Есть выход! Есть путь, который вернет человека к Отцу. Это- путь покаяния. Возвратись, Израиль, к Ягве, Богу твоему, ибо споткнулся ты о грех твой!
Принесите слова свои и вернитесь к Ягве, скажите Ему:
"Прости все беззакония и приими добрые дела, как приносим тельцов в жертву".
(Ос 14, 2)
Итак, исправление через скорби и покаяние как начало исцеления. Не случайно грозит гибелью враг с севера, не случайно голод, и смуты, и раздоры в стране. Все это-результат греха, все это попущено для вразумления заблудших.
Любовь Божия ждет от человека ответной любви. Господь назван "Ревнителем", ибо в Его священной Ревности горит то единственное и неповторимое, что создает могущество любви.
Отвергнутый и преданный людьми, Бог страдает. Вот непостижимая тайна, открывшаяся пророку Осии. Это Страдание - боль неразделенной любви, оно свидетельствует о сокровенных узах, связующих творение и Творца.
Мы нужны Ему! Не чудо ли это? В силах ли мы вместить эту мысль?
"Божество не страдает, страдание есть признак несовершенства", говорят в смущении философы. Нет, отвечает им пророк, есть Божественное страдание. Бог страждет Из-за нашего несовершенства.
Все это выше понимания, выше постижения. Но перед лицом Страстей Господних преображается человек. Уже не черви мы, попираемые ногами, забытый островок мира, а дети Божий, которых Неизреченный держит на руках, которых Он с болью проводит через испытания, чтобы обратить к раскаянию. Такими увидел людей Осия. Если Амос бросает грешников в бездну ужаса, то Осия возносит кающихся к вратам Неба.
Бог страждет! Над миром Его сердце, источающее Кровь. Это Кровь Искупления, Кровь Евхаристии...
Бог страждет! Кто осмелился бы сказать такое в Израиле? Кто дерзнул бы сказать об этом в мире?
Великие мудрецы народов, ополчаясь против грубых представлений язычества, стремились отбросить все, что могло бы сблизить Сущего с миром человеческих переживаний и чувств. Для них Высшее стояло по ту сторону и любви и страдания. Пророк же Осия говорит и о том и о другом.
Бог страждет! Глухо вторят пророку древние мифы, хоры орфиков и мистерий. Язычники ощущали, что спасение миру приносит страдание Бога. Но это было лишь смутнре предвосхищение и догадка. В словах библейского ясновидца мы не слышим ничего о муках, подобных мукам стихийных божеств: Таммуза, Осириса, Адониса. Они были жертвами зависти, ненависти, соперничества и умирали, как умирает осенняя природа. В их страстях была покорность перед властью незыблемых законов Вселенной.
В Библии же открывается Бог, Который добровольно страждет за грехи своих созданий.
"Я - Бог, а не человек!" - говорит Ягве (Ос 11,9). Это звучит как удар грома. Но при этом, Непостижимый и Вечный, Он полон какой-то глубочайшей живой человечности. Он есть Правда, и поэтому-Судия, но Он же сострадает грешникам. Он же останавливает стрелы Гнева; Его Любовь сильнее закона воздаяния.
Так над хартией пророка Осии проступают очертания креста Христова.
Пророк не только ясновидец любви, но и провозвестник свободы, которая раскрывается в том, что Всемогущий ждет обращения людей Своих. Бедствиями он лишь наводит падших на мысль о покаянии. Свободно ушел народ Божий служить идолам, свободно же должен он и вернуться к Отцу.
x x x
Осия и Амос были современниками Гесиода. Все они строго судили о людях своей эпохи, с печалью оглядываясь на прошлое. Гесиод говорил о том, что блаженные времена золотого века остались в невозвратной дали времен. Библейские пророки видели это светлое исходное начало в вольной жизни под водительством Моисея. Но Гесиод, как и многие мудрецы Востока, не верил в будущее людей. Для него все неуклонно шло к гибели и распаду, а доброе оставалось лишь позади.
Между тем Осия видел впереди грядущее обновление народа Божия и восстановление нарушенного Завета. Неверная забудет своих соблазнителей и "любовников" и вернется от Ваалов к Обручнику своему. Ягве явится как утренняя заря, как прохладная роса. "Непомилованная" станет "Помилованной"; навсегда отшумят битвы, сделаются кроткими хищные звери, воцарится "даат Элогим", истинное познание Сущего. Израиль "расцветет как лилия, как могучий кедр, как вечнозеленый кипарис" (Ос 2,14-23; 3,5; 14,5).
Израиль для Осии был не просто одним из народов земли, пусть и богоизбранным. Нет, народ Божий - это духовный союз, мистическое единство в Боге. Осия предвосхищает Церковь, которая сокровенно уже была зачата в Ветхом Завете, которая явится как расширенный Израиль, подобно тому как и сам Израиль родился из семьи патриархов.
Бог был единственным царем своего народа в пустыне. В обновленном Израиле Он и останется навсегда Царем, ибо земные царства есть лишь плод греховности и падения. Теократический идеал Осии-это не образ клерикального государства, а образ свободной Церкви, возлюбленной небесного Супруга.
x x x
Осия предвосхитил слово Христово о поклонении Богу в духе и истине. Служение Творцу у народа Божия должно быть очищено от всяких элементов язычества, от переоценки внешних форм культа: обряд лишь тогда угоден Богу, когда в основе его лежит истинная вера, любовь и правда. В Книге Осии мы находим слова Ягве, которые сосредоточивают в себе как бы самую суть библейского профетизма:
МИЛОСЕРДИЯ ХОЧУ Я, А НЕ ЖЕРТВЫ,
И БОГОПОЗНАНИЯ БОЛЕЕ ВСЕСОЖЖЕНИЙ.
(Ос 6,6)
Слово хэсэд, которым Осия обозначает высший дар Богу, имеет многогранное значение и обычно переводится как "милость", "милосердие", "любовь-жалость", "любовь-доброта". Этимологически оно связано с глаголом "хасад" (ревновать, усердствовать) и означало у пророков сильное чувство сострадательной любви, активной и бескорыстной (6).
Хэсэд - это сила, изливающаяся от Бога. Не случайно в Священной Истории Господь назван "рав хэсэд"- "многомилостивым". Он Сам есть живая Любовь, которая осеняет творение. И человек, следуя Ему, "познавая" Его, обретает в сердце эту животворную любовь. Она есть высшее приношение пред алтарем.
Издревле мир был ареной нескончаемых битв; к военным кличам земли примешивались голоса разъяренных богов, низверзших друг друга. Кровь лилась и на жертвенниках; под ножами жрецов падали быки и овцы, громоздились горы приношений. И как часто здесь сходились алчность, зависть, лукавство людей и богов!
Но вот раздается голос пророка, чей приход был подобен явлению иконы Триединой Любви, которая в годину ига и ожесточения воссияет среди русских лесов. В эпоху греческой тирании, основания Рима и ассирийских нашествий, в отблеске кровавого заката Израиля Осия, сын Беери, последний пророк Северного царства, говорит о Боге, Который есть Любовь и ждет от человека ответной любви. И когда Сын Человеческий войдет под кровы отверженных, презираемых и грешных, Он напомнит законникам, кичившимся своим благочестием, эти великие слова Осии:
"Милосердия хочу Я, а не жертвы..."
x x x
Пророк умер около 735 года, когда Эфраиму оставалось существовать меньше пятнадцати лет. Но с его смертью пророческое движение не остановилось. На юге Иудеи уже выступил в это время человек, принявший его знамя.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава третья
ОТКРОВЕНИЕ ЛЮБВИ БОЖИЕЙ. ПРОРОК ОСИЯ
1. В Книге Осии современником пророка называется Иеровоам II (786-746)-Ос 1,1. Приведенные в заглавии книги имена иудейских царей указывают как будто на то, что пророк дожил до правления Езекии (715-687). (См.: И. Бродович. Книга пророка Осии. Киев, 1901, с. XI сл.) Однако указание на Езекию большинство современных толкователей считают ошибочным, внесенным впоследствии иудейскими переписчиками. Из намеков книги можно заключить, что Осия был свидетелем смут, наступивших после смерти Исровоама II. Сомнительно,однако, чтобы он дожил до 735 г., когда разыгралась роковая война между Эфраимом и Иудеей. Во всяком случае из книги явствует, что свидетелем гибели Самарии в 722 г. Осия не был. О хронологических указаниях, которые можно извлечь из книги пророка (напр. 5, 13; 7, 11), см.: А. Gеlin. Lеs livres prophetiques posterieurs.RFIВ, I, р. 424.
2. 4 Цар 15, 19. В Библии Тиглатпаласар III назван Пулом (Фулом). Это соответствует его второму имени (Пулу), под которым он правил в Вавилоне. См.: J. Вright. А Нistогу оf Israel, р. 254. В одной из своих надписей Тиглатпаласар говорит, что он возвратил Менахему, царю израильскому, трон, взяв с него дань.
См.: G.Е. Wright. Biblical Archaeology, р. 161.
3. Книга Осии является сборником, который получил нынешнюю форму уже после смерти пророка. Его можно разделить на две неравные части и эпилог:
1) Грех жены пророка как символ греха Израиля, 1-3 главы. Причем расположение текста первоначально было, вероятно, следующим: гл. 1, 1-9, гл. 2, 4-5, 8-13, 6-7, 14-23; гл. 3, 1-4; гл. 1, 10-11; гл. 2, 1.
2) Обличения, направленные против современного пророку общества:
упреки Израилю в неверности нравственным заповедям и "богопознанию", 4, 1-3;
слово против политических и духовных вождей нации, 4,4-5,7;
смуты в Израиле, безумные надежды на ассирийцев, 5,8-14;
покаяние народа и его ложные представления о благочестии, 5, 15-6, 11;
недостоинство царя и власть имущих, 7, 1-12;
оплакивание заблудшего Израиля, 7, 13-16;
против узурпаторов и культа тельцов, гл. 8;
грядущее изгнание, 9, 1-6;
ложные пророки, 9, 7-9;
драматическое описание измены Израиля своему Богу-Возлюбленному (9, 10-14,1).
3) Эпилог (14, 2-9) дает картину возрождения идеального Израиля, преображенного страданиями. Прежние сомнения относительно подлинности книги и особенно эпилога теперь оставлены экзегетами. "Стиль книги Осии,-пишет один из них,- однороден. Более того, в ней чувствуется страдальческая натура пророка. Даже обетования возрождения, наиболее подвергавшиеся нападкам, теперь отнесены к Осии" (Dеппis J. Мс Саrthу. Ноsеа.-JBC, I, р. 255).
4. Время появления элогистического Писания относят обычно к IX-VIII вв. до н. э. (А. Weiser. Еinleitung in das Alte Testament, 1966, S. 104). Повествование его охватывает эпоху от Авраама до Моисея.
Характерные черты Элогиста:
1) он считает, что имя Ягве было открыто только Моисею,
2) он называет Синай Хоребом, а хананеев - аморитами,
3) он говорит о брате Моисея Аароне, о котором сказание Ягвиста молчит,
4) он выделяет роль Рувима и северных колен.
Излагая историю патриархов, Элогист обнаруживает более строгие нравственные понятия. Он cтарается смягчить или объяснить те поступки праотцев, которые ему кажутся неблаговидными. Так, когда Авраам, живя в чужой земле, выдает свою жену за сестру, Элогист поясняет, что это не было обманом, так как у них действительно был общий отец ( Быт 20, 12). Таким образом, как замечает Анри Казелль, "в элогистической редакции можно уже различить отзвуки начинающегося профетического движения" (Н. Саzе11еs.-RFIB, I, р. 363). Основные тексты, принадлежащие Элогисту: БЫТ 15 + J; 20; 21,6-32, 34; 22,1-14,19; 28,11,12,17,18,20-22; 29,1,15,23,25-28,30;30,1-3а,6,8,17,23;31,2,4-18а,19-45,51-55;32,1-2,13б21,23 ;33,18б-20; 35,1-8,16-20; 37, 2в, 5-11,14а, 15-18а, 19-20, 22,236-24, 28а, 28в-30, 31б-32а, 34, 36; 40, 1-3а, 4-5а, 6,15а, 16-20; 41; 42,1, 3-4а, 8-26, 29-37; 43, 14-23б,45 + J; 46, 1-5а; 47,12; 48,1-2, 8-22; 50, 15-26. ИСХ 1, 15-22; 2, 1-15; 3, 1, 4б, 6, 9-15, 21-22; 4, 17-18, 20б-21; 7, 20б-21а,24; 9, 22-23а,35;10, 8-13а, 20-27;11,1-3; 12,31-36, 376-39; 13,17-19; 15,1-21; 17, 3-6, 8-16; 18; 19, 26-19; 20, 1-21; 21; 22; 23; 24, 3-8, 12-15а, 186; 31, 186; 32, 1-8, 15-35, 33. ЧИСЛ 10, 29-36; 11; 12; 13, 17-33 (+ Р); 14(+ Р); 16, 1-34(+Р); 20, 1-9, 12-35; 22; 23; 24; 25,1-5; 32; 1-17, 20-27, 34-42. ВТОР 10, 6-7; 27, 5-7а; 31, 14-15; 23; 33; 34, 5-6. См. сводную таблицу в книге: Р. Еllis. Тhе Меn аnd thе Меssage of the Old Теstament. Соllеgеvillе, 1963, р. 57-72.
5. К. Корнилъ. Пророки, с. 60. О тождественности блудницы и Гомерь, дочери Дивлаима, см. исследование В. Яворского "Символические действия пророка Осии" (Сергиев Посад, 1902, с. 204 cл.), где дана сводка толкований первых трех глав Книги Осии. За истекшие с того времени годы вопрос о событиях жизни пророка решен не был. См. обзор современных мнений: Н. Rowlеу. Тhе Маrriage оf Ноsеа.-"Вulletin of the John Rylands Libraгу", 1956, 39, р. 200.
6. Хэсэд - одно из важнейших библейских понятий. "Если вникнуть в мысль пророков и в чувства, воодушевлявшие их пламенные речи, слово "хэсэд" выражает понятие более широкое и более глубокое, чем милосердие. "Хэсэд" не только милость, т.е. внешнее действие, но и внутреннее чувство, и притом самое идеальное в этическом смысле, т. е. высшее альтруистическое, чувствочеловеколюбие, любовь-жалость ко всему живущему" (М. Марголин. Вавилон, Иерусалим, Александрия. Пг., 1923, с. 50). Но не следует видеть в "хэсэд" только этическую, человеческую категорию. Учение о ней, как верно заметил М. Бубер, явилось актом самооткровения Божества (см.: М. Buber, The Prophetic Faith, 1960, р. 44).
Глава четвертая
ИСАЙЯ И "БЕДНЯКИ ГОСПОДНИ"
Иерусалим, 742-735 гг.
О Бог мой, Который есть Бесконечность,
к Тебе может приближаться лишь тот,
кто знает, что Ты непостижим.
Николай Кузанский
Столб дыма над храмом, зубчатые стены, опоясывающие крепость на холме; крутые, выжженные солнцем склоны, волнистая цепь гор замыкает долину. Таким был Иерусалим за восемь веков до Рождества Христова. К тому времени он имел уже позади долгую историю, а впереди его ожидала удивительная судьба. Здесь пересекутся пути многих народов и культур, в течение трех тысячелетий его будут оспаривать друг у друга люди трех материков; к его святыням станут приходить исповедники трех мировых религий.
Город Давида и Христа, город Обетования и Евангелия, Иерусалим от самых своих истоков связан со Священной Историей. У его ворот аморитский царь Мелхиседек благословил Авраама после его победы над врагами. Тогда город назывался Шалем. В XIV в. до н.э. в Иерусалиме правил ставленник Эхнатона, а после прихода израильтян Сионская цитадель два столетия оставалась в руках язычников. Вероятно, уже в то время вокруг Иерусалима начали складываться поверья. Его считали абсолютно неприступным, охраняемым нездешними силами. Когда Давид решил овладеть им, защитники крепости насмехались над ним, уверенные, что даже "слепой и хромой" смогут отстоять город.
Но вот, вопреки всему, старый ханаанский бастион стал "Градом Давидовым". Перенеся туда Ковчег, царь тем самым дал новое рождение городу. Сион, местопребывание святыни, сделался чем-то вроде нового Синая.
В сознании израильтян древние сказания о зачарованных стенах слились с представлением о Граде Господнем. Воспевающие Сион псалмы свидетельствуют о том, что и священники храма разделяли веру в особый покров, простертый над Иерусалимом. В их гимнах мы слышим о полчищах вражеских сил, которые, едва подступив к святой горе, обращаются в бегство, пораженные ужасом. Сам Ягве охраняет Свой храм от посягательств; неприятель никогда не войдет в его ворота. Так предчувствие необыкновенного будущего Иерусалима облекалось в образы народного мифа (1).
В атмосфере этого легендарного города и вырос первый великий пророк, проповедовавший в Иудее, - Исайя, сын Амоца. Как Сократ - детище Афин, так и Исайя неотделим от Иерусалима, дух которого ощущается повсюду в его проповедях, в его учении о святости Божией, об Остатке Израиля и о Мессии.
Если пророчества Амоса и Осии были лишь краткими эпизодами в истории Израиля, то в биографии Исайи заключена в каком-то смысле и история его родного города в ту эпоху. Исайя был призван на служение, когда ему было около тридцати лет, и с тех пор на протяжении почти полувека он оставался духовным отцом Иерусалима, советником царей, неподкупной совестью нации.
Хотя жизнеописание Исайи не сохранилось, но в биографических фрагментах и в его собственных проповедях ясно вырисовывается личность пророка: волевая, сильная, богато одаренная. Он, несомненно, обладал призванием вождя. Мы редко видим его колеблющимся; его целеустремленность не знает себе равных. Перед лицом величайших опасностей, в обстановке всеобщего смятения он со спокойной уверенностью следует своим путем. При этом он чужд фанатического упорства и не боится изменить точку зрения, когда видит, что она основана на ошибке.
Исайю не покидало чувство постоянной связи с направляющим его тайным Голосом. И этот Голос, в отличие от "даймониона" Сократа, не только предостерегал его, но и служил источником сил и действия. Подобно Златоусту или Бернару Клервоскому, пророк видел свое призвание в том, чтобы, воздействуя на умы и сердца людей, направлять ход событий.
Тайновидец-мистик и активный участник общественной жизни, сын Амоца гармонически сочетал в себе то, что, казалось бы, невозможно соединить. Он был предтечей тех подвижников христианства, которые стремились подчинить мир духовным идеалам.
Исайя по праву должен быть признан одним из крупнейших писателей Израиля. Он довел до классического совершенства форму проповеди-поэмы, которая появилась у предшествовавших ему пророков. Он преодолел их трогательное косноязычие, в котором еще звучал невнятный экстатический лепет. Исайю можно назвать еврейским Эсхилом. Его монологи дышат огромной эпической силой; он любил величественные образы, грандиозные картины и смелые обороты речи. Ренан, умевший тонко ценить восточную поэзию, утверждал, что Исайя "представлял собой почти единственный пример великого творца религиозной системы, который был в то же время великим писателем".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Принесите слова свои и вернитесь к Ягве, скажите Ему:
"Прости все беззакония и приими добрые дела, как приносим тельцов в жертву".
(Ос 14, 2)
Итак, исправление через скорби и покаяние как начало исцеления. Не случайно грозит гибелью враг с севера, не случайно голод, и смуты, и раздоры в стране. Все это-результат греха, все это попущено для вразумления заблудших.
Любовь Божия ждет от человека ответной любви. Господь назван "Ревнителем", ибо в Его священной Ревности горит то единственное и неповторимое, что создает могущество любви.
Отвергнутый и преданный людьми, Бог страдает. Вот непостижимая тайна, открывшаяся пророку Осии. Это Страдание - боль неразделенной любви, оно свидетельствует о сокровенных узах, связующих творение и Творца.
Мы нужны Ему! Не чудо ли это? В силах ли мы вместить эту мысль?
"Божество не страдает, страдание есть признак несовершенства", говорят в смущении философы. Нет, отвечает им пророк, есть Божественное страдание. Бог страждет Из-за нашего несовершенства.
Все это выше понимания, выше постижения. Но перед лицом Страстей Господних преображается человек. Уже не черви мы, попираемые ногами, забытый островок мира, а дети Божий, которых Неизреченный держит на руках, которых Он с болью проводит через испытания, чтобы обратить к раскаянию. Такими увидел людей Осия. Если Амос бросает грешников в бездну ужаса, то Осия возносит кающихся к вратам Неба.
Бог страждет! Над миром Его сердце, источающее Кровь. Это Кровь Искупления, Кровь Евхаристии...
Бог страждет! Кто осмелился бы сказать такое в Израиле? Кто дерзнул бы сказать об этом в мире?
Великие мудрецы народов, ополчаясь против грубых представлений язычества, стремились отбросить все, что могло бы сблизить Сущего с миром человеческих переживаний и чувств. Для них Высшее стояло по ту сторону и любви и страдания. Пророк же Осия говорит и о том и о другом.
Бог страждет! Глухо вторят пророку древние мифы, хоры орфиков и мистерий. Язычники ощущали, что спасение миру приносит страдание Бога. Но это было лишь смутнре предвосхищение и догадка. В словах библейского ясновидца мы не слышим ничего о муках, подобных мукам стихийных божеств: Таммуза, Осириса, Адониса. Они были жертвами зависти, ненависти, соперничества и умирали, как умирает осенняя природа. В их страстях была покорность перед властью незыблемых законов Вселенной.
В Библии же открывается Бог, Который добровольно страждет за грехи своих созданий.
"Я - Бог, а не человек!" - говорит Ягве (Ос 11,9). Это звучит как удар грома. Но при этом, Непостижимый и Вечный, Он полон какой-то глубочайшей живой человечности. Он есть Правда, и поэтому-Судия, но Он же сострадает грешникам. Он же останавливает стрелы Гнева; Его Любовь сильнее закона воздаяния.
Так над хартией пророка Осии проступают очертания креста Христова.
Пророк не только ясновидец любви, но и провозвестник свободы, которая раскрывается в том, что Всемогущий ждет обращения людей Своих. Бедствиями он лишь наводит падших на мысль о покаянии. Свободно ушел народ Божий служить идолам, свободно же должен он и вернуться к Отцу.
x x x
Осия и Амос были современниками Гесиода. Все они строго судили о людях своей эпохи, с печалью оглядываясь на прошлое. Гесиод говорил о том, что блаженные времена золотого века остались в невозвратной дали времен. Библейские пророки видели это светлое исходное начало в вольной жизни под водительством Моисея. Но Гесиод, как и многие мудрецы Востока, не верил в будущее людей. Для него все неуклонно шло к гибели и распаду, а доброе оставалось лишь позади.
Между тем Осия видел впереди грядущее обновление народа Божия и восстановление нарушенного Завета. Неверная забудет своих соблазнителей и "любовников" и вернется от Ваалов к Обручнику своему. Ягве явится как утренняя заря, как прохладная роса. "Непомилованная" станет "Помилованной"; навсегда отшумят битвы, сделаются кроткими хищные звери, воцарится "даат Элогим", истинное познание Сущего. Израиль "расцветет как лилия, как могучий кедр, как вечнозеленый кипарис" (Ос 2,14-23; 3,5; 14,5).
Израиль для Осии был не просто одним из народов земли, пусть и богоизбранным. Нет, народ Божий - это духовный союз, мистическое единство в Боге. Осия предвосхищает Церковь, которая сокровенно уже была зачата в Ветхом Завете, которая явится как расширенный Израиль, подобно тому как и сам Израиль родился из семьи патриархов.
Бог был единственным царем своего народа в пустыне. В обновленном Израиле Он и останется навсегда Царем, ибо земные царства есть лишь плод греховности и падения. Теократический идеал Осии-это не образ клерикального государства, а образ свободной Церкви, возлюбленной небесного Супруга.
x x x
Осия предвосхитил слово Христово о поклонении Богу в духе и истине. Служение Творцу у народа Божия должно быть очищено от всяких элементов язычества, от переоценки внешних форм культа: обряд лишь тогда угоден Богу, когда в основе его лежит истинная вера, любовь и правда. В Книге Осии мы находим слова Ягве, которые сосредоточивают в себе как бы самую суть библейского профетизма:
МИЛОСЕРДИЯ ХОЧУ Я, А НЕ ЖЕРТВЫ,
И БОГОПОЗНАНИЯ БОЛЕЕ ВСЕСОЖЖЕНИЙ.
(Ос 6,6)
Слово хэсэд, которым Осия обозначает высший дар Богу, имеет многогранное значение и обычно переводится как "милость", "милосердие", "любовь-жалость", "любовь-доброта". Этимологически оно связано с глаголом "хасад" (ревновать, усердствовать) и означало у пророков сильное чувство сострадательной любви, активной и бескорыстной (6).
Хэсэд - это сила, изливающаяся от Бога. Не случайно в Священной Истории Господь назван "рав хэсэд"- "многомилостивым". Он Сам есть живая Любовь, которая осеняет творение. И человек, следуя Ему, "познавая" Его, обретает в сердце эту животворную любовь. Она есть высшее приношение пред алтарем.
Издревле мир был ареной нескончаемых битв; к военным кличам земли примешивались голоса разъяренных богов, низверзших друг друга. Кровь лилась и на жертвенниках; под ножами жрецов падали быки и овцы, громоздились горы приношений. И как часто здесь сходились алчность, зависть, лукавство людей и богов!
Но вот раздается голос пророка, чей приход был подобен явлению иконы Триединой Любви, которая в годину ига и ожесточения воссияет среди русских лесов. В эпоху греческой тирании, основания Рима и ассирийских нашествий, в отблеске кровавого заката Израиля Осия, сын Беери, последний пророк Северного царства, говорит о Боге, Который есть Любовь и ждет от человека ответной любви. И когда Сын Человеческий войдет под кровы отверженных, презираемых и грешных, Он напомнит законникам, кичившимся своим благочестием, эти великие слова Осии:
"Милосердия хочу Я, а не жертвы..."
x x x
Пророк умер около 735 года, когда Эфраиму оставалось существовать меньше пятнадцати лет. Но с его смертью пророческое движение не остановилось. На юге Иудеи уже выступил в это время человек, принявший его знамя.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава третья
ОТКРОВЕНИЕ ЛЮБВИ БОЖИЕЙ. ПРОРОК ОСИЯ
1. В Книге Осии современником пророка называется Иеровоам II (786-746)-Ос 1,1. Приведенные в заглавии книги имена иудейских царей указывают как будто на то, что пророк дожил до правления Езекии (715-687). (См.: И. Бродович. Книга пророка Осии. Киев, 1901, с. XI сл.) Однако указание на Езекию большинство современных толкователей считают ошибочным, внесенным впоследствии иудейскими переписчиками. Из намеков книги можно заключить, что Осия был свидетелем смут, наступивших после смерти Исровоама II. Сомнительно,однако, чтобы он дожил до 735 г., когда разыгралась роковая война между Эфраимом и Иудеей. Во всяком случае из книги явствует, что свидетелем гибели Самарии в 722 г. Осия не был. О хронологических указаниях, которые можно извлечь из книги пророка (напр. 5, 13; 7, 11), см.: А. Gеlin. Lеs livres prophetiques posterieurs.RFIВ, I, р. 424.
2. 4 Цар 15, 19. В Библии Тиглатпаласар III назван Пулом (Фулом). Это соответствует его второму имени (Пулу), под которым он правил в Вавилоне. См.: J. Вright. А Нistогу оf Israel, р. 254. В одной из своих надписей Тиглатпаласар говорит, что он возвратил Менахему, царю израильскому, трон, взяв с него дань.
См.: G.Е. Wright. Biblical Archaeology, р. 161.
3. Книга Осии является сборником, который получил нынешнюю форму уже после смерти пророка. Его можно разделить на две неравные части и эпилог:
1) Грех жены пророка как символ греха Израиля, 1-3 главы. Причем расположение текста первоначально было, вероятно, следующим: гл. 1, 1-9, гл. 2, 4-5, 8-13, 6-7, 14-23; гл. 3, 1-4; гл. 1, 10-11; гл. 2, 1.
2) Обличения, направленные против современного пророку общества:
упреки Израилю в неверности нравственным заповедям и "богопознанию", 4, 1-3;
слово против политических и духовных вождей нации, 4,4-5,7;
смуты в Израиле, безумные надежды на ассирийцев, 5,8-14;
покаяние народа и его ложные представления о благочестии, 5, 15-6, 11;
недостоинство царя и власть имущих, 7, 1-12;
оплакивание заблудшего Израиля, 7, 13-16;
против узурпаторов и культа тельцов, гл. 8;
грядущее изгнание, 9, 1-6;
ложные пророки, 9, 7-9;
драматическое описание измены Израиля своему Богу-Возлюбленному (9, 10-14,1).
3) Эпилог (14, 2-9) дает картину возрождения идеального Израиля, преображенного страданиями. Прежние сомнения относительно подлинности книги и особенно эпилога теперь оставлены экзегетами. "Стиль книги Осии,-пишет один из них,- однороден. Более того, в ней чувствуется страдальческая натура пророка. Даже обетования возрождения, наиболее подвергавшиеся нападкам, теперь отнесены к Осии" (Dеппis J. Мс Саrthу. Ноsеа.-JBC, I, р. 255).
4. Время появления элогистического Писания относят обычно к IX-VIII вв. до н. э. (А. Weiser. Еinleitung in das Alte Testament, 1966, S. 104). Повествование его охватывает эпоху от Авраама до Моисея.
Характерные черты Элогиста:
1) он считает, что имя Ягве было открыто только Моисею,
2) он называет Синай Хоребом, а хананеев - аморитами,
3) он говорит о брате Моисея Аароне, о котором сказание Ягвиста молчит,
4) он выделяет роль Рувима и северных колен.
Излагая историю патриархов, Элогист обнаруживает более строгие нравственные понятия. Он cтарается смягчить или объяснить те поступки праотцев, которые ему кажутся неблаговидными. Так, когда Авраам, живя в чужой земле, выдает свою жену за сестру, Элогист поясняет, что это не было обманом, так как у них действительно был общий отец ( Быт 20, 12). Таким образом, как замечает Анри Казелль, "в элогистической редакции можно уже различить отзвуки начинающегося профетического движения" (Н. Саzе11еs.-RFIB, I, р. 363). Основные тексты, принадлежащие Элогисту: БЫТ 15 + J; 20; 21,6-32, 34; 22,1-14,19; 28,11,12,17,18,20-22; 29,1,15,23,25-28,30;30,1-3а,6,8,17,23;31,2,4-18а,19-45,51-55;32,1-2,13б21,23 ;33,18б-20; 35,1-8,16-20; 37, 2в, 5-11,14а, 15-18а, 19-20, 22,236-24, 28а, 28в-30, 31б-32а, 34, 36; 40, 1-3а, 4-5а, 6,15а, 16-20; 41; 42,1, 3-4а, 8-26, 29-37; 43, 14-23б,45 + J; 46, 1-5а; 47,12; 48,1-2, 8-22; 50, 15-26. ИСХ 1, 15-22; 2, 1-15; 3, 1, 4б, 6, 9-15, 21-22; 4, 17-18, 20б-21; 7, 20б-21а,24; 9, 22-23а,35;10, 8-13а, 20-27;11,1-3; 12,31-36, 376-39; 13,17-19; 15,1-21; 17, 3-6, 8-16; 18; 19, 26-19; 20, 1-21; 21; 22; 23; 24, 3-8, 12-15а, 186; 31, 186; 32, 1-8, 15-35, 33. ЧИСЛ 10, 29-36; 11; 12; 13, 17-33 (+ Р); 14(+ Р); 16, 1-34(+Р); 20, 1-9, 12-35; 22; 23; 24; 25,1-5; 32; 1-17, 20-27, 34-42. ВТОР 10, 6-7; 27, 5-7а; 31, 14-15; 23; 33; 34, 5-6. См. сводную таблицу в книге: Р. Еllis. Тhе Меn аnd thе Меssage of the Old Теstament. Соllеgеvillе, 1963, р. 57-72.
5. К. Корнилъ. Пророки, с. 60. О тождественности блудницы и Гомерь, дочери Дивлаима, см. исследование В. Яворского "Символические действия пророка Осии" (Сергиев Посад, 1902, с. 204 cл.), где дана сводка толкований первых трех глав Книги Осии. За истекшие с того времени годы вопрос о событиях жизни пророка решен не был. См. обзор современных мнений: Н. Rowlеу. Тhе Маrriage оf Ноsеа.-"Вulletin of the John Rylands Libraгу", 1956, 39, р. 200.
6. Хэсэд - одно из важнейших библейских понятий. "Если вникнуть в мысль пророков и в чувства, воодушевлявшие их пламенные речи, слово "хэсэд" выражает понятие более широкое и более глубокое, чем милосердие. "Хэсэд" не только милость, т.е. внешнее действие, но и внутреннее чувство, и притом самое идеальное в этическом смысле, т. е. высшее альтруистическое, чувствочеловеколюбие, любовь-жалость ко всему живущему" (М. Марголин. Вавилон, Иерусалим, Александрия. Пг., 1923, с. 50). Но не следует видеть в "хэсэд" только этическую, человеческую категорию. Учение о ней, как верно заметил М. Бубер, явилось актом самооткровения Божества (см.: М. Buber, The Prophetic Faith, 1960, р. 44).
Глава четвертая
ИСАЙЯ И "БЕДНЯКИ ГОСПОДНИ"
Иерусалим, 742-735 гг.
О Бог мой, Который есть Бесконечность,
к Тебе может приближаться лишь тот,
кто знает, что Ты непостижим.
Николай Кузанский
Столб дыма над храмом, зубчатые стены, опоясывающие крепость на холме; крутые, выжженные солнцем склоны, волнистая цепь гор замыкает долину. Таким был Иерусалим за восемь веков до Рождества Христова. К тому времени он имел уже позади долгую историю, а впереди его ожидала удивительная судьба. Здесь пересекутся пути многих народов и культур, в течение трех тысячелетий его будут оспаривать друг у друга люди трех материков; к его святыням станут приходить исповедники трех мировых религий.
Город Давида и Христа, город Обетования и Евангелия, Иерусалим от самых своих истоков связан со Священной Историей. У его ворот аморитский царь Мелхиседек благословил Авраама после его победы над врагами. Тогда город назывался Шалем. В XIV в. до н.э. в Иерусалиме правил ставленник Эхнатона, а после прихода израильтян Сионская цитадель два столетия оставалась в руках язычников. Вероятно, уже в то время вокруг Иерусалима начали складываться поверья. Его считали абсолютно неприступным, охраняемым нездешними силами. Когда Давид решил овладеть им, защитники крепости насмехались над ним, уверенные, что даже "слепой и хромой" смогут отстоять город.
Но вот, вопреки всему, старый ханаанский бастион стал "Градом Давидовым". Перенеся туда Ковчег, царь тем самым дал новое рождение городу. Сион, местопребывание святыни, сделался чем-то вроде нового Синая.
В сознании израильтян древние сказания о зачарованных стенах слились с представлением о Граде Господнем. Воспевающие Сион псалмы свидетельствуют о том, что и священники храма разделяли веру в особый покров, простертый над Иерусалимом. В их гимнах мы слышим о полчищах вражеских сил, которые, едва подступив к святой горе, обращаются в бегство, пораженные ужасом. Сам Ягве охраняет Свой храм от посягательств; неприятель никогда не войдет в его ворота. Так предчувствие необыкновенного будущего Иерусалима облекалось в образы народного мифа (1).
В атмосфере этого легендарного города и вырос первый великий пророк, проповедовавший в Иудее, - Исайя, сын Амоца. Как Сократ - детище Афин, так и Исайя неотделим от Иерусалима, дух которого ощущается повсюду в его проповедях, в его учении о святости Божией, об Остатке Израиля и о Мессии.
Если пророчества Амоса и Осии были лишь краткими эпизодами в истории Израиля, то в биографии Исайи заключена в каком-то смысле и история его родного города в ту эпоху. Исайя был призван на служение, когда ему было около тридцати лет, и с тех пор на протяжении почти полувека он оставался духовным отцом Иерусалима, советником царей, неподкупной совестью нации.
Хотя жизнеописание Исайи не сохранилось, но в биографических фрагментах и в его собственных проповедях ясно вырисовывается личность пророка: волевая, сильная, богато одаренная. Он, несомненно, обладал призванием вождя. Мы редко видим его колеблющимся; его целеустремленность не знает себе равных. Перед лицом величайших опасностей, в обстановке всеобщего смятения он со спокойной уверенностью следует своим путем. При этом он чужд фанатического упорства и не боится изменить точку зрения, когда видит, что она основана на ошибке.
Исайю не покидало чувство постоянной связи с направляющим его тайным Голосом. И этот Голос, в отличие от "даймониона" Сократа, не только предостерегал его, но и служил источником сил и действия. Подобно Златоусту или Бернару Клервоскому, пророк видел свое призвание в том, чтобы, воздействуя на умы и сердца людей, направлять ход событий.
Тайновидец-мистик и активный участник общественной жизни, сын Амоца гармонически сочетал в себе то, что, казалось бы, невозможно соединить. Он был предтечей тех подвижников христианства, которые стремились подчинить мир духовным идеалам.
Исайя по праву должен быть признан одним из крупнейших писателей Израиля. Он довел до классического совершенства форму проповеди-поэмы, которая появилась у предшествовавших ему пророков. Он преодолел их трогательное косноязычие, в котором еще звучал невнятный экстатический лепет. Исайю можно назвать еврейским Эсхилом. Его монологи дышат огромной эпической силой; он любил величественные образы, грандиозные картины и смелые обороты речи. Ренан, умевший тонко ценить восточную поэзию, утверждал, что Исайя "представлял собой почти единственный пример великого творца религиозной системы, который был в то же время великим писателем".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55