Как ты знаешь, Дэйв – издатель местной газеты. Один из его репортеров позвонил прямо из больницы. Все, что ему было известно, – Белинду привезли в больницу на «скорой», а больше они ничего не стали говорить.
– И как она? Сегодня ты ничего не слышала? Кто-нибудь знает, что случилось?
Корали вздохнула.
– Полным-полно всяческих слухов, но ни один из них нельзя принимать всерьез. Джим позвонит ее родителям, когда придет на обед. Он хорошо их знает. А пока я не хочу ничего предполагать.
Кирстен было очень интересно, что именно не хочет предполагать Корали, но от вопросов она воздержалась. Как только Корали все точно узнает, сама ей расскажет.
От Сэма все утро не было никаких вестей, но Джим, придя на обед, позвонил миссис Эванс. Повесив трубку, он повернулся к Корали и Кирстен.
– Мэйбл сказала, что прошлым вечером Белинда чувствовала себя неважно, поэтому рано легла спать, выпив снотворное. Она проспала совсем недолго, проснулась и, подумав, что снотворного недостаточно, выпила еще несколько таблеток. Когда Мэйбл заглянула к ней, прежде чем самой лечь, то увидела, что Белинда лежит без сознания, и вызвала «скорую помощь».
– Она приняла слишком много снотворного? – хором выдохнули Корали и Кирстен, потом, вспомнив, что рядом находятся девочки, разом замолчали.
Джим кивнул.
– Видимо, она была слишком расстроена из-за неурядицы с мужем и проблем, связанных с разводом, и не могла заснуть. Сейчас ей промыли желудок, и все будет в порядке. Сегодня она уже вернется домой.
Корали и Кирстен переглянулись, но промолчали.
Кирстен ничего не слышала о Сэме целый день, и лишь ближе к вечеру он позвонил ей в коттедж.
– Прости, что не заехал к тебе раньше, – он говорил скорее как заботливый врач, чем как возможный любовник. – Когда я закончил в больнице прошлой ночью, звонить тебе было уже поздно, а, как ты помнишь, у меня по воскресеньям до обеда работа в офисе.
О том, что сегодня воскресенье, Кирстен совсем забыла.
– Как Белинда? – спросила она.
– С ней все будет в порядке. Она уже уехала с родителями домой.
После некоторого колебания Кирстен спросила:
– Насколько я поняла, это из-за передозировки снотворного?
– Да, – кратко и резко ответил Сэм.
Она понимала, что пора остановиться, но не могла.
– Это несчастный случай или нет?
Он вздохнул.
– Ты же понимаешь, я не могу обсуждать это по телефону. Мне надо видеть тебя. Согласна поужинать со мной сегодня вечером? В Грейнджвилле открылся новый ресторан, где, как я слышал, хорошая кухня.
Кирстен не знала, огорчаться ей или радоваться. Казалось, что Сэм назначает ей свидание скорее из чувства долга, чем от желания. И потом, зачем ему везти ее больше чем за десять миль отсюда, когда в Купер-Каньоне отличный ресторан?
– Я с удовольствием поужинаю с тобой, – совершенно искренне ответила Кирстен. Неважно, для чего ему понадобилось встретиться с ней. Кирстен не могла больше ждать.
– Хорошо. Заеду за тобой в большой дом в шесть. Пока. – И он повесил трубку. Кирстен была в еще большем недоумении, чем раньше.
К тому времени как приехал Сэм, Кирстен уже больше получаса ожидала его в большом доме вместе со всеми Бакли. Из одежды для вечера она выбрала обтягивающие леггинсы и вязаную хлопковую узорчатую рубашку-тунику. Такой наряд был вполне подходящим для вечера и одновременно сексуальным.
Шум подъезжающей машины Сэма она услышала еще издалека, но заставила себя спокойно сидеть и ждать, пока он позвонит в дверь.
Корали и Глория заканчивали приготовление ужина, Джим был в душе, а Эмбер накрывала на стол. Поскольку в прихожей она оставалась наедине с Сэмом, Кирстен надеялась, что он хотя бы обнимет ее или даже поцелует, но этого не произошло. Наоборот, он был каким-то хмурым, когда вошел в дом.
– Вижу, ты уже готова, – сказал он, оглядывая ее, и взгляд его смягчился. – И, как всегда, прекрасна.
– Спасибо, твои слова мне очень приятны, – ответила Кирстен, пропуская его в дом. Она надеялась, что ее замешательства Сэм не заметил.
В этот момент на лестнице раздались шаги Джима.
– Сэмми, приятель, ты с нами поужинаешь?
– Не сегодня, – ответил Сэм. – Мы с Кирстен уходим.
– Да, мне жаль, что с Белиндой случилось такое, – нахмурился Джим. – С ней все в порядке? В обед я говорил с ее родителями. Как они? Я могу чем-нибудь помочь?
Сэм покачал головой.
– Нет, думаю, все будет нормально. Но ты не переставай с ними общаться. У Белинды депрессия, а Зак и Мэйбл пережили сильный стресс. Думаю, дружеское общение им нужнее любой помощи.
– Согласен, – ответил Джим. – А муж Белинды в курсе?
– Не знаю, – сказал Сэм. – Это их дела.
Он обернулся к Кирстен:
– Ты готова, дорогая? Я заказал столик на семь часов.
Кирстен, до того молча слушавшая разговор мужчин, смешалась, когда Сэм обратился к ней.
– А… да. Я готова. Только возьму сумочку.
Атмосфера в машине была натянутой. Сэм до нее даже не дотронулся, только поддерживал за руку, помогая сесть в машину и выйти из нее. Разговор не клеился, потому что у обоих на уме была Белинда. Кирстен с сожалением подумала, что нет никакой надежды на продолжение отношений с Сэмом.
Ресторан, в который они приехали, был таким же симпатичным, как «У реки». Однако уединения он обещал еще меньше. В середине зала стояли столики, а вдоль стен – высокие перегородки со столиками между ними. Сэм заказал такой столик у стены, чтобы была хотя бы иллюзия уединения. В зале царил полумрак, стоящие на столах толстые короткие свечи создавали игру света и тени.
Меню было разнообразным, но желудок Кирстен сжимали нервные спазмы, и есть отнюдь не хотелось. Она выбрала жареного палтуса в надежде, что одолеет хотя бы половину порции. Сэм заказал жареное мясо и бутылку вина до ужина.
Почти немедленно официант вернулся к ним с вином и двумя бокалами. Открыв бутылку и разлив вино, он удалился. Кирстен была уверена, что если выпьет половину бутылки, то Сэму придется вести ее домой под руки. Это не такая уж и скверная идея, усмехнулась она про себя. Если он приведет ее домой, разденет и уложит в кровать, может быть, снова почувствует к ней некоторое влечение.
Кирстен потрясла головой, отгоняя подобные мысли. Кого она пытается обмануть? Даже ей вполне ясно, что глубокие чувства между ней и Сэмом существуют только с одной стороны – с ее.
Она отпила немного вина и обратилась к Сэму:
– Сэм, я знаю, тебе не хотелось бы об этом говорить, но я… думаю, что имею право знать, что происходит между тобой и Белиндой.
Она почувствовала жаркую волну смущения – или страха, – залившую ей щеки.
– То есть… я ведь медсестра. Это как личный, так и профессиональный интерес.
Голос сорвался, когда она выпалила всю тираду. А может быть, говорить дальше не хватило мужества?
– Да, ты имеешь право знать, – сказал он, делая большой глоток вина. – Поэтому я и хотел сегодня поговорить с тобой. Белинда приняла слишком большую дозу снотворного, не знаю, намеренно или случайно. Она уверяет, что случайно, и мне хотелось бы верить… – Его голос тоже сорвался.
– Но? – настойчиво спросила Кирстен.
– Никаких «но», – покачал он головой. – Я записал это как несчастный случай передозировки в ее карту и больничный лист.
Сэм уклонялся от темы, это было понятно обоим.
– Тогда в чем же дело? – нетерпеливо спросила Кирстен. – Почему ты со мной ведешь себя так… так холодно? Я же ни в чем не виновата.
– Холодно? – удивился он. – Нет, Кирстен, мои чувства к тебе никогда не были холодными. Точнее, совсем наоборот, иногда становились слишком горячими, а в мои намерения это не входило. То, что я сказал в первый наш вечер, было правдой. Я не собираюсь ни жениться, ни вступать в долгие и серьезные отношения ни с одной женщиной. – Он сделал один глоток вина. – Возвращение Белинды этого не изменило. Наоборот, еще больше укрепило меня в моих намерениях.
– Понимаю, – пробормотала Кирстен.
Он сидел, не глядя на нее.
– Нет, не думаю, что ты понимаешь. Я не хочу причинить тебе боль так же, как ей.
Пришла очередь Кирстен поразиться.
– Причинить ей боль! О чем ты говоришь? Это она причинила тебе боль!
– Да, – кивнул он, – но, когда она вернулась сюда, после разрыва с мужем, в надежде возобновить отношения со мной, я ее отверг…
– Перестань, – с жаром сказала Кирстен, – не собираешься же ты взять на себя ответственность…
Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.
– Нет! Ни в коем случае. Белинда сама должна отвечать за свои поступки. Думаю, она выпила слишком много таблеток перед сном, потом проснулась и, забыв, что уже приняла снотворное, снова выпила несколько штук.
Кирстен, сжав в руке бокал и потягивая его содержимое, наблюдала, как на лице Сэма нежелание говорить сменяется сожалением, а потом упрямством. Ей не хотелось, чтобы он так переживал, но ничего не оставалось делать, как позволить ему высказаться.
– Так к чему ты ведешь?
Прежде чем Сэм успел ответить, подошел официант, неся суп. Сэм молчал, пока официант не отошел от их столика.
– Я хочу сказать, что не намерен больше видеться с тобой после этого вечера.
Кирстен показалось, будто ее ударили в солнечное сплетение. Когда она ставила бокал на стол, ее рука дрожала.
– Значит, ты неравнодушен к Белинде, – бесцветным голосом произнесла она.
– Нет, я неравнодушен к тебе, – ответил Сэм. – И я не хочу этого. Я не хочу, чтобы мои чувства росли дальше. Мой напарник, доктор Майкл Тейлор, завтра вернется из Европы, поэтому со вторника я беру недельный отпуск и уезжаю. До твоего отъезда я не вернусь, значит, после ужина мы распрощаемся.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
На следующее утро Кирстен проснулась с болью в сердце и шумом в голове. После тех слов Сэма прошлым вечером они допили вино, а к поданным блюдам почти не прикоснулись.
Это было большой ошибкой Кирстен, потому что выпитое на пустой желудок вино плюс нечеловеческие усилия спокойно согласиться, что им действительно лучше расстаться и не видеться больше, тогда как ей хотелось броситься в объятия Сэма и умолять остаться с ней на любых условиях, привели к тому, что ее начало ужасно мутить. От Сэма ей удалось это скрыть, как и боль от предстоящей разлуки, но до дома Кирстен добралась с трудом и отключилась, едва упав на постель. Спала ли она или была без сознания – Кирстен не поняла, но на следующее утро она очнулась совершенно разбитая, к тому же кашель начал мучить ее с новой силой.
Кирстен еще немного полежала, надеясь, что это пройдет, но ей стало еще хуже, и она осторожно выбралась из постели и прошла в душ. Струи горячей воды помогли ей, вкупе с аспирином, найденным в аптечке. Потом Кирстен достала ингалятор, и к тому времени, как она оделась и смогла выпить стакан апельсинового сока и съесть несколько сухих крекеров, тошнота прошла и кашель успокоился. Но с сердечной болью так легко справиться не удавалось.
Как назло, пока она дошла до дома Бакли, кашель усилился и к нему прибавилась одышка. Проклятье! А она-то надеялась, что больше астма ее беспокоить не будет. Она все равно уедет, как только Батч Джексон отремонтирует ее машину, и не позволит какому-то кашлю задержать ее.
Корали с первого взгляда заметила, что у Кирстен снова проблемы с дыханием, и непреклонным тоном заявила:
– Либо ты звонишь Сэму, либо я сама звоню ему. Сегодня утром он на работе, так что звони и пусть он тебя осмотрит, а я возьму машину…
– Нет, Корали, – вскричала Кирстен, потому что подруга уже направилась к выходу. – Все в порядке. Я уже сделала ингаляцию. Нужно немного времени, чтобы лекарство подействовало. К тому же компаньон Сэма сегодня возвращается и Сэм может не принимать пациентов.
– Тебя он примет, – уверенно сказала Корали.
У Кирстен начинался новый приступ кашля, но к Сэму она обращаться все равно не хотела.
– Уверена, что примет, – сказала она, когда ей удалось отдышаться. – Он хороший врач и никогда не откажет в помощи, но я не его пациентка, и прошлым вечером он сказал, что мы с ним больше не увидимся. Он уезжает из города…
– Что? – воскликнула потрясенная Корали. – Что значит – вы больше не увидитесь? Куда он уезжает?
Кирстен подвела Корали к дивану. Подруги сели, и Кирстен принялась рассказывать о вчерашнем вечере с Сэмом. Вспоминать это было все равно, что поворачивать нож в свежей ране, и, рассказывая, Кирстен едва сдерживала рыдания.
Ей было неописуемо тяжело оттого, что она так унижалась перед Сэмом даже тогда, когда он ясно дал ей понять, что она ему не нужна.
– Я ни в коем случае не стану звонить Сэму, даже просто как пациентка. Как только Батч починит мою машину, я возвращаюсь в Калифорнию и обещаю там сразу же обратиться к врачу.
Корали была потрясена.
– Не понимаю, – пробормотала она. – Как такой умный человек, как Сэм, может быть таким слепым? Ты же знаешь, что он любит тебя.
– Я ничего подобного не знаю, – отрезала Кирстен. – И ты тоже. Я имела глупость поверить в это, но слепым был не он, а я. Это я спутала простое влечение с любовью, хотя он и предупреждал меня, что это разные вещи. Хорошо, что Сэм уезжает из города. Мне будет слишком тяжело снова встречаться с ним.
Корали сжала руки на коленях.
– О, Кирстен, зачем только я пыталась свести вас вместе? Это всегда опасно, но вы, казалось, так подходите друг другу.
После этого разговора с Корали Кирстен вернулась в коттедж и остаток дня провела, собирая вещи и готовясь к отъезду. Наверняка компьютер для ее машины уже доставили, значит, во вторник можно ехать.
Укладывая вещи, она заметила, что кашель и одышка не отпускают ее и стало труднее делать глубокие вдохи, несмотря на вторую процедуру, которую она проделала после обеда. На ужин Кирстен решила не ходить в большой дом, потому что Корали сразу же все поняла бы. Поэтому она позвонила и сказала, что занята и приготовит себе что-нибудь на ужин прямо в коттедже. Все знали, что у отца Джима в коттедже припасено достаточно продуктов.
Сделав еще одну ингаляцию, Кирстен легла спать пораньше. Дышать стало немного легче. Достаточно легко, чтобы спокойно уснуть.
Кирстен проснулась, задыхаясь и отчаянно пытаясь сбросить с себя одеяло. Начался новый приступ астмы – такой сильный, что не обратить на него внимания было нельзя.
Сбросив одеяло, она села в кровати, но дышать легче не стало. Включив лампу, Кирстен глянула на часы: только-только перевалило за полночь. Она пошарила на ночном столике в поисках ингалятора и лекарств, но для такого сильного приступа этого было недостаточно.
У Кирстен не оставалось иного выбора, как позвонить Корали и попросить отвезти ее в больницу.
Ложась спать, Сэм чувствовал себя окончательно разбитым, но заснуть не смог. Он ворочался в кровати, не находя покоя и безуспешно пытаясь изгнать из своей памяти Кирстен, но перед его взором вставало ее лицо с огромными карими глазами, полными боли, когда она согласилась, что действительно им лучше не встречаться.
Лучше для кого? Для нее? Сэм усердно убеждал себя в этом, но если так, то почему же она выглядела такой… такой отвергнутой и печальной? Нет, он не отвергал ее. Он просто пытался спасти себя от помешательства.
Лучше для него? Тогда почему ему так плохо, словно от него оторвали самое дорогое, а взамен оставили отчаянное желание быть рядом с Кирстен, обнимать ее, оберегать и никогда не отпускать от себя, чего бы это ни стоило?
Его отношения с женщинами складывались плохо, и именно по его вине. Белинду он постоянно оставлял одну ради своей медицинской практики, и вот – она нашла утешение в объятиях другого. А потом он поддался своей страсти к Кирстен, хотя и знал, что это скоро кончится, и поступил с ней так же бесчувственно, как Белинда с ним много лет назад. Он отверг Кирстен, чтобы спокойно вернуться к прежней жизни и работе.
Но стоит только закрыть глаза, как он чувствует ее восхитительный запах, ощущает прикосновения ее нежных рук…
Громкий звонок телефона заставил его подпрыгнуть. Чертыхаясь, он протянул руку к трубке. Проклятье! Кто это додумался звонить посреди ночи? Разве только Майкл вернулся и решил сообщить ему об этом.
– Доктор Лоуфорд, – пробурчал он в трубку.
– Доктор, это Уилма из больницы. Простите, что беспокою, но доктор Тейлор не отвечает. К нам только что привезли больную. У нее астма, и нужна немедленная помощь.
– Наденьте ей кислородную маску, – ответил Сэм. – Я сейчас приеду. Кто это? Она уже у нас лечилась?
– Нет. Ее зовут Кирстен Рейнхолд. Ее привезли Джим и Корали Бакли…
Сэм бросил трубку и вскочил на ноги.
– Кирстен! Святой Боже, нет! Только не Кирстен!
Побив все рекорды по скорости одевания, он меньше чем через пятнадцать минут на всех парах влетел на больничный двор.
В палате, куда ее поместили, Кирстен было ужасно неудобно. Кушетку, на которой она лежала, приподняли с одного края, чтобы больной было легче дышать, но все равно ее сильно мутило. Кирстен поставили капельницу и кислородную маску на нос и рот, а тонкие проводки, прикрепленные к обнаженной коже, тянулись к разным аппаратам, определяющим ее состояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– И как она? Сегодня ты ничего не слышала? Кто-нибудь знает, что случилось?
Корали вздохнула.
– Полным-полно всяческих слухов, но ни один из них нельзя принимать всерьез. Джим позвонит ее родителям, когда придет на обед. Он хорошо их знает. А пока я не хочу ничего предполагать.
Кирстен было очень интересно, что именно не хочет предполагать Корали, но от вопросов она воздержалась. Как только Корали все точно узнает, сама ей расскажет.
От Сэма все утро не было никаких вестей, но Джим, придя на обед, позвонил миссис Эванс. Повесив трубку, он повернулся к Корали и Кирстен.
– Мэйбл сказала, что прошлым вечером Белинда чувствовала себя неважно, поэтому рано легла спать, выпив снотворное. Она проспала совсем недолго, проснулась и, подумав, что снотворного недостаточно, выпила еще несколько таблеток. Когда Мэйбл заглянула к ней, прежде чем самой лечь, то увидела, что Белинда лежит без сознания, и вызвала «скорую помощь».
– Она приняла слишком много снотворного? – хором выдохнули Корали и Кирстен, потом, вспомнив, что рядом находятся девочки, разом замолчали.
Джим кивнул.
– Видимо, она была слишком расстроена из-за неурядицы с мужем и проблем, связанных с разводом, и не могла заснуть. Сейчас ей промыли желудок, и все будет в порядке. Сегодня она уже вернется домой.
Корали и Кирстен переглянулись, но промолчали.
Кирстен ничего не слышала о Сэме целый день, и лишь ближе к вечеру он позвонил ей в коттедж.
– Прости, что не заехал к тебе раньше, – он говорил скорее как заботливый врач, чем как возможный любовник. – Когда я закончил в больнице прошлой ночью, звонить тебе было уже поздно, а, как ты помнишь, у меня по воскресеньям до обеда работа в офисе.
О том, что сегодня воскресенье, Кирстен совсем забыла.
– Как Белинда? – спросила она.
– С ней все будет в порядке. Она уже уехала с родителями домой.
После некоторого колебания Кирстен спросила:
– Насколько я поняла, это из-за передозировки снотворного?
– Да, – кратко и резко ответил Сэм.
Она понимала, что пора остановиться, но не могла.
– Это несчастный случай или нет?
Он вздохнул.
– Ты же понимаешь, я не могу обсуждать это по телефону. Мне надо видеть тебя. Согласна поужинать со мной сегодня вечером? В Грейнджвилле открылся новый ресторан, где, как я слышал, хорошая кухня.
Кирстен не знала, огорчаться ей или радоваться. Казалось, что Сэм назначает ей свидание скорее из чувства долга, чем от желания. И потом, зачем ему везти ее больше чем за десять миль отсюда, когда в Купер-Каньоне отличный ресторан?
– Я с удовольствием поужинаю с тобой, – совершенно искренне ответила Кирстен. Неважно, для чего ему понадобилось встретиться с ней. Кирстен не могла больше ждать.
– Хорошо. Заеду за тобой в большой дом в шесть. Пока. – И он повесил трубку. Кирстен была в еще большем недоумении, чем раньше.
К тому времени как приехал Сэм, Кирстен уже больше получаса ожидала его в большом доме вместе со всеми Бакли. Из одежды для вечера она выбрала обтягивающие леггинсы и вязаную хлопковую узорчатую рубашку-тунику. Такой наряд был вполне подходящим для вечера и одновременно сексуальным.
Шум подъезжающей машины Сэма она услышала еще издалека, но заставила себя спокойно сидеть и ждать, пока он позвонит в дверь.
Корали и Глория заканчивали приготовление ужина, Джим был в душе, а Эмбер накрывала на стол. Поскольку в прихожей она оставалась наедине с Сэмом, Кирстен надеялась, что он хотя бы обнимет ее или даже поцелует, но этого не произошло. Наоборот, он был каким-то хмурым, когда вошел в дом.
– Вижу, ты уже готова, – сказал он, оглядывая ее, и взгляд его смягчился. – И, как всегда, прекрасна.
– Спасибо, твои слова мне очень приятны, – ответила Кирстен, пропуская его в дом. Она надеялась, что ее замешательства Сэм не заметил.
В этот момент на лестнице раздались шаги Джима.
– Сэмми, приятель, ты с нами поужинаешь?
– Не сегодня, – ответил Сэм. – Мы с Кирстен уходим.
– Да, мне жаль, что с Белиндой случилось такое, – нахмурился Джим. – С ней все в порядке? В обед я говорил с ее родителями. Как они? Я могу чем-нибудь помочь?
Сэм покачал головой.
– Нет, думаю, все будет нормально. Но ты не переставай с ними общаться. У Белинды депрессия, а Зак и Мэйбл пережили сильный стресс. Думаю, дружеское общение им нужнее любой помощи.
– Согласен, – ответил Джим. – А муж Белинды в курсе?
– Не знаю, – сказал Сэм. – Это их дела.
Он обернулся к Кирстен:
– Ты готова, дорогая? Я заказал столик на семь часов.
Кирстен, до того молча слушавшая разговор мужчин, смешалась, когда Сэм обратился к ней.
– А… да. Я готова. Только возьму сумочку.
Атмосфера в машине была натянутой. Сэм до нее даже не дотронулся, только поддерживал за руку, помогая сесть в машину и выйти из нее. Разговор не клеился, потому что у обоих на уме была Белинда. Кирстен с сожалением подумала, что нет никакой надежды на продолжение отношений с Сэмом.
Ресторан, в который они приехали, был таким же симпатичным, как «У реки». Однако уединения он обещал еще меньше. В середине зала стояли столики, а вдоль стен – высокие перегородки со столиками между ними. Сэм заказал такой столик у стены, чтобы была хотя бы иллюзия уединения. В зале царил полумрак, стоящие на столах толстые короткие свечи создавали игру света и тени.
Меню было разнообразным, но желудок Кирстен сжимали нервные спазмы, и есть отнюдь не хотелось. Она выбрала жареного палтуса в надежде, что одолеет хотя бы половину порции. Сэм заказал жареное мясо и бутылку вина до ужина.
Почти немедленно официант вернулся к ним с вином и двумя бокалами. Открыв бутылку и разлив вино, он удалился. Кирстен была уверена, что если выпьет половину бутылки, то Сэму придется вести ее домой под руки. Это не такая уж и скверная идея, усмехнулась она про себя. Если он приведет ее домой, разденет и уложит в кровать, может быть, снова почувствует к ней некоторое влечение.
Кирстен потрясла головой, отгоняя подобные мысли. Кого она пытается обмануть? Даже ей вполне ясно, что глубокие чувства между ней и Сэмом существуют только с одной стороны – с ее.
Она отпила немного вина и обратилась к Сэму:
– Сэм, я знаю, тебе не хотелось бы об этом говорить, но я… думаю, что имею право знать, что происходит между тобой и Белиндой.
Она почувствовала жаркую волну смущения – или страха, – залившую ей щеки.
– То есть… я ведь медсестра. Это как личный, так и профессиональный интерес.
Голос сорвался, когда она выпалила всю тираду. А может быть, говорить дальше не хватило мужества?
– Да, ты имеешь право знать, – сказал он, делая большой глоток вина. – Поэтому я и хотел сегодня поговорить с тобой. Белинда приняла слишком большую дозу снотворного, не знаю, намеренно или случайно. Она уверяет, что случайно, и мне хотелось бы верить… – Его голос тоже сорвался.
– Но? – настойчиво спросила Кирстен.
– Никаких «но», – покачал он головой. – Я записал это как несчастный случай передозировки в ее карту и больничный лист.
Сэм уклонялся от темы, это было понятно обоим.
– Тогда в чем же дело? – нетерпеливо спросила Кирстен. – Почему ты со мной ведешь себя так… так холодно? Я же ни в чем не виновата.
– Холодно? – удивился он. – Нет, Кирстен, мои чувства к тебе никогда не были холодными. Точнее, совсем наоборот, иногда становились слишком горячими, а в мои намерения это не входило. То, что я сказал в первый наш вечер, было правдой. Я не собираюсь ни жениться, ни вступать в долгие и серьезные отношения ни с одной женщиной. – Он сделал один глоток вина. – Возвращение Белинды этого не изменило. Наоборот, еще больше укрепило меня в моих намерениях.
– Понимаю, – пробормотала Кирстен.
Он сидел, не глядя на нее.
– Нет, не думаю, что ты понимаешь. Я не хочу причинить тебе боль так же, как ей.
Пришла очередь Кирстен поразиться.
– Причинить ей боль! О чем ты говоришь? Это она причинила тебе боль!
– Да, – кивнул он, – но, когда она вернулась сюда, после разрыва с мужем, в надежде возобновить отношения со мной, я ее отверг…
– Перестань, – с жаром сказала Кирстен, – не собираешься же ты взять на себя ответственность…
Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.
– Нет! Ни в коем случае. Белинда сама должна отвечать за свои поступки. Думаю, она выпила слишком много таблеток перед сном, потом проснулась и, забыв, что уже приняла снотворное, снова выпила несколько штук.
Кирстен, сжав в руке бокал и потягивая его содержимое, наблюдала, как на лице Сэма нежелание говорить сменяется сожалением, а потом упрямством. Ей не хотелось, чтобы он так переживал, но ничего не оставалось делать, как позволить ему высказаться.
– Так к чему ты ведешь?
Прежде чем Сэм успел ответить, подошел официант, неся суп. Сэм молчал, пока официант не отошел от их столика.
– Я хочу сказать, что не намерен больше видеться с тобой после этого вечера.
Кирстен показалось, будто ее ударили в солнечное сплетение. Когда она ставила бокал на стол, ее рука дрожала.
– Значит, ты неравнодушен к Белинде, – бесцветным голосом произнесла она.
– Нет, я неравнодушен к тебе, – ответил Сэм. – И я не хочу этого. Я не хочу, чтобы мои чувства росли дальше. Мой напарник, доктор Майкл Тейлор, завтра вернется из Европы, поэтому со вторника я беру недельный отпуск и уезжаю. До твоего отъезда я не вернусь, значит, после ужина мы распрощаемся.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
На следующее утро Кирстен проснулась с болью в сердце и шумом в голове. После тех слов Сэма прошлым вечером они допили вино, а к поданным блюдам почти не прикоснулись.
Это было большой ошибкой Кирстен, потому что выпитое на пустой желудок вино плюс нечеловеческие усилия спокойно согласиться, что им действительно лучше расстаться и не видеться больше, тогда как ей хотелось броситься в объятия Сэма и умолять остаться с ней на любых условиях, привели к тому, что ее начало ужасно мутить. От Сэма ей удалось это скрыть, как и боль от предстоящей разлуки, но до дома Кирстен добралась с трудом и отключилась, едва упав на постель. Спала ли она или была без сознания – Кирстен не поняла, но на следующее утро она очнулась совершенно разбитая, к тому же кашель начал мучить ее с новой силой.
Кирстен еще немного полежала, надеясь, что это пройдет, но ей стало еще хуже, и она осторожно выбралась из постели и прошла в душ. Струи горячей воды помогли ей, вкупе с аспирином, найденным в аптечке. Потом Кирстен достала ингалятор, и к тому времени, как она оделась и смогла выпить стакан апельсинового сока и съесть несколько сухих крекеров, тошнота прошла и кашель успокоился. Но с сердечной болью так легко справиться не удавалось.
Как назло, пока она дошла до дома Бакли, кашель усилился и к нему прибавилась одышка. Проклятье! А она-то надеялась, что больше астма ее беспокоить не будет. Она все равно уедет, как только Батч Джексон отремонтирует ее машину, и не позволит какому-то кашлю задержать ее.
Корали с первого взгляда заметила, что у Кирстен снова проблемы с дыханием, и непреклонным тоном заявила:
– Либо ты звонишь Сэму, либо я сама звоню ему. Сегодня утром он на работе, так что звони и пусть он тебя осмотрит, а я возьму машину…
– Нет, Корали, – вскричала Кирстен, потому что подруга уже направилась к выходу. – Все в порядке. Я уже сделала ингаляцию. Нужно немного времени, чтобы лекарство подействовало. К тому же компаньон Сэма сегодня возвращается и Сэм может не принимать пациентов.
– Тебя он примет, – уверенно сказала Корали.
У Кирстен начинался новый приступ кашля, но к Сэму она обращаться все равно не хотела.
– Уверена, что примет, – сказала она, когда ей удалось отдышаться. – Он хороший врач и никогда не откажет в помощи, но я не его пациентка, и прошлым вечером он сказал, что мы с ним больше не увидимся. Он уезжает из города…
– Что? – воскликнула потрясенная Корали. – Что значит – вы больше не увидитесь? Куда он уезжает?
Кирстен подвела Корали к дивану. Подруги сели, и Кирстен принялась рассказывать о вчерашнем вечере с Сэмом. Вспоминать это было все равно, что поворачивать нож в свежей ране, и, рассказывая, Кирстен едва сдерживала рыдания.
Ей было неописуемо тяжело оттого, что она так унижалась перед Сэмом даже тогда, когда он ясно дал ей понять, что она ему не нужна.
– Я ни в коем случае не стану звонить Сэму, даже просто как пациентка. Как только Батч починит мою машину, я возвращаюсь в Калифорнию и обещаю там сразу же обратиться к врачу.
Корали была потрясена.
– Не понимаю, – пробормотала она. – Как такой умный человек, как Сэм, может быть таким слепым? Ты же знаешь, что он любит тебя.
– Я ничего подобного не знаю, – отрезала Кирстен. – И ты тоже. Я имела глупость поверить в это, но слепым был не он, а я. Это я спутала простое влечение с любовью, хотя он и предупреждал меня, что это разные вещи. Хорошо, что Сэм уезжает из города. Мне будет слишком тяжело снова встречаться с ним.
Корали сжала руки на коленях.
– О, Кирстен, зачем только я пыталась свести вас вместе? Это всегда опасно, но вы, казалось, так подходите друг другу.
После этого разговора с Корали Кирстен вернулась в коттедж и остаток дня провела, собирая вещи и готовясь к отъезду. Наверняка компьютер для ее машины уже доставили, значит, во вторник можно ехать.
Укладывая вещи, она заметила, что кашель и одышка не отпускают ее и стало труднее делать глубокие вдохи, несмотря на вторую процедуру, которую она проделала после обеда. На ужин Кирстен решила не ходить в большой дом, потому что Корали сразу же все поняла бы. Поэтому она позвонила и сказала, что занята и приготовит себе что-нибудь на ужин прямо в коттедже. Все знали, что у отца Джима в коттедже припасено достаточно продуктов.
Сделав еще одну ингаляцию, Кирстен легла спать пораньше. Дышать стало немного легче. Достаточно легко, чтобы спокойно уснуть.
Кирстен проснулась, задыхаясь и отчаянно пытаясь сбросить с себя одеяло. Начался новый приступ астмы – такой сильный, что не обратить на него внимания было нельзя.
Сбросив одеяло, она села в кровати, но дышать легче не стало. Включив лампу, Кирстен глянула на часы: только-только перевалило за полночь. Она пошарила на ночном столике в поисках ингалятора и лекарств, но для такого сильного приступа этого было недостаточно.
У Кирстен не оставалось иного выбора, как позвонить Корали и попросить отвезти ее в больницу.
Ложась спать, Сэм чувствовал себя окончательно разбитым, но заснуть не смог. Он ворочался в кровати, не находя покоя и безуспешно пытаясь изгнать из своей памяти Кирстен, но перед его взором вставало ее лицо с огромными карими глазами, полными боли, когда она согласилась, что действительно им лучше не встречаться.
Лучше для кого? Для нее? Сэм усердно убеждал себя в этом, но если так, то почему же она выглядела такой… такой отвергнутой и печальной? Нет, он не отвергал ее. Он просто пытался спасти себя от помешательства.
Лучше для него? Тогда почему ему так плохо, словно от него оторвали самое дорогое, а взамен оставили отчаянное желание быть рядом с Кирстен, обнимать ее, оберегать и никогда не отпускать от себя, чего бы это ни стоило?
Его отношения с женщинами складывались плохо, и именно по его вине. Белинду он постоянно оставлял одну ради своей медицинской практики, и вот – она нашла утешение в объятиях другого. А потом он поддался своей страсти к Кирстен, хотя и знал, что это скоро кончится, и поступил с ней так же бесчувственно, как Белинда с ним много лет назад. Он отверг Кирстен, чтобы спокойно вернуться к прежней жизни и работе.
Но стоит только закрыть глаза, как он чувствует ее восхитительный запах, ощущает прикосновения ее нежных рук…
Громкий звонок телефона заставил его подпрыгнуть. Чертыхаясь, он протянул руку к трубке. Проклятье! Кто это додумался звонить посреди ночи? Разве только Майкл вернулся и решил сообщить ему об этом.
– Доктор Лоуфорд, – пробурчал он в трубку.
– Доктор, это Уилма из больницы. Простите, что беспокою, но доктор Тейлор не отвечает. К нам только что привезли больную. У нее астма, и нужна немедленная помощь.
– Наденьте ей кислородную маску, – ответил Сэм. – Я сейчас приеду. Кто это? Она уже у нас лечилась?
– Нет. Ее зовут Кирстен Рейнхолд. Ее привезли Джим и Корали Бакли…
Сэм бросил трубку и вскочил на ноги.
– Кирстен! Святой Боже, нет! Только не Кирстен!
Побив все рекорды по скорости одевания, он меньше чем через пятнадцать минут на всех парах влетел на больничный двор.
В палате, куда ее поместили, Кирстен было ужасно неудобно. Кушетку, на которой она лежала, приподняли с одного края, чтобы больной было легче дышать, но все равно ее сильно мутило. Кирстен поставили капельницу и кислородную маску на нос и рот, а тонкие проводки, прикрепленные к обнаженной коже, тянулись к разным аппаратам, определяющим ее состояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15