного лица. Не выветрившийся до конца сладковатый запах хлороформа, витавшей в салоне машины, подтверждал предположение, что виной нынешней бездвижности молодого человека не только и не столько запекшийся шрам.
Двое людей в одинаковых костюмах привели молодого человека в чувство. Тут же обнаружилось, что помимо прочего, он еще был скован наручниками. Когда его стали выволакивать из машины, он попытался было сопротивляться, однако, скорее для проформы, нежели по другим причинам.
Еще раз оглянувшись, выбравшиеся из машины, поволокли молодого человека в лесок. Почва была прокисшей от стаявшего снега и недавнего дождика, и хлюпала под ногами, так что идти приходилось осторожно, старательно выбирая место для каждого следующего шага.
Когда все трое удалились от машины метров на десять и добрались до первого сугроба, из автомобиля вылез водитель. Он тут же наклонился обратно в салон, услышав голос единственного оставшегося пассажира, усталый голос, отдающий последние распоряжения. И выпрямился снова.
Увидев, что на него смотрят, он кивнул отошедшей троице. Один из спутников поднял руку к затылку молодого человека.
Послышался негромкий хлопок.
Молодой человек постоял еще мгновение неподвижно, пытаясь сохранить хрупкое равновесие, но покачнулся вперед и упал лицом вниз, даже не подняв для защиты руки. Лоб его угодил как раз в край сугроба, невдалеке от которого стояли все трое. На затылке стало медленно расплываться пятно крови, размером с пятикопеечную монету, секунда - и темная струйка потекла вниз по волосам к враз побагровевшему плавкому снегу.
Стрелявший убрал пистолет, с глушителем обратно в кобуру под мышкой, развернулся и коротко махнул рукой. Затем, склонившись над молодым человеком, осторожно потрогал пульс, после же снял с его запястьев наручники, положив их в карман брюк. И, сопровождаемый спутником, стал выбираться обратно на дорогу.
Пока они добирались, единственный пассажир машины вынул из внутреннего кармана пиджака трубку сотового телефона, быстро набрал номер и теперь ожидал соединения. Ждать пришлось недолго.
- Процесс завершен полностью, - произнес он в трубку спокойным размеренным голосом, каким обычно говорят о вещах обыденных, успевших войти в привычку и не вызывать ответной реакции. - Он оставлен у Катуара, на проселочной дороге, невдалеке от пансионата. Обнаружить могут к концу дня, едва ли раньше. Вы можете располагать собой до шести десяти. Наш общий знакомый будет ждать вас в это время у дверей вашей конторы для окончательного расчета.
Ответная торопливая речь в трубке внезапно прервалась. Пассажир попросту выключил телефон, не став дослушивать ответ до конца. К этому времени все, кто выходил сопровождать молодого человека, уже находились в машине. Оглянувшись, он медленно произнес:
- Думаю, нам можно не спешить.
На что получил немедленное согласие сидевших позади. Водитель вырулил с обочины, и медленно развернулся на узкой трассе, стараясь не испачкать новенький автомобиль в придорожной грязи.
Через десять минут по этой дороге, но противоположном направлении, в сторону станции, проследовал автобус. В том месте дорогу недавно заасфальтировали, поэтому водитель прибавил скорость и немного отвлекся от созерцания ненадолго исчезнувших из-под колес колдобин. Взор его был прикован к следующей остановке, она вот-вот должна была появиться за поворотом.
- Тебе пора.
- У? - он ткнулся лицом в шею Серафимы, поцеловал нежно пахнущие волосы. Но она отстранилась.
- Я серьезно. Посмотри на часы.
- Не хочу.
- Леш, ну ты же опоздаешь, в самом деле.
- Подождут. Шеф обязан опаздывать, иначе подчиненные обнаглеют.
- Уже без четверти двенадцать. Сейчас машина приедет.
Алексей поднял голову. Солнце за окном уже ушло из комнаты, освещая лишь широкий подоконник и стоящие на нем горшки с кактусами. Время пролетело незаметно, когда он в предыдущий раз смотрел на окно, тюлевые занавеси наполовину были залиты солнечными лучами, сноп света спускался к кровати, стоявшей в метре от окна, и в нем в ритме регтайма танцевало бесчисленное множество пылинок. Он вздохнул и потянулся:
- Сима, ты невозможна.
Она выскользнула из его объятий и пружинисто, точно разбуженная кошка, поднялась, по-прежнему обнаженная. Обернулась, поглядывая на мужа, подошла к окну, смахивая с лица растрепавшиеся волосы; ее гордость.
Алексей принужденно наблюдал за ней, за тем, как Серафима тянется к халату, как одевает его, медленно, нарочито лениво, томными движениями, как затягивает поясок, завязывает его бантиком: потянет и снова остановится. Халатик не скрывал ее очарования, напротив, скорее, подчеркивал томную грацию, небрежный шик, доставшейся ей с генами от какой-нибудь исчезнувшей в далеком прошлом обольстительной танцовщицы. И конечно, бесподобную фигуру, некогда так пленившую Алексея и волновавшую его и по прошествии пяти лет с начала брака.
Серафима подбежала к двери, полы халатика едва прикрывали ее колени. Обернулась с порога.
- Собирайся, хватит нежиться. Я буду ждать тебя к обеду. Не задерживайся и не позволяй своей секретарше так откровенно тебя разглядывать. И помни, ваше общее прошлое, на которое ты так усиленно напираешь - не оправдание.
Он улыбнулся.
- Но я...
- Вставай, - как раз в этот момент с улицы донесся шум подъезжавшего автомобиля. - Ну вот, за тобой уже прибыли.
Серафима грациозно махнула рукой, точно изображая какую-то фигуру танца, и скрылась в душе, не потрудившись даже прикрыть за собою дверь. С того места, где находилась кровать, было отчетливо слышно, как она задвинула занавесь и открыла оба крана, что-то напевая под нос.
Тишина с улицы была нарушена призывными гудками: раз-два-три - пауза и еще раз. Что-то вроде условного сигнала. Услышав его, Антон усмехнулся: значит, за рулем Вероника, та самая девица, о видах которой на него, единственного, Сима поминала несколько мгновений назад. Молоденькая двадцатидвухлетняя девушка с вечно голодным взглядом, невысокая, тонкая и хрупкая как тростинка, узкие бедра, едва наметившиеся груди. Ей ее возраста дать непросто, Вероника выглядит совершенно как подросток. И голосок у нее точно не оформился, тонкий, хрупкий, как и его обладательница, едва слышный; по телефону разговаривать невозможно, связь с ней, как через межгород. И одевается точно специально для того, чтобы эту свою озорную мальчиковость фигуры лишний раз подчеркнуть. Носит сплошь все облегающее и обтягивающее: тонкие водолазки, кофточки, неизменные лосины, да и ведет себя соответственно: раскованно, если не сказать, нахально, во всякой компании, какая окажет честь принимать Веронику, норовит этак по-особенному подать себя.
Да, впечатление определенного рода произвести она умеет. Хотя бы и на него самого. Да и Сима, конечно, приметила это, непонятно только взревновала она его или же просто решила посмеяться....
Вспомнив слова супруги, Алексей усмехнулся. Но тут же взглянул на часы, висевшие напротив кровати, будто в назидание проводящим в ней неурочное время, и принялся быстро одеваться.
Натянув рубашку и повязав галстук, он подбежал к окну. "Вольво" стоял напротив входа, сквозь слегка тонированное в легкой дымке лобовое стекло из окна второго этажа, откуда он смотрел, виднелись лежащие на руле тонкие руки, Вероники и рукава синего костюма Германа, его поверенного в делах. Рукава эти нервно двигались, Мельникову вечно не сиделось на месте, вот и сейчас, он, должно быть, сам не отдавая отчета в своих действиях, поигрывал замками "дипломата", потирая блестящий позолоченный металл и пощелкивая по запорам ногтями. Хотя причин для волнения не было никаких, Мельников все равно нашел бы причину для треволнений. Особенно это касалось дел, связанных с подписанием разного рода документов, что ложились в основу долговременного сотрудничества, тут уж педантизм и дотошность, скорее даже въедливость Мельникова не знала границ. Собственно, поэтому Алексей и держал его у себя в штате, - на компетенцию, на профессиональную выдержку этого человека можно было положиться в любом случае.
Алексей высунулся из окна, холодный не по-весеннему воздух проник в легкие. Он закашлялся от неожиданности, помахал рукой сидящим в машине, крикнул: - Спускаюсь! - и быстро захлопнул створку окна.
Вероника нагнулась к рулю, показались ее рыжие из-за тонировки волосы, худенькое личико некормленой мученицы с Соловков, глубокие глаза, тонкая сеточка голубых вен под нижними ресницами, веснушки, вновь появившиеся с приходом тепла, тщательно припудренные, но все равно заметные. Конечно, с такого расстояния - метров семь-восемь - он не мог всего этого увидеть, просто представил до мельчайших подробностей знакомые черты ее лица, представил невольно, почти машинально, едва отворотившись от окна. И поспешил с одеванием, готовясь к отъезду.
Он явственно представлял себе, как в это минуту Герман снова смотрит на часы и тихо произносит про себя: "надо бы поторапливаться", на что Вероника, со свойственной ей легкостью отвечает: "он у нас как всегда" и улыбается безмятежно искрящейся улыбкой, так ей идущей. Мельников, вероятнее всего, снимает очки и в тысячный раз за день протирает их замшевым платочком, что лежит у него в левом внутреннем кармане пиджака, рядом с очечным футляром. Заканчивает с одним стеклом и так же неторопливо, более всего для успокоения собственных нервов - "потому как с молодежью вообще трудно работать", - протирает в четыре движения второе, а затем водружает легкую оправу, обратно на нос. Ему сорок семь, он разведен, и оттого, наверное, что одинок и бездетен, - до невозможности погружен в работу. Насчет своей поседевшей шевелюры он шутит - и такое с ним случается, - раз уж поседел, так не облысею, тонко намекая на своего шефа, который к тридцати двум уже обладает серьезными залысинами, с намерениями оставить на голове лишь легкий пушок волос.
Через три минуты Алексею осталось лишь выбрать ботинки - "Мейсон" или "Маркс" - и натянуть пальто. Да, часы чуть не оставил на столе, вот что значит спешка, как-никак, "главная деталь" костюма делового человека. Конечно, время ему будет спросить у кого, Герман никогда ничего не забывает, вот вам еще одно его достоинство, да и Вероника, справедливо полагая, что хорошенькие часики являются обязательным украшением хорошенькой женщины, непременно балует свою руку "Лонжином" в золотой оправе. Но интересоваться, который час, у кого-то из своего окружения, да еще на виду - такой моветон компаньоны ему не простят. Алексей схватил "Брегет" со стола, едва не уронив в спешке на пол, и на ходу стал застегивать ремешок.
Шипение воды в ванной не прекращалось, - Сима твердо решила дождаться его ухода. Тогда он решил на прощание заскочить к ней сам.
Серафима неподвижно стояла в душе, внимательно разглядывая себя: одна из стенок была зеркальной, сделанная специально по ее заказу. Одна рука неторопливо прогуливалась по груди и животу, точно вымеряя их, другая замерла неподвижно у плеча, ей Сима придерживала волосы, не желая их мочить. На лице сосредоточенное, задумчивое выражение. Ищет возможные недостатки и решает, как быть, если все же найдет.
Алексея она не слышала, полностью поглощенная собой. Этим он и воспользовался. Аккуратно обхватил ее занавеской, чтобы не намокнуть Серафима вскрикнула от неожиданности и едва не упала в его объятия, - и торопливо поцеловал в губы. И тут же отскочил, боясь быть облитым в отместку за неожиданность.
- Сумасшедший, - донеслось из занавески. - Промокнешь сейчас же, если уже не промок. Ты в пальто?
- Уже одеваю. Все, я побежал.
- Не задерживайся. И... - Серафима неожиданно замолчала на полуслове.
- Не задержусь, - Алексей хлопнул по занавеске, из которой его супруга не спешила выпутаться, и заспешил к лестнице на первый этаж. Вслед ему донеслось убежденное:
- Точно сумасшедший.
Затем вода стихла. Уже спускаясь, он услышал:
- И не забудь взять Ивана.
Точно зонтик или бумажник. Это Серафима напомнила о его телохранителе.
Ничего не поделаешь, воспитание. Супруга ему досталась из высших слоев общества, что тогдашнего, что теперешнего, так что издержки воспитания ему, как уроженцу семьи совслужей, были более чем очевидны. Как очевидно было и то, что заложенные несколькими поколениями, - а у нее еще в старое время родители поминали предков дворянского сословия - "сливок общества" методы общения и обращения неискоренимы в принципе. В особенности чисто интуитивное умение делить на "господ" и "людей", а среди первых отличать тех выскочек, "лавочников", кто только недавно выбрался из грязи в князи и теперь норовит сравняться с теми, за кем почетное звание людей из высшего света закреплено автоматически.
К числу этих "лавочников" Алексей с полным правом мог отнести и себя. Правда, он старался называть себя иначе, а именно: self-made men, так куда эффектнее и не столь вызывающе откровенно. Тем более что именно с лавок, с торговли барахлом, ширпотребом и началось его восхождение. Это уже потом, в качестве главного приза, он получил одобрение своей кандидатуры, как нового члена семьи Серафимы, которая решилась признать в нем "своего" и отдать единственную дочь этому выскочке.
А он добился даже большего - участия их капиталов в его новых предприятиях, столь велик оказался кредит доверия, что был выдан ему шесть лет назад. И теперь, с этими капиталами, мог хоть ненадолго почувствовать себя равным тем, кто был на этой ступени изначально, с самого рождения. Не просто перенимать манеры своей супруги, которые порой считал нелепыми, порой архаичными, но и порой на подсознательном уровне чувствовать саму необходимость их безукоризненного выполнения и следования всем установленным традициям, которые, практически стершись за последнее время, все же упорно продолжали жить и находить своих последователей. В основном, в новом поколении, пришедшем на смену тем ниспровергателям, что хозяйничали в стране в период "первоначального накопления капитала". Поколению, которое он мог не без особой гордости, назвать своим.
Алексей спустился по лестнице, сунул ноги в первые увиденные им ботинки, кажется, мейсоновские, схватил с вешалки пальто, и, хлопнув дверью, выбежал на улицу.
Сима могла бы и не беспокоиться: Иван, точно привидение, сидел на заднем сиденьи "вольво" и тихо улыбался. Видимо, растерянному виду Алексея, никак не ожидавшего его увидеть и несколько остолбеневшего.
90х60х90 - Берендеев Кирилл => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга 90х60х90 автора Берендеев Кирилл дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге 90х60х90 у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу 90х60х90 своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Берендеев Кирилл - 90х60х90.
Если после завершения чтения книги 90х60х90 вы захотите почитать и другие книги Берендеев Кирилл, тогда зайдите на страницу писателя Берендеев Кирилл - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге 90х60х90, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Берендеев Кирилл, написавшего книгу 90х60х90, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: 90х60х90; Берендеев Кирилл, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн