- Прочь пошло, быдло. В отстойник посажу.
Любопытного как ветром сдуло, а Траш уже совсем другим, заискивающим, голосом сказал:
- Э-э... вот, пожалуй, вашей энергии будет достаточно. В вар, господа, в обоих сейчас прямо-таки масса энергии. В малом, так сказать, объеме. В самый раз будет. А после чистки, когда вы, почтеннейшие, прибавите в объеме, будете, так сказать, в разреженном состоянии для того, чтобы побольше территории контролировать, тогда в вас тоже будет масса энергии, но уже в большом объеме, и тогда целенаправленно использовать ее будет невозможно. Только не подумайте, шерсти ради, что я желаю вашей погибели, напротив, помогая вам трансформироваться в Хозяев, я мечтал заиметь наперсников в высоких сферах и даже в чем-то пошел против воли Хирурга, который якобы в вас сомневается.
- Ладно тут молоть-то, наперсник, - грубо оборвал его Завехрищев. Выкладывай, каким образом можно локализовать и где сейчас Хирург, пока он нас не размазал по большой территории?
- И где пленные? - добавил Вадим.
- Хирург в командировке, - ответил Траш. - Где души, покажу, а локализовать можно следующим образом...
Глава 11 ОТСТОЙНИК
По дороге в отстойник, где томились души, - а располагался он на дне самого глубокого ущелья, в центре огненной реки, чтобы было пожарче, покошмарнее, - они убедились в том, что Траш несомненно занимает высокое положение. Все встречные подобострастно приветствовали его и уступали ему дорогу. На новоявленных Хозяев смотрели с любопытством и страхом, но не более. Конечно, сокрушительная энергия в них прямо-таки кипела, отсюда и страх, что же касается почтения, то его не было и в помине. Это все появится позже, когда из этих энергетических монстров Хирург вылепит настоящих Хозяев, свирепых, безжалостных, способных растоптать в труху. Пока же было только любопытно.
- Вот вы тут все похожи на этих... на устриц, - сказал между тем Завехрищев. - А что же на земле появляетесь кто во что горазд? Кто с рогами, кто с клыками, а кто с расквашенной мордой.
Траш несколько оскорбился на устрицу, пробормотал что-то вроде "на себя посмотри", но все же ответил. Как всегда, нудно и многословно. Все дело опять же в границе перехода между земным и потусторонним. Для кого-то эта граница более проницаема, для кого-то менее. Соответственно тратится либо мало, либо много энергии. Да еще к тому же защитная оболочка. Когда тратится мало энергии, на оболочку налипает мало отходов, и тогда внешность более-менее приятная, скажем, - лысун болотный или старичок-еловичок, без всяких там перьев и ошметков. А вот когда энергии вбухивается много, тогда отходов тьма. Тогда и гребни на башке растут, и хвост рыбий сзади тянется, и морды разные перекошенные, и кишки вывороченные, и прочие ужасы. Как правило, все тратят много энергии. А вот, скажем, Хлым, так из того вообще почему-то выходит каменный червь, а ведь тонкая, между прочим, сущность, этот Хлым.
- Тебя послушать, так все тут у вас классные ребята, - фыркнул Завехрищев. - Не преисподняя, а коммунизм, язви тя в душу. Зачем только на землю лезете, пошто людей губите? Мешали тебе "понятые"? Мешал Верблюд?
Траш не ответил, а только мрачно зыркнул своими размытыми зенками.
"Что-то они тут проворачивают, - подумал Вадим. - Это яснее ясного. Каждый шаг, поди, продуман, каждый чих. Где напугают до смерти, а где, наоборот, помогут, но верить им ни капельки нельзя. Шпана и есть шпана. Просто это одна большая шайка, а в шайке редко полосуются ножами. Напротив, мирно пьют, жрут и травят байки".
- Мы пока что в переходной зоне, - будто услышав его, сказал Траш. Здесь все в аморфной форме, готовятся к выходу туда либо только что вернулись оттуда. Энергетические, так сказать, виды. А внизу - там все как положено, с нормальной уголовной статистикой. Но мы следим за порядком, чтоб поменьше драк, выбитых клыков, фонарей. Вот с горемыками делай что хошь. А здесь, в переходной зоне, чем в глаз-то дашь, если ни кулака, ни копыта нету? Да и глаза практически отсутствуют.
Они все опускались и опускались, воздух становился все гуще и гуще, а огненная река, текущая по дну ущелья, делалась все шире и шире, и от нее уже тянуло таким жаром, что поневоле подумалось: как они тут существуют, в таком пекле? Траш с ходу нырнул в большое и круглое черное отверстие в теле скалы, а вслед за ним нырнули в темноту и Вадим с Завехрищевым. Здесь что-то пыхтело, покряхтывало, что-то где-то лилось, поскрипывало, как будто кто-то водил пальцем по надутому воздушному шарику. Они остановились в теплом восходящем потоке, и их окатило теплой жидкостью, затем Отнесло вбок, и там, вертя и подкидывая, обдуло сухим горячим воздухом, высушив досуха. Потом что-то загудело, и Вадим почувствовал, что его оболочка роговеет. Было щекотно и потому смешно. Рядом хихикнул Завехрищев, затем Траш.
Минуту спустя все завершилось, они, по-прежнему в полной темноте, были посажены на гладкую покатую плоскость и покатили вниз, уже чувствуя под собой нечто твердое и устойчивое, хотя и скользкое. Секунд через пять лихой езды, от которой слегка нагрелось ороговевшее седалище, они влетели в большой пустынный зал, где из каждой стены торчали желоба, наподобие того, по которому они ехали, прокатились, теряя скорость, по горизонтальному участку и спрыгнули на пол.
Вадим с Завехрищевым все так же напоминали стилизованных космонавтов, только были покрыты блестящей белой, весьма твердой оболочкой, а Траш превратился в здоровенного, с густой смоляной шерстью, короткими, остро отточенными рожками и лакированными копытами красавца черта со шпагой на боку и двумя красными звездами на плечах. Он был так огромен, что Хозяева доставали ему до пояса.
- Вот черт, - пробормотал потрясенный Завехрищев и на всякий случай потрогал висевший на поясе некробич. Траш блудливо осклабился и сказал:
- Идемте, господа, тут недалеко.
Как-то у него двусмысленно это получилось, с каким-то нехорошим подтекстом. А может, прежнее обращение не вязалось с новым образом.
Это был самый настоящий каменный город, вырубленный в скале, светлый от сияния драгоценных россыпей. Широкие улицы, площади, дворцы, домишки поскромнее, кривые улочки, какие-то жуткие пустыри - все почти так же, как на земле, только нет неба, лишь каменный свод, то вознесенный высоко вверх, то весьма низко нависающий, и это как-то давило. Как будто ты под прессом возьмет вдруг да сомнет. Однако бесов, которых здесь было полным-полно, это не смущало.
Кстати, самые высокие бесы доставали гиганту Трашу лишь до плеча. Здесь, внизу, уже стало ясно, что все они страшно боятся его. Глазки не поднимают, зыркнут исподтишка, согнувшись в глубоком поклоне, и так, не разгибаясь, ждут, пока он пройдет мимо.
* * *
Если в каменных джунглях было прохладно, то в отстойнике стояла жара, как в мартеновском цеху. Оно и немудрено - со всех сторон отстойник омывался огненной рекой и был похож на огромную сковороду, плавающую в рыжей кипящей жидкости и связанную с каменным берегом узкими железными мостками. Металлическое основание сковороды обжигало даже сквозь ороговевшие подошвы, и приходилось все время переминаться с ноги на ногу. Вот где хорошо было в теплоизолирующих копытах, по крайней мере Траш, хоть и потел, стоял спокойно, да и другие черти, взмыленные, вывалившие длинные красные языки, и не думали пританцовывать.
Из основания сковороды торчало множество узких закопченных столбиков, и к четверти из них были прикованы цепями маленькие белые стилизованные космонавты. Точные копии Вадима и Завехрищева, только неминиатюрное, где-то им до пояса. И, разумеется, не было у них некробичей и покровителя из местных наподобие Траша.
Черти периодически окатывали их жидким пламенем из шланга, которое скрипучим насосом подавалось из огненной реки, и тогда несчастные мученики скрывались под облаком пара, и жалобно кричали при этом, и причитали, а когда пар оседал, замолкали, всей тяжестью повисая на цепях, и лишь глухо постанывали, и шептали, чтоб их отпустили, с ужасом ожидая следующего "омовения". Трое бесов прохаживались рядом, держа нагайки с привязанными на концах свинцовыми грузинами, и когда какой-нибудь из страдальцев шептал громче других, он тут же получал нагайкой по голове либо по плечам. Самых нетерпеливых сажали в чан с кипящей смолой.
Для чертей здесь имелись кабинки с холодным душем, куда они, перегревшись, периодически заскакивали. Но все равно работа у них была в буквальном смысле этого слова адова, на что начальник отстойника, тертый чертяка с выбитым глазом и отшибленным рогом, пожаловался Трашу. При этом он плотоядно косился на Хозяев, как две капли воды похожих на его подопечных.
Стрельнув у Траша длинную толстую сигару, он прикурил от костерка, разложенного под чаном, в котором бултыхался онемевший от боли и ужаса горемыка, и, кивнув в сторону Хозяев, сказал хрипло:
- Этих, ваше высочество, на дыбу али за княжеский стол? Если на дыбу, то позвольте мне попробовать, я им живо рога-то пообломаю.
- Успокойся, Лизир, не видишь - это Хозяева, - сказал Траш. - У них и рогов-то нет.
- С одним глазом немудрено не углядеть, - пробурчал Лизир. - А так вылитые мои, только что покрупнее. А может, разрешите, я им по рогам-то настучу. На всякий случай. Вдруг отбракуют их как Хозяев. Они ведь, эти горемыки, ох опасные, ох ненадежные. И чего их в Хозяева пихают?
- Остынь, Лизир, сбавь пар, - сказал Траш, уводя его в сторону. - Это не горемыки.
Тут он подмигнул Вадиму и Завехрищеву - действуйте, мол.
- Оно, когда полицай из местных, вроде бы лучше и не надо, потому что против своих он зверь, - бормотал Лизир, уходя с Трашем к дальним кабинкам. - Но и риск огромный.
Чертей-надсмотрщиков было с десяток, причем четверо из них находились в душе. Траш, проходя мимо занятых кабинок, ловко и незаметно запер двери на щеколду. Итак, если учесть, что Траш нейтрализует еще и Лизира, оставалось шестеро: один на насосе, один у чана, один со шлангом и трое с нагайками.
Страдальцы все были на одно лицо, а точнее - лиц у них не было вовсе, белые маски с пятнами глаз и крохотным ртом, абсолютно одинаковые. Вот кто-то поднял голову, посмотрел, зашептал что-то, к нему тут же подскочил черт с нагайкой.
Траш, проходя мимо насоса, неловко зацепил насосного беса своей длинной шпагой и, вот досада, приподняв его в воздух, кувырнул в огненную реку. Бес завопил благим матом, Лизир засуетился, забегал вдоль бортика, показывая рукой, за что надо ухватиться - за этот вот асбестовый шланг, который засасывает жидкое пламя. При этом он сильно перегнулся через бортик и, надо же такому случиться, тоже полетел вниз. Теперь уже по берегу бегал Траш и покрикивал громовым голосом: "Что ты пузыри-то пускаешь, ты руку, руку давай!"
Это было сигналом. Вадим с Завехрищевым отстегнули некробичи и направились к чану.
- Эй, не балуй! - крикнул им черт, который длинной палкой ворошил в чане, чтобы страдалец не прилипал к стенкам, и отгонял его от краев, чтобы не выскочил. - Я вам говорю, вы, двое, а то огрею вот палкой и в чан.
- Я те покажу чан, - сказал Завехрищев, идя на него с искрящим некробичом на отлете. - Ключи давай, гнида лохматая.
Черт вдруг резво выхватил из чана палку и, брызгая смолой, ударил наотмашь, целя Завехрищеву в голову. Некробич рассек палку пополам с такой силой, что свободный конец улетел в реку. Следующий удар поверг нечистого на колени. Бич вырвал на плече клок шерсти, и теперь там вспухал кровавый рубец.
- Ключи давай, - повторил Завехрищев.
- У Лизира, - вздрогнув, сказал черт и повторил приниженно: - Нету у меня ключей. У Лизира они.
Вадим выудил из чана несчастного страдальца, тот как собака отряхнулся от налипшей смолы и порскнул к столбикам, поближе к своим. Черт между тем убежал на четвереньках за чан.
- Тра-аш! - крикнул Завехрищев. - Ключи у Лизира.
Траш оглянулся и кивнул, после чего подцепил полудохлого Лизира все той же шпагой и выудил за загривок на берег. Бес, обслуживающий насос, к этому времени уже пошел ко дну.
* * *
Вихрем налетели трое бесов и ну хлестаться нагайками. Они были юркие, верткие, еще и не попадешь бичом-то, и им удалось три раза достать не ожидающего такой прыти Вадима и пару раз Завехрищева. Боль была дикая - что может защитить тонкий ороговевший слой? - но это придало злости и заставило быть предельно точным. Секунда-другая, и от чертяк полетела шерсть, на оголившейся синей коже вздулись багровые шрамы. Все трое рухнули на колени, затем распластались на металле мордами вниз. Еще один черт, тот, что со шлангом, попытался под шумок дать деру, но Завехрищев и его достал, удлинив бич на тридцать метров.
- Вот эту пипочку надо нажать, - довольно сказал Завехрищев, показав крохотный выступ на рукоятке бича. - Как всегда: сделают что-нибудь путное, а инструкции к нему ни в дугу.
Траш приковал бесчувственного Лизира к свободному столбику и присоединился к Хозяевам.
Всех чертей посадили на цепь, после чего принялись освобождать мучеников. Те были пугливы и при громком вопросе теряли дар речи. Размыкая кандалы, Вадим и Завехрищев потихоньку спрашивали: "Как звать?" Бедняги тихо отзывались. "Своих" пока не было.
- Не разбредаться, - командовал Траш и весело подмигивал очухавшемуся Лизиру, от которого валил пар.
Горемыки бродили от нечистого к нечистому и плевали на них, а иные, которых те достали до печенок, цепляясь за длинную шерсть, вскарабкивались наверх и били ватными кулачками по оскаленным мордам, вымещая свою обиду. Черти не обращали на мучеников внимания и настороженно следили за Трашем. И в горящих глазах их читалось: ну-ну, змей подколодный, встретимся еще. Траш и им заговорщически подмигивал.
Но вот наконец пошли "свои" страдальцы, и один из них отозвался тихо и безразлично:
- Андрей.
Был он, как и все горемыки, мал, безлик, забит, и ничего в нем не осталось от веселого земного Андрея. И вроде бы не он тогда, с Веревкиным, умолял Вадима стрелять, очень уж был теперь безразличен.
- Андрюха, ты свободен, - сказал Вадим. - Я тебя отсюда вытащу.
- Ты кто? - спросил Андрей.
- Вадим.
- А не врешь? - спросил Андрей. - Тут все врут и врут, тогда не так бьют. Тут вранье поощряется. А еще бывает: притворится чертушка добрым, поверишь ему, а он так лупит, что мочи нет. А еще приходят в другом обличье, вот как ты сейчас, и тоже мучают.
- Я не вру, - сказал Вадим.
- А не врешь - так как ты меня нашел? Тебя тоже убили? А-а, знаю, ты теперь Хозяин, нам Веревкин рассказывал. Но не тот Веревкин, что большой, а тот, что маленький. Вроде этого вот, что у тебя рядом с ухом.
- Наши все здесь? - спросил Вадим.
- Селиванова и Чеплашкина забрали ангелы.
Вадим вспомнил Веревкина. "Кому-то ты, убив меня, поможешь прямо сейчас". Видно, достал Веревкин-Хозяин Селиванова с Чеплашкиным, коли их забрали ангелы.
- А где Гасанбек? - спросил Завехрищев у Андрея.
- Здесь, - отозвался мученик через три ряда столбиков. - Я здесь, Витек.
Среди страдальцев оказалась почти вся команда Велибекова и часть команды Грабова, включая и его самого. Ни "Верблюда, ни "понятых" не было, а может, и были, но скрывались, ничем не выдав себя.
После того как Хозяева с горемыками покинули отстойник, Траш с натугой вывинтил какие-то заглушки из металлического основания, всего десять заглушек, вынул из образовавшихся отверстий массивные асбестовые пробки, с которых капало жидкое пламя, выбросил их за борт и, отряхивая ладони, заспешил прочь. Из отверстий с утробным чавканьем выплеснулась огненная масса. Прикованные к столбам черти заголосили, заверещали, а Траш, подойдя к Хозяевам, деловито сказал:
- Негоже оставлять следы, господа. Утонули - и... хе-хе... бес с ними.
Траш повел их какими-то катакомбами мимо каменного города и оживленной дороги, по которой нет-нет да прокатывался колесом спешащий куда-то нечистый. Они долго шли в кромешной тьме, миновали плохо освещенную пещеру, куда сваливали, а затем сжигали мусор, где было и не продохнуть от вони, и наконец очутились в светлом продуваемом коридоре, но запах вони все равно преследовал. Завехрищев о чем-то переговаривался с Велибековым, Андрей молчал, но держался рядом с Вадимом, остальные горемыки тоже помалкивали и старались не отставать. Как детсадовцы на прогулке, только без писка и визга. Горемык было много, больше пятидесяти, но Завехрищев думал иначе.
- Маловато что-то мучеников-то, - сказал он. - Неужели на земле так мало грешников?
- Грешников на земле хватает, - ответил Траш. - Отстойников в преисподней тоже. А также концлагерей, душегубок, смоловарен и жаровен. Но тихо, нас могут услышать.
Они подошли к концу коридора, выходившего на каменистую площадку, и Траш, показав на расщелину в скале, метрах в тридцати от них, сказал шепотом:
- Дальше вон туда. Передавайте по цепи, что бежать надо согнувшись, чтоб никто не видел. Не ломиться стадом, а по одному и быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10