Знаете, мне кажется, я уже видел эти сережки. Да, теперь вспомнил. Один тип ловил на такие рыбу. Осторожнее. Старайтесь держаться подальше от мест, где водится макрель.
Сирена фыркнула.
– Теперь мне ясно, что вы полный невежда. Точно такие же носила египетская царица. – Сирена повернулась на каблуках, едва не вывихнув колено, и гордо направилась через груды льда и камня к бакалейному магазину. Она надеялась, что Грейндж не наблюдает за ее не слишком грациозным уходом, и в то же время ей хотелось, чтобы он смотрел вслед и чтобы на душе у него было так же неспокойно, как у нее.
Когда Сирена вернулась, Грейндж беседовал с человеком, сидевшим в «джипе». Судя по всему, разговор был довольно серьезным. Не обнаружив в офисе Гэллама, Сирена стала ждать у бензоколонки, когда освободится Грейндж. Когда он направился к ней, она издали показала ему сандвич в пластиковой упаковке и коробку сока.
– Конечно, это не мечта гурмана, но сандвич совсем свежий. Колбаса с пикулями. Вам понравится. – Она поглядела вслед «джипу». – Старый приятель?
– Вроде того. – Он кивнул в сторону сандвича. – Спасибо. Мы с Лансом вместе учились. Я спросил, что он знает о великом проекте, и оказалось, что не больше моего. Придется провести более тщательные изыскания.
Сирена развернула сандвич и протянула ему. Его пальцы на миг задержались на ее руке, а глаза говорили… Что?
– А ничего, что… – ей пришлось начать заново. – А ничего, что из-за этих изысканий вам придется отложить возвращение в Сан-Франциско?
– К счастью, у меня отпуск. Кроме того… – Его губы медленно раздвинулись в улыбке, и он стал на двадцать лет моложе, а Сирене внезапно стало жарко. – Я наслаждаюсь жизнью. Так бывает всегда, когда я сюда приезжаю. Так много воспоминаний…
– Мне кажется, я понимаю, о чем вы говорите, – задумчиво произнесла Сирена. Может быть, разговор поможет ей остыть, подумала она. – Я имею в виду не воспоминания, конечно, а город. Он замечательный.
– Замечательный? – громко повторил Грейндж. Он стоял ближе, чем было необходимо, но Сирене не хотелось отодвигаться. – Да. Это правильное слово. Он не будоражит воображения, и в нем нет утонченности, но есть что-то честное и прочное.
– Верно, – согласилась Сирена. Если Грейндж не возражает против такой близости, то она тоже. – Когда я покупала сандвичи, кассирша, молодая девушка, спросила, надолго ли я здесь. Я ответила, что пробуду некоторое время, и она сказала, что хорошо бы я задержалась до весны, когда растает снег. Она и ее друг любят ездить на попутных машинах в горы и никак не дождутся весны, чтобы посмотреть, вывелись ли лисята в норе, которую они нашли. Я хочу сказать, что в больших городах не встретишь таких открытых людей.
– Да, не встретишь.
Сирене показалось, что в голосе Грейнджа прозвучала нотка ностальгии. Конечно, с такой профессией можно жить только в большом городе. Но его улыбка говорила Сирене, что в нем осталось что-то от беззаботного деревенского мальчишки. И когда он приезжал сюда, эта часть его существа пробуждалась. Точно так же и в ней этот тихий живописный город пробуждал какое-то волнение.
Как волновала ее близость Грейнджа.
Поскольку клиентов пока не было, Грейндж предложил использовать в качестве стола капот тягача. Они ели, разделенные стрелой с тросом, и Грейндж рассказывал, как рос в городе, где все его знали, а дядя с тетей разрешали приходить и уходить из дому когда вздумается. Когда он спросил Сирену о ее детстве, она описала свои путешествия с отцом по Европе. Она умела говорить на полудюжине языков. Сдвинув брови от напряжения, Грейндж сказал, что они получили такое разное воспитание, что непонятно, как у них может быть что-то общее. Но его потемневшие глаза говорили, что он сам не верит своим словам.
Тем временем образовалась очередь за бензином. Сирена сначала помогла ему, а затем сообщила, что возвращается к тете Герти в магазин, где ее ждет не такая грязная работа и где никто не смеется над ее украшениями. Грейндж пообещал зайти за ней, как только закроется станция.
– Вы любите лис? – бросил он ей вдогонку.
– Лис?
– Маленьких лис. Лисят. Может быть, мы тоже посмотрим на них весной?
Может быть .
Сирена провела вторую половину дня, наводя порядок в магазине и с нетерпением ожидая встречи с Грейнджем. Сначала она хотела позвонить матери и сообщить удивительную новость о своем наследстве, но потом решила отложить разговор до тех пор, пока сама не узнает больше.
Они с Герти уже собирались закрываться, когда в магазине зазвонил телефон. Герти сняла трубку, а потом с легкой усмешкой протянула ее Сирене.
– Я о вас думал, – выпалил Грейндж, даже не поздоровавшись. – О том, что должен отблагодарить вас за ленч. Вы сильно проголодались?
– Даже не знаю. Наверное, сандвич оказался очень сытным. Почему вы спрашиваете?
– Потому что мы находимся всего в часе езды от озера Тахоа. Что, если мы поедем туда пообедать? Там сейчас очень красиво: на крышах лежит снег, а огни отражаются в озере. Мне кажется, вам должно понравиться.
За все годы путешествий ни одно предложение что-нибудь помотреть не казалось ей более заманчивым. С радостью ответив «да», она поспешила в дом и снова встала под душ. Потом, немного покопавшись в вещах в поисках чего-нибудь подходящего, она переоделась в тонкую белую блузку и темно-коричневые слаксы. Долго возилась с прической. Еще чуть-чуть туши и помады, и она была готова.
Не совсем, решила она и вставила в уши новые огромные серьги. Вот так. Пусть попробует что-нибудь сказать.
Спустя несколько минут появился Грейндж. Он побрился и сменил одежду. От него пахло терпким лосьоном. Для нее? Легкое подрагивание уголков губ сообщило ей о том, что он одобряет ее внешность, даже рыболовные принадлежности, как он упорно продолжал называть ее серьги. Поскольку Гэллам и Герти были в комнате, она только окинула его быстрым взглядом с головы до ног, безмолвно дав понять, что ей нравятся серо-зеленая рубашка с открытым воротом и хлопковые брюки. Когда она потянулась за отцовским пиджаком, Грейндж взял его и подал ей. Его руки остановились на плечах, потом медленно скользнули вниз, до локтей. Сирена на мгновение прижалась к нему и быстро выпрямилась.
Обед. Они всего-навсего едут обедать.
Дорога до озера Тахоа по пустынной, вьющейся серпантином дороге заняла больше часа, но Сирена не имела ничего против. Небо было усеяно звездами, и их свет отражался от покрытых снегом горных склонов. За исключением нескольких так же медленно двигавшихся машин, вся дорога была в их полном распоряжении. Грейндж настоял на том, чтобы она села поближе к печке, то есть рядом с ним. У него в машине был неисчерпаемый запас кассет с рок-музыкой, которую они слушали, когда не разговаривали. Когда он начинал говорить, Сирена поворачивалась к нему, и его профиль становился с каждым разом все более и более знакомым. В остальное время она смотрела на сосны, которые на мгновение выхватывал из тьмы свет фар.
В полутьме небольшого зала отельного ресторана, висевшего над темным озером, они съели по бифштексу. Грейндж рассказал, что как-то раз летом пробовал поплавать в этом озере и чуть не отморозил ноги. Сирена смеялась, и он смеялся в ответ, а глаза его что-то говорили. Что?
Уплатив по счету, Грейндж решил показать Сирене частные коттеджи, расположенные по берегам озера. Вино растопило ее скованность, и она прислонилась к сильному плечу Грейнджа. Они выехали из ярко освещенного города и стали спускаться по узкой, как лента, осененной деревьями ухабистой дороге. Они выбрали, какой домик купили бы, если бы у них были деньги и возможность жить здесь.
– Вот этот. – Сирена указала на двухэтажный бревенчатый дом с балконом, окруженный деревьями. – Я бы все время проводила на балконе, глядя на озеро, считая звезды. А может быть… – она отодвинулась от его теплого бока и послала ему озорную улыбку, – а может быть, ловила бы рыбу на свои серьги.
Он снова притянул ее к себе.
– Вы замерзнете.
– Все это я бы делала летом. – С ним она чувствовала себя такой желанной, защищенной. Не одинокой. – А зимой я бы разжигала камин, пила горячий шоколад и читала.
– И все одна?
Он посмеивается над ней? Надеясь, что нет, Сирена обернулась к нему. Машина ехала медленней и медленней, пока не остановилась, проскрежетав покрышками по гравию. Все еще держась за руль одной рукой, Грейндж наклонился и поцеловал ее. Его правая рука поднялась от ее плеча к шее, прижала мочку уха, зарылась в волосы.
Поцелуй не был длинным. Он не был коротким. Если бы он продлился еще хоть мгновение, она уже никогда не захотела бы его прервать. А если бы он кончился раньше, она никогда не узнала бы, как замечательно он умеет целовать и как она хочет, чтобы он ее целовал. Она откинулась на спинку сиденья, чувствуя, сейчас потеряет сознание.
Казалось, что прошло много-много времени, прежде чем Грейндж прошептал:
– Так что же?
– О чем вы?
Он глубоко вздохнул, его грудь медленно поднялась и опустилась.
– Что вы думаете?
Сирена быстро заморгала, стараясь собраться с мыслями,
– О том, чтобы купить дом? Тогда мне придется покупать и снегоочиститель в придачу.
– Нет, не об этом. – Его тело содрогнулось от низкого, почти неслышимого смеха. – О том, что только что произошло.
Сирена старательно избегала его взгляда. Судя по всему, они были одни на узкой дороге, а обитателей коттеджей не интересовало происходящее снаружи.
– Мне… мне понравилось. Очень .
– Понравилось? Что ж, это только начало.
Спустя несколько часов Грейндж лежал в постели, слушая, как редкие машины проезжают по обледеневшему шоссе. Сирена спит в доме дяди и тети, свернувшись под старым пледом, и ни о чем не думает, а он, не переставая, перебирает в уме все, что случилось.
Почему он ее поцеловал?
Потому что ему казалось, что так было нужно.
Потому что он уже давно ощущает исходящий от нее внутренний жар, и не поцеловать ее было просто невозможно.
Потому что за несколько часов она перевернула его упорядоченную жизнь, и он нисколько об этом не жалеет.
Грейндж закинул руки за голову и уставился в потолок. Он никак не мог вспомнить, как пришло решение пригласить ее на озеро Тахоа. Но, наверное, как-то пришло, потому что она ответила «да», а он принял душ и побрился, прежде чем заехать за ней. Может быть, следовало повести ее в казино? Но когда они вышли из ресторана – что же они ели? – и оказались на тихой, сказочной улице, ему не захотелось ни с кем делить ее общество.
Потом она говорила о том, как будет сидеть перед камином, и он уже знал, что хочет целовать ее. Прикасаться к ней. Держать в объятиях.
И она не протестовала.
Если бы ему нужно было сравнить этот поцелуй с другими из его не слишком обширного опыта, он дал бы ему «пять с плюсом». Нет, «пять с тремя плюсами». Почему? Из-за обстановки? Потому что в тепле и уюте замкнутого пространства звучала мягкая музыка?
Потому что Сирена Айсом была цыганкой, может быть, в будущем очень богатой цыганкой, и потому что цыганка с банкиром могли оказаться вместе только по велению судьбы?
Черт возьми, он не знал. Он знал только, что хочет продолжения.
Почему? А почему нет?
Хороший вопрос, подумала Сирена Айсом, укрывшись пледом и пытаясь расправить его под подбородком. За маленьким окошком под крутым скатом крыши были видны звезды, луна и несколько несмелых облачков. Часы со светящимся циферблатом показывали почти два часа ночи. Грейндж, наверное, спит глубоким сном без сновидений, сном, не нарушаемым мыслями, которые не дают ей покоя уже несколько часов и не оставят ее до утра.
Почему, спрашивала она себя снова и снова. Конечно, немалую роль сыграли атмосфера, музыка, деревья, темная глубина машины. Но ничто или почти ничто в ее непродолжительных отношениях с Грейнджем Ланкастером не указывало, что дело примет такой оборот. Что она будет испытывать смущение и тревогу.
Хватит задавать вопросы, приказала себе Сирена. Это случилось , и говорить тут не о чем. И, возможно, случится снова.
А если случится , то что она должна делать?
Сирена застонала. Если случится, значит, она проведет еще одну бессонную ночь. Это нечестно!
Но воспоминание о поцелуе Грейнджа обдало все ее тело теплом, лишило остатков спокойствия. Как это было замечательно! И разве теперь она может спать?
6
Сирена сидела в кухне тети Герти и созерцала плоды своего труда. Ровно четыре часа назад Герти обмолвилась, что у нее все никак не хватает времени покрасить потолок. Потом Герти пошла в магазин, но Сирена не отправилась вместе с нею, как делала это последние два дня, а сказала, что ей надо кое-что купить. На самом деле купить надо было только одно – краску. Оказалось, что она гораздо дороже, чем предполагала Сирена, но игра стоила свеч.
Получилось неплохо, и хотя она знала, что завтра плечи и руки будут ныть, не жалела, что взялась за дело.
До чего же странно, думала Сирена, отпивая маленькими глотками кофе и наблюдая, как сохнет краска. Ведь она всегда куда-то стремилась, искала новых мест и впечатлений, а теперь находит удовольствие в том, что гуляет по Сноу-Сити, живет у Герти и Гэллама, видится с Грейнджем, помогает наводить порядок в магазине.
Сирена закрыла глаза. Теперь, когда ее не отвлекала свежая белизна потолка, не было причины отрицать очевидное. Хотя и городок, и два милых пожилых человека, безусловно, имеют некоторое отношение к ее теперешнему состоянию, но истинная причина не в них.
Вчера, сразу после обеда, они с Грейнджем сели в машину и поехали в Скво-Вэлли. Они сидели у огромного окна бывшего олимпийского комплекса, а ныне лыжного курорта, пили горячий шоколад и наблюдали за ночными лыжниками. Как ни поддразнивала она Грейнджа, но так и не смогла уговорить его взять напрокат лыжи и костюмы и присоединиться к ярко одетым лыжникам, летящим вниз по круче. В действительности она была очень довольна, что он предпочел тепло и уют зала, потому что ей не пришлось демонстрировать свое далекое от совершенства спортивное мастерство и узнавать больше, чем хотелось бы, о работе врачей «скорой помощи».
А еще она выслушала рассказ Грейнджа о том, как он учился кататься на старых деревянных лыжах, которые дядя откопал на чердаке. И если бы они не сидели целый час, вытянув ноги, в уютных креслах, Грейндж никогда не узнал бы, как она потерялась в Голливуде и встретила пирата с черной повязкой, который покатал ее в машине, показал все самое интересное и помог найти отца.
Вздохнув, Сирена поднялась и прошлепала босиком по покрытому линолеумом полу к раковине. Она вымыла кисть и отжала из нее всю воду, затем положила ее на подоконник, куда доходил свет зимнего солнца. Грейндж до сих пор не сказал, когда он собирается вернуться в Сан-Франциско. Он спросил, не позвонить ли знакомому эксперту и узнать, сможет ли он встретиться с Сиреной. Грейндж предложил остаться в его доме. А он приедет, как только закончит дела в Сноу-Сити.
Вообще-то ей стоит побеспокоиться о своем плачевном финансовом состоянии и устроиться на работу. Но ни того, ни другого не хочется, призналась себе Сирена, поднимаясь по лестнице в ванную. Ее гораздо больше интересовало предложение Грейнджа посмотреть коттеджи у озера Тахоа при дневном свете.
Да и кто, интересно, предпочел бы проторчать несколько часов в захламленном музее и узнать, что тетя Герти, как всегда, слишком увлеклась, а не провести день с Грейнджем?
К тому времени, когда она вылезла из-под душа, на горизонте начали громоздиться тучи. Если это означало приближение новой снежной бури, она не возражала. На самом деле она была бы рада, если бы буран перекрыл все пути и она оказалась бы запертой в маленькой квартирке Грейнджа – разумеется, вместе с ним.
– Возьми себя в руки, – вслух приказала себе Сирена, достала большой красный свитер и натянула его через голову. Вырез был таким огромным, что свитер едва-едва не сползал с плеч. – Он самый обычный мужчина. Две ноги, две руки, голова.
Верно, верно , отозвался внутри чей-то чужой голос. Повинуясь внезапному порыву, она надела на шею целых три мельхиоровых цепочки. Почему тогда ей так не терпится поскорее закончить работу в «Дарах Герти», чтобы можно было пойти на станцию и посмотреть, как дела у Грейнджа?
Потому что эти две руки, две ноги и голова были соединены вместе самым замечательным образом.
Снег пошел еще до того, как Сирена завершила дневные дела в магазине. В воздухе повисли крупные ленивые снежинки, потом снег пошел гуще и скоро одел окрестные холмы, покрыл дорогу. Маленькая стоянка перед магазином Герти превратилась в крошечную страну чудес. Ржавый железный бак для мусора скрылся из виду.
– Я скоро вернусь, – сказала Сирена тете Герти. – Просто ничего не могу с собой поделать – так хочется прогуляться, ловить губами снежинки.
– Вот что значит молодость, – усмехнулась Герти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22