Шли молча, прижавшись друг к Другу, шли словно по краю пропасти. Собственно, так оно и было: космическая пропасть рядом, за стеной корпуса. Мать ни о чем не спрашивала, дочь явилась к ней перед самым полетом и этим сказала все.
Сердце матери охвачено было тревожным чувством, но она скрывала его. Что ж, в конце концов Ари - самостоятельный человек. И, вероятно, придает этому полету чрезвычайное значение, если боялась, что мать начнет отговаривать. Ари, Ари... Живем один раз, и у каждого свой путь...
- Мне пора, мама.
- Я буду ждать тебя, доченька.
- Спасибо, что ты такая.
- Помни: я тебя жду.
Ари поцеловала мать и быстро ушла. Перед входом в Главный туннель обернулась и махнула рукой. Мать одиноко стояла у озера и плакала.
Быть может, это извечная судьба матерей - провожать детей в дальние дали. Где та мера, которой можно было бы измерить горе матерей всех времен? Наверно, и электронная машина зарыдала бы, если бы подключили ее к материнским сердцам...
Целый год регулярно появлялась Ари на материнском экране. Передав результаты исследований Научному центру, она сразу же связывалась с матерью. Голос ее всегда был энергичный, лицо - безоблачное. Они с Альгой движутся точно по линии "Сатурна". Масс-спектрометры и вся остальная аппаратура работают хорошо: уже обнаружены некоторые незначительные, совершенно незначительные изменения в компонентах потока космических частиц. Но, подчеркивала Ари, эти изменения имеют тенденцию к увеличению и, по всей вероятности, будут усиливаться.
Ее прогноз оправдался: на протяжении всего следующего года пучки хронотронов, так сказать, утолщались, росли, густели. Словно ручейки сливались в единый поток. Пришлось увеличить ускорение, чтобы как можно дальше проникнуть в этот объем. И изображение Ари на экране матери все больше и больше темнело, очертания его постепенно теряли контуры, размывались. Сквозь туманную завесу едва доносились отдельные слова:
- Хронотоны... не свойственны орбите... Предостерегаем "Сатурн"... мощное течение... компоненты поля... Измените, измените трассу!..
Экран совсем померк, пропал даже и шепот.
"Что же это?.. - думала мать. - Может быть, возвращаются? Последнюю информацию послали почти три года назад... Хотя рассуждения об этих условных годах лишены всякого смысла: каждая инерционная система имеет свое время..."
Свое время... Да, Ари и Альга несомненно имели свою, только им принадлежащую систему счисления времени. Но чем дальше двигалась их ракета, тем выразительнее проступали какие-то удивительные перемены в этой системе. Интенсивнее заработал не только хронотрон - масс-спектрометр частиц времени, но и собственные организмы. Усилился обмен веществ каждая клетка тела работала по какой-то безумно интенсивной программе.
- Я, кажется, заболеваю, Ари, - сказал Альга. - Все время мучают меня голод и жажда. Ем и не насыщаюсь, пью - и не могу напиться.
- То же самое происходит и со мной, - спокойно отвечала Ари. - Это нормальное явление.
- Нормальное?
- Да, мой милый. Взгляните на осциллограф: поток хронотронов усилился более чем в десять раз. Эти частицы не экранируются, все формы материи, по крайней мере, те, которые нам известны, прозрачны для носителей времени. Но они исключительно активны, в природе нет ни одной элементарной частицы, захваченной хронотроном.
- Естественно, вневременной материи не существует. Но мы ведь движемся с такой скоростью...
- Что время должно бы замедляться, верно?
- Согласно релятивистской теории.
- Я уже думала над этим. Здесь совершенно иные компоненты пространственно-временного континуума. О них не знали и не могли знать физики. Кстати, это вам материал для философских обобщений.
- Какие компоненты вы имеете в виду?
- Интенсивный поток свободных хронотронов. Для нас теперь время буквально летит. В этом пространстве скорость хронотронов катастрофически увеличилась.
- И что это, по-вашему, значит?
- Что за один наш условный сатурновский день мы проживаем не меньше десяти.
- Проще говоря, стареем?
- Да, мой милый Альга, мы интенсивно стареем.
Философ влюбленными глазами смотрел на нее и не замечал никаких признаков старения. Наоборот, ему казалось, что Ари расцвела, стала здоровее и еще прекраснее. Ах, какая же она красивая! Даже те короткие минуты, когда они сменяли друг друга в кабинете управления и он мог приласкать ее хотя бы взглядом, наполняли его душу неописуемым блаженством. А это ее "милый мой" прямо-таки обжигало его огнем. Сколько раз порывался он признаться в любви! Слова уже готовы были сорваться с губ, но каждый раз непреодолимая стыдливость, смущение, застенчивость, черт знает что еще, какой-то непонятный страх налагали категорическое вето. Потом, оставшись один в своей кабине, он безжалостно ругал себя за нерешительность и высмеивал свои мысли и желания. Ну разве это не глупость - стремление хотя бы коснуться ее платья!..
Вскоре Альга заметил у нее первые морщинки возле глаз. Они придавали ее облику страдальческое и вместе с тем ироническое выражение.
- Вы уже седеете, мой милый Альга, - сказала она однажды то ли с сожалением, то ли с укором.
- Неужели? - философ схватил себя за волосы, словно мог на ощупь ощутить седину. - Это, наверно, мудрость проступает. - А у вас нет...
- Мудрости? - усмехнулась Ари.
- Седины! Вы такая же молодая и вообще такая же, как раньше.
- Пока - да... - Она молча склонила голову. - Ступайте подкрепитесь, я вижу, вы проголодались за эту вахту.
Ари удобно устроилась перед овальным обзорным экраном, а он прошмыгнул в узкий люк и отправился в Энергетическую кабину. Но не успел опустошить и трех питательных тюбиков, как из динамика донеслось:
- Скорее сюда, скорее, Альга!
С початым тюбиком в руке он влетел в кабину управления.
- Что случилось, Ари?
- Смотрите, смотрите! - она указала на экран. - Как только я включила преобразователь...
Сперва Альга ничего не заметил. На экране клубился бледно-серый туман. Но, присмотревшись, начал различать размытые контуры строений, деревьев, целого скопления каких-то предметов. То тут, то там что-то сверкало и вспыхивало.
- Видите? Видите? - шептала Ари. - Да это же идет бой! Возможно, за этот мост - видите эту серую полосу над рекой? Ну ясно, вон бегут юноши с палками.
- Они из этих палок стреляют. Это уж какая-то хитрая техника.
- Это было еще до начала Космической Эры. Какой путь по Вселенной совершили эти хронотроны!
- Так это всего лишь отражение реальных событий?
- Да, конечно. Мы наткнулись на те хронотроны.
Слово "те" произнесла она с нажимом, и философ сразу понял все. Тогдашние элементарные частицы времени понесли в глубины Вселенной моментальные отпечатки вещей, людей, событий. Постепенно живая картина вырисовывалась все ярче, можно было различать детали, как в старинном немом фильме.
...Рассыпавшись по обеим сторонам насыпи, группа юношей с пятиконечными звездами на пилотках бежит к мосту. Вокруг черными фонтанами взрывается земля, у самой воды они залегают, лихорадочно стреляют по противоположному берегу, чтобы не допустить врагов к мосту. Налетают самолеты с черными крестами, сбрасывают черные бомбы. Дым застилает все вокруг, а когда он рассеивается, парни снова ведут огонь по противнику.
- Смельчаки! Герои! - шепчет Ари. - Какие это были люди!
Она касается верньеров аппарата, и вот крупным планом виден один из юношей. Что в нем привлекло Ари? Может быть, лоб мыслителя? Или темно-карие глаза, исполненные страданием? Гримаса боли на его лице, рукой он хватается за бок, между пальцами струится кровь. Ари вскрикнула. Юноша удивленно повернул голову, словно услышал ее крик через грядущее тысячелетие, посмотрел в небо, затем, сжав зубы от боли, начал отползать назад, подальше от реки. А взрывы бушевали, рвали землю. Ари и Альга не отрываясь следили за юношей, видели, как в конце насыпи ранило его второй раз. Ари не могла выдержать этого и выключила аппарат.
- Кровавая история человечества... - сказала она. - А этот юноша, по-моему, был очень одаренный. Я увидела это по его глазам, по тонким чертам лица.
- Ничто не рождается безболезненно, - заметил Альга. - А это ведь был рассвет новой эры.
Когда Ари снова включила преобразователь, на нем появились иные картины.
...Горы, одетые шелком листвы, берег моря, залитый солнцем, заполненный голыми людьми. Гладкие, лоснящиеся тела. Едят, купаются, пьют, спят. Особенно жадно набрасываются на какую-то сухую рыбешку, запивают из каких-то граненых кружек. Как могли их желудки переваривать так много грубой пищи? Может быть, именно от этого у многих такие животы?
Неусыпные хронотроны понесли в недра Галактики всякую всячину: и эпизоды любви, и сцены ненависти, и благородные дела, и позорные поступки. Ох, сколько этих постыдных поползновений! И все из-за вещей, из-за небольших клочков бумаги, которые можно обменять на что угодно.
Наблюдая поток хронотронов, какой-нибудь космический Шерлок Холмс мог бы проследить преступление от самых истоков и до осуществления. Но для этого ему пришлось бы летать на своей ракете тысячи лет. Хотя, если научиться сразу попадать в нужное место потока...
- Ваша хронотронная река - подарок для историков, - сказал Альга, любуясь опечаленным лицом Ари.
Девушка подняла голову.
- Моя? Мы ее открыли вместе.
- Вы первая. Это река Ари.
- Осторожно, мой милый Альга, вы ведь видели: хронотроны все несут в вечность.
- В вечность? - Альга не удержался от иронической улыбки. - А существует ли она?
- Материя вечна. А без хронотронов ничто не может произойти.
- Я вот что подумал сейчас. Сколько их во Вселенной? По всей вероятности, постоянное, определенное число.
- Закон сохранения времени? - Брови Ари взлетели вверх.
- Вы. Это вы сказали.
- Это закон Альги. Слышите? Закон Альги!
Она была счастлива. Глаза ее сияли. Мост между ними наведен, золотой мост единения, и стоит только сделать шаг, протянуть руку... Но Альга не сделал этого решающего шага. Заговорил о высоких философских материях, и Ари незаметно вздохнула. За философскими конструкциями Альга хотел спрятаться сам от себя.
Связь с "Сатурном" давно была потеряна, данных о пространстве, непосредственно прилегающем к центру Метагалактики, накоплено немало, а они продолжали двигаться все дальше и дальше, тонкой иглой углубляясь в таинственные клетки Вселенной.
Ари увядала с каждым днем: седина уж заметно пробивалась в ее волосах, морщины появились на шее, под глазами, на лбу. Кожа потеряла эластичность. Тело становилось все слабее: река времени, охватившая ракету, безжалостно смывала, сносила клетки, разрушала их тысячами.
То же самое происходило и с Альгой: процесс диссимиляции подтачивал и его, молодой человек превращался в старика. Но он этого не замечал, с ужасом наблюдая за Ари. "Она так долго не выдержит..." - Эта мысль угнетала его, и он дал себе слово решительно поговорить с ней.
Разговор состоялся во время очередной смены.
- Скорость хронотронов резко возросла, - сказала Ари, с трудом встав с кресла. - Особенно следите за масс-спектрометром.
- Хорошо, я буду следить. Но... У вас болезненный вид, Ари.
- Да, мой милый Альга, я чувствую себя плохо. А вы?
- Да я вроде бы ничего... хотя, конечно...
- Нам нужно еще хоть немного продержаться.
- А не пора ли в обратный путь?
Лицо ее передернулось - то ли от страха, то ли от неожиданности. Суховатые старческие губы вздрогнули, но она не успела ничего сказать - болезненный кашель помешал. Она кашляла, прижав руку к запавшей груди, потом несколько минут хватала судорожно воздух, как после быстрого бега.
- Знаете, я тоже думала об этом. Но мы ведь еще... Нужно же еще выяснить направление потока...
- Все равно уже и так ясно, что "Сатурн" должен изменить курс, - заговорил Альга, чтобы дать ей немного передохнуть. - И там, вероятно, уже получили наше предостережение. Таким образом программу свою мы выполнили.
- А цели еще не достигли, мой милый Альга.
"Может быть, ей стало немножко легче, раз она снова применила эту свою формулу, - подумал философ. - Но на что она надеется?" Однако, когда Ари рассказала о своих намерениях, он понял, что у нее на уме параметры хронотронной реки, искривления пространства, его дискретность... Неся вахту, Альга думал только о том, как ее убедить, что такое задание им уже не по силам.
Первое, о чем Ари спросила, вернувшись на дежурство, было:
- Какова скорость хронотронов?
- Возрастает в арифметической прогрессии.
- Хорошо, что не в геометрической, - облегченно вздохнула она. - Иначе мы погибли бы мгновенно.
Когда она села в кресло перед экраном, Альга сказал:
- Я продумал ситуацию всесторонне, Ари.
- И что же?
- Дальнейшие исследования не имеют никакого смысла.
- Почему? - Ари повернула к нему седую голову.
- Что бы мы ни открыли, какую бы информацию ни получили, все останется при нас. Передать на "Сатурн" мы ничего не сможем. Так какой же смысл?
- Мой милый Альга...
- Нет-нет, погодите. Я включил преобразователь, на экране появилась женщина. Она беззвучно кричала: что-то сообщала или просила о помощи. Много экспрессии в глазах, в движущихся губах. К кому она обращалась? Кто ее теперь услышит?
- Кто-то слышал, наверно, кому-то нужно было. Что же касается нас... Неужели вас самого не интересует новая информация? Мы автономная часть человечества. Но разве мы потеряли интерес к жизни?!
Она говорила с такой внутренней убежденностью, что было ясно: от цели своей она не отступится. Ну что ж, думал Альга, это логично, в конце концов, так и должно быть. Но ведь болело сердце за нее!
- А что, если мы включим двигатель, чтобы уменьшить скорость хронотронной реки?
Ари задумалась:
- Давайте попробуем. Это продлит нам жизнь, а значит, даст возможность...
- Да-да, мы получим много новой информации!
Приготовились к перегрузке, включили. Корпус корабля задрожал, как живое существо. Двигатель постепенно набирал мощность, но - парадоксально! - на скорости ракеты это не отразилось ничуть. Следили за приборами, прислушивались, ожидая нарастания скорости, когда тело начинает с большей и большей силой прижиматься к сиденьям. Но ничего подобного не происходило. Скорость ракеты не изменялась ни на йоту.
Ари выключила главный двигатель, вместо него запустила тормозной, находившийся на носу ракеты. Минуты напряженного ожидания - и снова никаких изменений!
- Есть над чем подумать, - сказал Альга.
- Это уже не поток, а водопад.
- Космическая Ниагара.
- Куда же она нас влечет?
- Возможно, нас захватило силовое поле Центра Метагалактики...
Голос Ари ослаб, дыхание резко участилось. Она включила обзорный экран - ни одной светлой точки, ни единой черточки. Темнота, мрак. Вскоре эта чернота начала заливать и ракету. Ари ощущала ее лицом, кожей. Потемнели, а затем и совсем погасли плафоны, потонули в густой темени экраны осциллографов.
- Альга, Альга, вы что-нибудь видите?
Молчание и черная немота.
- Вы что-нибудь видите или нет?
Неужели отказала сеть связи? Или, может быть, Ари только думает и не произносит слов? Так можно с ума сойти...
- Альга, милый, любимый, вы меня слышите?
Наконец до нее донеслось, как писк комара:
- Слышу... перебои... шум...
Разделенные всего-навсего тонкой стенкой каюты, оба вдруг ощутили между собой бездну. Это было страшно - очутиться в недрах бескрайней, непробиваемой космической ночи.
"Жива ли я? - думала Ари. - Или, может быть, это только вспышки подсознания? "Сатурн", звезды, Земля, галактики объективная это реальность или, может быть, мираж, сон, какое-то видение? Нужно управлять работой мозга, управлять... Вселенная процеживается через него, тут поуправляешь... И все-таки не сдаваться, не сдаваться. По всей видимости, это магнитное поле Центра Метагалактики... Хотя почему обязательно магнитное? Оно имеет совершенно иную природу, совсем другие параметры... А какие? Ну, это уже ты слишком много хочешь сразу узнать. Может быть, здесь генерируются хронотроны. Для всей Вселенной. Вот нас и прихватила хронотронная Ниагара..."
- Альга! Альга! Я люблю вас, Альга! Вы слышите? Я вас люблю!
В ответ что-то зашелестело, или, может быть, ей так только показалось. Вроде бы стало полегче, да-да, легче, теперь они близко, рядом, ну конечно же рядом... Какой он, этот Альга... Милый, смешной... Влюбленный... Я это сразу заметила, с первого взгляда. И почему же он... была ведь минута... такая прекрасная минута... могла стать вечностью... Влюбленность...
- Альга, я вас люблю!
Долго прислушивалась, но микрофоны даже шороха никакого не передали. Обессиленно откинулась на спинку сиденья, но отяжелевшему телу не стало легче, и она подумала, что уже не хватит сил подняться. Смерть? Опустила веки, чтобы хоть таким образом избавиться от мрака.
Лучик! Ласковый, неслышный, бестелесный лучик коснулся лица, и Ари пришла в сознание.
Раскрыла глаза - светло. Какой чудесный, какой волшебный свет!
1 2 3