Среди них были Андерсон и Трэйнер.
Он включил воспроизведение, Холмсен говорил о значении социофактора групповой сплоченности и индивидуальных отношений, интересных с точки зрения социотроники. Потом перешел к теме исследования пространства вокруг "Европы II". Когда Холмсен в очередной раз переменил тему, Трэйнер непроизвольно прислушался. После того, как запись кончилась, он прокрутил ее назад и снова включил. Потом повторил это еще раз. Трэйнер сосредоточил внимание на словах, произносимых Холмсеном медленно и решительным тоном;
"...Возрастание атмосферы беспокойства я отмечал уже несколько раз. Это явление выглядит настолько нетипичным, что у него нет источников внутри группы. Процесс сплочения нашего микросообщества проходит без осложнений. Нам удалось создать связи и системы поведения, уже заметно отличающиеся от принятых на Земле, но в нашем обособленном положении эти изменения проходят с пользой для группы. Запрограммированные предсказания и микросоциологические прогнозы продолжают оправдываться. Совместные релаксационные медитации сейчас проходят каждое воскресенье, а созидательные - по средам и пятницам и являются главными пунктами рабочего дня. Как я уже вспоминал во время предыдущей передачи, мировоззренческое разграничение добра и зла как созидательных ценностей установилось в оптимальном составе экипажа. Так вот, это беспокойство принимается именно с этой точки зрения. Единичное мнение о нем - тоже. Я приведу совместно составленный и согласованный текст. "Мы чувствуем психическое давление с легким оттенком угрозы. Оно проявляется с промежутками в несколько недель и связано с конфликтными ситуациями, но мы ощущаем его только после удачных операций по сглаживанию их. Интенсивность его выражена слабо, но отчетливо. В восприятии двенадцати процентов членов экипажа оно проявилось также и после предотвращения двух аварий энергетических систем, обозначенных номерами 5701 03 и 06. Эти ощущения - подпороговой природы и не имеют признаков реакции на стрессы. Вместе с тем они не являются существенным фактором стабильности настроений. Имеется всеобщая уверенность, что их источник объективен, находится снаружи и не связан с естественными психобиологическими реакциями". Отделение менталистики полностью контролирует положение, и мы не наблюдаем никаких негативных явлений. Запись для социотехнического отделения была сделана в соответствии с программой Земли процедура н-р А 7 349. Следующая передача - через двести восемьдесят дней в десять тридцать по времени корабля".
Изображение на экране сменилось позывным визионным сигналом "Европы II". Это был конец записи. Трэйнер сидел неподвижно, стараясь понять, что так сильно озадачило его в заявлении Холмсена. Он чувствовал, что основной упор сделан на концовке. "Имеется всеобщая уверенность, что их источник объективен, находится снаружи и не связан с естественными психобиологическими реакциями". Интуиция подсказывала ему, что существует какая-то связь между фактами, отстоящими друг от друга на семь лет. Но когда он начинал задавать себе конкретные вопросы, это впечатление пропадало. Все еще сомневаясь, Трэйнер медленно соединился с конструкционным отделением Центра. Ему ответил молодой рыжеволосый старший лейтенант.
- Какова вероятность утечки энергии на "Европе"? - спросил Трэйнер.
- В этом случае?
- Да.
- Сейчас выясню, - доложил старший лейтенант и закодировал вопрос. На экране появилась цифра О, 000000003, а под ней - примечание: "Во время полета степень безопасности по сравнению с исходной повышена".
- У вас еще есть вопросы?
Трэйнер ответил отрицательно, и связь закончилась. Надпись, светясь, продолжала висеть в пространстве экрана, противореча еще теплящимся в сознании подозрениям относительно технических причин аварии. Теперь ему было известно, насколько ничтожной была вероятность взрыва на корабле в тот момент, когда Холмсен находился в коридоре. В этой точке корабля его присутствия не требовалось ни уставом, ни кругом его обязанностей.
Спустя десять минут он уже стоял вместе с Андерсоном перед дверями зала, в котором находились все участники Сеанса. Трэйнер чувствовал возбуждение, несмотря на самоконтроль, которого он придерживался с момента знакомства с Заданием. Словно читая его мысли, Андерсон вполголоса сказал:
- Я ощущаю себя учеником перед экзаменом. Мне не приходилось выполнять задание в подобной ситуации. У меня такое впечатление, что не я им управляю, а выступаю только пешкой.
- Какой он? - спросил Трэйнер.
- Он образован. Три факультета, одиннадцать языков. Ему тридцать один год, если это имеет какой-нибудь смысл, - ответил Андерсон и добавил, глядя на часы: Сейчас шестнадцать пятьдесят шесть. Помни о ритуале.
Он открыл двери, и они вошли внутрь. Свет от бестеневых ламп, имеющий желтый оттенок, позволял видеть сидящих полукругом людей на низких табуретках, Стены, пол и свод были выложены мозаикой из лиственницы, скрывающей под собой акустические экраны и регистраторы компьютерных систем. В этом зале записывали картины, увиденные медитирующими. На одной из стен был помещен большой пространственный снимок обнаженного Роя Холмсена. С противоположной стороны от входа в полукруг было два свободных места. Сидящие пребывали в полной неподвижности и тишине, повернувшись спиной к дверям. Зная, что Андерсон уже виделся с Джидду, Трэйнер выступил на два шага вперед Андерсона, опустился на колени и поклонился сидящему спиной к нему мужчине. Он сделал это в полном молчании, и никто из присутствующих не отреагировал ни одним движением. Смуглый мужчина, которого приветствовал Трэйнер, застыл в неподвижности и молчании. Все еще стоя на коленях, Трэйнер бегло посмотрел на остальных. Двое из них, обращенные к нему профилем, были темноволосыми, неопределенного возраста мужчинами с мелово-белой кожей, слегка отдающей лимонным оттенком. Руки, похожие на гипсовые отливки, из-за своей неподвижности резко контрастировали с цветом красно-рыжих свободных одеяний.
С правой стороны сидел мужчина крепкого телосложения с выступающим вперед жестким профилем. Это был Айсмонтов. Последней с правой стороны сидела женщина средних лет с весьма невыразительной внешностью и заурядной фигурой. Она была одним из самых лучших медиумов на Земле.
Трэйнер перевел взгляд на спину, прикрытую серым сукном. Джидду, по-прежнему не двигаясь, отозвался тихим голосом.
- С помощью техники вы открыли небо, но не умеете открывать двери в свои тела. Желаете познать себя, а ищете вне себя. Когда уже поздно, вы трясетесь за братьев, а когда есть время, как дети, забываете о том, что ваши поступки - всего лишь пыль по сравнению с бесконечностью.
Он замолчал, и снова установилась полная тишина.
Через минуту так же тихо Джидду сказал:
- Я слушаю твои слова.
- Позволь, учитель, насладиться радостью приветствовать тебя, ответил Трэйнер.
- Приветствуй, - послышалось в ответ.
- Позволь еще принести тебе благодарность за твое присутствие и приветствие на пороге здания. Я желаю, чтобы твой путь стал для меня светом, ведущим к совершенству. Я желаю твоей науки.
Ответом было молчание. Трэйнер воспринял его как знак одобрения.
- Тебе, конечно, известно, - продолжал он, - что я хочу еще раз лично просить тебя применить свою силу и вернуть жизнь телу Роя Холмсена. Сделай своей силой, которая выше материальных и временных связей, чтобы близкий нам всем человек вернулся к жизни. Я присоединяюсь к просьбе, с которой к тебе приехали представители нашего Центра.
Опять воцарилась тишина, прежде чем Джидду ответил:
- Я согласился на это, поскольку просите не только вы. Веление жизни в его душе сильнее тяги к продолжению путешествия. Займи свое место.
Трэйнер поднялся с колен и вместе с Андерсоном сел на свободные табуретки. Вступительная часть была закончена.
- Перед вашим появлением, - сказал мужчина, сидевший справа от Джидду, - у меня было видение с корабля. Несмотря на все усилия, я не мог увидеть раненого. Зато почувствовал, что эмоциональное напряжение спало и экипаж преисполнился решимости. Работа проходит нормально. С момента несчастного случая все ожидают какого-то события. Какого - я не смог определить. Зн.аю только, что ничего хорошего от него не ждут. Я не могу объяснить это. Оно должно было наступить в течение часа после несчастного случая, но не наступило.
- У нас мало времени, - сказал Джидду, прерывая говорящего. - Мы все должны приготовиться, чтобы не опоздать с помощью. Вы должны подготовить ваши тела и ваш дух к постижению Правды. Только через нee я могу распоряжаться жизнью человека вне Земли. От вашей расположенности к Правде будет зависеть жизнь тела и восстановление духовных связей. Вы готовы?
В течение нескольких минут все мысленно ответили утвердительно. Когда ответил последний из них, Трэйнер почувствовал, что он уже не закован в себе. Внезапно отворились все запоры, и он знал, что больше cлов не будет. Им овладела какая-то сила, которая открыла закупоренные каналы чувств. Трэйнер ощутил, как распадаются всякие связи, управляющие физической деятельностью. Он стал легким и светлым. Он мог узнать все, что пожелал бы. Его вдруг осенило, что это его состояние - и есть Освобождение, которое до сих пор он мог достичь только после многих дней медитации. Оно пришло внезапно, и вывести Трэйнера из него, воздействуя извне, было невозможно, Он знал, что его в это состояние привел Учитель. Он чувствовал, что вот-вот наступит то, что уже известно ему по его опыту. А потом настанет только Неведомое.
Первым начал гаснуть слух. В тишине возник шелест. Его мозг улавливал все более отдаленные рабочие шумы Центра. Несмотря на экраны, он отмечал дрожь Земли под падающими с деревьев листьями. Он знал, что если бы сейчас в помещении зажужжала муха, он погиб бы от взрыва - звуков, издаваемых ее крыльями. Но ничего не произошло, и фаза сверхслышимости прошла - слух отключился совсем. После него померкло зрение, но прежде, чем это случилось, Трэйнер понял, что уже не воспринимает тепла и ощущений вкуса. Он без труда преодолел последний барьер, на который наталкивался, когда только начал постигать искусство медитации. Барьер страха. Полностью укрощенное подсознание подчинилось его воле и не отозвалось, когда мир его чувств перестал существовать вместе с внешними атрибутами жизни. Тогда он пожелал видеть, и ему открылась картина, но уже независимая от глаз. Он захотел слышать и услышал, но не слухом. Потом захотел контакта с тем, кто открыл его, и слился с ним в одно целое. Все это протекало без его участия. Достаточно было его разрешения. Он приближался к Правде. Его могущество было настолько велико, что Трэйнер не чувствовал его границ. Он мог все. Достаточно было побуждения Воли.
И тогда начался Диалог.
В нем не было ни слов, ни понятий. Диалог происходил в нем самом. Диалог обо всем. Начиная с первого атома Вселенной до последних мгновений ее существования. Этот диалог был его наступлением на устои индивидуальности. Хотя Трэйнер знал, что он не одинок, его присутствие было окутано непроницаемой психической пеленой предубеждений, невежества, эгоизма. Снаружи на нее давило Добро того, кто вел его... Эта сила мягко и властно требовала избавления от земных пороков. Он медленно, очень медленно поддавался... И то, чего он боялся, не наступило. Подсознательное опасение потеряться, когда он отбросит узы, соединяющие его с проявлениями физической жизни, оказалось напрасным. Он переживал такое состояние, когда полностью сознавал цель, ради которой добровольно обрек себя на физическое бездействие, а его физическая неповторимость потерялась. Он чувствовал, что становится Энергией, сублимируемой семью личностями. Каждая из них теперь имела ту же самую цель, что и его. Где-то за границей познания угасала жизненная энергия менталиста Холмсена, оказавшись не в силах противопоставить себя хаосу материальной Вселенной, но все еще любой ценой цепляясь за тело. Откуда-то из глубины выплыл вопрос, который будоражил Сознание. Вопрос, не облеченный ни в какие условные знаки. Возникло удивление тем, как мог произойти несчастный случай. Как получилось, что тело не хочет поддаться. Вместо ответа он вдруг ощутил, кaк к нему постепенно приходит Понимание. Приходит Всеведение. А когда оно наполнило его, он осознал Неумолимую Враждебность Хаоса, на который поднял руку человек с его Стремлением к Порядку. Человек, желающий увериться в том, что все и всюду имеет свои Причину и Следствие. Что Хаос оказывается бесконечным множеством совершенных законов Природы. Этот Хаос с давних пор не мог смириться со всеми начинаниями одушевленных существ и их высшей формы на Земле - homo sapiens. Человек проник в межзвездную пустоту, которая не была предназначена для него. В восприятии безличного теперь Трэйнера и соединившихся в медитации доноров биоэнергии этот Хаос стал синонимом воплощенного Зла. Силы, противостоящей Жизни. Но не материи, ибо подчинение ее самой Порядку было Злом. Право проникать внутрь ее стало Добром в высшем смысле. Сообщество "Европы II" вторглось в Хаос. Со стороны стихии неизбежно последовали меры самообороны, называемые среди людей случаем. Микросообщество "Европы II" уже много лет по времени корабля защищало себя, сплачиваясь организационно, приспосабливаясь, латая бреши, стараясь гасить вспыхивающие то тут, то там между людьми конфликты, выступавшие не чем иным, как наивысшим проявлением Энтропии. Закон Энтропии всегда выбирал и Теперь выбрал самую слабую точку в звене предохранения. И соединил аварию системы с присутствием человека, оказавшегося самым главным элементом, сплачивающим экипаж. Им был менталист Рой Холмсен.
Когда общее Сознание медитирующих вобрало в себя понимание этого, Джидду отдал единственное отчетливое мысленное распоряжение, которое сознание Трэйнера выполнило тотчас же. В этот момент исполнилось ожидаемое. Трэйнер захотел оказаться в медицинском отсеке "Европы II". И оказался в нем. Перед ним, внизу, под полупрозрачным покрывалом на медицинском столе лежало изувеченное тело. Трэйнер находился на расстоянии в семь световых лет от Земли и от своего тела. Он возжелал излечения этого человека и почувствовал наплывающую, словно транс, Энергию и Мощь. Почувствовал, как она подходит к нему с шести сторон и сливается с его. Он сосредоточился в ней и вошел в тело лежащего. Масса уничтоженных клеток заблокировала первое вторжение биоэнергии и жизни. Неожиданный, почти явственный стопорящий удар! Однако он не отступил и через некоторое время ощутил, как эта энергия вытекает из него и движется в сторону больных клеток раненого тела. Все это длилось какую-то долю секунды... а может быть, вечность. Он не знал. Мерой времени сделалось только сопротивление организма раненого. Когда это противодействие совсем исчезло, он почувствовал, что его присутствию приходит конец. Трэйнер в долю секунды охватил Всевидением весь корабль. Приводы, системы, помещения, люди, память информационных систем, животные и растения, наружные устройства "Европы II". Он сразу запомнил все, зафиксировал обстановку и поблагодарил ведущего за то, что тот доставил ему эти мгновения. Потом провалился в темноту и пустоту. И почувствовал, что возвращается.
Спустя долгий промежуток времени, которое он уже ощущал, Трэйнер открыл глаза. Вместо зала перед ними были сказочно многоцветные пятна, медленно уплывающие в стороны. До слуха доносились отдельные невнятные слова. Он почувствовал страшную усталость как никогда до сих пор. Звук речи стал приобретать осязаемые формы. Говорил мужчина с голосом низкого тембра;
- ...в истории Центра. Полную запись мы как раз и анализируем в Отделении Преобразования... Полковник приходит в себя. Подайте еще немного энергии на голову, еще ниже, на руки, вот так.
Изображение прояснилось. Перед ним, опустившись на колени, стоял врач Центра в голубом комбинезоне и, держа ладони над его головой, пристально рассматривал Трэйнера. Глаза у него были сосредоточенными и внимательными. Через минуту он едва заметно улыбнулся.
- Как вы себя чувствуете, господин полковник?
Трэйнер посмотрел на руки над собой, а потом заметил мокрые пятна вокруг. Весь комбинезон был мокрым, как будто Трэйнер только что вышел из воды.
- Мне кажется, уже хорошо, - он заколебался, - а разве было плохо?
- Вы отдали очень много энергии, но сейчас уже все в порядке, ответил врач, - вы ведь знаете, что сеанс длился восемнадцать часов.
Трэйнер невольно коснулся руками своего тела, будто проверяя, жив ли он. Это вызвало улыбку у окружающих. Руки медленно опустились.
- Все после такого сообщения реагировали точно так же, - объяснил врач, - все, кроме Джидду.
1 2 3