они не смогли удержать того, что захватили. Это исторический факт. И ещё одно, капитан. Известно ли Вам, что примерно восемьдесят-девяносто из них так и не предстали перед судом? Что они никогда не были найдены? Ни тел, ни захоронений – ничего?
– Об этом я и понятия не имел, – сказал Кирк.
– А их должны были найти – или же власти сделали бы вид, что нашли их. Только представьте себе, какую панику должен был вызвать среди голодающего, измученного войной населения страх, что где-то среди них всё ещё скрываются восемьдесят Наполеонов. И, капитан…
– Да, – тяжело произнёс Кирк. – Мистер Спок, в логике я Вам и в подмётки не гожусь, но даже я вижу, к чему Вы клоните. Вы считаете, что эти восемьдесят Наполеонов всё ещё живы – и что семьдесят два из них у нас на буксире, а один на корабле.
– Именно так, капитан.
Кирк поразмыслил.
– Что ж, это многое объясняет, – сказал он. – Но факт остаётся фактом: достоверную информацию мы можем получить лишь от самого Хана. А у него ум словно закован в броню, так что силой из него ничего не вытянешь. Придётся попробовать очаровать его… что, скорее всего, тоже не сработает. Возможно, мы сумеем обезоружить его, используя обычаи его собственного времени. Посмотрим, что может предложить лейтенант Мак Гиверс.
Марла Мак Гиверс предложила официальный обед, на котором присутствовали бы все старшие офицеры "Энтерпрайза" – как встречу капитана Хана в двадцать третьем веке. Она проявляла далеко не только научный интерес, и Кирк подозревал, что Хан уже одержал свою первую победу в новом времени; но романтические отношения не возбранялись никакими правилами, да и Кирк не мог предложить ничего лучшего.
Марла появилась с новой, совершенно анахроничной причёской, что в значительной мере утвердило Кирка в его подозрениях. Что до Хана, то совершенно невозможно было сказать, очарован он или нет; для этого он слишком успешно очаровывал других. Казалось, не существует ситуации, в которой он через несколько минут не чувствовал бы себя, как дома.
Когда же дошло до бренди, оказалось, что по крайней мере один человек на "Энтерпрайзе" не способен чувствовать очарования, даже когда оно обрушивается на него в полную силу. Спок сказал:
– Вы всё ещё не рассказали нам, капитан Хан, почему решились отправиться в межзвёздный полёт – и как сумели сохранить это втайне.
– О, тяга к приключениям, мистер Спок. На Земле некуда было приложить силы.
– Многие считали свержение Евгенических тираний достойным делом.
– Пустая трата сил в пустыне стыда, – отвечал Хан. – Евгенический крестовый поход был во многих отношениях благородным делом. То была последняя значительная попытка объединить человечество – по крайней мере, в моё время.
– Как лошадей в одну упряжку и под один хлыст?
– Я отвергаю Ваши оскорбительные аналогии, мистер Спок, – сказал Хан добродушно. – Единое общество способно совершить многое. То было время великих мечтаний – великих стремлений.
– Великие стремления в рамках мелкой диктатуры? Такого в истории не бывало.
– Я с Вами не согласен, – ответил Хан. – Со временем правителем стал бы один человек. Как Август в Древнем Риме – и вспомните, какого расцвета достигнул Рим. Капитан Кирк, Вы отлично меня понимаете. Вы позволяете своему помощнику нападки на меня и, следовательно, на Вас; а сами остаётесь в стороне, высматривая уязвимое место. Весьма разумная тактика.
– У Вас склонность выражать свои мысли военными терминами, коммандер Хан, – сказал Кирк. – Это дружеская встреча.
– Где-то я читал, что дружеские встречи есть ничто иное, как скрытая война, – небрежно заметил Хан. – Многие предпочитают воевать открыто и честно.
– На Земле воевали открыто, – сказал Кирк. – И всё же Вы бежали оттуда.
– Мало что можно сделать в почти уничтоженном мире.
– Словом, – сказал Спок, – Вы испугались.
Хан сверкнул глазами.
– Я никогда ничего не боюсь.
– И это не пугает Вас?
– Я не понимаю Вас, мистер Спок. Как можно бояться того, что ничего не боишься? Это бессмыслица.
– Вовсе нет, – отвечал вулканец. – Это недействительный класс в классе всех классов, не принадлежащих к данному классу.
Видя, что Хан вот-вот выйдет из себя, Кирк, которого всё это втайне слегка забавляло, счёл нужным вмешаться.
– Прошу прощения, коммандер, но Вы только что задели логическую кнопку мистера Спока, а это обычно делает его речь непонятной на следующие десять минут. Всё же я считаю его вопрос хорошим. Вы говорите, что никогда ничего не боялись; и всё же Вы бежали с Земли в то самое время, когда на Земле особенно нужны были сильные духом.
– Сильные духом? Что делать сильному духом среди овец? Я предложил миру порядок. Порядок! И что же? Они испугались. На Земле не осталось ничего, что стоило бы спасать.
– Тогда, – сказал Спок, – возьмём самый простой пример: можете ли Вы себе представить, что этот корабль был построен овцами – из страха? Я не стану дальше оспаривать Ваши рассуждения, коммандер Хан; но мне начинают не нравиться Ваши взгляды.
Марла, с самого начала спора не сказавшая ни слова, внезапно встала так резко, что по всему столу из чашек выплеснулся кофе.
– Никогда не думала, – дрожащим голосом произнесла она, – что увижу такую грубость по отношению к гостю.
– Разве я был груб? – мягко спросил Спок, подняв брови. – Если так, прошу прощения.
– Я тоже, – сказал Кирк, подавив улыбку.
– Я принимаю ваши извинения. – Хан тоже поднялся. – Но прошу простить меня, леди и джентльмены, я что-то устал. Так много лет… Я хотел бы вернуться к себе. Вы не проводите меня, Марла?
Они вышли, а за ними, повинуясь чуть заметному движению головы Кирка, последовали остальные – все, кроме Спока. Когда комната опустела, Кирк сказал:
– И Маккой ещё называет меня прирождённым психологом! Мистер Спок, я в жизни своей не видел такой тонкой работы.
– Мне самому это не по душе, капитан, – откликнулся помощник. Земная половина моей сущности явно засыпает именно тогда, когда я в ней нуждаюсь. Подумайте, как мало мы сумели узнать. Имя: Сибахл Хан Нуниен. С 1992 по 1996 – военный диктатор области вашей планеты от Южной Азии до Ближнего Востока, продержавшийся дольше остальных. И вероятно, пользовался всеобщим восхищением, как обычно бывает с подобными людьми; при нём не было свободы, но не было также и массовых убийств; не было и войны – пока на него не напал меньший диктатор из той же породы. Человек, рождённый, чтобы править, и знающий, как править; человек, которым не могли не восхищаться те, кого он называет овцами, и кому лучше, когда ими правят.
– И всё это ты узнал из того, что он тут сказал? Не сказал бы, что этого мало.
– Это не то, что для нас важно, – настаивал Спок. – Главный вопрос в том, почему он сбежал. Вот что я надеялся из него вытянуть. Но он разгадал мои намерения. Так что не слишком хороший я психолог.
– Понимаю, – задумчиво произнёс Кирк. – Пока мы не знаем этого, мы не можем знать, каковы могут быть его намерения – и насколько мы рискуем, оживляя остальных семьдесят или сколько их там ещё. Придётся попробовать какой-нибудь другой трюк… Но есть ещё одно. Что это был за вопрос насчёт того, не боится ли он, что никогда не боится? На секунду мне показалось, что я понимаю, к чему ты клонишь, но потом я запутался в твоих логических построениях. Нет ли тут тавтологии?
– Нет, капитан, – сказал Спок. – Хотя я старался представить это именно как тавтологию. Я пытался запутать, разумеется, не Вас, а коммандера Хана – и надеюсь, по крайней мере это мне удалось. Страх – естественная реакция, необходимая любому разумному существу, чтобы выжить. Не зная страха, человек не будет знать, когда следует обратиться в бегство; и всё же коммандер Хан бежал. Поскольку он утверждает, что никогда ничего не боится, какая ещё у него могла быть причина для бегства?
– Хм, – задумчиво сказал Кирк. – Я никогда не встречал разумного существа, которое в определённых обстоятельствах не чувствовало бы страха. И всё же говорил это очень убеждённо.
– Очень убеждённо, – кивнул Спок. И, капитан – это пугает меня.
Ничто, из того, что Спок говорил раньше, не могло бы так поразить Кирка. Ошеломлённый, он смотрел на своего офицера по науке – и в этот миг тишину в кают-компании нарушил резкий сигнал тревоги.
– Служба безопасности, Абрамс. Капитан, мы не можем найти Хана.
– Говорит Маккой. Здесь Хана нет. Мак Гиверс тоже нет нигде – даже в её каюте. И его там нет.
– Говорит транспортаторная. У нас тут часовой оглушён. Лейтенант Адамски исчез, и за последние полчаса зарегистрирован большой расход энергии.
– Говорит Скотт. Я…
– Ухура, что со Скотти? Восстанови связь!
– Канал молчит. И оружейная не отвечает.
– Спок, пошли туда кого-нибудь.
– Лифты не работают. Все аварийные выходы заблокированы.
Освещение заметно потускнело
– Батареи!
– Отключены, капитан. И вентиляция прекратилась.
– Инженерная! Скотт! Что происходит? Скотти!
И тут раздался голос Хана. Он шёл от станции Ухуры, хотя было совершенно непонятно, как Хан мог заставить повреждённую систему работать.
– В данный момент он не может говорить с Вами, капитан, – сказал Хан. – Боюсь, Ваш корабль теперь мой – вернее, наш. Почти все мои люди находятся на борту, у всех ключевых постов. Вентиляционные каналы перекрыты; у вас есть примерно десять минут, прежде чем вы задохнётесь. Вы согласны вступить в переговоры?
– Ухура, Вы можете связаться с командованием?
– Нет, сэр, моя станция мертва. Я не могу даже сбросить информационную капсулу.
– Блестяще, – тихо сказал Спок.
Оставалось только одно.
– Пятый уровень безопасности, мистер Спок. Затопите все палубы.
– Контроль отключён, капитан. Коммандер Хан оказался весьма способным учеником.
– А шестой? Это наполнит корабль радиоактивным газом из энергетического отсека, и почти все на борту погибнут, но…
– Нет, сэр, к нему тоже не пробиться. Не осталось ничего, кроме команды на уничтожение. Это ещё работает.
– Вам здесь, должно быть, уже душновато, – сказал Хан. – У вас не слишком много времени.
– Чего Вы хотите, Хан?
– Сдачи мостика.
– Нет, – отрезал Кирк.
– Как хотите. Всё равно это уже не имеет значения. Через десять минут все, кто находится на мостике, умрут.
Наступила тишина. Дышать становилось всё тяжелее. Скоро в сознании остался один лишь Кирк, а потом… потом…
Очнувшись, Кирк с удивлением обнаружил, что находится в комнате совещаний. Рядом были его починённые – слабые, но живые. Тут же находился Хан с группой людей, очень похожих на него. Люди с "Бухты Ботани" были, несомненно, прекрасными экземплярами человеческой расы – все, как на подбор, высокие сильные, здоровые, красивые и самое главное, отлично тренированные. И все были вооружены энтерпрайзовскими фазерами.
– Прекрасно, – сказал Хан, – теперь поговорим. Видите ли, капитан, ничего никогда не изменяется – кроме человека. Все ваши технические достижения – иллюзия; всего лишь инструмент, который использует человек. Человек – вот что всегда было главным. Усовершенствуйте машину – и вы удвоите свои возможности; сделайте человека более совершенным – и вы тысячекратно усилите их. Вы, капитан, я полагаю, принадлежите к такому же типу людей, что и я. С Вашей стороны будет разумно присоединиться ко мне.
Кирк ничего не ответил. Хан обернулся к Споку.
– Предложение заманчивое, – сказал Спок. – Меня восхищает Ваша тактика… но, боюсь, не могу сказать того же о Вашей философии. К тому же я знаю из истории, как самозваные сверхлюди относятся к полукровкам. Посмотрим, как Вы сами сумеете управлять кораблём.
– Смотрите. Моё предложение отменяется. Навигатор, приказываю взять курс на ближайшую колонизованную планету с космопортом и населением, не боящимся дисциплины.
– Убирайтесь к дьяволу, – ответил Спинелли.
– Именно так я и думал, – сказал Спок. – Вы, коммандер, можете хорошо знать "Энтерпрайз", но Ваши недавно ожившие соратники не могут. Думаю, это пат.
– Вы так считаете? Доктор Маккой, в Вашей лаборатории имеется барокамера, не так ли? Знаю, что имеется. Джокуин, отведите капитана Кирка в барокамеру. Закройте его там и понизьте давление до нуля. Полагаю, все здесь понимают, что это означает. Вы могли бы избавить его от этого. Всё что я от вас требую – обещания, что вы будете выполнять свои обязанности.
– Пусть никто, – резко произнёс Кирк, – не шевелит и пальцем, чтобы меня спасти. Это приказ.
– Я не блефую, – любезно заверил Хан. – Само собой, если вы позволите вашему капитану умереть, вы все последуете за ним в барокамеру, один за другим.
Кирк перехватил устремлённый на Хана взгляд широко раскрытых глаз Марлы. Она явно обнаружила что-то новое, о чём раньше не задумывалась.
Из динамиков послышался шум разъярённой толпы. Затем раздался незнакомый голос.
– Капитан, это Пол из комнаты отдыха. Я не могу больше их удерживать. Может, придётся нескольких убить.
– Тогда убивай.
– Нет! – вскричала Марла. – У меня там друзья… Хан, прошу тебя. Если бы я могла поговорить с ними… успокоить их… Совершенно незачем их убивать.
– Можешь попробовать, – разрешил Хан. – И постарайся, чтобы они поняли: в случае необходимости я не остановлюсь перед тем, чтобы убивать.
Двое охранников вытолкали Кирка; Марла вышла следом. Может, они и не были знакомы со схемой корабля во всех подробностях, но дорогу в лабораторию Маккоя знали хорошо. Они впихнули Кирка в барокамеру с таким равнодушием, будто всего лишь помещали в автоклав комплект пробирок. Дверь закрылась, и в следующую секунду Кирк услышал, как заработали откачивающие воздух насосы.
Почему-то он не чувствовал ни страха, ни подавленности – лишь ярость оттого, что его подвергают удушению второй раз в течение часа.
Так или иначе, он ничего не мог сделать.
Внезапно дверь с шипением открылась. Кирк осторожно шагнул наружу. Один из суперменов – тот, кого звали Джокуин – неподвижно лежал на полу, а над ним стояла Марла, неуклюже сжимая в руках тяжёлый гаечный ключ. Второго охранника нигде не было видно.
– С Вами всё в порядке? – дрожащим голосом спросила Марла.
– Как будто да. Давление не успело понизиться слишком сильно. Рад, что от Вас есть хоть какой-то толк. – Нагнувшись, он подобрал фазер Джокуина.
Марла схватила его за руку.
– Капитан, прошу Вас.
– Что?
– Я спасла Вам жизнь. Обещайте мне, что Вы… не убьёте его.
– Никаких обещаний. – Кирк оглядел лабораторию. В следующую секунду он увидел то, что искал: баллон с анестезирующим газом, которым Маккой, пользовался, когда требовалось поймать образцы фауны. Капитан любовно похлопал по баллону. – Оставайтесь здесь и старайтесь не ввязываться в неприятности сильнее, чем уже ввязались. А я собираюсь отловить пару-тройку зверей для зоопарка.
Это оказалось далеко не так легко. Прежде, чем всё кончилось, один из суперменов был убит, и среди обеих сторон не осталось никого, кто не пострадал бы в схватке. Но в конце концов, все уцелевшие с "Бухты Ботани" были надёжно заперты, и Кирк и его офицеры снова собрались в комнате для совещаний.
– Что ж, мистер Спок, – сказал Кирк, – теперь мы, по крайней мере, знаем, почему они покинули Землю.
– Да, сэр. Чтобы избавиться от черни и начать всё заново. Лично я считаю, что они потерпели бы неудачу, даже если бы им удалось добраться до какой-нибудь планеты с благоприятными условиями. Человек, не знающий страха, по сути своей неполноценен.
– А вот это мы сейчас узнаем. Приведите Хана.
Офицеры службы безопасности ввели Хана, за которым следовала Марла. Оба вызывающе смотрели на Кирка.
– В данный момент, – начал Кирк, – мы находимся на орбите вокруг планеты в неизвестной Вам системе, название которой я сообщать не стану. Это необитаемая планета с очень суровыми условиями, но атмосфера её пригодна для дыхания, а почва – для земледелия. У вас есть выбор: либо быть высаженными на этой планете с минимумом снаряжения; либо быть доставленными на Звёздную базу 12 для дальнейшей реабилитации. Второе будет для вас очень нелёгким, но это даст вам возможность приспособиться к нашему обществу. Что Вы предпочитаете?
– Капитан, – отвечал Хан, – думаю, Вы помните, что сказал Люцифер, когда его низвергли в пропасть.
– Отлично помню. Это и есть Ваш ответ?
– Да.
– Возможно, Вам будет интересно узнать, что лейтенант Мак Гиверс, будучи поставлена перед выбором предстать перед трибуналом или отправиться с Вами в изгнание, выбрала последнее.
Хан взглянул на неё и улыбнулся.
– Я знал, что не ошибся в тебе, – сказал он. – В тебе есть огонь. И в конце концов, мы всё-таки получили то, что хотели: мир, который предстоит покорить. – Он обернулся к Кирку. – И, капитан, мы превратим его в империю. Вы ещё увидите.
– Если вы это сумеете, – сказал Кирк, – значит, вы это заслужили. Охрана, транспортируйте их на планету.
Хан вышел, не оглядываясь, но Марла обернулась у дверей.
1 2 3